Минуя реальность

Это место он знал отлично. Давным-давно они частенько собирались там – выпивали по бутылке пива, болтали. Место, конечно, не лакшери – обычные гаражи, невзрачные и запущенные. Но именно такие локации хранят самые живые воспоминания детства. И оттого греют сильнее, чем любой уютный бар.

Встретившись с Андреем, он пожал ему руку и они дружески обнялись.

– Как ты, Артем?

– Да нормально. Знаешь, я теперь здесь недалеко живу.

– Да?

– Возле Инто-Саны.

– Ух ты! Когда в гости? – радостно удивился он.

– Ну не гони коней. Будет возможность и время – посидим.

– Лады, я запомнил, – подмигнул он, шустро щуря левый глаз.

– Итак… что скажешь? Может, гоу по пивку? За встречу?

– Можно.

– Тогда в парк, там у круга типа ресторанчик.

– Так чего мы тут? Погнали.

Они пошли мимо старых гаражей. Справа – школа №28, в которой когда-то учился Артём. Он никогда не появлялся на встречах выпускников. Да и зачем? Делёжка впечатлениями, конкуренция, кто круче, кто успешней, кто старше или моложе выглядит. По сути – просто соревнование эго и внешнего лоска. Меряться письками и внешним видом – вот для чего придумали эти встречи.

Маленький незакрученный винтик, который должен напоминать тебе, откуда ты. Встречи ради того, чтобы вспомнить, кем ты был, когда из твоего сознания лепили чью-то точку зрения.

Позади остался детский сад «Белоснежка». Несколько лет назад мама Артёма работала там поваром. Работа тяжёлая, платили гроши. Хорошо, что она оттуда ушла. Лучше не работать, чем потом тратить здоровье и зарплату на лечение спины. Очередной круговорот бессмыслицы.

Они не успели дойти до конца детского сада, как на мобильный Андрея кто-то позвонил.

– Да, сейчас буду, – коротко сказал он и повернулся к Артему. – Слушай, надо заскочить по делам. Быстро. Поможешь?

– Ладно, если действительно быстро. И если одно дело.

Они двинулись к площади Толбухина, к «трём свечам» – так в народе называли три четырнадцатиэтажки. По дороге миновали дом, где когда-то жил Артём на улице Варненской. Первая квартира, совместная с родителями. Прошли мимо детской поликлиники №6 и вышли к дому на Филатова, 5/2.

– Хочешь, подожди здесь, – предложил Андрей.

– Нет, пошли вместе. Не охота стоять и скучать.

Андрей набрал номер на домофоне. Долго не открывали, потом прозвучал мужской голос:

– Кто?

– Проверка провайдера, – спокойно ответил Андрей.

Дверь щёлкнула. Они вошли. Кнопка вызова лифта. Он удачно ждал их на первом этаже. В кабине повисла неприятная тишина. Поднялись на лифте на 11-й этаж. Что-то подсказывало Артему: что-то идёт не так. Лёгкое беспокойство, интуитивное. Но он заглушил его и шёл дальше.

На лестничной площадке их ждал какой-то неряшливо одетый мужик – то ли хипстер, то ли просто бродяга. Поздоровался с Андреем. Тот ничего не ответил и сразу направился к двери квартиры. Позвонил трижды, с одинаковыми длинными паузами.

– Я пойду покурю, – сказал Артём. – На балконе. А ты решай свои вопросы.

Он вышел на общий балкон. Перед ним открывался вид на парк, половину Черёмушек, даже район Таирова. Парк Горького раскинулся под ним как на ладони. Ветки деревьев закрывали тропинки и ресторанчики. Где-то внизу мельтешили крошечные фигурки – люди, машины, будто игрушки.

Спустя несколько секунд он услышал громкий хлопок и крики.

– Беги, Артем! Беги!!!

Он бросил сигарету и сорвался с места. Хлопок повторился. За ним мчался Андрей.

– Что случилось?!

– Блять, потом расскажу!

– Какого чёрта, Андрей?!

– Потом! Всё потом!!! – крикнул тот, не сбавляя хода.

Артём, оборачиваясь, заметил в пролёте лестницы силуэт – за ними кто-то гнался.

– Андрей! Сверху!!

Андрей, будто замер. Но, быстро среагировав, вытащил из рюкзака пистолет и дал пару выстрелов вверх. Грохот в парадной был оглушающим. Артёма тут же дезориентировало.

Что-то упало сверху – со стоном, с глухим ударом, как мешок. За этим – звон металла. На полу валялся пистолет. Не задумываясь, Артём схватил его. Инстинкт. Лучше уж пусть один лежит, чем четверо тебя несут.

Они мчались вниз. Артём нажал тусклую кнопку выхода и выскочил на улицу. За ним – Андрей. Пробежав метров десять, Артём опомнился – в руке был пистолет. Он сунул его за пояс.

Через несколько минут они были уже у тех самых жёлтых труб.

– Что, мать твою, произошло?!

– Я сам в шоке… Всё должно было пройти тихо, – отдышавшись, сказал Андрей.

– Ты его убил?! Я был там с тобой! Если нас найдут… что тогда?!

– Успокойся. Нас никто не видел. Да и пистолет – травмат. Не убивает. Только калечит.

– Никто не видел… – передразнил Артём. – Какая, к чёрту, разница?! Я там был!

– Не ори. И не звони мне. Ни писать, ни звонить. Я, может, вообще номер сменю.

– Да я сам тебя сдам, если ко мне заявятся!

– Не кипишуй. Всё было по-тихому.

– По-тихому?! У меня в ушах до сих пор звенит…

– До связи. Не боись.

Артём стоял в шоке. Прогулка с другом превратилась в боевик.

«Как можно было так легко вляпаться?»

Он попытался себя успокоить.

Дома он спрятал пистолет в кладовке, рядом с холодильником. Всё это должно остаться тайной. Надеялся, что он больше никогда не пригодится. Планировал даже выбросить – в канализационный люк, например. Но передумал. Лучше иметь оружие и не нуждаться в нем, чем нуждаться в оружии и не иметь его.

Он принял душ и просто лёг. Включил телевизор, начал лениво листать каналы – и незаметно уснул, проваливаясь в очередной сон.

На улице – никого. Совсем никого: ни машин, ни людей, ни животных. Даже ветер замер. Он идёт куда-то, сам не зная куда. Опять улица Варненская, супермаркет «Таврия В». Всё будто знакомо, но в то же время – чуждо. Потом всё резко меняется.

Перед ним – три многоэтажки. Вокруг только поля, и больше ничего. Три огромные свечи в пустоте. Картинка начинает двоиться, изображение дрожит, как рябь на воде. Затем – резкий писк, словно от выстрела. Яркая вспышка света. И вот снова эти дома… Но что-то определённо не так.

Первая многоэтажка стоит, как стояла. А вот вторая – будто разрезана пополам по вертикали. Правая её половина полностью разрушена, обломки плит навалены грудами, как мусор. Где-то вдалеке над ними поднимается густой, чёрный дым. А третий дом почти полностью стёрт – остались лишь четыре этажа, и то неясно: то ли это остатки здания, то ли груда развалин, принявшая форму этажей.

За этой странной чертой – другой мир. Мир разрушения, в котором всё иное. Пространство между мирами разрезает полупрозрачная, колышущаяся стена. С её, той стороны – тусклое, пульсирующее пламя, прячется среди развалин. Артём резко переводит взгляд вправо. Под его ногой громко хрустнула сухая ветка. Он застывает, не в силах отвести глаз от мёртвого пейзажа, где когда-то стояли дома.

Повсюду холмы из битого кирпича и щебня. Среди них растут невообразимо огромные одуванчики – высотой по метр, а то и выше. Они словно из другого времени, чужой природы. Он хочет подойти ближе к месту разлома, к самой границе миров. Дорога к ней узкая, извилистая, но, кажется, не имеет конца. Он уже бежит, но, пробежав много метров, снова оказывается возле одуванчиков. Пространство будто замыкается, тянет обратно.

Снова слышен короткий, резкий писк. Всё начинает сжиматься, закручиваться в воронку, сопровождаемую глухим скрежетом – словно гнётся ржавое железо.

Артём резко просыпается. На часах – 4:20 утра.

– Это всего лишь сон. Просто сон… Я просто перенервничал из-за всего этого, – бормочет он, пытаясь успокоиться.

Он оборачивается – рядом спит Вика. Тихо потирает уставшие глаза, уставляется в тёмный потолок, потом аккуратно поправляет на ней одеяло и снова ложится.

4. ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

Артём проснулся резко, будто из воды вынырнул. Красный неоновый блеск часов с тумбочки выжигал в зрачках время – 8:46. Сон оставил странное послевкусие: тревожный, как гул от сирены, но почему-то он чувствовал себя отдохнувшим. Желудок свело – будто он не ел дня два. Голод был острым, почти животным.

Виктория вошла в комнату неслышно, как кошка. Подошла и мягко поцеловала его в щёку.

– Доброе утро, любимый, – прошептала она.

– Доброе…

Он ещё не до конца очнулся, но её образ был ясным – собранная, красивая, стильная. Макияж, наряд, тонкие чёрные туфли лодочки – она как будто была вырезана из чужой, более мирной жизни. Не той, где он странствовал ночью.

– Ты куда? – он всмотрелся внимательнее.

– В офис. Без меня там, как без рук, – усмехнулась она, поправляя волосы перед зеркалом.

– Надолго?

– Постараюсь вернуться к пяти, – она уже застёгивала ремешок часов.

– Я хочу пригласить тебя на свидание… Сегодня. Как тебе идея?

Она не ответила сразу. Только чуть улыбнулась отражению.

– У меня есть выбор?

– Конечно. Только «да» или «да».

– Тогда, если меня не съедят на работе – соглашусь. Шесть часов. Ресторан или парк. Но без обещаний. Всё может измениться.

– Как-то неуверенно…

– Я хочу, правда. Просто, знаешь… Не будем загадывать, пусть всё случится само, ладно, Кот?

– Хорошо, Киса…

Иногда она называла его Кот, неизвестно, по какой причине. На кота он явно не был похож, ни усами, ни глазами. Он не был ни мягким, ни пушистым грациозным котиком. Скорее всего, таким словом она выражала свою любовь к нему. Может, это было её проявление нежности. Главное – звучало тепло.

Артем открыл ей двери и провел до первого этажа.

– Может, такси?

– Нет. Маршрутка. Двести тридцать вторая.

– Долго будет. Музыку будешь слушать?

– Конечно. Зарядила наушники.

– Люблю тебя.

– Я тебя тоже. До вечера…

Артем остался возле подъезда, провел взглядом Вику, пока она не скрылась за углом дома. Остановка была очень близко, примерно метрах в пятнадцати от подъезда

Сигарета зажглась с сухим щелчком. Артём увидел котёнка – крошечное существо, сидевшее в тени стены и наблюдавшее за ним с недетской серьёзностью.

– Привет, ничего у меня сейчас нет. Вечером выйду, тогда принесу, – обратился он к котенку, объясняя, что у него сейчас нет корма.

Котёнок неспешно обошёл его, описав невидимый круг, коснувшись ноги хвостом – и исчез между кустами.

В их дворе все подкармливали уличных котов. Это была одесская традиция, почти культ. Без котов Одесса была бы не Одессой. Как без Привоза или Потёмкинской лестницы. Коты были частью городской души.

Также во дворе жила черная, как смоль, собака по кличке Альма. Сходство с кем-то породистым ей придавала вытянутая морда. Альма была доброй и, как ему казалось, старой. Возле хвоста на спине у нее был лишай, он то появлялся, то пропадал. Говорят, ее кто-то подбросил в третью парадную, еще щенком, так она и прижилась во дворе. За кошками не гоняется, так, просто для вида охраняет двор. Ну может изредка напасть, и то лишь своим гавканьем, на человека с пакетами, который идет из магазина. Не любила она людей с пакетами, даже бывало пару раз и на Артема лаяла. Она добрая и спокойная, что-что, а местных мелких детей, играющих на качелях и в песочнице, она никогда не трогала.

На улице была благоприятная погода, не очень жарко, не холодно, идеально. Вообще, Артем очень любил весну и зиму. Зиму за снег и за то, что можно приятно лежать под теплым одеяльцем, когда на улице минус пятнадцать, а то и все двадцать пять градусов. Весна – это когда все растет, когда все только начинается, когда сначала маленькие листья на деревьях и потом большие. Запах есть свой у весны, такой запах детства, запах чего-то доброго, приятный аромат жизни. Да и люди весной добрее, чем летом, ведь осенью грустные, летом жара – это уже злые, кроме туристов, конечно.

Артем в летнее время, как коренной одессит, проводил под кондиционером дома с запасом мороженого, а не как турист на пляже, где нет места яблоку упасть. Даже если кто и не знает, то чаще одесситы гуляют возле моря тогда, когда прохладно. Ведь что мы, моря не видели?

Одесса – удивительный город. Здесь каждый второй моряк, каждый третий юрист и каждый четвертый закончил что-то медицинское. Иногда даже кажется, что другим специальностям в городе не учат. Ну и, как известно, славится наш город торговлей и бизнесом – от баночек с воздухом с надписью «Одесский воздух» до морского порта и аэропорта. Седьмой километр, Привоз, пляжи, наши базарчики, музыка на Дерибасовской – вот что составляет душу Одессы. Один базар, кстати, недалеко от дома Артема, прямо возле парка, базарчик по названию микрорайона – «Черемушки». С фантазией, наверное, скудновато было, но все, кто жил рядом, сто процентов говорили не «Я на базар», а говорили: «Я на Черемушки».

Если честно, в Одессе продать что-либо проще, чем утром заварить кофе, а уж купить, что надо, еще проще, чем этот кофе выпить. Любой каприз – за ваши деньги. А еще лучше, если они хрустящие и со светло-зеленым оттенком, и их можно обменять по хорошему курсу на Книжке. Вот так вот.

Он выкурил сигарету до фильтра, вглядываясь в небо. Потом вернулся в квартиру. Разогрел завтрак. Сел перед телевизором, начал бездумно щёлкать каналы.

Переключая каналы, которые, как всегда, не несли никакой полезной информации, он наткнулся на более увлекательную передачу, в которой рассказывалось про Чернобыль.

В школьные годы ему приходилось сдавать реферат на эту тему, было много споров, что авария произошла из-за человеческой ошибки, что виной всему был теракт для развала СССР. Также в сети гуляла информация про большую антенну «Дуга», что видна с космоса. Она была не совсем антенной, с помощью нее можно было управлять погодой, и вообще, сооружений таких было три штуки по бывшему Союзу. Артему стало интересно, что они еще смогут придумать через столько лет, какие еще версии.

Ведущий с телевизора что-то усердно говорил, про какие-то факты и доводы. Затем наступила заставка программы.

«А после рекламы! Шокирующие прогнозы ученых, метеоритный дождь может стать концом света. Не пропустите прямо сейчас на нашем канале! Самая шокирующая гипотеза!»

Это привлекло его внимание. Он вспомнил – сегодня ночью с Викой они хотели полюбоваться, как множество маленьких огоньков будут пролетать и гаснуть в небе.

После рекламы жевательной резинки со вкусом киви наступило продолжение передачи. Крупным планом показали седого мужчину, скорее дедушку.

Внизу надпись:

«Профессор. Сейсмолог. Астрофизик»

– Богдан Федорович, вы утверждаете, что метеоритный дождь может иметь последствия для нашей планеты? – спросила молодая ведущая с лёгкой, почти незаметной усмешкой.

Еще бы – сколько концов света уже предрекали, а мы все живем.

Профессор выглядел старым и уставшим. Он медленно поднял веки и заговорил сдержанно, будто взвешивая каждое слово:

– Я хочу сказать, что этот метеоритный поток состоит из объектов разного размера. Все они войдут в атмосферу Земли. И я очень надеюсь, что они сгорят, – сделал паузу. – Надеюсь, что большинство из них сгорят. Но некоторые… Некоторые метеороиды содержат на поверхности органические соединения, которые вызывают у нас обеспокоенность. Мы пока не можем точно сказать, что именно это за вещества, но данные тщательно анализируются…

Ведущая перебила его:

– Есть что-то свежее, что вы можете сообщить прямо сейчас?

– Не только мы отслеживаем эти метеороиды, – продолжил профессор. – Наши коллеги из NASA обнаружили ещё пять подобных групп. Мы не можем точно определить, откуда именно они летят. Вероятность столкновения более крупного объекта с Землёй оценивается примерно в сорок два процента. Это уже не просто метеоритный дождь. Это – явление, включающее несколько групп объектов. Есть вероятность, что их совокупная масса вызывает гравитационные возмущения, притягивая за собой космический мусор.

– Мы ознакомились с информацией от NASA. На их официальном сайте говорится: «Угрозы для планеты нет!» Также они утверждают, что дождь может начаться раньше – уже около трёх часов дня по нашему времени. Почти вся планета сможет наблюдать его, в зависимости от вращения Земли. Это уникальное явление продлится почти сутки. Поток обогнёт планету и уйдёт в космос. Следующее подобное событие произойдёт через двенадцать —тринадцать тысяч лет.

– Всё так. Но днём, вы вряд ли сможете его увидеть, – заметил профессор.

– И всё же… солнечное затмение и метеоритный дождь в один день. Не кажется ли вам это удивительным совпадением?

В глазах Андреенко что-то вспыхнуло. Он словно ждал этого вопроса.

– Именно расположение Луны вызывает наибольшее беспокойство. Мы смоделировали ситуацию в 3D – результаты нас не обрадовали. Думаю, NASA тоже всё прекрасно понимает. Луна хоть и слабее Земли по гравитации, но её влияния достаточно, чтобы изменить траектории некоторых метеороидов, ускорить их движение… и направить к нам.

Ведущая вновь перебила:

– К сожалению, время эфира подходит к концу. Профессор, что вы можете посоветовать нашим зрителям?

Камера сфокусировалась на его лице.

– Проведите этот день с близкими, – тихо сказал он. – Спасибо.

– Спасибо вам. С вами была Оксана Мельничук и наш гость – профессор, инженер-технолог, астрофизик, сейсмолог, бывший технический директор кафедры космонавтики СССР – Богдан Фёдорович Андреенко.

Заставка программы сменилась рекламой новой пены для бритья:

«Теперь нежность бритья не только на лице, но и в интимных зонах! Пена „Джингла“ – два в одном!»

– М-да, на что только не пойдут маркетологи, чтобы привлечь внимание к своему товару… – проговорил Артем вслух.

После небольшой приборки Артем закинул вещи в стиральную машинку и нажал пару кнопок. Аггрегат зажужжал, наполняясь водой. Посмотрел на часы в телефоне: почти три. Открыл Viber и написал:

[14:43:32] Артем: Вика, сейчас будет солнечное затмение.Сразу пришел ответ:[14:43:45] Любимая: Я только хотела тебе написать.[14:44:53] Артем: Ты еще долго там будешь на работе?[14:45:05] Любимая: Я ж говорила, что к вечеру вернусь.[14:45:10] Артем: Выйдешь посмотреть?[14:45:17] Любимая: Конечно, я тебя наберу, целую.

Артём взглянул на вращающиеся вещи в машине, надеясь, что выбрал правильный режим. Надел джинсы, футболку, захватил солнцезащитные очки и вышел. По пути к школьному полю он позвонил Вике:

– Викуля, привет!

– Котик, я вот уже выхожу.

– Я почти на поле. Здесь много зевак.

– О да, у нас в центре тоже – все повылезали.

– Сегодня ещё и метеоритный дождь, слышал по ТВ. В три начнётся. Мы, похоже, первые зрители. Только вот ещё светло – вряд ли увидим.

– Два в одном. Прикольно.

– Как в рекламе… – пробормотал он себе под нос.

– Что-что?

– Нет, ничего. Я на месте.

– Я тоже.

Они оба надели очки. Луна уже начинала перекрывать солнечный диск.

– Вика, ты видишь?

– Да! Правда здорово?

– А ты говорила, что не хочешь смотреть!

– Ну так я хотела с тобой. А не одна.

– Мы вместе. Просто… через телефон.

Солнце почти полностью исчезло за Луной. День уступил место непривычному, вечернему сумраку.

– О, черт! Ты видела?

– Да… что это было?

Толпа возле школы начала бурно обсуждать происходящее. Некоторые показывали пальцем в небо.

– Там будто что-то взорвалось… Или в Луну врезалось?

– Я не понимаю… Артём, что происходит?

На фоне затмения, чуть выше правого края лунного диска, был виден вспыхнувший объект. За ним потянулся слабый туман, словно шлейф.

– Вика, ты ещё смотришь?

– Да! А ты видишь – справа что-то светится?!

– Чёрт… Оно будто увеличивается. Вика, езжай домой! Быстро!

И тут небо заполнилось птицами. Стая – чёрное живое облако – двигалась на юг. Всё стихло. Люди сняли очки и смотрели на неё, заворожённо.

Птицы двигались, как рой пчёл, гармонично и странно. Собаки начали лаять. Одни пытались сорваться с поводков, другие выли из окон квартир. Звук сливался в глухой, нарастающий гул.

Высоко в небе появились плотные белые полосы, похожие на следы от самолётов, но куда гуще. Каждая из них оставляла за собой длинный шлейф нарастающего облака.

Люди рассыпались во все стороны. Некоторые кричали, другие звонили, бежали. В этом хаосе было трудно разобраться. Крики. Бег. Хаос.

И все поняли – на Землю что-то летит.

– Вика, езжай домой! Быстрее! Здесь полный пиздец!

И Ад обрушился на землю.

Гул, от которого задрожала почва. Удар. Где-то рядом – здание УкрТелекома, за школьным полем. Оно исчезло в огне. Взрыв был настолько мощным, что оглушил всех. Земля под ногами треснула, будто натянутая кожа, и лопнула.

– Артём!!!

Это было последнее, что он услышал, прежде чем мир провалился в бездну. Время застыло в болоте реальности, как муха в янтаре. Он всё ещё бежал, ещё не знал, что уже сражён. Ударная волна вырвала его из движения, сбила с ног, как невидимая рука злобного гиганта. Тело резко рухнуло в пыль, и Артём ударился головой так сильно, что сознание оборвалось, будто кто-то выдернул вилку из розетки. Телефон вылетел из руки и, вращаясь, улетел на несколько метров. Вспышка. Шум. Обволакивающая тишина. И мгновенная, обжигающая тьма.

Те, кто только что стояли – теперь лежали. Мёртвые или вырубленные, как сломанные куклы, разбросанные по полю, по асфальту, у школы. Обломки здания разлетелись, как шрапнель. Школу раздробило, дома поблизости – тоже. Стекла выбило повсюду. Всё было изрешечено, как тело после залпа дробовика.

Артем пришел в сознание через минут пять. Боль в правой брови была безумной, глухой, пульсирующей. Он дотронулся – всё лицо онемело. Рука дрожала. Когда он отнял её и посмотрел – она была полностью в крови. Пыльная почва, где он только что лежал без сознания, также была влажная от его вытекающей жизненной силы.

В ушах – высокий, противный писк. И где-то, сквозь ватную тишину, крики. Рвущие душу. Кто-то просто лежал. Кто-то орал от боли, хватаясь за голову, за руки, за грудь. Всё это – поле боя, но без фронта. Без врага. Только последствия. Как будто сам воздух стал мясорубкой.

Он встал на четвереньки. Всё вокруг качалось, мутнело, голова кружилась, как будто мозг пытался убежать из черепа. Он поднялся. Через силу. Ему казалось, что голова сейчас расколется пополам. Ещё один взрыв вдалеке – едва уловимый. Но страшный. Пахло гарью. УкрТелеком горел. Горели и дома вокруг.

Артём вспомнил про телефон. Стал лихорадочно искать его глазами. Всё плыло. Желудок скручивало – он вот-вот вырвется. Увидел – обломок пластика, экран треснул вдребезги. Сердце сжалось. Пальцы с трудом зажали кнопку. Ноль. Он сунул его в карман, не думая. Надо идти. Домой. Хоть куда-нибудь. Ноги сами несли – тело будто стало марионеткой, потерявшей верёвки. Боль пронзала его, душила, как иглы в горло.

Мимо пролетели две скорые. И две пожарки. Ещё секунда – и его бы размазало по асфальту. Люди бегали, кто-то тащил пострадавших. Паника была полной. Их лица… Искажённые, изломанные. Боль и отчаяние. Все пытались сбежать, спрятаться, не зная – от чего. Где будет следующий удар? Никто не знал. Просто бежали.

Дверь в парадной была открыта – пружину убрали, подперли кирпичом. Голова – каша. Взрыв. Вика. Андреенко. Разбитый телефон. Картинки – вспышками. Шум. Кровь. Артём поднимался по лестнице, цепляясь за перила. Иногда падал. Из ушей стекала кровь, тёплая, густая, как масло. А по шее уже тянулись засохшие борозды.

На правой ноге, выше колена – рваная рана. Огромная. Джинсы – пропитаны, тёмные, почти чёрные. Второй попыткой он вставил ключ, вошёл. Внутри – запах гари, дыма. Окно наполовину выбито, осколки дрожали в раме. За ним – звуки сирен. Воздушная тревога. Но поздно. Поздно уже было кого-то предупреждать.

Где-то вдалеке – крики. Больница, что напротив, выглядела, как сцена из фильма ужасов. Стёкла – выбиты. Внутри – врачи, медсёстры, хаос. Паника. Тишина, которая орёт.

Телевизор всё ещё работал. Новости. Но звук – глухой, как под водой. Ведущий что-то говорил, но Артём не слышал ни слова. Только видел: города в руинах. Везде. Это была не только Одесса. Бегущая строка внизу просто летела, не было возможности сфокусироваться ни на слове.

Он метнулся к шкафу. Ящики – один за другим, летели на пол.

«Где аптечка? Вот бинт. Спирт? Нет. Даже зелёнки нет.»

Он поплёлся на кухню, оставляя кровавые отпечатки – на стенах, дверцах, холодильнике. Там – бутылка водки. «Мороша». Она всегда была. Никто не трогал. Сегодня – её день.

Он сорвал крышку. Выплеснул водку на рану. Вскрикнул. Боль взорвалась в мозгу, прошила до самого затылка. Он намотал бинт прямо поверх джинсов. Сначала он был розовым. Потом красным. Потом почти чёрным. Кровь не сдавалась.