Тот, кто оседлал ветер

Сложилось так, что наше поселение занималось в основном жуками, следя за тем, чтобы их численность не падала, и сильно не увеличилась. Другое поселение следило за двумя небольшими рощами деревьев, обеспечивая Вильм материалами для плетения и для обустройства жилищ. Источником воды для Вильмa служили дожди – они шли довольно-таки часто, и еще ни разу не заставляли себя слишком долго ждать. Вот и этой ночью прошел дождь, и наша плетенка – нечто вроде широкой корзины из ветвей и коры местных деревьев, выстланной изнутри водонепроницаемой пленкой местного мха – была наполовину полна. Ну или наполовину пуста, кто как это дело видит.

Мы с отцом наскоро позавтракали несколькими жуками. Жуки наши размером примерно в половину ладони, имели толстое мягкое округлое тельце, которое они передвигали множеством коротких ножек, торчащих с двух сторон вдоль тела. Надо сказать, что жуки сами по себе было достаточно прожорливы – если дать им волю, и не контролировать их, то они запросто могут съесть весь мох на Вильме, лишив нас этого ценного материала. Потому отцу Эрена нужно было внимательно следить, чтобы жуков, с одной стороны хватало для всех, а с другой – чтобы их не становилось слишком много.

Мой отец регулярно ходил в другое поселение – он относил туда полную плетенку жуков, получая взамен ветки для плетения новых плетенок и пленки для застилания их дна. Такой вот несложный обмен. В этот раз он взял меня с собой, и тащить плетенку с вяло копошащимися в ней жуками надлежало тоже мне.

Путь в другое поселение был достаточно долог – очевидно, наш Вильм был вытянут в длину, и сжат по бокам. В своей голове я представлял себе наш Вильм в форме гигантского жука, на спине которого мы все живем. Всю дорогу до нашей цели ветер будет дуть нам в один бок, и точно так же весь путь обратно – в другой. Когда я был мальчишкой, я упрашивал отца идти зигзагом – сперва почти полностью против ветра, зато затем несколькими прыжками лететь по ветру. Однако, сейчас прыгать мне не хотелось, потому мы шли степенно, молча.

Раньше ты бы захотел пройти против ветра, а потом прыгать. – прервал молчание отец, словно прочтя мои мысли.

Угу. – неопределенно хмыкнул я. – Сейчас просто неохота. Повзрослел, наверное.

Ты знаешь, я придумал, как можно понять, сильнее ли ветер наверху, чем у поверхности.

И как же?

Смотри, если привязать, например, нашу плетенку к ветке дерева, и поставить на поверхности так, чтобы плетенка стояла целиком против ветра, то ветер своей силой будет стараться унести плетенку с Вильма, и тем самым наклонит ветку дерева с плетенкой, верно? Все, что нам нужно сделать, так это отметить, насколько отклонится ветка от верхней точки. А потом просто поднять ту же ветку с плетенкой высоко. Для этого нужен длинный кусок дерева… Очень длинный, не менее шести ростов, как я полагаю. И снизу попытаться увидеть, отклонится ли плетенка так же, или сильнее.

И кто же тебе даст столько дерева? – спросил я, указывая рукой на первую рощицу деревьев, к которой мы как раз подходили. Деревья плотным массивом выступали из тумана. При этом высота самого высокого из них не превышала одного роста. – И даже если бы удалось каким-то образом собрать и связать вместе такой кусок дерева, то что это тебе даст? Ну, например, плетенка наверху отклонится чуть больше. Значит, ветер там сильнее. И что?

Если ветер наверху сильнее, то это значит, что где-то он слабее! Возможно, что внизу. И если ветер отличается, то может и эта непроглядная белая пелена тоже отличается, наверху, или внизу. Может, где-то больше можно рассмотреть…

Может быть. И что? Ты поднимешься туда, наверх, чтобы там что-то посмотреть? Или спустишься вниз, под Вильм? Зачем нам это знание, если мы не можем с ним ничего сделать?

Я не вижу ничего невозможного ни в первом, ни во втором предложенным тобой варианте. Если только захотеть, и все вместе на Вильме…

Отец, я тебя еще раз очень прошу – только не начинай с Епископом таких разговоров. И с его помощником тоже. Дай нам спокойно забрать дерево для нашего поселения, отдать им их наших жуков, – я показал на плетенку у себя под мышкой, в которой копошились под каменной крышкой жуки. – и спокойно уйти домой. Я не хочу твои идеи ни с кем обсуждать. Хватит уже, что я их выслушиваю.

Вы с Эреном задумали что-то, связанное с прыжками? – вдруг спросил отец.

Эммм… С чего ты взял? – пробормотал я, застигнутый врасплох этим вопросом.

Будьте осторожны. Я не буду влезать в ваши затеи, и тем более запрещать их, но будьте осторожны. Ты силен, Крис. Наши тренировки с тобой сделали твое тело сильнее, и я уверен, что ты даже не осознаешь, насколько. Наш Вильм не так велик, как нам кажется порой. И я думаю, что хороший прыжок может быть очень заманчив… но и очень опасен. И еще – если тебе понадобится совет, то я буду всегда готов помочь. Мне хотелось бы… Хотелось бы тебе помогать.

Все это было так неожиданно, и так перекликалось с тем, о чем мы вчера говорили с Эреном, что я не знал, что сказать. Отец явно ожидал от меня хоть какой-то реакции, и молчание затягивалось. Внезапно, я услышал какой-то странный звук, причем мне показалось, что звук донесся до нас с неба над нашими головами. Я даже задрал голову вверх, но ничего не увидел в привычной белизне окружающего нас окружающего нас белого цвета.

Смотри! – крикнул отец, и дернул меня за руку так, что я чуть не выронил плетенку с жуками из рук.

Он показывал не вверх, а вперед, и чуть в сторону. Я глянул туда, куда он указывал, и увидел, как по каменистой поверхности что-то покатилось, что-то небольшое, неразличимое в тумане. Как будто кто-то кинул камень. Странность была в том, что камень был почти белого цвета, а таких я на Вильме никогда не видел. Не сговариваясь, мы с отцом прибавили шагу в том направлении. Подойдя близко, я увидел то, что это был какой-то странный камень, совсем светлый, почти белый, размером примерно с детскую голову. Я осторожно прикоснулся к странному камню – его поверхность оказалась прохладной и мягкой, как будто покрытой слоем невиданного мха. Я поднял странный камень с земли – по весу камень как камень, только странная мягкая шершавая поверхность смущала меня. Она была совсем сухой, и напоминала на ощупь скорее даже мягкую кору дерева, чем мох. Я осмотрелся вокруг, и тут же заметил еще один светлый камень, шагах в двадцати от нас. Эти светлые камни ярко выделялись на темной поверхности нашего Вильма. Второй камень оказался продолговатым, более длинным, размером примерно с человеческую ступню, и совсем узким. Кроме того, он был мягче и намного легче первого камня.

Вот и не верь после этого старым сказкам. – пробормотал мой отец, вертя в руках второй камень.

Ну, это не обязательно сверху свалилось… – неуверенно сказал я.

И много ты на Вильме видел таких штук? – спросил отец, вопросительно взглянув на меня.

Нет. Вообще ничего подобного не видел. – честно признал я. – Очень странные на ощупь. Надо бы их разбить, посмотреть, что внутри.

Да, мне тоже интересно. Сделаем это, когда придем домой. Давай не будем…

Смотри! – настало мое время хватать отца за руку.

Отец все время вертел второй, более легкий продолговатый камень в руках. И в какой-то момент я заметил, что часть поверхности камня как будто отслаивается, отстает от камня под небольшим углом. Я поставил плетенку у ног, положил рядом свой камень, и осторожно повернул камень в руках отца так, чтобы он тоже увидел отслаивающийся край. Я осторожно взялся за этот край пальцами – он был очень тонкий, но по видимому прочный, прочнее нашей пленки мха. Я потянул край на себя, и ничего не произошло. Тогда я потянул сильнее, и вдруг поверхность с легким треском подалась, отделяясь от камня. Отец встревожился:

Ты испортишь его!

Кого испорчу? Это камень, просто на него что-то налипло, странное. Мох какой-то, что ли… Я хочу просто его очистить. Он очень легкий.

Может это и не камень вовсе, а кусок дерева. – пробормотал отец, глядя, как я продолжаю освобождать непонятный предмет от странной поверхности на нем.

Странная поверхность, как оказалось, состояла из нескольких совсем тонких слоев, неширокими полосками наложенных друг на друга. Когда я это понял, дело пошло быстрее. Она напоминала огромную пленку из мха, только была совсем сухой, тонкой и прочной.

Может быть. Только вот зачем кому-то облеплять кусок дерева вот этой странной штукой.

Мне уже было понятно, что это не камень – слой за слоем странная белая сухая пленка отделялась от камня, и я по форме и весу понимал, что то, что под ней, действительно похоже скорее на ветку дерева. И по весу подходит. Что за шутки? Неужели ребята из другого поселения каким-то образом высушили наш мох, и вот так вот издеваются над нами? Это было бы возмутительно. И тут последний слой странной пленки сам сполз, упав на поверхность Вильма – странная пленка длинной лентой осталась висеть на моей руке, развеваясь по ветру длинной белой полоской, а вот на руках отца лежал необычный незнакомый нам предмет, который точно не являлся куском дерева. Два-три пальца шириной, меньше пальца толщиной… И длиной немного больше ладони, предмет тускло поблескивал в дневном свете, как может поблескивать спокойная поверхность воды. Я дотронулся до блестящей штуки в ладонях отца – она оказалась холодной и очень твердой на ощупь.

Это похоже на… – начал отец, завороженно глядя на странную вещь, но недоговорил.

…резак, которым отделяют кору с деревьев. – вдруг закончил его предложение я.

Отец осторожно прикоснулся к острию предположительного резака.

Острый! Из чего же он сделан?… На камень совсем не похоже, только разве по твердости…

Вот это да. – я выдохнул, проведя пальцем по самой кромке предмета и увидев, что коже не подушечке пальца ровно разрезана. – Да эта штука намного острее самого острого нашего лезвия! Вот это находка. Эрен с ума сойдет, когда я ему это покажу.

Ты вряд ли сможешь ему это показать. – отец начал заворачивать предмет обратно в его странную оболочку. – Мы отдадим эту находку помощнику Епископа, как только дойдем со поселения.

Ты с ума сошел? Конечно же нет! – ужаснулся я. – Как только ты это сделаешь, никто эту штуку больше не увидит. Ну, кроме самого Епископа. Да и зачем бы нам это отдавать?

Затем, что такая вещь подтверждает многое! Она способна перевернуть наш мир, ты понимаешь? – от возбуждения голос отца аж вибрировал. – Это же прямое доказательство…

Доказательство чего??

Того, что наша жизнь не состоит только из поедания жуков и плетения корзин. Что все же есть что-то еще. И это… – он потряс замотанным обратно в странную белую ленту резаком. – Это тому доказательство. Но в одном ты прав; нам нужно отдать эту вещь помощнику Епископа при всех. Чтобы все видели.

Я все же думаю, что нам не следует это никому отдавать.

Да? И как ты думаешь, что произойдет, когда кто-то узнает о этой штуке? Или ты собираешься ее спрятать, и никому никогда не показывать? – отец пришел в возбуждение и восторг одновременно. – Неет, это именно то, что нам нужно. Нам всем, понимаешь? Я пока не представляю, зачем это нужно, но это изменит все!

Я внезапно осознал, что то, что в буквальном смысле свалилось на нас сегодня сверху, является для отца прежде всего доказательством. Доказательством того факта, что возможно он не такой уж и странный фантазер. Трудно обвинять в фантазиях человека, который тебе приносит невиданный доселе, свалившийся с неба резак. И как только я все это осознал, мне стало ясно, что мы так и поступим – отдадим резак помощнику Епископа, при свидетелях. И пусть они взглянут на моего отца серьезно, с интересом. Нетерпение и азарт отца передались и мне.

Ну и чего мы тогда ждем? Пошли, я думаю, если нам повезет, то у них еще будет учеба идти на месте собрания, а там всегда много людей.

Нам действительно повезло, и когда мы пробрались мимо выплывающих нам навстречу из белой дымки жилищ к месту собрания, учеба еще не закончилась. Перед местом собрания спиной к ветру стоял помощник Епископа, повторяющий вместе с сидящими перед ним детьми счет. Дети постарше проговаривали цифры с затаенной грустью в глазах, ожидая, когда же их уже отпустят отсюда домой. Дети помоложе вели себя по разному: кто-то пытался считать вслух, вместе со всеми. Кто-то просто шевелил губами, создавая видимость того, что он тоже повторяет. Самые маленькие украдкой пихали друг друга в бок, и хихикали. Все, как всегда. Все, как и у меня еще не так давно было. Чуть позади полукруга учащихся детей стояли их родители. Не все, им тут быть вроде и не полагалось, разве что кроме родителей самых маленьких деток. Остальные приходили просто поболтать друг с другом.

На нас с отцом не обратили внимания – несколько человек скользнули взглядом по нам, на некоторых лицах не составило труда разглядеть усмешки. Ну да ладно, посмотрим, кто будет смеяться последним. В этот раз помощник Епископа не стал затягивать занятие, и закончил быстро. Дети встали, и как по команде рассыпались по округе – кто бегом, а кто и прыжками. Родители пытались поймать тех, кого в силу их юного возраста еще следовало ловить.

Постойте, уважаемый Анед, подождите. – отец торопливо подошел к помощнику Епископа, который явно не горел желанием разговаривать с нами. – У меня для вас что-то важное. Очень важное.

Я спешу, Юн. – как мне кажется, он специально не говорил "уважаемый", когда обращался к моему отцу по имени. Меня это бесило, а отец только невесело посмеивался. – Что у вас? Опять увидели чудо за краем?

Шутка была старой, но всегда вызывала смешки слушателей. Вот и сейчас я услышал, что людей эта избитая временем шутка все еще веселит. Один раз, давным-давно, отец с жаром и усердием принялся убеждать людей, что видел что-то за краем, что-то быстро мелькнувшее в вечной дымке. Он даже убедил нескольких добровольцев пойти с ним к краю. Когда они пришли, никто ничего не увидел, естественно. С тех самых пор отца серьезно не воспринимал никто, кроме меня и, пожалуй, Эрена.

Это было не чудо. – терпеливо, в стотысячный раз ответил отец. – Но сейчас не об этом.

Он обернулся к людям, не спешащим покидать место собрания, и предвкушавшим очередное веселое представление, о котором еще долго можно будет говорить между собой.

Не расходитесь! Я кое-что нашел по дороге сюда.

Дохлого жука? – выкрикнул какой-то детский голос, и взрослые поддержали зарвавшегося юнца хохотом, совсем непропорциональным уровню шутки.

Обычно детям не позволяли непочтительно говорить со взрослыми. Но с моим отцом это правило, видимо, работало не так, как со всеми остальными.

Нет! – бодро ответил отец, и вытянул вперед руку с замотанным в странную пленку резаком, стараясь его быстро опять распутать. – Вот! Сейчас, сейчас…

Странная пленка цеплялась за резак, и никак не желала распутываться. Свободный ее край развевался по ветру, как будто вырастая из отцовской руки. Отец все возился, но вокруг никто больше не смеялся. Никто вообще ничего не говорил. Люди подошли поближе, и несмело касались развевающейся ленты руками. Помощник Епископа, не моргая и не двигаясь, смотрел на руки отца.

Наконец, пленка освободила резак, и чуть было не улетела прочь; я еле успел схватить уносимый ветром край. Небольшая толпа, собравшаяся вокруг нас, разом негромко охнула, и подалась вперед. Я стал быстро собирать ленту в один ком, чтобы никому не пришло в голову ее забрать себе. Но на странную пленку уже никто не смотрел – все взгляды были прикованы к поблескивающему в дневном свете резаку, лежащему на руке у отца.

Откуда это у тебя? – первым опомнился помощник Епископа, и осторожно взял странный резак в руки.

Это упало с неба, уважаемый. Это было все в этой странной пленке, мы ее размотали, мы с сыном.

С неба? – повторил помощник Епископа задумчиво, с некоторым недоверием посмотрев вверх. – Прямо на вас двоих?

Нет, не совсем. Мы увидели, что что-то катится впереди нас, и…

А откуда же ты знаешь, что это упало с неба? Раз ты этого не видел?

А откуда еще это могло бы взяться?

На резонный вопрос моего отца помощник Епископа не нашел, что ответить. Он тронул пальцем лезвие резака.

Осторожно, уважаемый Анед. Он очень острый. – предупреждающе воскликнул отец. – Мой сын порезался уже. Он очень похож…

Мы разберемся, на что он похож. – постарался взять себя в руки помощник Епископа. Он попытался восстановить твердость голоса, прокашлявшись, но у него не слишком-то получилось. – Дайте сюда это пленку. Она была на этом… предмете?

Да. – сказал я, с жалостью отдавая скомканную мной пленку помощнику.

Там был еще один предмет, вот! – отец вытащил из нашей плетенки второй странный камень. – Его мы не разматывали.

Ого, тяжелый. Может, просто камень? – опять растерялся помощник Епископа, у которого теперь обе руки было заняты непонятными чудесами.

Мы не знаем. Мы его не освобождали от пленки. – повторил отец.

Ну… И правильно сделали. – нехотя проговорил помощник. – Но вам не следовало ничего делать и вот с этим… предметом тоже! Нечего было его разматывать. Так. Я должен срочно переговорить с Епископом. Скорее всего, он прекрасно знает, что это, и нечего тут галдеть о чудесах.

Помощник Епископа взял у кого-то из рук пустую плетенку, положил туда два странных камня и странную пленку, и торопливо накрыл все крышкой. Он оглядел людей вокруг, вроде как желая еще что-то сказать, но лишь повернулся, и почти бегом направился в сторону нашего поселения. Люди не спешили расходиться, негромко переговариваясь между собой. Многие смотрели на нас с отцом. Насмешек и улыбок я не увидел, но и внезапной дружбой тоже ни от кого не повеяло. "Ладно, вы хотя бы смеяться перестали" подумал я. Я знал, что теперь, после такой необычной находки, разговоров в поселении будет много, и быстро они не закончатся. Нечасто в наших поселениях возникали странные вещи. А точнее – никогда, на моей памяти.

Мы с отцом отнесли и сдали жуков куда надо, потом зашли за ветками к одной неприветливой женщине, которая просто свалила их в нашу плетенку, и поспешили домой. Мне нетерпелось рассказать о всех этих происшествиях Эрену, да и у отца, похоже, были свои планы.

Глава 3

Два дня ничего особенного не происходило. Как только выпала возможность увидеться с Эреном, я все ему рассказал, в красках и в мельчайших деталях. Как я и ожидал, история про странные предметы его захватила и потрясла, и он с нетерпением ожидал дальнейшего развития сюжета, объяснений, да хоть чего-то. Его нетерпение заразило и меня – мы все подспудно ждали самого главного – реакции Епископа. Ведь его слово, его объяснение произошедшего станет официальной и единственной допускаемой в поселениях версией. Надо ли говорить, что больше всех нетерпение проявлял отец. Он не находил себе места, даже спать стал меньше. То сидел у дома, теребя в руках так и не законченную плетенку и о чем-то тихо споря сам с собой. То вдруг срывался куда-то, уходил. Я был почти уверен, что он ходил к краю Вильма, хоть я и не пытался проследовать за ним ни разу. В эти два дня ему никто был не нужен, он даже меня "уроками" не мучал.

Я даже стал опасаться, что история будет просто забыта, спрятана под камень, а мы, чего доброго, будем объявлены фантазерами. Мне пришлось специально сходить на два утренних собрания, заслужив одобрительные взгляды Сины. Но шел я на собрания в основном для того, чтобы воочию убедиться, что люди шепчутся о таинственных находках, а Епископ выглядит далеко не так невозмутимо, как обычно. Ему явно надо что-то сделать, что-то сказать людям, чтобы остановить этот множащийся поток слухов и догадок. И Епископ решился, на третий день после нашей находки.

Было обычное собрание, на которое я приплелся с твердой внутренней уверенностью, что если и сегодня ничего не произойдет, то и ладно. Не залезать же тайком в жилище Епископа, выискивая наши находки, в самом деле. Только отца жалко… Перед собранием я мельком видел Эрена, который тоже был мрачен, как и его папаша, пришедший вместе с ним. Отец моего друга как раз выступил первым, рассказав нам в очередной раз как ему тяжело приглядывать за жуками, как он еле-еле справляется, и ему никто в этом не помогает. Во время своей одновременно жалобной и суровой речи он бросал гневные взгляды на Эрена, который сидел и слушал, не глядя на своего отца. После выступила старая Асория, которая коротко, как всегда, похвалила тех детей, которые приходят к ней учиться, и пожурила строго тех, кто прилагал различные ухищрения, чтобы этой участи избежать. В общем, все было как всегда, пока в конце собрания слово не взял Епископ.

Все вы знаете, что несколько дней назад на Вильме были найдены странные предметы. – без предисловия, сразу начал с самого важного Епископ.

Ну да, "были найдены". Сами нашлись. О нас с отцом ожидаемо – ни слова. Зато эта фраза Епископа сразу отрезала весь шум – разговоры, перешептывания. Только ветер осмеливался нарушать тишину своим привычным гулом.

Мы с моим помощником уважаемым Анедом внимательно изучили их, и хотим сообщить вам радостные, замечательные новости: предметы эти были посланы нам самим небом, в награду за то, что мы честно и правильно трудимся, уважаем наш уклад жизни, уважаем друг друга.

На собрании стояла такая тишина, которую тут редко можно было услышать. Никто не перешептывался, все слушали, боясь пропустить даже слово.

Один из предметов это резак, наподобие того, которым мы издавна обрабатываем наши деревья и с помощью которого мы сооружаем наши жилища. Резак необыкновенный, очень прочный, сделанный из очень твердого камня. – Епископ высоко вверх поднял резак, демонстрируя его всем собравшимся. – Такая необыкновенная вещь подарена нам за труды наши, чтобы мы могли делать нашу работу еще лучше и усерднее.

Все прекрасно понимали, что это еще не все, и паузу, оставленную Епископом, никто не решился прервать.

Наша общая работа, наша жизнь оказалась настолько правильна, что небо наградило нас еще более щедро: нам был послан не только резак. – в этот раз Епископ поднял над головой камень, который, видимо, был завернут во вторую странную пленку. – Это с первого взгляда совершенно обычный камень, который мы можем расколоть своими силами. Мы так и сделали, и внутри этого камня увидели частички доселе неизвестного нам прочного камня, из которого, вполне возможно, сделан сам резак. Небо показывает нам путь, как мы можем сами делать более прочные орудия! Наша новая задача состоит в том, чтобы отыскать еще такие необычные камни на Вильме, и собрать их.

Епископ разделил камень на две половины. В половинках камня действительно блеснули какие-то вкрапления. С того места, где я стоял, сложно было рассмотреть подробные детали. Люди на собрании загудели, и толпа качнулась вперед, рассматривая диковины.

Мы не должны забывать, что все это нам дано в награду за наш труд, и за наш образ жизни! – повысил голос Епископ. – Мы должны трудиться так же, а на самом деле – еще больше, чтобы оправдать такие подарки небес.

Довольный произведенным эффектом, Епископ поднял вверх руки, призывая к молчанию, и заодно останавливая готовые вырваться у всех вопросы.

Трудиться, и жить в помощи, жить в уважении. Вот, что требуется от вас сейчас. Этот резак на несколько дней мы отдадим уважаемому Анеду, а он передаст его тем, кто следит за деревьями. Мы хотим проверить, насколько он будет хорош, и как поможет нам в нашем труде. Потом резак перейдет обратно в наше поселение, и мы подумаем, как правильнее будет обойтись с ним тут.

Эта новость всем точно понравилась, загудели громче, а Епископ решил завершить собрание:

Я хочу лишь сказать, как я рад. Рад и благодарен каждому из вас. Благодарен за ваш труд, за вашу поддержку. Эти знаки – знаки того, что жизнь наша правильна, и лишь продолжая следовать ей, мы будем становиться сильнее. А сейчас все, собрание закончено. Я призываю всех подумать о том, что я вам только что сказал. Подумать, и сделать правильные выводы.

Епископ трижды хлопнул в ладоши, как всегда по окончанию собрания, взял в руки странный камень и резак, и решительно направился к своему жилищу. Толпа, гудя разными негромкими голосами, стала медленно рассасываться. Я поискал глазами Эрена, но его уже уводил с собой его отец. Встретился взглядом с Синой, но сейчас мне не очень хотелось с ней разговаривать, потому я пошел к отцу, чтобы рассказать то, что случилось сегодня, ему. Отца я застал сидящим у входа в наше жилище. Он третий день пытался доделать плетенку, которую обычно мастерил за половину дня.

Отец, я был на собрании. Епископ сегодня наконец говорил о том, что мы нашли.

Да? – поднял на меня глаза отец. Почему-то мне показалось, что он не удивлен. – И что он говорил?

Ну… – я был несколько обескуражен такой спокойной и даже безразличной реакцией. – Сказал, что это нам с неба послали награду за труды. Во втором камне, оказывается, содержатся какие-то части, из которых вроде бы состоит этот резак.