Тот, кто оседлал ветер

Пожалей себя. Послушай других. Не меня, так хоть остальных людей. Подумай. И приходи еще.

Хорошо, хорошо… – пробормотал я, выходя. Мне показалось, что мать хочет сказать что-то еще, но она ничего не сказала. Наверное, мне показалось.

Выбравшись на воздух, я отошел на несколько шагов, пока жилище матери не растаяло в дымке, и лишь потом остановился. Потянувшись, распрямляясь после во всех смыслах неудобного визита, я думал о том, что этот разговор ничего не принес ни мне, ни матери. Почему Епископ хотел, чтобы мы встретились и поговорили, для меня осталось загадкой. Хотя может быть, что он просто хочет, чтобы мы помирились. И в этом ничего такого плохого нет, если разобраться. А вот фразы матери по отношению к деду и к отцу мне совершенно не понравились. Скорее всего, это просто эмоции и старые обиды, но… В общем, нужно думать. А думать лучше всего на ходу. И я пошел обратно, в наше поселение, отворачиваясь от потоков ветра, спокойно и равномерно толкающих меня в бок.

Добравшись до своего поселения, я вдруг осознал, что не хочу пока идти домой. Повернулся было в сторону жилища Эрена, но тут же с удивлением понял, что и к Эрену я идти тоже не хочу. И дело даже не в его отце, а просто – не хочу. Чтобы не стоять на месте камнем, я просто побрел куда-то. Попытки размышлять дали странный результат – размышлять мне тоже было то ли лень, то ли просто неинтересно. Я и так всю дорогу до поселения старался разобраться в странной ситуации с Епископом и с матерью, и ничуть в этом не преуспел. Не понимаю я, что им от меня надо, да и надо ли им что-то вообще.

Я очнулся только недалеко от края, у того самого камня, который служил нам с Эреном стартовой площадкой для наших самых дальних полетов. Ноги сами меня принесли сюда. Я забрался на камень, на самый верх, и сел, свесив ноги вниз, спиной к ветру. странное, ранее незнакомое чувство наполняло меня грустью, как будто я только что поссорился с кем-то очень близким. Грусть эта растекалась по мне, как кровь по телу, подавляя все хорошее и веселое, о чем я старался думать. Ничего не хотелось, только вот так вот сидеть на камне, ощущая как ветер давит мне на спину своим неустанным непрекращающимся порывом, и ни о чем не думать. Я просидел вот так вот какое-то время, поке ветер понемногу не выдавил из меня эту странную тоску настолько, что я смог собраться, спрыгнуть с камня, и пойти наконец домой.

Когда я залез в жилище, отец уже спал. Я тихо, чтобы не разбудить его, пробрался на свое место, и заснул, твердо пообещав себе завтра же продолжить наши прыжковые занятия с Эреном, чтобы не позволить себе вот так вот неожиданно поддаваться странным эмоциям.

Глава 5

Нет, я уже начинаю за тебя серьезно волноваться! – полушутя возмущался запыхавшийся Эрен, когда мы, после которого уже подряд дальнего прыжка, отдыхали у нашего камня. – С чего бы вдруг такое стремление? Ты сам решил Вильм перепрыгнуть, не дожидаясь меня?

Тут ты можешь быть спокоен – право первому самому свалиться с краю я предоставляю тебе. – торжественно произнес я. – Я просто подумал, что ты прав. Надо выяснить, как далеко мы можем прыгнуть, и как это сделать так, чтобы мы не убились.

При этих словах я показал на колени Эрена, разбитые и исцарапанные до крови несколькими его не очень удачными встречами с поверхностью Вильма. Мои колени были целыми, лишь один раз я кувыркнулся через голову, не очень хорошо приземлившись, и больно ударив локоть.

И вот это, Крис, пугает меня еще сильнее. – совершенно серьезно сказал Эрен. – То, что ты со мной соглашаешься. То останавливал меня, как заботливая мать, то вон, вдруг прыгаешь еще дальше, чем я.

Да ну, это же весело! А где еще повеселиться, как не здесь. И потом, хочется чего-то такого… необыкновенного. И вообще – считай, что ты меня убедил.

Я сказал это, и тут же неожиданно для себя понял, что это действительно так. Мне действительно сейчас отчего-то хотелось чего-то такого, что не случается каждый день. Ну вот как например тот резак. Найти бы еще такой же. Или даже что-то получше. Но как я не смотрел себе под ноги последние дни, ничего такого мне больше не попадалось. Оставался только вариант с прыжком, который мог бы частично утолить этот странный голод.

Необыкновенного… – протянул Эрен. – Хм. Странно такое слышать от тебя. Вот мой отец ведет себя как-то действительно необыкновенно уже второй день подряд.

Опять тебе досталось?

Досталось? Нет, что в этом было бы необыкновенного-то? Наоборот, он вдруг стал спрашивать, как у меня дела. Представляешь? И даже вроде выразился, что он очень рад, что мы с тобой дружим. Я чуть жуком не подавился. Да и он сам, похоже, тоже понял, что зашел очень далеко.

Ого. – искренне озадачился я. – Не похоже на твоего отца.

Вот-вот. А ты говоришь – необыкновенного.

Ну так радуйся! Это же намного лучше, чем выслушивать постоянно, как он тобой недоволен, и получать от него подзатыльники.

Я так же думал вчера. И даже пробовал радоваться. А сегодня уже не уверен. Это очень странно. С чего бы вдруг? Я же не изменился, а это значит, что изменился он. А почему? Или зачем? Это все мне не нравится.

Ну знаешь, тебе не угодить.

Да, это точно. – Эрен вздохнул, и я отчетливо увидел, что он на самом деле сильно переживает.

Но у меня есть идея, как из тебя выбить эти ненужные мысли. – я поднялся, изобразив, что мне больно и я устал, хотя я чувствовал себя отлично. Но я видел, что именно так себя чувствует сейчас Эрен, и отчего-то знал, что ему будет приятнее видеть, что не ему одному приходится тяжело. – Полезли наверх, и давай еще попробуем прыгать. Мне кажется, мы можем лучше. Нет, я в этом даже уверен. Намного лучше.

В этот день мы выложились полностью. Так, что даже у меня ныли ноги, и хотелось просто лечь и лежать. На Эрена и вовсе было жалко смотреть, особенно на то, как он шел, натурально пошатываясь на ветру, как молодое деревцо. Однако, такое издевательство над телом явно пошло на пользу духу Эрена, и он к концу для совсем повеселел, снова став самим собой. Этот факт улучшил и мое настроение, и мы провели весь путь назад, устало подшучивая друг над другом. Попрощавшись с Эреном у самого его дома я подумал, что в такие дни даже вечная белая дымка становится приятной и мягкой на вид.

Я предполагал, что получу если не нагоняй, то как минимум укоризненный взгляд от отца за то, что пропустил сегодняшний "урок". Однако, отца дома я не застал. Конечно, занятия с отцом не были для меня обязательными, да и вообще, их как бы вообще не существовало, но для отца наши занятия были очень важны, и он сердился всякий раз, когда я (по его мнению) думал недостаточно быстро и хорошо. Да и надо признать, отец умел удивительно складно и хорошо рассказывать те вещи, которые его занимали. Он рассказывал их так, что ты поневоле втягивался, вслушивался, и действительно представлял себе все те чудеса, которые, по его мнению, могли окружать наш Вильм.

Когда я был поменьше, мне порой снились добрые великаны, которые ходили прямо по воздуху вокруг нашего маленького Вильмa, по колено в дымке, и смотрели на нас с улыбкой, не показываясь нам на глаза. Правда, пару раз в моих снах великаны вдруг злились на нас, и ударяли своими кулаками по одному краю так, что Вильм кувыркался, сбрасывая нас всех вниз, вниз, в никуда. И мы падали, замирая от страха, и падение это никогда не заканчивалось, лишь многократно умножая страх. Наверное, я во сне тогда кричал, потому что всякий раз меня будила мать, то встряхивая меня, то прижимая к себе. Я один раз рассказал ей про свои сны, и вот тогда они с отцом сильно поругались. Я, забившись в дальний угол жилища, плакал от того, что родители ругаются из-за меня, из-за моих снов. Позже, когда мать ушла от нас, я стал думать, что может быть дело было не только в снах.

Сегодня я на самом деле обрадовался, что отца нет, и что, стало быть, не я пропускаю урок, а наоборот, он пропускает. И даже подумал о том, уж не изобразить ли мне гнев, когда он вернется – почему это он прогуливает наши занятия? Поразмыслив, я все же решил остаться великодушным, и не портить такой замечательный день. Я уснул почти сразу, как только забрался в жилище, и очень удивился, когда меня разбудил Эрен.

Ты что, спишь?

Спал, пока ты не пришел. Что ты вообще тут делаешь сейчас? – я никак не мог определить, сколько я проспал.

Погоди, ты что, не знаешь?

Я знаю, что если ты мне не объяснишь, что ты от меня хочешь, то я тебя ногами отсюда вытолкну. – я реально начал злиться. Чертовски хотелось спать.

Ну ты даешь… Твой отец – он у Епископа.

А что он там делает? – я рывком сел. Отец и Епископ совсем не были друзьями.

Я не знаю. Но мой отец сказал, что наконец-то в поселении станет спокойно, и никто больше не будет вести глупые разговоры. И мне очень не понравилось, как он это сказал.

Так. – сказал я, слушая, как в голове ничего не происходит, кроме какого-то поднимающегося изнутри шума. – Я пойду туда. Надо поговорить с Епископом.

Он наверное спит сейчас… Уже поздно, все спят.

Тогда надо поговорить с отцом! Я ничего не понимаю. Погоди, если все спят, то как ты пришел?

Мать уснула, а отец мой ушел туда же, к Епископу. Как только он ушел, я сразу к тебе. Думал, что тебя тут не застану, но решил заглянуть на всякий случай. А ты тут отдыхаешь, оказывается.

Видишь ли, ко мне твой отец с этими новостями не пришел, откуда мне было знать? Какая-то глупость… Я уверен, что ничего серьезного, но все равно, я пошел туда.

Я завертелся внутри жилища, еще не до конца проснувшись, и вообще не понимая, что происходит, и что надо делать.

Я с тобой!

Не глупи. Иди домой, а то мать проснется, и потом ты получишь, а я буду виноват.

Ты командовать будешь, когда Епископом станешь. Вот как только станешь, так сразу и будешь мне говорить, куда мне идти, а куда – нет.

Это был Эрен. И я точно понимал, что переспорить его я не могу. Перепрыгать – да, а вот переспорить – нет. Да и нехотелось мне, если честно, идти в это время к Епископу одному. Я крутил в голове разные варианты. Что, если отец чем-то разозлил Епископа? Или кого-то из этого их Совета? И что теперь? Ему запретят говорить? Выселят в другое поселение без права приходить сюда? Такое и раньше случалось. Погоди, а если наоборот, все хорошо, и Епископ захотел поговорить с отцом обо мне, как он поговорил с матерью? Тоже возможно. Правда, почему так поздно, и так долго? Все эти вопросы мелькали у меня в голове с такой скоростью, с которой я шел к жилищу Епископа. Эрен шел рядом, и молчал, что было для него совсем не обычно.

У жилища Епископа, и на площадке для собраний не было ни одного человека. Я в растерянности покрутился на месте, потом отчего-то пошел в сторону двух пустых жилищ, которые Епископ и его люди использовали для разных нужд. У одного из этих жилищ сидел отец Эрена. Он настороженно посмотрел на нас обоих, когда мы подошли.

Что это вы тут бродите в такое время?

Я ищу своего отца. Он не пришел домой.

Он здесь. – ответ прозвучал неохотно. – Епископ сказал ему остаться тут.

А вы сидите тут тоже по распоряжению Епископа? – злость начала застилать мне глаза.

Ты как со мной разговариваешь? – Отец Эрена вскочил на ноги. – Что ты о себе возомнил? Личинка невыросшая, я тебе…

Хватит, перестаньте. – голос отца раздался из глубины жилища. Он звучал… устало. – Я ему не сказал ничего, не успел, вот он и волнуется. Крис, веди себя прилично. Мы можем поговорить?

Я проглотил все слова, которые собирался сказать вслух, и посмотрел на отца Эрена. Вопрос отца был адресован явно не мне. Тот помедлил, раздумывая.

С сыном, почему бы и не поговорить. Только недолго. – тут он впервые словно заметил Эрена. – А ты иди домой. Тебе тут смотреть и слушать нечего. Дома поговорим с тобой.

Последовавший за этим взгляд не сулил для моего друга ничего хорошего. Но меня сейчас интересовало другое. Я попрощался с Эреном, и забрался в жилище, к отцу. Он сидел, прислонившись спиной к стене, и выглядел таким усталым, словно прыгал с нами вместе с камня.

Отец, что случилось?

Случилось то, что и должно было рано или поздно случиться. Мы с Епископом смотрим на нашу жизнь совсем по разному. Я думал, что наши с тобой находки изменят все, я думал, что изменения обрадуют всех, но нет, так не получилось.

Отец, я ничего не понимаю. Что изменят? Что произошло? Ты поспорил с Епископом?

Мы спорили с Епископом постоянно. И это сильно никому из нас не мешало. А сейчас… Понимаешь, не все люди такие… – отец покосился на вход, за которым сидел отец Эрена. – Есть и те, которые тоже стали думать, и задавать вопросы. Это очень важно на самом деле, задавать вопросы. Запомни это, сын.

Ну и что с этих вопросов? Что в этом такого?

Людей, которые задают вопросы, сложнее обмануть. – туманно ответил отец. – И таким людям не все равно.

Вы поговорили? Хватит уже. Крису пора спать. – донесся голос снаружи.

Сейчас, сейчас. – крикнул отец, и вдруг притянул меня к себе, обняв. – Крис, слушай, Я думаю, меня завтра столкнут с края.

Что ты такое говоришь? – попытался отшатнуться я, но отец держал меня крепко.

Не перебивай! – зашипел на меня он. – Я думаю, Епископ не будет долго ждать. Он хочет во что бы то ни стало все оставить по старому. Но я хочу чтобы ты, Крис, никогда не забывал наши с тобой уроки. Задавай вопросы, сын. Если их некому задать, то задай их самому себе. Не может быть, что наша жизнь только такая, какая она у нас сейчас. И тот резак, и странная пленка вокруг него это подтверждают. Почему-то никто не обращает на эту пленку внимания, а зря. Там, вокруг, может и не быть великанов, как ты представлял в детстве, но что-то там определенно есть. Я не могу этого знать, но теперь я в этом уверен. Теперь уверен. И я хочу, чтобы ты узнал больше, чем я. А сейчас иди домой, и не приходи сюда завтра. Может, я и не прав, и мы поговорим еще об этом дома.

Отец. – я ничего толком не мог сказать, просто чувствовал, как во мне бурлят все эмоции сразу. К горлу подступала противная тошнота, и страх. Большой страх. – Отец, я… Я не хочу, чтобы тебя скинули с края.

Сказав это, я вдруг сразу зарыдал, как не плакал уже много лет. Слезы текли рекой, и я ничего не мог с этим поделать, лишь сжимал двумя руками руку отца.

Ничего, Крис, ничего. Все хорошо. – отец гладил меня по голове, и отчего-то его голос звучал спокойно, понемногу успокаивая и меня. – Я в тебе уверен, сын мой. Я в тебе уверен. Что бы ты не делал, у тебя получится. Ты намного лучше меня, и я очень рад этому. Только не забывай думать, и не забывай задавать вопросы, даже тогда, когда ответ кажется заранее известным и совсем простым. А теперь иди. И не приходи завтра. Я надеюсь, что мы продолжим наше обучение позже.

Отец подтолкнул меня к выходу, и я полез наружу, размазывая рукой слезы по лицу. Я все старался придумать что-то, что сказать отцу прямо сейчас, но ничего не придумывалось. Так, молча, я и вылез. Отец Эрена глянул на меня, и отвернулся, вновь усевшись у входа. Я пошел домой, подставив лицо ветру, который высушил все слезы на моем лице, но не выветрил страх и отчаяние в моей голове. Я даже не очень понимал, куда я иду, и зачем. Я понимал, что происходит, но не мог этого принять. И от этого было невыносимо грустно.

Дома я так и не смог уснуть, все думал над словами отца. И если вскоре после прихода домой мне то и дело приходилось вытирать со щек мокрые дорожки слез, то ближе к утру я стал воспринимать все происходящее как игру своего воображения, и воображения отца. К утру мой лоб стал горячее, а мысли – спутаннее, но я этого не замечал. Я твердил себе, что такого просто не может быть, что Епископ так хорошо отозвался обо мне, и тут же собирается скинуть моего отца с края. Нет, это невозможно. Отец все нафантазировал. Я даже попытался разозлится на отца, который заставил меня своими фантазиями вот так вот мучаться, но не смог. Как и не смог себе признаться, что в глубине души допускаю, что может быть все это правда.

Я пришел на место собрания один из первых, дрожа на ставшим вдруг таким холодным ветру. Какие-то люди подходили к мне, смотрели. Большинство – сочувствующе, но хватало и тех, кто глядел неприязненно, с осуждением. Подошла Сина, что-то спросила, и я ей что-то ответил. Она даже взяла меня за руку своей прохладной ладонью, и что-то продолжала мне говорить. Я не отвечал, я ждал. Очень скоро появился Епископ, с ним пришел Анед, отец Эрена и мой отец. Епископ поднял руку, и наверное вокруг стало тихо, только у меня в голове что-то глухо стучало. Епископ начал говорить, длинно, красиво, мощно, как он умеет. Я вроде и слышал его, но не понимал ни слова. Я внезапно понял,что сейчас решается судьба отца. И тут же осознал, что сейчас решается и моя судьба тоже. И скорее всего, все уже решено.

Отец глазами быстро нашел в толпе меня, посмотрел грустно, покачав головой, а потом вдруг улыбнулся. Епископ закончил свою речь какой-то фразой, от которой люди на месте собрания качнулись назад, а потом вдруг подались вперед. Епископ и Анед пошли куда-то, мой отец шел с ними. Его улыбка слегка скривилась, и уже не сильно походила на улыбку. Люди пошли за Епископом на почтительном отдалении, и я пошел со всеми. С неким удивлением я понял, что что-то не пускает меня. Я оглянулся, и увидел Сину. Она плакала навзрыд, держа меня за руку, совсем как я держал за руку отца вчера, во время нашего разговора. Она не хотела, чтобы я шел. Она что-то говорила мне, но я не слышал, видел только ее слезы, которые совсем не делали ее некрасивой. Но мне-то надо идти, это же ясно. Я повернулся к ней, и сделал то, что, как оказалось, хотел сделать уже несколько лет – погладил ее по щеке и поцеловал ее в губы. Ее губы оказались теплыми, и солеными на вкус, наверное от слез. От неожиданности Сина выпустила мою руку, и я пошел за всеми.

Когда я подошел к краю, люди уже стояли полукругом, смотря на Епископа, Анеда и моего отца. Отец что-то негромко сказал, глядя на меня, а я так и не мог услышать, что именно. В моей голове все время повторялась только одна мысль "ну вот и все"… "ну вот и все"… От нее было немного грустно, и ничуть не страшно. Все уже решено. Чего уже бояться? Мне было скорее обидно, что я не слышу то, что отец мне сказал.

Я точно знал, что сейчас будет. Я уловил какое-то шевеление в толпе, и увидел среди людей Эрена. Его крепко держал за плечи его отец, не пуская. Эрен хотел вырваться, наверное даже подбежать ко мне, но зачем? Да и к тому же, он никогда не отличался силой, и его отец спокойно удерживал его. Рядом с ними на землю опустилась заплаканная Сина. Увидев ее, я почувствовал, как мое сердце остановилось на секунду, и предательская слеза заполнила глаз, грозя сорваться вниз. Но я повернул лицо против ветра, прочь от края, и мои глаза сразу стали сухими.

…и пусть впредь никогда и никто не помыслит поставить себя выше жителей Вильма. Выше нашего труда, выше нашей жизни. Выше всех нас.

Я отчетливо услышал фразу Епископа, и так же отчетливо – наступившую за ней тишину. Мое колено предательски дрогнуло. Нет, нет, не сейчас, ну пожалуйста…

Не надо бояться. – спокойно и как-то даже задорно вдруг крикнул отец. Ветер дул ему в лицо, мягко подталкивая его к краю. За край. Но сейчас я его прекрасно слышал. – Не надо бояться, и тогда точно никто не сможет быть выше каждого из нас. Главнее каждого из вас. Не надо бояться. Надо делать.

Отец смотрел на меня пару секунд, потом попытался подмигнуть мне, но не смог. Потом повернулся ко всем спиной, и сделал несколько шагов вперед, исчезнув за краем. По людям пронесся странный шум, то ли стон, то ли крик. Епископ поднял руку, призывая к порядку и к тишине, а я вдруг понял, что колени у меня больше не дрожат.

Первые шаги были такими, как будто мои ноги кто-то держал – я переставлял их с трудом. Зато потом каждый шаг наполнял меня силой и каким-то странным чувством уверенности. Ближе к краю я развил уже порядочную скорость, а ветер помогал мне, толкая в спину неутомимым потоком. Я еще услышал несколько запоздалых вскриков за спиной, и вроде бы даже различил среди них голос Эрена. Еще три огромных шага, и я успеваю заметить расширенные от удивления глаза Епископа, который так и стоит с поднятой рукой. Через миг я пронесся мимо него, оттолкнувшись последним шагом так, что даже колено заболело. Ветер подхватил меня, мгновенно став как будто тише, и я с замиранием сердца ухнул в белое никуда.

Все это так напоминало мои детские кошмары, что я и сейчас не знал, реально ли то, что происходит. Я летел, летел, и этому не было конца. Страх набросился на меня только сейчас, волной, четким пониманием "уже ничего не изменить!" захлестнул меня, затянул в себя, заставил кричать. Собственного крика я не слышал. Я даже заставил себя открыть зажмуренные крепко глаза, чтобы не увидеть вокруг себя ничего, кроме тусклой белизны ветра. И эта, такая родная и привычная белизна, сейчас стала настолько страшной, что ужас парализовал меня. Я вдруг увидел себя как будто со стороны, маленькой фигуркой в бесконечном белом, и эта фигурка все падала, и падала, и падала… Я уже не осознавал, что я сейчас делаю. На короткий момент мне показалось, что я лечу вверх, а не вниз, и я никак не мог определить, так это, или не так. Потом вдруг что-то мелькнуло впереди, в бесконечной белизне. Внизу что-то сгустилось, потемнело, неотвратимо надвигаясь огромной тенью на меня. Я попытался рассмотреть, что это, но тут ветер расступился, прямо подо мной открылась странная широкая и совершенно ровная, покрытая непонятными морщинами поверхность, и я тут же врезался в нее, обжигающе больно ударившись боком и каким-то образом сразу погрузившись куда-то целиком. "Это же вода!" успел удивиться я, и больше ничего не успел, провалившись в блаженную черноту.

Часть вторая – Старобор. Не бояться

Глава 1

????!!!!!

Я уловил только интонации, но не разобрал слова. Они вроде бы были слышны, но совершенно непонятны. Пожилая женщина, склонившаяся надо мной, выглядела еще страннее, чем непонятные слова – ее волосы были собраны на голове в пучок, и ее кожа как будто бы была многослойной, распухшей и разноцветной при этом. Некоторые слоя виднелись из под других, и это зрелище заворожило меня. И только глаза, глаза были живыми и настоящими – они смотрели встревоженно, немного испуганно, но все равно по-доброму. Я попытался что-то сказать этой женщине из своего видения. Попытался уверить ее, что у меня все в порядке, а точнее нет, ничего не в порядке, но не смог произнести ни слова, просто издав какой-то странный то ли стон, то ли хрип.

!!!.....!!! ???

Женщина опять что-то сказала, и оглянулась вокруг. Я тоже захотел оглянуться, но тут ко мне сразу, без предупреждения, пришла боль. Пришла, и ее было так много, что она поглотила меня целиком, вывернула наизнанку, и забросила в черную пустоту, из которой я так старался выкарабкаться.

Вот так вот прям с неба и упал? С облачка свалился?

Дородный, широкоплечий мужчина откинул за спину постоянно свешивающуюся вперед и мешающую ему длинную накидку. Под накидкой на нем ладно сидел кожаный нагрудник, чуть поскрипывая, когда мужчина откидывался на спинке стула, чтобы посмеяться в густую русую бoроду. Сидящий постоянно оглядывался через плечо на дальний угол комнаты, в котором на простой деревянной кровати лежал спящий Крис, укрытый до подбородка легким тканным одеялом.

Я тебе Святым Кругом клянусь!

Ох, не клянись почем зря, Мария!

Бородатый полушутливо-полувсерьез погрозил пальцем сидящей напротив него с недовольным видом пожилой женщине. Волосы женщины действительно были собраны в аккуратный пучок на затылке, и заколоты кривоватой простой деревянной заколкой. Платье и передник были хоть и изрядно поношенными, но чистыми, и аккуратно зашитыми там, где ткань уступила времени и обстоятельствам.

Хочешь – верь, хочешь – не верь. – как отрезала женщина, упрямо сжав губы. – А только правду я говорю, врать мне незачем.

Сочинять тебе действительно незачем. – кивнул мужчина, отсмеявшись. Он старался смотреть серьезно, но в глазах его все еще плясали смешинки. – Лишний рот тебе вряд ли нужен.

Какой лишний рот? – встрепенулась женщина, аж подпрыгнув на стуле. – Это что же, ты мне его еще и кормить предлагаешь? Перестань, Медведь, ты его забирай, и веди куда хочешь! Мне он не нужен, не прокормить мне еще и чужого. Самой бы справиться.

Мужчина, которого она назвала очень подходящим для его внушительной фигуры именем Медведь, опять откинулся назад так, что стул под ним жалобно скрипнул, и развел руки в сторону, умело изобразив недоумение:

А мне он зачем? Куда мне его? К Kнязю прикажешь вести? Так вроде он и не преступник вовсе, по крайней мере, я не знаю ничего такого. Зачем же он Kнязю нужен? Пусть пока у тебя останется, раз к тебе он попал. Или вернее, упал.