Целуя твои шрамы

Не то чтобы он не чувствовал на себе чужие пожирающие взгляды. Такое бывало, и разок ему даже делали очень толстые намеки на уединение, но во-первых, Алистер не мог доверять никому извне, подозревая каждого второго в сговоре с вражеской группировкой и постоянной слежке, а во-вторых, все те подкаты, которые случались уже после того, как у него появилась Джина, никому не оставляли ни единого шанса на его согласие. Оставалось довольствоваться только собственной рукой. И ему, и его поклонницам, если им не хватало смелости предложить себя кому-то еще.

– Сделаю вид, что поверила.

Его ответ заставил недоверчиво сощуриться, но дальше эту тему Джина решила не развивать. Уверена была, что за Алистером мокрый след из слюней тянется, даже если он сам того не замечает. Она чуть сама не сказала прямо, что обязательно подкатила бы к нему в зале. Все эти взгляды, мимолетные касания, ее руки, которые стали в какой-то момент жить своей жизнью – все это кружило голову. Джина даже смогла забыть на мгновение, при каких обстоятельствах оказалась рядом с этим мужчиной. Забыла, что дома ее ждут…

– Но я бы посмотрела на тебя в шортах. Хорошо, что ты сказал, что мне любое шоу бесплатно! – возвращаясь в реальность, девушка поспешила припомнить его же слова и добавила, что в ее исполнении все это станет ему в кругленькую сумму. У переодеваний по специальному заказу в ее прайсе существовала отдельная строка.

Убедившись, что Джине больше не угрожало незапланированное падение на землю, Алистер выпустил ее из объятий и лег на спину, растягиваясь на прохладной редкой траве вперемешку с песком. Он доказывал, что и без пледа они могли обойтись: он сам послужит неплохим ковриком, на котором можно и посидеть, и полежать. За этот вид, который он наблюдал снизу, можно было и душу продать. Его рука невольно потянулась к лицу Джины и коснулась ее щеки тыльной стороной ладони.

– А ты переживала, что будет холодно. Чувствуешь, – он продолжал легонько поглаживать ее лицо, – какой горячий?

Даже холод земли не мог справиться с огнем, который разгорался в нем все сильнее от ощущения такой желанной и в то же время невинной близости между ними.

– Ты горячий, это факт, – Джина не убрала своего лица, как тогда в машине. Она смотрела на него сверху вниз, блуждая взглядом с лица на грудь, а затем ниже, на пресс. Взгляд упал на его пах сам собой. Ей стало любопытно, представлял ли Алистер вместе с ней, как она сейчас перекидывает ногу и садится на него сверху?

Мужчина не стеснялся своего тела, но сканирующий внимательный взгляд Джины было сложно выдерживать. Захотелось прикрыться, особенно когда глаза остановились где-то внизу. Потому что он чувствовал, что уж больно доволен происходящим, а это отчетливо вырисовывалось под тканью его джинсов. Джина не часто бывала настолько близко к нему, и тем более никогда прежде не сидела на нем верхом. А если бы они были раздеты? Ей бы так пошла поза наездницы… Алистер видел нечто подобное на эфирах, но ракурс там, конечно, не был настолько соблазнительным, как сейчас, когда он на самом деле буквально находился под Джиной.

Чувствуя, что атмосфера вокруг них накаляется, Джина скатилась мужчины и легла рядом. Перевернулась поудобнее и оставила одну ногу на его бедре. Возможно, в процессе потерлась о его член, почувствовав, откуда такая аура напряжения, но не стала заострять на этом внимания.

– Вообще я переживала, что теперь мы грязные вернемся в твою шикарную тачку.

Алистер согнул одну ногу в колене, чтобы немного ослабить давление ткани в паху, но второе колено согнуть не вышло – на нем слишком своевольно теперь возлежала нога Джины.

– Значит, придется потом мыть салон. Наденем полупрозрачные майки и обтягивающие шорты, и зальем друг друга пеной. Так девчонки на автомойках поступают, или я уже придумываю лишнее?

– Это будет тебе дорого стоить.

Подперев левой рукой голову, правой она принялась гладить Алистера по груди и животу. Его майка плотно обтягивала грудные мышцы, так что она видела, что его дыхание стало тяжелее. Попытка разрядить обстановку с треском провалилась. Алистер продолжал лежать на спине, полностью открытый для всего. Рассматривая красивое лицо Джины, он не отвел взгляд даже когда ее рука заскользила по телу все ниже и ниже, заставляя напряженный узел внизу живота скрутиться еще сильнее.

Словно пьяная, Джина подумала опустить руку к ширинке, чуть сжать его между ног. Было любопытно, какой он? Сам мужчина довольно крупный, хоть и не очень высокий, но, наверное, и член мощный?.. Ее пальцы уже легли на пряжку ремня, когда фантазия подкинула Джине мысли о нежной головке и венах на стволе члена.

Алистер точно хотел ее. Он не был уверен, приятно ли было Джине узнать о столь низменном, животном желании, но ничего не мог с собой поделать. Кровь шумела в ушах куда громче, чем собственные разумные мысли. Ему показалось или он увидел в глазах напротив точно такое же желание? Или это только отражалась его собственная похоть?

Джина замерла, задумавшись, и посмотрела на лицо Алистера внимательным взглядом. Вся эта ситуация между ними была очень приятна. И она могла бы его соблазнить, в легкую. Сделать намечающуюся эрекцию сильнее, распалить его больше, предложить свою помощь… Проще простого.

Но не сделает ли она это, чтобы получить побольше денег? Ведь Брайан настойчиво просил ее не скромничать, даже написал сообщение, не интересуясь, а скорее напоминая, что она может заработать куда больше уже сегодня.

Или же Джина искренне хотела сблизиться с этим мужчиной? Просто доставить Алистеру удовольствие, потому что он классный, и все.

Ее рука продолжала лежать на его ширинке, не поглаживая, не сжимая. Осторожно, почти нерешительно, Алистер поднял свою руку с земли, намереваясь показать, что не против.

Глава 9

Пальцы Алистера едва коснулись ладони Джины, что лежали на пряжке его ремня, когда девушка внезапно отстранилась. Она со вздохом откинулась на спину и убрала ногу с мужчины, давая ему возможность успокоиться самостоятельно. Без тепла ее тела у него по коже сразу пробежал озноб. Может, это был и не озноб вовсе, а осознание, что он едва снова все не испортил, неверно поняв ее сигналы. Эта мысль немного отрезвляла.

Как бы сильно Джине ни хотелось большего, мысленно она похвалила себя, что сдержалась. Даже если бы этот спонтанный секс был крышесносным, – а она была уверена, он был бы именно таким, потому что они так сильно загорелись, что не сдержались бы.

Потерев лицо руками, чтобы прийти в себя, Джина поправила задравшуюся майку, чтобы не светить синяками, и повернула голову к Янгу:

– Хочешь пройтись, или устроим лежбище на пледе с кофе и эклерами?

– Мм, – Алистер задумчиво вытянул губы и закусил щеку изнутри, – а если мы развалимся на пледе возле воды, можно будет считать это лежбищем морских котиков?

На берегу озера время остановило свой ход. Алистер как-то запоздало понял: он так спешил поскорее насладиться этим мгновением, что напрочь забыл прихватить из машины все то, что они за сегодня успели купить. Но ему не нужны были ни еда, ни отдых до тех пор, пока он мог просто быть рядом с той, чье одно только присутствие заставляло забывать обо всем на свете.

– Назовем это «озерными котиками». – Поднявшись и отряхнувшись, насколько это возможно, девушка протянула руку Алистеру, чтобы помочь встать.

– Мне нравится, – кивнул он, прочищая горло, и принял протянутую руку. – Пора съесть все, что ты там накупила.

Последовав ее примеру, он отряхнулся от песка. Волосы явно пострадали больше всего. После его гавканья, наверняка сейчас он выглядел как пес, который вычесывает блох с загривка.

– Должна признать, ты офигенный, – вопреки ожиданиям, произнесла девушка. – И мысль, что ты легко можешь взвалить меня на плечо и унести, завораживает. Не пользуйся этим слишком часто.

Улыбаясь, Джина шутливо погрозила ему пальцем. Ал приподнял бровь, глядя на нее.

– Но нечасто можно, так? – он не сдержал ухмылки. – Тогда приберегу этот трюк для особых моментов.

Например, когда потребуется усмирить пылкий нрав и утащить в спальню, чтобы бросить на кровать и лечь сверху, зацеловывая каждый сантиметр кожи. Сможет ли когда-нибудь у них дойти до этого? Хотя бы в фантазиях Алистер мог себе позволить представлять их бурный роман не только с платонической точки зрения.

Закатив глаза, Джина стала быстро подниматься по пригорку к машине с мыслью, что надо было все-таки купить ему рубашку. Миллисекунды не хватило, чтобы самообладание полетело к чертям на страшной скорости. И все-таки отчего-то к машине она поднималась нахмуренная и злая. Неудовлетворенная.

Алистер не пошел следом не только из-за того, что хотел понаблюдать, за Джиной со стороны. Короткие минуты в одиночестве он использовал на то, чтобы чуть оттянуть джинсы вниз. Возбуждение практически прошло, но ощущение, что член сегодня уже никак не уляжется в трусах удобно, осталось.

– Ал, я все одна не унесу!

Джина нырнула в салон за пакетами. Ее взгляд удал на телефон, в котором остались без ответа сообщения от Брая. Ожидая, пока Алистер поднимется ей помочь, она кратко написала ответ:

Джина:

нет

Хотя следовало написать погрубее, куда Брайану следует сходить. На него Джина тоже злилась. За то, что отправил ее сюда, поставил в такую сложную ситуацию. Бойфренд называется! Она ему прямым текстом сказала: «Алистер мне нравится». А что он ответил? «Иди, дорогая, добудь денег». Ну, не гандон ли?

А если сегодня же она трахнется с этим богачом прямо в этом лесу у озера, на этом самом пледе, ему тоже будет все равно?

Отправив вдогонку еще одно сообщение, которое содержало только одно эмодзи руки со средним пальцем, Джина выключила телефон. Вот станет она кошачьей нянькой, заблокирует Брайана везде, и будет вести безбедную жизнь. Тогда он поймет, кого потерял, но будет слишком поздно.

От минимально выпущенного пара, ей стало легче настолько, что о последствиях своего поступка она даже не задумалась.

Через пару минут они, как и планировали, устроили лежбище озерных котиков, чуть дальше от того места, где разлеживались ранее, поближе к воде. Алистер занял одну сторону пледа, усевшись боком, чтобы кроссовки оставались на песке, и внимательно смотрел, как между ним с Джиной выстраивалась стена из коробок с эклерами и термосов.

Джина же чувствовала себя спокойно, отгородившись покупками. Сидеть вот так было куда проще, хотя, ей и требовалось усилие, чтобы не пялиться на его ширинку, задаваясь вопросом, успокоился ли мужчина. Или он все еще так же горячо ее хочет?

Ал, словив ощущения примерно, как на их самой первой встрече, когда ему четко дали понять, что черту пересекать нельзя, смиренно принял это. Он взъерошил свои непослушные волосы, и оперся на руку, слегка откидываясь назад. Прикрыв глаза, он подставил лицо солнцу. По крайней мере, оно его точно не отвергнет, даже в случае ошибки.

– Ты сегодня какой-то другой, – произнесла Джина задумчиво, открывая первую коробку с эклерами, – на неделе точно ничего не произошло? Просто ты обычно лучше… держишь дистанцию.

Подчеркнуто сдержанный он бесил ее больше, конечно. Но сегодня просто не давал успокоиться и расслабиться без страха, что она моментально стянет с себя всю одежду, если ослабит контроль.

– Другой? – Приоткрыв один глаз и слегка повернув голову к Джине, Ал слушал ее и понимал, что все же сегодня он чересчур напористый.

Оправдываться не хотелось – им обоим было очевидно, что с каждой новой встречей его все сильнее тянуло к Джине, и в конечном итоге это вылилось в желание большего физического контакта. Дело даже не в сексе, о котором ему уже перманентно снились влажные сны. Дело в банальных прикосновениях. Как будто если их не будет, вскоре он решит, что все происходящее – плод его воображения. Ему нужны были подтверждения того, что Джина реальна, что она рядом, что испытывает хотя бы на треть такие же теплые чувства, как и он, даже если у нее они просто дружеские.

– Не подумай, что я жалуюсь! – спохватившись, девушка посмотрела на Ала, чтобы он не решил, что доставил ей большие неудобства, и не обходил ее за три метра в будущем. – Мне приятно все, что сегодня было, но это довольно резкий скачок от твоего обычного поведения.

– Могу я быть честен? – он чуть повернулся к ней, опуская одну ногу и прижимаясь бедром к пледу. В глаза не смотрел, сосредоточенно раскрывая коробки со сладостями. – Ты мне нравишься.

– Очевидно. Ты бы не покупал мое время, если бы я тебе не нравилась, – бесстрастно прокомментировала Джина, взглядом прожигая дырку у него во лбу.

Алистер усмехнулся и покачал головой, понимая, какую глупость сморозил.

– Конечно, это очевидно. – Его пальцы невесомо порхали над эклерами, остановив свой выбор на покрытом зеленой глазурью, вероятно, с фисташковой начинкой. – И мне показалось, что между нами лед немного подтаял. Кажется, ты больше не так категорично воспринимаешь мое общество.

Джину страшно раздражало, что он даже не смотрел на нее. Она вообще-то ожидала услышать что-то про его прошедшую неделю! Советчик из нее, возможно, так себе, но она могла бы просто выслушать, что у него произошло. А вместо этого у нее лишь участился пульс и покраснели щеки от его признаний.

Алистер поднял взгляд и улыбнулся своей привычной лучезарной улыбкой, которая достигла и глаз, что с ним в обычных обстоятельствах случалось не так уж часто.

– Наверное, у меня уже эмоциональная зависимость от тебя. Весьма опасная штука. – Он вытащил эклер и стал примериваться, с какой стороны к нему лучше подступиться. – Если тебе хорошо, то мне тоже становится хорошо. Если ты чувствуешь… напряжение, – его язык бегло прошелся по глазури на кончике эклера, пробуя на вкус, а взгляд слегка затуманился, на долю секунды опускаясь вниз, туда, куда он совершенно не должен был сейчас смотреть, – то и я чувствую то же самое.

Его зубы сомкнусь на лакомстве, откусывая большой кусок. Алистер поморщился, будто от внезапной боли, остановился ненадолго, озадаченно глядя на эклер, дожевал и проглотил. Перевел взгляд на Джину, которая все это время молча наблюдала за ним. Внутри у нее нарастало бешенство, и многих сил требовалось, чтобы не перебивать его. Ей приходилось заставлять себя успокоиться и напоминать о том, что нужно дышать.

– Зачем ты это купила? – простонал Алистер, блаженно закрывая глаза и облизывая сладкие от крема губы. – Это слишком вкусно! Я же теперь постоянно буду хотеть их.

Про себя он добавил: «И тебя тоже».

Не особо задумываясь о том, что делает, Алистер протянул откушенный эклер Джине – слишком оказался впечатлен этим вкусом, и жаждал поделиться своим опытом.

– Попробуй.

Его голос доносился до Джины как будто через слой воды. В ее фантазии она уже запихивала этот несчастный эклер мужчине в глотку поглубже, тогда как этот искренний придурок застыл, протягивая ей десерт. Чтобы она еще и ела с его рук?!

– Алистер. Иди нахер со своим эклером.

Ал посмотрел на нее такими наивными глазами, что ей даже стало его немного жалко. Но он успел выбесить девушку окончательно, поэтому остановиться на этом она уже была не в силах.

– Ты серьезно считаешь, что… Нет, я не могу! – Вскочив на ноги, Джина начала ходить взад-вперед, сжимая руки в кулаки в попытке привести в порядок эмоции и мысли.

«Эмоциональная зависимость? Мне хорошо – ему хорошо? Что это еще такое?»

Улыбка медленно сползла с лица Алистера. Сбитый с толку, он только и мог, что убрать обратно в коробку злосчастный эклер и наблюдать за нервными хождениями Джины.

– В каком смысле я тебе нравлюсь? И что ты хочешь, чтобы я с этим делала? – Она раздраженно сдула упавшую на лицо прядку волос. – Чего ты хочешь? Чего добиваешься, все покупая и покупая меня на свидания?

Остановившись перед ним, она пребывала в настоящем шоке от того, что он не понимал ее и ее положение, в которое сам же ее и поставил. Может, она и глупая настолько, что не может свои чувства понять и контролировать свои эмоции. Может, ее легко впечатлить деньгами и разговорами о шикарной жизни. Но она не заслуживала находиться в такой ситуации. В одиночку. Придется ему все популярно объяснить.

– У меня сейчас голова лопнет… – Ее пальцы помассировали виски, стараясь избавиться от подступающей мигрени. – Ты спрашивал, как я? Я солгала тебе, Алистер. Хреново я. Очень сильно хреново. Меня мой собственный парень продает одному богатенькому мальчику, потому что я ему приглянулась, а он хочет быть в собственных глазах благодетелем и принцем. И мальчик весь из тебя такой благородный и честный, искренний!

Джина замолчала, чтобы сделать вдох, и кинула суровый взгляд на Ала, чтобы тот не вздумал ее перебить. Он отчетливо видел, как последняя струна терпения и выдержки у девушки лопнула. Все, что оставалось, это выслушать весь поток не самых приятных откровений, направленный на него. Он даже слова вставить не мог. Лишь раз открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыл под уничтожающим взглядом.

– Я была категорично настроена против этих платных встреч. Можешь называть как угодно, обманывать себя, но все-таки ты покупаешь мое тело, Алистер. Чтобы оно было рядом с тобой. И я ненавижу себя за то, что соглашаюсь на это. Представь себе, дело не в твоем обществе. У меня, оказывается, есть гордость!

Все это было похоже на поток истерики, Джина боялась, что и палку перегнет, и Янг ее не поймет. Выдохнув, она села на плед рядом с Алистером, который крутил в голове ее слова, что так и били по сознанию: «Была против встреч. Покупаешь мое тело. Ты платишь. Покупаешь. Платишь. Ненавижу себя за то, что соглашаюсь. ТЫ. ПОКУПАЕШЬ. МОЕ. ТЕЛО».

Каждое новое слово – хлесткий удар по лицу, резонирующий эхом в черепной коробке. Он всегда понимал, что время, которое они проводят вместе, – простая иллюзия счастья, которого нет ни у одного из них. Когда-нибудь глубокие раны должны были вскрыться, выпуская наружу весь гной, что копился в них долгое время. Больно было не от самих слов, а от осознания того, что он так и не смог ничего изменить, даже больше – сделал только хуже, поставив Джину в подобное положение.

Алистер никогда не мог назвать себя эгоистом, но, кажется, именно с самым дорогим его сердцу человеком он все делал исключительно ради себя, прикрываясь тем самым благородством и воспитанностью, которые гвоздями вбивались в крышку гроба. Сердце сжалось от одной мысли о том, сколько же боли он успел принести этими встречами. Сколько бы он ни старался дать Джине свободу, золотая клетка становилась лишь теснее с каждым новым днем.

– Буду честна, как и ты. Что же мы имеем? Я неплохо провожу время – ты неплохо проводишь время. У меня, как ты выразился, НАПРЯЖЕНИЕ, мы оба понимаем, что сексуального характера – у тебя тоже. Но! Ты же у нас благородный мальчик из частной школы, помнишь, да? Ни в коем случае не покупаешь мое тело, – Джина отрицательно покачала головой, скривив губы, показывая всю саркастичность своего тона еще и в мимике. – Просто соблазняешь, играешь мышцами, зная, что таких шикарных мужиков я никогда не встречала и не встречу в будущем, и говоришь мне: делай что хочешь. Говоришь, что я свободна рядом с тобой! Абсурдно…

Отодвинув все коробки, девушка легла на спину, в целом успокаиваясь после того, как наконец сумела высказать все, что копилось и давило на нее. Силы ее покидали. Она закрыла глаза рукой, чувствуя, что накатывают слезы, а сейчас очень важно было сдержаться.

– Меня бесит, что ты взвалил это все на меня. Даже если ты мне нравишься тоже. Даже если я трахнусь с тобой из искреннего желания, это не отменит того, что все это в рамках свидания, за которое ты ПЛАТИШЬ. – Ее голос слегка дрожал, но злость давала силы подавлять слезы. – И я совершенно запуталась. Хочу я угодить тебе, потому что ты здесь босс? Хочу ли я угодить Брайану, который все это организовал? Что мне делать, Алистер? Послать вас обоих?

Джина знала, что он ей на это ответит. Конечно, чтобы она делала, что захочет. Ведь она же «свободна рядом с ним за его деньги». Все это воспринималось Джиной как какая-то игра. В которой, конечно же, ей отведена роль игрушки. Главной, важной, единственной, но все же игрушки. Хотелось услышать от него ответы. Хотелось знать его цели в отношении нее, но Алистер просто молчал. Стиснув челюсть, Джина чувствовала, как начинает дрожать подбородок. Хотелось верить, что Алистер отличался от стереотипных избалованных богачей, но похоже, он именно таким и был.

Оставалось только признаться себе, что Джина Сойер – проститутка, и решиться сделать этот шаг. Что ж, по крайней мере он реально классный и заводил ее. Делов-то на пятнадцать минут…

Алистер не мог ответить ни на один вопрос, адресованный ему. Молчал, обдумывая услышанное. Шестеренки в голове крутились с двойной скоростью, разгоняя мысли и выстраивая план, но когда имеешь дело с эмоциями, становится ясно, что по плану никогда ничего идти не будет. Любая его реакция оказалась бы неверной – особенно его затянувшийся ступор.

– Джина.

Когда он все-таки заговорил, голос его прозвучал твердо, но не грубо. Ему невыносимо было слышать дрожь в чужом голосе, предвещающую слезы. Алистер ненавидел себя за то, что ненамеренно довел ее до этого. Особенно после… ответного признания?

– С тобой я не пытаюсь быть кем-то другим. И если я делал что-то не так, то совсем не для того, чтобы тебя задеть или спровоцировать. Прости меня. Можешь не верить, но я тоже впервые в подобной ситуации. В подобных отношениях…

Между ними повисла тишина, разбавляемая шелестом листьев на пригорке и шумом воды. Алистер не хотел ее задеть, но задел, и этого было не изменить.

– Я знала, что тебе понравится фисташковый, – приглушенно произнесла Джина. – Но скорее всего тебе вкусно только потому, что это я тебе купила. Как с тем мороженным или дрянным кофе. Ну, или ты просто несешь всю эту чушь, чтобы я прониклась к тебе еще сильнее.

Обоюдная честность разрушила только-только начавшее выстраиваться положительное направление их встречи. Джина смотрела на эти руины и корила себя, что испортила Алистеру настроение. Выдала всю правду человеку, если верить ему, эмоционально от нее зависимому. Если так, то теперь мужчина должен был чувствовать себя хуже некуда… Но еще Джина надеялась, что пусть и сумбурно, пусть где-то истерично она говорила, но, может, он ее сумеет понять? Как дерьмово ей было все это время. Он же хотел, чтобы она был настоящей: улыбалась, когда ей весело; плакала, когда грустно.

В отличие от нее, мужчина собой владел хорошо. И в отличие от Брайана, который бы уже давно ее заткнул, не желая слушать, что ему не по нраву. Может, у Джины чуть не случилась паническая атака, но все-таки с Алом она могла дышать и не боялась говорить. По крайней мере пока что. Если он решит преподать ей урок на манер Брая, то, скорее всего, из этого леса у озера она уже не выберется живой. Только никакой угрозы от Алистера она не чувствовала. Напротив, он сам просил прощения. В его голосе слышались искренние раскаяние и горечь. Однако этого было мало, чтобы Джина действительно почувствовала себя лучше.

Может, если они поменяются ролями, она получит хотя бы моральное удовлетворение? Алистер вряд ли влезет в ее шкуру на сто процентов – он никогда ни в чем не нуждался, в отличие от нее, но, может, хоть немного лучше поймет ее?

– Предлагаю ролевую игру, – девушка резко села и достала двадцать баксов из заднего кармана джинсов. – Не знаю, сколько стоят твои пятнадцать минут, но у меня есть только вот это.

Она засунула мятую банкноту ему за пояс брюк и продолжила:

– Следующие пятнадцать минут ты принадлежишь мне. Игра называется «Ричард Гир и Джулия Робертс из фильма "Красотка"». Ты – красотка. Сыграем?

Алистер никогда не был хорош, если дело доходило до истерик. В силу своей эмоциональной инвалидности ему было сложно проанализировать, как до этого дошло и чем это лучше всего успокаивать. Сухие рассуждения дают сбой, потому что, при всей его черствости ко всему миру, чувства к Джине не позволяли мыслить полностью трезво. И, кажется, думал он чересчур долго. Успел разве что моргнуть, когда ему прилетело не самое пристойное предложение, а за поясом оказалась банкнота.

Алистер хмуро смотрел долгие полминуты, пытаясь понять, серьезно ли все это, и наконец произнес:

– Хорошо.

На смену замешательству пришло спокойствие. Он слишком часто бывал в ситуациях, когда казалось, что мир вокруг горит, поэтому знал, что лишние эмоции только подкинут дров в и без того большой костер. Его взгляд потемнел, но не от злости или утраты контроля над собой. Он лишь перестал дурачиться и вновь стал серьезным – тем человеком, который привык решать проблемы, не полагаясь ни на кого, кроме себя. Но Джина – не проблема. Настоящая проблема – это ее бойфренд, и Алистер бы все отдал, чтобы открыть Джине глаза на змею, что пригрелась у нее на шее и с каждым днем душила ее все сильнее.