Целуя твои шрамы

Иллюзия контроля и главенства заставили Джину приободриться, на губах даже наметилась улыбка. Она отдавала себе отчет, что сама не такая благородная, как он, не будет сдерживать себя в своих желаниях. Правда, она совсем не ожидала, что инициативу у нее вновь отберут.

– Только я предпочитаю сам писать сценарии, – голос Алистера прозвучал все так же спокойно, но услышав стальные нотки в прежде всегда мягком тембре, Джина моментально напряглась.

Он двигался быстро, эта тактика всегда помогала застать врасплох. Джина даже моргнуть не успела, несмотря на внутреннюю готовность, когда он опрокинул ее на спину, а пальцы крепко сжали тонкие запястья, пригвоздив их к пледу по обе стороны от ее головы. Нависнув над ней и усевшись ей на бедра, он надежно зафиксировал ее тело, предотвращая все попытки вырваться. Алистер не сомневался, что Джина достаточно сильная, чтобы сопротивляться, но дать полноценный отпор не сможет – он сильнее, и достаточно тяжелый, чтобы его вес оказался для нее неподъемным. К тому же он опытнее в том, чтобы загонять людей в ловушку, из которой сложно ускользнуть.

– Так тебе больше нравится?

Алистер наклонился ближе, и Джина почувствовала его теплое дыхание. Он сдвинулся к шее и прикоснулся губами к нежной коже.

– Этого ты от меня ждала каждую нашу встречу? – Он не целовал, даже практически не дотрагивался, только жарко выдыхал, вызывая мурашки. – Тогда почему ты дрожишь?

Глава 10

– Ал, пожалуйста… – прошептала Джина, глядя ему в глаза. Она испытывала одновременно и страх, и предательское возбуждение. Даже сама до конца не понимала, о чем его просила: чтобы отпустил или наоборот надавил сильнее. Была готова и к ударам, и к поцелуям, впадая в какое-то оцепенение перед его силой.

Алистер медленно разжал пальцы, высвобождая одно запястье, скользнул ладонью вдоль предплечья, окончательно отпуская ее руку. Сам же опустился ниже. Его движения были аккуратные, плавные, будто он в любой момент мог снова прижать к земле, если вдруг почувствует намерение сбежать. Пальцы подцепили край майки Джины, приподнимая ее. В иной ситуации ему бы просто не позволили это сделать, но сейчас она не сопротивлялась. Наверное, потому что они выбрали быть честными друг с другом. Что ей тогда скрывать от него? Только ее пресс напрягся почти рефлекторно, когда чужая рука коснулась синяков – одно его неосторожное движение, и она бы скривилась от боли.

Алистер знал, что одежда часто скрывает синяки, но надеялся, что больше не увидит их. Наивно и глупо. Люди, чувствующие свою власть над чужим разумом, не способны вовремя остановиться. Он отпустил второе запястье и выпрямился. Его ладонь гладила темные пятна, расцветающие на коже уродливыми кругами. Осторожно, даже ласково. Взгляд его полнился печалью, за которой скрывалась чистая ярость.

Конечно, использовать против хрупкой девушки свою массу – не совсем честно, но это было действенно, и без жестокости. Алистер обездвижил ее, чтобы не могла пошевелиться, и сбил столку своими вкрадчивыми словами, мягкими губами по шее и ласковыми руками на синяках. Сопротивляться этой нежности от него было выше ее сил. После такого не хотелось ни скандалить, ни кричать на него, ни задевать резкими словами.

– Вот истинная причина твоих метаний. Мне не нужны никакие ролевые игры, чтобы признаться в том, что я хочу тебя. Что впервые в жизни влюбился. Но это, – он опустил майку обратно, – дело рук того, кто считает, будто имеет право использовать тебя. И я не собираюсь поступать с тобой так же, как этот мудак. Я плачу не тебе, Джина, а ему, чтобы он хоть иногда убирал свои грязные руки от тебя.

Все, что он говорил, попало в нее, и это было неприятно, больно. Джине нечего было ему ответить, потому что спорить или подтверждать его слова было бессмысленно, они оба знали, что он прав. Она только вздохнула, чуть поджав губы, соглашаясь, что Брайан бывает мудаком. Но не всегда же он такой, верно? Она тоже не подарок – вон какую истерику закатила на ровном месте.

Алистер чуть сдвинулся, все еще сидя верхом на бедрах Джины, и протянул руку, чтобы помочь ей тоже сесть. И как только она уткнулась ему лбом в плечо, он сразу же заключил ее в объятия, прижал к себе, поглаживая по спине. Джина аккуратно обхватила его талию двумя руками в ответ. Ее поражало: неужели он все еще хочет ее, после всего, что она наговорила? Несдержанную, эгоистичную, глупую и капризную?

– Он все еще жив только потому, что ты его любишь, – низко произнес Алистер, продолжая прижимать ее к себе. – Но ему всегда будет мало, а мое терпение не такое безграничное, каким может казаться. Я просто хочу, чтобы ты поняла, что достойна большего.

Сколько раз уже Алистер замечал синяки на теле Джины? У него в голове не укладывалось, как кто-то смел избивать ее, а после – отправлять дальше зарабатывать деньги. Ал не акцентировал на этом внимание, потому что не хотел лишний раз напоминать о том, с какой сволочью Джина живет под одной крышей, но это не значило, что он готов был закрывать на это глаза и дальше. Если бы Джина знала, что он ведет учет каждого нового синяка, которые так или иначе замечает по время эфиров или их совместных прогулок, она бы в ужасе сбежала от него. Потому что Алистер однажды припомнит Брайану каждый удар, который тот обрушил на ту, для которой наверняка являлся целым миром.

– У меня мурашки… – прошептала Джина, и чуть дернула плечом, чтобы их согнать, – всегда так, если басить в шею сзади…

Ей не хотелось, чтобы он думал, что дрожь пробежала по телу от его слов о причинах существования Брайана.

Янг разжал объятия, чтобы отстраниться и посмотреть в глаза, бережно обхватывая ладонями лицо Джины.

– Посмотри на меня.

Джина подняла голову, теперь уже спокойно рассматривая черты его лица впервые так близко. Сложно было продолжать слушать, хотелось просто наблюдать за движением его губ, но она старательно концентрировала внимание на словах, снова попадающих в самое сердце.

– Я не собираюсь тебя ни к чему принуждать. Но, Джина, я не хочу тебя отпускать. Скажи, что у меня есть шанс стать твоим, и мы начнем все сначала.

Он вытащил из-за пояса смятую банкноту, что до сих пор продолжала насмешливо царапать кожу.

– Без всего этого. Я не… – запнулся, остерегаясь, что снова неверно подбирал слова. – Я не требую отвечать на мои чувства. Не прошу взять и резко бросить все, чем ты живешь. Просто знай, что тебе всегда есть, куда идти. И я могутебя защитить.

Ей нужно было лишь отдать короткий приказ: «Фас».

Алистера угнетало, что стоило бы ему только прекратить платить Джине за встречи, ее бойфренд тут же обрушится на нее с кулаками за то, что потеряла денежного клиента. Это единственная причина, по которой он продолжал выкупать время Джины, а не предлагал забыть о таком формате отношений и перейти к чему-то более нормальному. Но он привык продумывать все на несколько шагов вперед. Если Джина согласится прервать этот порочный круг и стать хотя бы друзьями для начала, Алистер лично встретится с этим ее ублюдком и затолкает в его глотку столько денег, сколько туда влезет. Это не очередная покупка Джины. Это плата за то, чтобы Брайан впредь не смел и пальцем ее трогать. Сделка выгодная, как ни крути. За тем лишь исключением, что Алистер его на бифштекс покромсает, если тот посмеет нарушить уговор.

Джина кивнула, давая понять, что услышала каждое слово. Кольцо ее рук вокруг его талии сжалось еще крепче. Она не знала, что с ней будет дальше, но сейчас не хотелось его отпускать. Впервые Джине кто-то говорил: «стать твоим», а не «будь моей» или «ты только моя».

– Ты теперь не Тед Банди, – пробормотала она, чувствуя, как жжет глаза. – Ты теперь мой принц… Спасибо.

Конечно, у нее бывали мысли о том, чтобы уйти от Брайана. Пару раз даже, и правда, уходила. Но куда бы она в действительности ушла? Чем бы она занималась? За восемь лет отношений совершенно разучилась быть одна…

В ужасе она вдруг осознала, что по щекам катятся слезы. Ал так добр к ней, а она наговорила ему столько жестоких слов.

– Прости… я сейчас… успокоюсь… – Джина хватала ртом воздух, понимая, что слезы льются в два ручья, и с ней такое случилось впервые. – Просто все, что ты сказал… я…

Медленно выдохнув весь воздух, она снова уткнулась лбом ему в плечо, продолжая плакать. Таких теплых слов она никогда не слышала в свой адрес.

Алистера чужие слезы прежде никогда не трогали. Его самого учили не плакать – отец очень доходчиво и болезненно объяснял, что не потерпит дома нытика. Даже когда Алистер в детстве сломал ключицу, навернувшись с велосипеда, ему приходилось сдерживать слезы, чтобы не выслушивать вновь о своей никчемности. До сих пор помнит, как жгло покрасневшие глаза и, кажется, это было сильнее боли от перелома. А сколько раз он слушал вопли тех, кому было суждено умереть от его рук? О, эти люди молили о пощаде, пытались давить на жалость – каждый из его жертв выл от ужаса, как только осознавал, что его ждет. Из выплаканных в подвале его ресторана слез можно было набрать целый бассейн.

Но слезы Джины – это что-то выбивающееся из общего списка. Она не рыдала взахлеб, не билась в истерике, и, пожалуй, от этого тихого плача сердце сжималось еще сильнее. Беспомощная перед собственными эмоциями, она извинялась, хотя ей не за что просить прощения.

– Все хорошо, – произнес Алистер, позволив уткнуться себе в плечо. – Ты же помнишь, о чем я просил? Чтобы ты плакала, если хочется плакать. Все в порядке.

Он бормотал все это не в попытке успокоить, а чтобы Джина поняла: он не осуждал ее слезы. Алистер готов был принимать ее не только в моменты радости, но и оставаться поддержкой в трудные времена. Его горячие ладони поглаживали спину Джины, пока слезы добротно смачивали его оголенное плечо.

– Прости… ты так говоришь, что я не могу тебе не верить, – наконец подняла она голову и положила ему на плечо уже подбородок. Вид умиротворенного озера успокоил ее окончательно. И теплый Алистер, которого она продолжала обнимать.

– Даже если бы не верила, – мягкая улыбка приподняла уголки губ Янга, – я бы доказал, что мне можно доверять.

На какое-то время воцарилась тишина, слышался только шум деревьев, естественной оградой возвышавшихся над их скромным убежищем. Сейчас Алистер не чувствовал себя неправильно, когда обнимал Джину, не было никакой неловкости и страха сделать что-то не так. Будто за одно мгновение стена между ними исчезла. И он наслаждался этими изменениями, не хотел ее отпускать.

– Ал, можно просьбу? – Джина выпрямила ссутуленную спину и посмотрела на него, смахивая рукой остатки слез.

Разрывая объятия и позволяя отстраниться, Алистер уже знал, что это не последний раз, когда они позволили друг другу быть так близко.

– Переведи Браю всю сумму сейчас, только ни центом больше, молю. Типа, мы закончили с тобой… А мы просто побудем здесь, ладно? Телефон я отключила, так что он не будет беспокоить.

Мужчина выслушал просьбу без каких-либо опасений, внутри наступил полный штиль, придавая уверенности.

– Конечно, – кивнул он. Для себя это делала Джина или для него – ему было этого не узнать, но он был благодарен за решение хотя бы на сегодня убрать из их отношений денежный вопрос.

Уткнувшись в экран телефона, Алистер нажал уже ставшие привычными иконки, это заняло не больше минуты. Чем быстрее улетали деньги со счета на счет, тем легче дышалось Джине. Она уже решила, что скажет потом Брайану, что телефон разрядился. Даже если после этого он решит наказать ее игнором, она это выдержит.

Краем глаза Алистер заметил непрекращающийся поток сообщений, всплывающих вверху экрана. Если бы в ресторане были реальные неприятности, ему бы позвонили, поэтому на эти сообщения он не обращал внимания, откладывая все рабочие вопросы на потом. Он быстренько просканировал взглядом, не было ли чего-то, связанного с его второйработой, однако ничего не увидел. Хорошо. А остальное он внимательно изучит ближе к ночи. Это подождет.

– Спасибо, – тихо поблагодарила его Джина, и за выполнение просьбы, и за спокойную реакцию.

Она понимала, что Янг – серьезный бизнесмен, наверняка многим нужен по работе, и убедилась в этом, краем глаза заметив, какая длинная вереница уведомлений на экране возникла. Игнорируя рабочие сообщения, он поставил ее на первое место. Для Джины это многое значило.

– Не хочу тебя отпускать, но ты мне ноги отсидел… сейчас сведет. И, наверное, ты тоже хочешь посмотреть на озеро? – улыбнулась Джина, наконец-то расцепив руки, которые все это время продолжала держать в замке за спиной Алистера.

– Ох, прости, – он неловко засмеялся и слез с Джины, усаживаясь рядом. Позволил себе несколько раз провести по ее бедрам ладонями, растирая их, чтобы поскорее вернуть нормальное кровообращение, но ноги у нее все равно стало характерно покалывать.

– Где только этому научился… Сейчас даже если захочу, не сбегу. Действенный способ… Ты мне правда нравишься, Алистер. Прости за истерику, ты не заслужил. – Джина провела рукой по своему бедру там, где его касались руки мужчины. Хотелось запомнить это ощущение. – Просто это очень дерьмовое чувство с этой работой, и я… слетела с катушек. Много кто пишет в чате, какая я классная-прекрасная, как нравлюсь, как завожу и так далее. Но только ты пригрозил смертью моему бойфренду.

С улыбкой Джина посмотрела на Ала, оценивая, насколько всерьез были сказаны эти слова. Конечно же, не всерьез.

«Наверное, это плохие отношения, если мне требуется защита от другого человека», – подумала она.

– Порыв впечатляющий.

Возникло странное чувство: у нее появилось «свободное» время, и она проводила его с Алистером, не просила вернуть ее в город. Это заставляло ее улыбаться, и немного щекотало нервы, потому что эта часть дня будет скрыта от Брайана. У нее и правда появится тайна от своего парня.

– У него есть еще шанс исправиться. – Янг пожал плечами. Правда, покаяние и исправление Брайана ему казалось чем-то выходящим за грани возможного.

– Ты в это веришь? – Джина искренне поинтересовалась его мнением на вопрос возможности человеческого исправления. В ее представлении Алистер был не только старше, но и умнее нее раза в три, и если он считал, что шанс есть… – Я не знаю, меняются ли люди, но я знаю Брайана уже давно.

Девушка медленно отрицательно покачала головой. Больше и добавить было нечего. Брайан – не тот случай, она это понимала, только принять пока не могла.

Алистер неопределенно пожал плечами и потер кончик носа пальцем – привычный для него жест, когда хочется закрыть тему, не вдаваясь в подробности. Он не мог открыто заявлять, что в его силах не просто уничтожить Брайана, но и заставить его страдать, чтобы он на собственной шкуре испытал все то, что эти годы делал с Джиной. Темная сторона жизни Алистера Янга должна была оставаться незримой. По крайней мере сейчас.

– Если я хочу скрывать что-то от Брайана… ты будешь думать обо мне хуже? – Джина собиралась взять термос с кофе, но остановилась на полпути. Задать этот вопрос ей казалось важным. Не разочаруется ли в ней Алистер?

– Джина. – Алистер улыбался, в глазах отчетливо отражались хитрые отблески. – Ты хочешь скрывать от него меня, разве я могу думать о тебе хуже из-за этого? К тому же… – Его улыбка померкла. – Не мне осуждать кого-либо за скрытность.

Видел бы его Фрэнк. Алистер гадал, как бы тот отреагировал, если бы увидел его настолько мягким? Он бы не кричал, нет. Босс редко повышал голос, достаточно было одной интонации, наполненной презрением, и взгляда отвращения, чтобы захотеть сжаться в жалкий комок, испытывая стыд и вину. И это несмотря на то, что Алистер прекрасно понимал, что в его желаниях жить как нормальный человек не было ничего осудительного, а подсознание все равно продолжало играть против него. Годы дрессировки – иначе это и не назвать – не прошли даром.

Джина улыбнулась в ответ, глядя ему в глаза. Эта таинственность придавала отношениям перчинки, и как будто все это время между ними заочно был Брай, а сейчас они остались только вдвоем.

– Это же другое… Ты скрываешь всего себя от целого вебкам мира, кроме меня, – она состроила довольную моську, но сразу стала серьезной, чтобы в точности донести до него, что она имела в виду. – Но скрывать что-то от своего партнера… это дно. Днище.

– Говори со мной обо всем, что тебя волнует, и я буду принимать тебя с любыми твоими демонами. – Алистер переполз за спину Джины, уселся, поставив ноги по обе стороны от нее, уже не заботясь о том, что топчет плед обувью, и обнял со спины, укладывая подбородок ей на плечо. – Разве что любовь к бургерам с ананасами… Прошу, подготовь меня заранее, если решишь признаться в любви к такому уровню извращения.

Он опустил голову и хихикнул совсем по-мальчишески, защекотал своим дыханием шею Джины и ощутил, как она сразу же вздрогнул в его руках. Алистер провел носом по коже, глубоко вдыхая.

– Как мне нравится твоя реакция, – прошептал он. – Ничего не могу с собой поделать, так и хочется дразнить. И не думай, что я не заметил тогда, когда ты меня обнимала.

Поцелуй вышел коротким, он прижался губами сзади шеи совсем ненадолго, возвращая ее же касание, прежде чем снова уткнуться подбородком в плечо Джины. Он продолжал неспешно сокращать дистанцию, не забывая, что сердце Джины не свободно и, несмотря на взаимную симпатию, агрессивно подталкивать ее к измене не собирался.

– Джентльмен бы промолчал… – Джина чувствовала, как щеки ее краснеют то ли от смущения, то ли от легкого возбуждения, вызванного поцелуем.

Повернув голову, она посмотрела на Ала. Скрывать от партнера другого мужчину – дно. На собственной шкуре она знала, насколько это противно и больно, когда не выбирают тебя. Даже закрывая глаза на интрижки Брая, про себя знала, что сама она не способна на такое. Неприятно было даже представлять чужие прикосновения, но сейчас на ней буквально были руки не ее бойфренда, в голову лезли еще более запретные вещи, но не ощущалась эта близость чем-то неправильным.

– Почему сейчас мне так классно с тобой и нет ни малейшего угрызения совести? Наверное, я лицемерка… или это ханжество? Как правильно сказать?

– Ни то и ни другое, – услужливо подсказал Алистер, грудью ощущая, как их дыхание постепенно синхронизировалось. – Я бы назвал это честностью. Потому что знаешь, что важнее всего? Быть честной перед самой собой. Можно сколько угодно показывать миру ту картинку, которую он ждет от тебя, но пока ты честна с собой, все остальное не так уж важно.

Он и сам жил по тому же принципу, иначе уже давно сошел бы с ума. Тот Алистер Янг, который показывался перед публикой, вел рабочие переговоры, посещал светские мероприятия – это кто-то другой. Хороший сын, удачливый бизнесмен, идеальный чистильщик. Образ, который взращивали в нем все, кому не лень, не особо заботясь о том, что у него на самом деле внутри. А там долгие годы дремали бесконечная нежность и сочувствие, доброта и забота, жажда свободы и простоты, когда единственное, что нужно для счастья – правильный человек рядом, с которым хочется убежать на край земли, где никто не найдет. Но рационализм всегда брал верх. Алистер понимал, что миром правят деньги, и даже для создания счастья не обойтись без средств на существование. К тому же… ему все равно никогда не выбраться живым из того дерьма, в котором он так крепко погряз.

– Буду считать, что это все твоя вина, – хихикнув, Джина звонко чмокнула его в щеку. – Прошу запротоколировать: «Алистер Янг испортил Джину Сойер».

– Виновен по всем статьям, сознаюсь! Прошу зачесть мне чистосердечное признание, но раскаяния во мне, увы, вы не найдете, мисс Сойер.

Джина укуталась в объятия Алистера, и пружина внутри нее постепенно разжалась. Главным было снова не начать плакать. Он был теплый, уютный, потрясающе пах и явно хотел поработить ее через поцелуи в шею. Теперь было сложно представить, что сначала она находила его губы какими-то странными, не подходящими его лицу, слишком пухлыми, и даже осмеивала с Брайаном, за что сейчас ей было стыдно. И она правда устала быть в постоянном напряжении, бояться сказать что-то не то или сделать что-то не так, постоянно гадать, как Брайан сейчас отреагирует: улыбнется, пожмет плечами и обнимет? Или ей достанутся холодный взгляд и игнор, игра в молчанку на несколько дней, пока она не начнет думать, что лучше бы он ее ударил? Было бы больно, но зато потом он бы дарил ей столько внимания, что она снова смогла бы почувствовать себя живой и любимой. Она устала. Так сильно устала от этого…

– Чтобы быть честной перед самой собой, я скажу, что сейчас мне так хорошо, как давно уже не было, Ал. Если ты хотел, чтобы я была счастлива, то идешь в супер-правильном направлении.

Пусть она и стала лицемерной дрянью, но не могла отказаться от Алистера. Просто физически не могла, даже если бы захотела. Даже если бы Брай появился здесь, ей бы пришлось очень тяжело.

Алистер резко выдохнул и крепче прижал девушку к себе. В отношении нее он чаще ошибался, она обижалась, уходила со свиданий, но не сейчас. Джина сказала, что счастлива в этот самый момент, с ним, на озере.

Она снова почувствовала щекочущее дыхание на шее сзади, и блаженно прикрыла глаза. Эта щекотка была невыносима тем, сколько приятных ощущений дарила. По телу пробежали мурашки, заставив повести плечами.

– Забыла, о чем мы… – Она сильнее прогнулась в пояснице, и совершенно естественно потерлась ягодицами о его пах. – Сказала на свою голову… сейчас же всем будет неудобно…

Ей буквально силой воли пришлось заставить себя открыть глаза и не проваливаться в чувства окончательно. Рукой она потерла шею, чтобы поскорее забыть все ощущения. И, когда уже посчитала себя в безопасности, Ал наклонился за эклером, на мгновение прижимаясь к ней еще сильнее. Оставалось только челюсть сжать и сглотнуть. Ей было любопытно: это все случайно произошло или против нее – ее «невинности» – здесь развернулась полномасштабная война, начало которой она пропустила?

– Я и правда люблю фисташковый крем. – Одна рука Алистера продолжала покоиться на животе Джины, а второй он поднес к себе надкушенный эклер. – Зря отказалась, второй раз такое не предлагают.

Джина предприняла попытку отомстить за свои «страдания» и откусить добрую половину эклера, но Алистер увернулся, чтобы не делиться и поскорее укусил десерт, снова ощущая на языке любимый вкус, приводящий его рецепторы в восторг. Эмоциональное напряжение окончательно спало. Этот всплеск, пожалуй, был необходим им обоим, чтобы стряхнуть оковы и снова чувствовать себя комфортно. Где-то в глубине души Алистер все еще остерегался сделать неверный шаг, но понимал, что даже если что-то такое случится, они смогут поговорить обо всем открыто. Это не так страшно. Скорее, необходимо для развития нормальных отношений, если их связь вообще можно отнести к разряду чего-то нормального.

– Рада, что тебе нравится, – она повернулась обратно к воде, смиренно принимая «наказание». Ей даже понравилось, что эклером он не поделился, проявляя характер. Задумавшись, не ожидая подвоха, пока его рот был занят десертом, она вздрогнула от очередного, почти невесомого поцелуя в шею. Мгновенно возникло безумное желание, чтобы он ей всю спину зацеловал. – Ты сейчас доиграешься, и иммунитет мне выработаешь… Я же становлюсь абсолютно безвольной и парализованной от такого.

Она раскрыла еще одну карту и передала козырь Алистеру, в надежде, что он будет пользоваться с умом, только в действительно нужные моменты, а не каждый раз, когда хочется.

Но у Алистера, конечно, были совсем иные планы на полученные знания, и это четко отражалось в его хитрой ухмылке. Чтобы немного умерить его разыгравшуюся фантазию, Джина спустилась чуть ниже на пледе – в основном, чтобы ее зад оказался подальше от его причиндалов, да и шею прикрыть от посягательств не мешало бы. Ей было удобно опираться на него и щекой тереться о бицепс. Повинуясь внутреннему импульсу, она не больно, но так, чтобы остался след от зубов, укусила Ала за руку.

– Тебе. В отместку, – а затем кратко поцеловала место укуса, на случай если все-таки переборщила с силой.

– Эй, так уже я в ступор могу впасть, – пожаловался Алистер, глядя на оставшийся на коже небольшой след от зубов, – и как мы тогда отсюда уедем?

«Ну точно, как кошка: поластилась, укусила, лизнула…» – промелькнули мысли в его голове. Ал отшучивался, скрывая за этим собственную легкую дрожь, что предательски пробежала по всему телу. Ему нравилось чувствовать немного боли, такой, которую может принести страстная близость, когда теряется контроль и включаются абсолютно звериные инстинкты. И Джина только что случайно раскрыла его маленький секрет. Воображение подсказывало, что царапины, оставленные на спине ее ногтями, заживали бы так же долго, как если бы кошачьи когти прошлись по коже, и эта мысль опьяняла.

– О, так вот какое твое слабое место! – воскликнула Джина, удивленная реакцией. Ухмыльнувшись, она посмотрела на след, который оставила. – Хочешь уже отсюда уехать?.. Клянусь, я снова укушу тебя, если с места сдвинешься!