Минуя реальность

– Гагик! Гагик! Молчит… черт, это я его подписал на это дело! Джонии, побудь с ним, я мигом!

Артем зашел в офис 704. Пол покрыт хламом. Запах жженой серы после взрыва и чего-то кислого витал в помещении. Справа стоял разбитый и давно высохший аквариум.

По центру помещения удлиненные цельные парты, как в университетской аудитории. На них был плотный слой пыли, но старое покрытие лака не хотело сдаваться шестилетней плесени. Артем осмотрел кабинет и сразу вспомнил про доску. Понял, что что-то на ней либо должно быть написано, либо что-то было за ней спрятано. Он взял ее снизу, резким движением приподнял и сбросил на пол. В стене было небольшое углубление, в котором лежал сверток из ткани, явно обматывающий квадратный предмет, скорее всего, небольшую коробку. Артем быстро взял ее и закинул в боковой карман рюкзака.

Гагик еле пришел в себя, но еще не был в полном сознании, что-то мычал, скорее от боли. После такого удара об стену сломать ребра дело пустяковое. Джонни подставил ему плече:

– Хорошо, не граната, а самопал. Иначе кабзда.

Все трое спешили вниз.

Спуск – ад. Семь этажей, ноги ватные. Сняли маски – воздух, как глоток жизни после глубины.

– Ладно! С намордниками разберется Дядя Миша. Его срочно к медику! – приказал Артем.

– Не дотащим… – выдохнул Джонни.

– Сможем! До первого блокпоста точно сможем. Пошли!

Артем достал из рюкзака небольшую ампулу и пистолет-шприц. Разорвав зубами пластиковую обертку, вставил ампулу в специальный разъем и вколол Гагику в плечо.

– Что это? – Джонни вылупился.

– Димедрол с кетоновом. Пойдет сам. Не далеко.

– Ты нашел что-то?

– Да. Сверток. Не знаю, что это такое. Что нужно было прятать в Пустых землях, плюс ставить растяжку. Вообще, какого хера Язычники так близко возле нас трутся? Идем! Времени мало…

Гагик хромал, хватался за бок. Обезболивающее пёрло: бормотал, как пьяный. Артем и Джонни тащили его, как собутыльника домой. Смешно со стороны, да не до смеха. Артем всегда держал эту ампулу на крайний случай. На самый крайний, увы, скорее всего, сейчас он и настал. Гагик смог идти дальше, а это единственное, что требовалось сейчас.

Джонни отправил сообщение Верстаку:

«Идем к вам, 1 = 300»

На блокпосту Гагика кинули на кушетку. Медик – Олег, по кличке Шприц. Ему не нравилось это прозвище, и он предпочитал, чтобы его называли по имени. Худой, с длинным носом, увидел нашего «пьяницу» – сморщился:

– Что с ним? Отравился?

– Нет, вколол ему димедрол с кетоновом, – Артем кинул пустую ампулу.

– Сколько? – Шприц прищурился.

– Всю.

– Ты спятил?! Это на четверых доза! Теперь часов десять будет овощем! – он всплеснул руками.

– Упал? – встрял Верстак.

– Типа того, – буркнул Артем.

Шприц посветил в глаза Гагика:

– Счастливчик… Надеюсь, ничего страшного. Пусть отлёживается. Завтра забирайте. Железневу доложу – медикаменты под учётом. Как оно все было?

Джонни открыл рот, но Артем перебил:

– Ходили на Пустые земли, у «Деревянко» тварей пострелять. Там мина новая вылезла. Гагик не заметил – вот и прилетело.

Мины блуждали – раз в пару недель. Не особо опасны, если ты не железный. Отбрасывают на метры, рвут металл. Ложь сгодилась.

– Метра три-четыре его швырнуло, – добавил Артем.

– Угу-угу, ясно, – Шприц дважды качнул головой, скребя щетину, что росла клочьями, как сорняк на могиле. – Рентгена нет, щупать буду, – он кивнул, расшнуровывая ботинки Гагика.

Грязные, в иле, с трещинами на подошве. Каждый узел скрипел, будто жаловался на эту жизнь. Он пялился на Артема, глаза – мутные, как лужи после дождя. Джонни молчал, всё понял: правду лучше держать за зубами. Не для Шприца, не для Железнева.

Гагик лежал – бледный, как труп, только веки подрагивали. Дыхание – хриплое, с присвистом, словно воздух пробивался сквозь трещины в рёбрах. Комната – бывший склад «Копейки» – воняла сыростью и плесенью. Стены в потёках, углы заросли чёрной дрянью, лампа над кушеткой мигала, будто издыхала. За окном – серость, что давила на грудь, выжимала остатки воли. Мир гнил заживо, и они с ним.

– Живучий, гад, – буркнул Шприц, тыкая пальцем в бок Гагика. Тот дёрнулся, застонал что-то невнятное. – Рёбра, кажись, в труху. Смещение точно. Завтра скажу точнее, если очнётся. Потом расскажешь, где она, на карту надо нанести.

– Очнётся, – Артем сжал кулаки. – Не впервой ему.

– Ладно, все завтра.

– Может без Железнева обойдемся. У него сейчас дел, выше крыши.

– Не могу. Железневу доложу – без этого никак. Медикаменты считают, как патроны.

– Вот что ты такой. А, Шприц? – Артем отрезал резко. – Все по правилам надо? Да?!

– Шприц меня не зови, – тот злобно скривился. – Не люблю я эту кличку.

– Нам плевать, что ты любишь, – бросил Медведь, и в голосе – усталость, что копилась годами.

Гагик зашевелился, пробормотал что-то – то ли ругань, то ли бред. Обезбол держал его в полусне, где все притупилось, но мир всё равно душил. Артем присел рядом, стиснул зубы. Вина грызла изнутри – это он затащил Гагика в ту высотку, к растяжке, почти к смерти.

– Держись, – шепнул он, но слова утонули в тишине.

11. НОВЫЙ ПУТЬ

Утро следующего дня – серое, как вчера, как всегда. Артем и Джонни двинулись к базе ГД. Насыщенный день не выжал их до конца – выспались, хоть и на жёстких лежаках, что ломали спину. Гагик очнулся. Шприц промазал его йодом, обмотал бинтами – два ребра в хлам. Как он это вычислил без рентгена – чёрт знает, но спорить смысла нет. Постельный режим, но жратвы на блокпосту хватало – Верстак расстарался. Артем шёл, а в голове крутился вчерашний взрыв, как заноза.

– Знаешь, Джонни, – голос хриплый, будто горло песком набили, – перед тем, как рвануло, я будто знал.

– Чего знал? – Джонни скосил взгляд, шаг не сбавил.

– Видение, что ли. Картинки мелькнули – огонь, хрень всякая.

– Ты когда спал нормально, а? – буркнул Джонни, без капли сочувствия.

– Не в том дело. Как дежавю, только вперёд.

– Ты сейчас несёшь бред, Медведь.

– Сам не врубаюсь.

Джонни остановился, впился глазами – тёмными, как дыры в земле:

– Я с утра ждал другого.

– Чего? А, открыть эту дерьмовую коробку?

– Ага.

Артем спустил рюкзак с плеч и вытащил из бокового кармана сверток, в котором была пластмассовая коробка. Надавил на нее посередине, потянул, взявшись по бокам, она и открылась. Перед их глазами показалась некая запчасть, плата, размером двадцать на десять сантиметров.

– Джонни, что за хрень?

– Похоже на видеокарту, но без кулера. А тут, сбоку, – блок питания, только мелкий, – Джонни ткнул пальцем.

– И из-за этой фигни мы чуть не сдохли? Чёртов язычник, как я повёлся… – Артем стиснул зубы, взгляд – пристальный и грустный.

– Давай лучше покажем это Дяде Мише, он, может, подскажет, он битый жизнью, должен знать.

Артем посмотрел встревоженным взглядом и ответил:

– Если это окажется обычная пластинка из компа, я найду того гада и засуну ему прямо в…

– Не спеши! – перебил его Джонни. – Я такого еще не видел, а в технике я точно разбираюсь.

Возле ворот базы Герои Дней стояло трое вооруженных охранников. Раньше такого не было, так что это вызвало легкое удивление на лицах Артема и Джонни. Они подошли поближе к ним.

– Стоять! Кто такие? Имена! – рявкнул один, ствол на Артема.

– Ты охренел? Артем я, Медведь, – сказал Артем, направляясь к воротам.

– Стоять! Приказано докладывать о всех прибывших Железневу, – прозвучал строгий голос охранника, автоматы направлены.

– Да что там у тебя?! Слушай меня, как там тебя? Я здесь живу, и мне плевать, кому ты и что должен докладывать или долаживать!

Артем махнул рукой, оттолкнул ствол ладонью, прошёл. Джонни – молча за ним, как тень.

– Раньше такого говна не было, – Джонни сплюнул. – Железнев борзеет. К Дяде Мише давай.

На первом этаже – мастерская. Дядя Миша орудовал болгаркой, искры – как умирающие звёзды, падали на бетон, гасли. Небольшие салюты разлетались, освобождая место для новых ярких светлячков метала.

Дядя Миша – пятьдесят семь лет, техник на базе Герои Дней. Где воевал – молчок, но в стволах и шмотках – бог. Скрывает свою прошлую жизнь как партизан. Облегчить ствол – к нему, установить прицел, настроить – тоже к нему. Все, что стреляет, – все к нему. Необходимо залатать броню или комбез? Только плати. Любой каприз за ваши деньги. Как-то раз он даже сделал на заказ тактические перчатки, из кожи седого пса, а на месте костяшек закрепил небольшие шипы. Много кто их примерял: удобные, вид устрашающий, один минус – ладонь нельзя на полную разогнуть. Но это не такая уж и беда, главное, что автомат можно держать. Жаль, с электроникой он не сильно дружил. Внешность скрывала его года, он был широкоплеч и подтянут. Всегда в шутку говорил, что всех переживет, что каждый день с утра по пятьдесят раз отжимается. Когда-то один дурак из клана усомнился в его словах, они на спор должны были подтянуться тридцать раз и отжаться столько же. В итоге Дядя Миша победил. В целом, его года – не его года. С Артемом он был в дружеских отношениях и часто подшучивал над ним.

Болгарка визжала, давила на уши, Дядя Миша был как всегда в берушах, иногда казалось, что он с ними спать ложится. Профессиональная привычка. Из-за них он всегда громко говорил, понятное дело, себя тоже не очень слышно, когда в ушах пробки.

– Дядя Миша!!! – позвал Артем.

Тот вырубил машинку, вытащил «пробки», подошёл к столу – железному, заваленному хламом. Хлопнул Артема по руке:

– О, приветствую, Темыч! Медвежонок пришел!

– Дядя Миша, три намордника, у всех стекло, – Артем достал противогазы и положил их на стол.

– Сразу к делу, какой деловой! Знаешь, для тебя ничего нет. Я ж тебя совсем не знаю! – он растянул улыбку.

– Дя-дя Ми-ша? – протяжно спросил Артем.

– Хорошо! Посмотрю, если от старых будет. Не обещаю, что прям чистые.

– Хоть какие.

– Ну знаешь, такс, с тебя… – Дядя Миша задумчиво поморщил брови. – С тебя четыре сотни, за каждый!

Артем протянул ему деньги.

– Есть еще одно дело, – Артем достал плату и показал ее Мише.

– Такссс… что ж это?

– Так это я у вас хочу узнать.

– Ты же знаешь, я в этом особо не разбираюсь. Как ты и балет. У тебя для этого Джонни есть.

– Угу, как я и бал… – с легким сарказмом проговорил Артем.

– Вот-вот, и я об этом.

– Может… все же взглянете? – предложил Артем.

Дядя Миша надел свои очки с веревочкой за ушами. Они придавали ему вид военного профессора. Он взял в руки плату, осмотрел ее с разных сторон, а затем снял очки.

– Где взял?

– Долгая история, двумя словами не обойтись.

– Я как-то видел похожую штукенцию, похоже на ключ-карту. Ставят на военные склады или специальные убежища.

– Так для чего она?

– Предназначена для открытия дверей, когда автоматическое открытие дохлое. Можно вручную открыть дверь с помощью ключ-карты. Это как пароль, только в виде карты.

– Даже так… хм. Ну спасибо, это хоть что-то.

– Колись давай. Где ты раздобыл такую штуку? Я лет тридцать, наверное, не видел подобного.

Артем наклонился к нему, далее немного шепотом:

– Схрон одного язычника.

– Он хоть живой?

– Кто?

– Язычник твой, не схрон же! Думай башкой, медвежонок!

– Скорее – нет, чем – да.

– Ох, Артем, всегда ты во что-то ввязываешься, – Дядя Миша покачал головой. – Ладно… противогазы заберешь завтра.

– А это… ты что там делаешь? – Артем указал на большую бесформенную деталь на столе.

– Этот Железнев задолбал! – Миша резко завелся. – Броню для тачек велел сварганить! Нагните его, и я его!..

На удивление, обычно спокойный Дядя Миша взорвался в адрес нашего «босса».

– Я ему говорю!.. Железа нет! Пришлось трубы резать, что-то придумывать! Электродов – как кот нассал! Сырые! Сырые, мать твою! Как достало это кулибинство! Епт, вашу мать! У меня еще пять заказов! – он показал на разобранный автомат и приклад в тисках.

– Дядя Миша, главное – не волнуйтесь.

– Я и не волнуюсь! Я само спокойствие! Пойду я, надо хотя бы бампер доделать…

В комнате у Артема всегда было темно – ночью не включишь свет, лампочка давно перегорела, а достать новую было большой удачей. Днем свет просачивался сквозь забитые доски, создавая тусклый полумрак, в котором собеседники едва могли видеть друг друга.

– Ты хочешь найти этот склад или убежище? – Джонни сел напротив.

– Что ты предлагаешь? – Артем подкурил самокрутку, дым – едкий, горький.

– Я знаю, зачем ты все это делаешь. Это из-за нее?

Он сделал затяжку и на выдохе ответил:

– Честно, из-за нее тоже.

– А что еще? – настойчиво спросил Джонни.

– Что ты предлагаешь? Сидеть на пятой точке и ждать приказов Железнева или хоть немного понять, что происходит, ощутить жизнь, осознать ее? Не быть здесь пешкой. Да мы даже не пешки. Территории давно поделены, а получить пулю в лоб, защищая какой-то кусочек грязи – не для меня. Бегать за псами или хищниками – тоже не мое. Цирк какой-то. Хочу понять, что к чему. Жить, а не гнить.

– Каждый раз, когда ты начинаешь «ощущать жизнь», мы либо отстреливаемся от кучки военных, либо кто-то чуть не умирает. Не слишком ли часто ты ходишь по краю? – Джонни пытался донести до Артема свою точку зрения.

– Ты будешь мне сейчас читать нотации?! – возразил Артем. – Мозги вправлять уже поздно.

– Нет, просто я хочу сказать, если ты думаешь там что-то найти или кого-то… – Джонни замолчал и встретился взглядом с Артемом, чтобы продолжить:

– Но если ты найдешь какую-то зацепку… я пойду с тобой. И я уверен, что Берилл и Севин тоже. Мы отряд и должны держаться вместе.