Нова

«Молитвы могли бы подождать до Сертерийского Храма» – хотел холодно ответить Иоахим. Но вместо этого просто отрицательно покачал головой.

Пока Ларк рылся в дорожной сумке в поиске свечи, Иоахим смог как следует рассмотреть ритуальное строение.

Часовня примыкала к дороге практически вплотную. По виду была маленькой копией обычного храма Церкви огня – с большим количеством шпилей красного и оранжевого цвета, украшенных завитым орнаментом, символизирующих языки пламени. В уютной центральной нише были организованы вентиляционные отверстия, направляющие ветер на поддержание огня ритуальной свечи.

Иоахиму это всегда казалось странным – церковь требовала экономить огонь где только можно, использовать лишь необходимый минимум для обогрева и освещения, и в то же время бессмысленно палила ритуальные свечи во время молитвы. Как будто Бог – если он есть – не услышит и так.

Конечно, свечи полагалось освящать в храме, и платить прихожанину приходилось дважды – и за саму свечу, и за обязательный ритуал. В ходе обряда свечи обрабатывали легковоспламеняющимся раствором, который испарялся примерно за месяц, что требовало повторять освящение, если свеча не была использована. Неужели дело было только в деньгах?

Иоахим был достаточно циничным, чтобы дать про себя утвердительный ответ.

В любом случае, ни Исинию, ни Ларка нельзя было обвинить в какой-либо меркантильности. Иоахим принял веру своей жены – в конце концов, трудно ожидать иного от дочери епископа, но вот Ларк…

Иоахим отметил, как сильно он изменился. Прежний, язвительный, острый на язык Ларк (в те редкие моменты, когда удавалось его разозлить) не стал бы преклонять колени перед богом – даже перед тем, в которого верил.

Установив в глубине часовни тонкую парафиновую палочку, Ларк щелкнул кремнем, поджигая фитиль. Это удалось сделать с первого раза, и Иоахим понял, что у его друга в этом большой опыт.

Сложив ладони у груди, Ларк склонил голову и шептал слова молитвы, ни разу не остановившись, пока горела свеча.

Иоахиму в этот момент страстно захотелось уверовать в Бога по-настоящему. Но одного желания мало… Иоахим видел в своей короткой, по большому счету, жизни, слишком много свидетельств богооставленности окружающего его мира. Боль, которую причиняли ему и которую причинял он, зло – как меньшее, необходимое, не чуждое каждому, так и абсолютное, бессмысленное в своем стремлении разрушать… Да, все зло, что он встречал, было человеческой природы, но ведь с божественного молчаливого согласия.

С молчаливого согласия…

Ларк поднялся с колен и попрощался с часовней любимым жестом краснорясников – поднимающимися и расходящимися ладонями. Пламя, которое обращает все в дым, уходящий в небеса.

– Я помню, что раньше ты смеялся над краснорясыми, – невежливо сказал Иоахим, когда Ларк вернулся в карету и закрыл дверь.

– Когда мы были молоды, мы много над кем смеялись. Над косными родителями, над глупым народом. Друг над другом.

– Я до сих посмеиваюсь над всеми, кого ты перечислил, – криво улыбнулся Иоахим. – Особенно над собой.

– Тебе всегда не хватала немного мудрости, Иоахим. Хотя ума тебе, конечно, не занимать.

– Ларк, ты что, боишься меня обидеть? Не стоит, я уже перерос все это детство.

– Прости, друг, я в этом не совсем уверен.

Ларк всегда был довольно проницателен, отметил Иоахим. И, тем не менее, не мог принять друга как ревностного неофита. Чувствовал какой-то подвох, хотя раньше никогда не замечал в Ларке ни честолюбия, ни стремления встроиться в какую-нибудь общественную систему.

– Просто я помню, как тяжело тебе было принимать кое-какие догмы.

Ларк усмехнулся.

– Иоахим,  мне и сейчас тяжело. Просто мне потребовалось время и правильный взгляд.

– Ну не знаю… Меня угнетает рок. Я не могу согласиться с предопределенностью вашей картины мира.

– Нашей?

– Да, Ларк, получается так, раз ты носишь этот пояс.

– Мы отстаиваем свободу выбора человека, дарованную создателем.

– Но что она значит, если все определено?

– Нет, не все. Определен замысел, судьба, общий путь… Ты же помнишь метафору реки с уроков богословия?

– Помню. Можно держаться на лодке у правого или левого берега, можно останавливаться на берегу и островах или даже грести против течения… Но в конечном счете река все равно вынесет тебя в океан. Русло может круто поворачивать, в дельте будут разливы… Но она всегда течет вниз. Продолжая метафору, почему нельзя сойти на берег и пойти куда-нибудь еще?

– Можно. Но вот от этого и происходит зло человеческое, раз ты идешь против воли всевышнего.

– Прости, Ларк, но это ерунда какая-то. Не могу этого принять.

– И не надо. Ты хороший человек, Иоахим, значит, ты держишься своего пути. Кто знает, может, ты и прав насчет Исинии и того лекаря. Я очень надеюсь, что он сможет помочь. Ты столько раз оказывался правым, когда все уже опускали руки. Ты, в конце концов, герой.

Иоахим не смог сдержать улыбку. Ларк намекал на его прошлогоднюю миссию в Сатардин. Став посланцем короля, он приложил к делу государственной дипломатии все свои способности (природное обаяние, навыки фехтования и совсем немного магии), чтобы добиться сближения королевств. Поручение было секретным, но слухи ходили. Так что о нем знали все, кто хотел.

– Я всегда хотел узнать подробности, – тихо сказал Ларк. – Все думали, ты не справишься.

Иоахим в ответ не снизил тона – все равно кучер ничего не слышал за топотом копытом и скрипом кареты:

– На самом деле, вышло довольно скучно. Я просто оказался в нужное время и в нужном месте. Сумел внимательно выслушать умных людей. Свел в брак великовозрастных монарших дитяток – на редкость неприятные люди, хочу тебе сказать. Хорошо, что они в обеих семьях младшие и не унаследуют власть – я не позавидовал бы стране, где коронуют столь эксцентричных особ. Ну и насилие пришлось применить, по отношению к предателям и врагам – совсем чуть-чуть. Лет десять назад крови было куда больше.

– Скромность тебя всегда украшала, – с улыбкой сказал Ларк. Иоахим оценил шутку – скромность он стал ценить совсем недавно. – И твоя миссия как нельзя лучше отражает метафору судьбы как реки. Ты же не ждал посольского поручения, но это было именно твое дело…

– …которое я провалил, – закончил Иоахим.

После короткого замешательства Ларк все же решился спросить:

– Почему?! Что ты имеешь в виду?

– Моей задачей было разжечь войну. А не организовать очередной взаимовыгодный брак. Устранить миротворцев, лучше интригами, но допускалось и физически.

– Но зачем это нам?

– Нам незачем. А вот у нашего почтенного монарха интерес был. Война.

– Но это же абсурд! Яков стар, уже два века в мире нет ни одной крупной войны. Все разучились воевать уже – и сатардинцы в том числе.

– Но зато у них был план, заботливо подготовленный нашими придворными мудрецами и вброшенный в нужные головы на той стороне. Наши полководцы хотели от сатардинцев удара от границы вдоль реннского хребта, чтобы отрезать приличный кусок нашей территории. Это была ловушка. Войска были готовы заранее, чтобы окружить и уничтожить силы вторжения. На следующем этапе Яков предполагал переговоры, чтобы получить полувековой период беспошлинной торговли и крупную партию сатардинского шелка и трикотажа в качестве репараций.

– Но если бы… – задумался Ларк. – Если бы сатардинцы не сдались? Набрали рекрутов, удержали бы горные перевалы. Что дальше?

– Ларк, ты что, думаешь на два шага вперед? Ничего себе ты дальновидный! Ты нашего Якова видел лично хоть раз? Он же ненавидит Георга Сатардинского до дрожи в руках. Не знаю, что у них там произошло, может, во время монаршего визита подали несвежую рыбу, или еще какая-нибудь очень важная государственная причина. Главное результат – у нас два старых деда, которые друг друга не выносят. Но теперь воевать им будет не к лицу. Они еще найдут повод… но, по крайней мере, отсрочку я обеспечил.

– Вот почему о тебе не было вестей… – пробормотал Ларк, опустив голову. – Я думал, из-за Исинии.

– В первую очередь, из-за нее. Но и не только. Это не длительный отпуск, Ларк, это опала. Потому что за дорогой сатардинский шелк мы платим золотом, пусть и со скидкой. Для казны это ущерб, в отличие от рекрутской крови… Я смотрю, для тебя это неприятная информация.

– Да, лучше бы я и не знал…

– Я надеялся, что принц Филипп скоро сменит своего отца. Он не очень уверен в себе, но, по крайней мере, порядочный человек. Однако Яков уже два раза поднимал минимальный монарший возраст, чтобы сын не мог претендовать на престол. Яков не будет передавать корону добровольно, хотя по всем признакам уже пора. Так что еще лет пять придется его потерпеть.

– Ну, он уже стар. Если случится несчастье, выберут регента.

– Я боюсь, регент может оказаться хуже Якова, – вздохнув, сказал Иоахим. – Я помог избежать войны, но мне ничего не сделать с ее первопричиной. Просто отсрочка,  не более.

– Это уже огромное дело, Иоахим! – воскликнул Ларк.

– Спасибо, друг. Думаю, я подниму тебе настроение тем, что мне сильно помогла твоя Церковь. Каким бы странным не казалось ваше учение, я все равно буду благодарен за это. Просто, по-человечески. В интригах и хитростях я не силен, в отличие от твоей организации.

Ларк поднял взгляд и твердо взглянул Иоахиму в глаза.

– Волна хотела вынести тебя на берег, но ты оседлал ее и использовал. Да ты не маши вот так рукой, не улыбайся! Это и есть свобода выбора. Воистину, создатель вел тебя за руку. Просто ты этого не понял.

– Опять ты за свое?

– Нет, я тебе хочу сказать важное! – Ларк говорил с жаром, решившись на откровенность. – Я уверовал, когда испытал что-то подобное…

– Подожди.

Иоахим выглянул в окно. Солнце разогнало холодный утренний туман, лаская золотыми лучами пробуждающуюся природу. Ветер нежно гладил молодую луговую траву, пока еще не превратившуюся в грубый непроходимый бурьян.

Иоахим открыл оконце за спиной и крикнул кучеру:

– Лигон, далеко ли ближайшая харчевня?

– Около часа пути, господин барон.

– Останови. Заодно лошадей накормишь и напоишь.

– Слушаюсь, господин барон.

Лигон был его личным кучером. Простой, но искренний работник, безоговорочно выполнявший все, что скажут. Высокое жалование, полученное за последние пять лет, вполне позволяло ему уволиться, покинуть поместье, осесть в береговом поселке, жениться и завести детей, устроиться на почте и забыть о тяжелых поручениях Иоахима Лигийского.

Похоже, что Лигон испытывал к Иоахиму чувство признательности и потому верно служил. Он был полезным и послушным работником.

Закрыв окошко, барон вернулся к своему собеденику.

– Продолжай, Ларк, – попросил Иоахим.

Его друг молчал. У Иоахима сложилось впечатление, что он обидел Ларка, прервав его признание. С трудом подавив насмешку, он вежливо извинился – все же им ехать дня полтора, не стоит так быстро портить эту поездку.

– Да ничего страшного… – ответил Ларк. – Я порой забываю, насколько ты можешь быть неделикатным. То, что я скажу тебе – это своего рода секрет. Не рассказывай никому. Особенно Лиане.

– Я скрываю не один секрет, пока никто не жаловался, – сказал Иоахим.

Ларк вздохнул, прогоняя сомнения и сказал:

– Я испытал самое настоящее религиозное откровение, Иоахим. И вы с Лианой имеете к этому отношение.

– Ты о чем?

– Помнишь, когда вы преследовали ту ведьму, служащую лжебогу, то попались в ловушку в тосинских катакомбах? Среди кромешной тьмы, глубоко под землей, под воздействием морока…

– Не напоминай. Почувствовал себя в шкуре твоей подруги. Я там такого натерпелся… Видел все, чего боюсь.

– Ты же не мог видеть.

– Но не мог этого осознать. Потому что темных пожирателей, которые нас преследовали, видел прекрасно. Говорю, не мог собраться с мыслями, я же их всех за год до этого убил. Это все Ханна, эта тварь залезла мне в голову… Хорошо, что рядом была Лиана. Если бы не она, мы бы еще сильнее заблудились.

– Как, по-твоему, я вас нашел? – спросил Ларк. Иоахим с интересом посмотрел на друга.

– Я всегда думал, Лиана оставляла слабый магический след на пути. Она хорошо умела влиять на восприятие.

– Может, и оставляла, но ты знаешь, у меня довольно слабая ментальная чувствительность… Нет, все было совсем не так.

Ларк наклонился вперед и начал рассказывать:

– В момент, когда я ударил огнем и воспламенил факел – а я не мог поступить иначе, потому что в катакомбах была кромешная тьма, я не увидел в зачарованном зеркале своего отражения.

– Ларк, так и должно было быть, – перебил Иоахим. – Мы сделали зеркало дверью, как и было предсказано…

– Дверью куда?

– Ну, насчет этого я не знаю. Это нужно спрашивать у бога.

– Лжебога, – поправил Ларк.

– Как тебе угодно.

– И как вы использовали зеркало?

– Мы прошли сквозь него, как через окно. Как и ты.

Ларк покачал головой.

– Я не проходил сквозь зеркало, – ответил он.

Теперь Иоахим был по-настоящему заинтересован.

– Рассказывай, что произошло.

– В зеркале я увидел женщину. Очень красивую, смуглую, с черными длинными волосами. Она была одета в красное платье…

Сердце Иоахима билось все сильнее, пока Ларк описывал незнакомку. Она поразительно напоминала ему женщину, вот уже месяц как регулярно приходящую ему во сне. И он никому о ней не рассказывал.

– …Незнакомка обратилась ко мне по имени. Сказала, что мне нужно спешить, чтобы спасти друга и любимую. То есть она знала о моих чувствах к Лиане…

Да кого волнуют твои чувства, в сердцах подумал Иоахим! Но все же изобразил интерес, так как опасался, что Ларк может замкнуться. Обычно он не любил откровенничать, такой подробный рассказ о личном мистическом опыте был большой удачей.

– …Сперва я испугался и спросил ее имя. Она представилась как Нова Ли'Этта и призвала меня не бояться. Я же больше был испуган не столько ей, сколько за вас с Лианой. Нова сказала, что поможет найти вас, и попросила меня прикоснуться к поверхности зеркала, положила ладонь со своей стороны. И как только я это сделал…

– Ты ее послушался?! – удивленно воскликнул Иоахим. Он не узнавал Ларка – ведь тот всегда был таким осторожным (порой даже чересчур).

– Сам удивляюсь, Иоахим.

– Кто его знает, какие твари могли переть из этой двери?! Мы же стремились как можно скорее закрыть ее…

– Я понимаю. Но в ней… в ней не было зла, Иоахим. Я это сразу увидел. Может, это просто призрак? Она из неупокоенных добрых душ…

Иоахим пожал плечами. Кто знает? Но он надеялся, что это было так.

– Продолжай, – попросил он.

– Как бы то ни было, она оказалась в моей голове. И помогла мне найти вас. Вела меня по катакомбам. Мы трое живы благодаря ей.

– Очень интересно, – задумчиво сказал Иоахим. –       с чего бы такая доброта?

– Я думаю, это была посланница Творца. Лжебог едва не убил нас, а будь мы мертвы – как бы мы помешали ему разрушить творение Создателя? Интересно, возможно ли вообще это сделать. Но раз Создатель вмешался лично – получается, такая вероятность есть… Надо будет обсудить со епископом Афронием…

Бормочущий Ларк все более уходил в себя, чему Иоахим был даже рад. Он должен был холодно проанализировать полученную информацию. Очевидно, что помощь этой таинственной Новы была не просто так. Пожалуй, не стоит так легкомысленно отмахиваться от моих снов, решил Иоахим. Видит ли ее Лиана? Интересно, кто из нас нужен этой Нове больше, думал Иоахим. И какова ее природа?

Он все чаще размышлял о том, связаны ли эти сны с недугом Исинии. Потому что ему казалось, что связаны – а раз это не просто сны, то, может быть, вот он – тот самый шанс, за который можно ухватиться?

– О, приехали, – обрадованно сказал Ларк. В окне они видели небольшую придорожную харчевню, к которой примыкали конюшня и постоялый двор. Все, что нужно для остановки в пути… За хорошую плату, разумеется.

Ларк поспешно вышел из кареты, торопливо направившись в теплое помещение. Иоахим даже позавидовал, что он так легко отходит от важных разговоров…

Отдав распоряжение Лигону, чтобы он занялся лошадьми, молодой барон вошел в харчевню, погруженный в свои мысли.

Глава 3. Надежда.

Теплый воздух в помещении имел приятный пряный аромат жареного мяса с легкой кислинкой домашнего пива. Обрадованный Ларк махнул Иоахиму рукой из-за крайнего уютного столика.

– Я уже заказал нам хороший обед. Если ты не возражаешь, я хотел бы угостить… – сказал он.

Иоахим молча кивнул и сел напротив. В ожидании заказа, он на автомате поддерживал болтовню с Ларком, не пытаясь вникнуть в разговор. Его мысли занимала таинственная Нова, и он с нетерпением ждал ближайшей ночи, чтобы постараться получить ответы на все внезапно вставшие перед ним вопросы.

Через несколько минут дверь харчевни скрипнула, и внутрь вошла большая компания путешественников – трое взрослых и трое детей. Чтобы отвлечься, Иоахим стал наблюдать за ними и вскоре понял, что перед ним большая семья с тремя озорными маленькими братьями, громко ругающимися между собой. Их родители с трудом усадили непосед за стол, после чего мать осталась следить за ними, а отец с другом (или с братом) направились к хозяину заведения.

– Какая прелесть, – сказал Ларк, глядя на уставшую мать и ее сорванцов, нетерпеливо ожидающих обеда.

Иоахим не разделял его восторгов. Он, конечно, хотел ребенка, но ему трудно было представить рядом такое их количество, да еще и с малым возрастным промежутком между детьми.

– Почему прелесть? – спросил он лениво.

– Разве ты не видишь? Столько любви…

– Прости, Ларк, но я не вижу здесь особой любви. Я вижу усталые глаза двух взрослых людей, которые выглядят на пять, а то и на десять, лет старше, чем они есть. И это не от болезней или плохого образа жизни.

– За все есть своя цена, – философски ответил Ларк. Иоахим кивнул, соглашаясь.

Сделав заказ, мужчины разошлись. Отец вернулся к семье, а его спутник сел за отдельный столик, недалеко от Иоахима и Ларка. По всей видимости, хотел немного отдохнуть от своих маленьких шумных попутчиков.

– Скажешь, что не думаешь, каким будешь отцом? – спросил Ларк, не желая отпускать тему.

– Я думаю о том, чтобы в первую очередь быть хорошим мужем. Все-таки возиться с ребенком – больше женская забота.

– Ну, это когда он один…

– Думаю, второй появится лет через восемь, не раньше, – сухо и уверенно сказал Иоахим.

Ларк хотел было сказать что-то вроде «это уж как вы решите», но вспомнил о состоянии Исинии. Прожить хотя бы еще пару лет казалось для нее настоящим чудом, какие уж тут восемь. Будущий богослов понял, какую сильную душевную боль сейчас испытывает Иоахим. Его ребенок будет живым напоминанием об утрате любимой. Маленькое существо, которое примет и его любовь, и его скорбь.

Безусловно, Иоахим все еще не был готов принять неизбежное. Ларк решил отвлечь друга.

– Мы с тобой не доспорили, впрочем, – сказал он – Готов ли ты продолжить наш диспут?

– Какой ты настырный, господин будущий миссионер. Всех хочешь обратить в свою веру, даже меня? – улыбнулся Иоахим.

– Разве это плохо? Но вообще из меня миссионер так себе… Не с моим животом. Неуместная черта для священника. Но вот богослов должен из меня получиться. Зря я, что ли, образовывался?

– Прости, Ларк, но если на тебе этот пояс – зря. Вера и знание – противоположны по сути.

– На все воля Создателя. Даже на твой скептицизм.

– Я не верю в Создателя, – уверенно сказал Иоахим.

– Но знаешь ли ты, что его нет?

Хороший прием, отметил про себя барон. Он поднял руки, демонстрируя свой проигрыш в этой короткой пикировке.

– Получается, я верю в его отсутствие, – признал Иоахим.

– Тысячу лет назад у тебя могли быть неприятности за эти слова.

– Если бы ты повидал с мое, Ларк…

– Простите, пожалуйста, – мужчина, сидевший рядом, подошел к ним внезапно и несколько бесцеремонно прервал беседу. Путешственник знал астаркийский, но все же в его речи слышался акцент жителей Мрушны – большой страны, граничащей с Астаркией на востоке. Густая борода выдавала в нем последователя старых традиций своей родины. В руках незнакомца были две кружки холодного пива, которые он поставил рядом с собеседниками. – Мое имя – Джиниус Смит, и я путешествую вместе с достойными людьми, сидящими за тем большим столом. Сей пенный напиток я осмеливаюсь преподнести в дар благородным господам в скромной надежде на участие в вашей беседе о высоких материях. Прошу прощения за то, что столь неделикатно подслушал ваш разговор и смиренно выражаю готовность покинуть вас в случае, если неугоден вашим персонам.

Иоахима несколько позабавил высокий стиль речи, который было свойственно ставить в плохих языковых школах.

– Я с большой радостью принимаю ваш дар и счастлив сообщить вам, что всегда готов беседовать с культурным и интеллектуальным человеком, каким вы, без сомнения, являетесь. Все же я предлагаю вам использовать менее официальный слог, что будет куда уместнее для данного, пусть и уютного, но все же достаточно простого заведения. Иоахим Лигийский, барон, когда-то простой солдат Астаркии, а ныне – скромный сановник. В настоящий момент нахожусь в отпуске. Путешествую.

– А я – Ларк Михал, бывший семинарист и будущий академик богословия Церкви Священного Огня, переводчик.

– Я заметил, что вы близкие друзья. Простите за личный вопрос, но как так вышло, что столь разные люди оказались вместе? – спросил Смит, устраиваясь за столиком.

– Дело в том, что мы учились вместе. С тех пор ладим, у нас сохранилась большая дружная компания, – ответил Ларк.

– Но при этом выбрали такой разный путь…

Их беседу прервал хозяин заведения, который разнес посетителям обеды. По совпадению, Смит заказал то же блюдо, что и его собеседники. Впрочем, это не было удивительно – выбор был невелик.

– Знатная харчевня, – оценил заведение Смит, наслаждаясь горячим ароматом пышно парящего жаркого, украшенного свежей зеленью. – Пожалуй, данная трапеза обещает быть в высшей степени довольно приятной, тем более, будучи сопровожденной разговором с интересными и умными людьми. Как вы уже поняли, я путешествую издалека, и в моей родной стране очень много устроено не как у вас. Представляете, какой удачей для меня было встретить в столь неформальной обстановке искреннего человека веры и храброго воина, которые, я уверен, смогут удовлетворить мой интерес любознательного путешественника…

Что это? Иоахим ощутил слабый сигнал чужой силовой линии. Сосредоточившись, он с большим трудом смог определить источник силы – им был новый знакомый. Ларк, казалось, ничего не заметил, но ему всегда недоставало восприимчивости.

– Господин Смит, вам ни к чему осторожничать на территории Астаркии. Здесь магия легальна и почитаема.

Ларк удивленно посмотрел на путника.

– Маг из Мрушны? Вот это удача.

Смит приложил указательный палец к губам.

– Я могу с высокой степенью уверенности утверждать, что осторожность никогда не помешает скромному и законопослушному гражданину моей необъятной Родины. Да и в принципе, она никому не помешает, если учесть, сколь малым выглядит человек перед государственной машиной.

– Поверьте, гнет религиозных догм может превосходить самые косные проявления государственной бюрократии, – посетовал Иоахим. – К счастью, мой верующий друг является добрым человеком, терпимым к чужим взглядам.

– Рад это слышать, – сказал Смит. – Учитывая, сколь богохульными могут казаться астаркийцам обычаи моих соплеменников, куда более свободных в использовании огненной стихии. Господин Михал, могу ли я надеяться, что суровый климат моей страны, предъявляющий слишком высокие требования к обеспечению теплом для выживания, несколько оправдывает наши обычаи в ваших огнепоклонных глазах?

Ларк кивнул в ответ, ответил с доброй улыбкой:

– Я не склонен проявлять рвение в вопросах прозелитизма окружающих, чье бытие слишком далеко от моего.

– Прекрасные слова, достойные умудренного жизненным опытом благочестивого мужа. Но позвольте поинтересоваться, господин барон Лигийский, означает ли то, что вы уловили мой слабый сигнал, необходимость восхищения вашими утонченными магическими способностями восприятия чужого энергетического потока? Или мне скорее стоит отдать должное вашему интеллекту и логике? В противном случае я прошу вас без лишней скромности объяснить просчет моей маскировки, так как дома ошибка может мне весьма дорого обойтись.

– Спешу вас успокоить – вы бы не выдали вашего особенного положения, если бы не проявили силу. Мы действительно коллеги в этом сложном ремесле. Учитывая, сколь мало нас осталось, вы, должно быть, жаждали увидеть родственную душу.

– Вы безусловно правы, господин барон. Дело в том, что в силу всем понятных причин я был лишен возможности должным образом развивать свой талант к этим редким наукам, что вынудило практиковаться в тайне, с учетом известных мер предосторожности. Хотя это не запрещено законом, но в своей беспощадной и бескомпромиссной жесткости общественное порицание порой может быть сопоставимо по силе с суровой буквой формализованного права. Могу я ли узнать, получали ли вы специальное образование, если оно, конечно, не было дано специальным закрытым учреждением? Впрочем, последнее было бы в высшей степени абсурдно, ибо в этом случае вы не признались бы мне.