О чём молчит ночь. Соулмейт Верховного Мага

– Идем, солнце, подождем папу, и ты нам подробно расскажешь о своих снах. А мы попробуем в меру адекватно отреагировать.

– Вы лучшие, – хлюпнула я носом последний раз.

– Надеюсь. И я тебе разрешаю спать днем после уроков, а домашнее задание будешь делать ночью, если не хочешь встречаться со своими демонами из кошмаров.

– Ма-а-а-м.

– Прекрати реветь, в жизни не видела, чтобы ты плакала. – мама запихнула меня на переднее сиденье нашего автомобиля и устало потерла переносицу. – Это надо было мирозданию так довести мою дочь. Знала бы кто и как, голову бы оторвала.

***

– Нет, Кристин, мне не требуется помощь психиатра, – раздраженно пробормотал Стрэндж, наливая себе кофе из автомата.

Сегодня был тяжелый, но не менее интересны день, еще бы ночи были спокойными. С Кристиной он пересекся возле кофейного аппарата на маленькой кухоньке в больнице, и почему-то решил рассказать ей о своей еженощной проблеме.

Наверное, он просто устал копить это в себе. Вначале происходящее было даже забавным, но спустя почти десять месяцев ему хотелось лезть на стенку. Особенно тяжело было на душе сегодня, потому как этим утром он проснулся в холодном поту. Они в очередной раз выясняли отношения и Стивен в порыве злости обозвал девушку на голову больной (это мягко говоря), на что та среагировала уж очень страшно. Сверкнув глазами, синеволосое недоразумение выпрыгнула в окно. И Стрэнджа вышвырнуло из этой нереальности.

Он умом понимал, что все это игры подсознания, но не мог отделаться от мысли, что девочка из сна погибла из-за него. Однако спать сегодня, Стивен малодушно не собирался, боясь выглянуть в окно в той комнате и увидеть труп.

– Ты уверен? Ты в последнее время столько работаешь, нужна же какая-та разгрузка. Иди домой, думаю тебя без проблем отпустят. Поспишь, отдохнешь, – встревоженно предложила Палмер, попытавшись взять Стрэнджа за руку.

Мужчина раздраженно дернул плечом, избегая прикосновения. Он понимал, что Кристин не виновата и говорит логичные вещи, но одна мысль о том, чтобы уснуть сегодня приносила прямо-таки волну раздражения.

– Спасибо за ценный совет, но я уже договорился о ночной смене в вашем отделении и не считаю разумным что-то менять, – Стрэндж облокотился о стену и устало прикрыв глаза, сделал глоток горячего напитка, в надежде, что тот прогонит это мерзкую усталость. Война собственного разума с самим собой просто выматывала, а подлые мыслишки о том, что возможно это не просто сон, раздражали не меньше заботы Кристин. Глупости это все…но десять месяцев…

– В нашем отделении? Все настолько плохо?

– Доктора Палмер просят в первую реанимацию, – вовремя разнесся громкий голос по холлу.

– Хоть в тишине побуду.

– Доктора Стрэнджа просят в третью операционную.

– Пр-р-р-росят они.

***

Этой ночью я засыпала готовой ко всему. Папа сказал, что нужно встречать свои страхи и проблемы лицом к лицу и с гордо поднятой головой. Поэтому привычное уже чувство падения подхватило почти сразу, чтобы отнести меня к этой самой проблеме.

Удивлению, правда, не было предела. Сегодня вместо памятной спальни я оказалась в небольшом помещении с несколькими столами.

Я почему-то сразу поняла, что это больница. Есть у медучреждений какие-то своеобразные атмосфера и запах. Здесь все это наличествовало, а так же большой книжный шкаф со стопками карточек, анатомические плакаты на стенах и сканы рентгена и МРТ на подсвеченном стенде. В дальнем углу притулился небольшой кожаный диван и несколько кресел, взявших в окружение журнальный столик. Миленько так, но вот вопрос… что я здесь делаю?

Тяжелый вздох от одного из кресел дал понять, где искать причину моих путешествий. Хотела подойти тихо, но голова внезапно слегка закружилась. Мир стал цветнее, запахов больше, а уж смелости набралось вагон и маленькая тележка. Ну вот, похоже, перенервничала и моя не самая добрая половина сейчас будет громко выяснять отношения. Плечи мои расправились, походка слегка изменилась, став более развязной, а на лицо наползла ехидная улыбочка. Широким шагом я добралась до дивана и шлепнулась на него, закинув ноги на столик и громко прочистив горло.

Стрэндж, дремавший в кресле напротив выглядел паршиво. Лицо осунулось, под глазами не мешки, а цистерны.

– А вот и наша спящая красавица, – - делано умилилась я. – Вы только посмотрите на этого милашку, упахался, наверное, весь день клизмы ставить.

– Какого… – пробормотал разбуженный мужчина.

– Страшного, – подбодрила его я.

На столике нашлась вазочка с печенюшками, которую я тут же экспроприировала, весело захрустев содержимым.

– Ты, – подскочил Стрэндж и так резко метнулся ко мне, что я чуть печенькой не подавилась.

Часть пятая, офигевательная

Мне сумасшествие мое изрядно льстит,

Его я приручила лихо без обмана.

Мне всякий хочет отомстить,

Если я псих и от меня на сердце рана…

Митсуне «Мне сумасшествие мое…»

– Напился на мою больную голову, идиот несчастный, – раздраженно шипела я, таща за ноги тяжеленное тело. – Я, между прочим, девушка, мне нельзя таскать тяжести.

Стивен был в отключке, блаженно улыбался и даже во сне не мог связать и двух слов. Появившись здесь, нашла его в коридоре, почти у входа в спальню. Он таращился в стену напротив и пытался сфокусировать взгляд.

– Нянчишься тут с тобой, переживаешь, а он в какаху напивается! – психанув отпустила мужские ноги и принялась дышать глубоко и размеренно, подавляя приступ, желающий меня вновь раздвоить. « Я цельная личность, одна душа и один характер. Я здорова», – мантры, написанные для меня Стрэнджем, подействовали, голова перестала кружиться, мир вновь обрел ясность.

– Фух, пронесло, – я тряхнула отросшими волосами и приземлилась рядом с «телом». – Ну и чего мне с тобой делать? Между прочим, скоро экзамены, а ты сегодня обещал по кровеносной системе прогнать меня.

Стрэндж дышал расслаблено, иногда что-то бормоча, но не просыпаясь. Внезапно на щеке его возник след от бледно-коричневой помады и женский голос эхом пронесся по комнате: « Стивен, вот и я. Ты пойдешь в душ или потом?»

Я подскочила и отшатнулась, стало почему-то очень горько.

– Кристин, – пробормотал Доктор и меня выкинуло из сна.

Сев на кровати, я обхватила себя руками и зарыдала. Слезы катились градом и никак не хотели останавливаться. Я злилась: на себя, на Стивена, что сейчас очень хорошо проводит время. Зачем он так? Он же…

– Соня, – через пару минут зажегся свет и в комнату забежала мама, на ходу запахивая халат. – Солнышко, тебе плохо? – Она села на кровать рядом со мной и слегка потрясла за плечи.

– Мама, он там… а я… они там…он… – из горла не вырвалось ни одной связной фразы, все они утонули в море слез прямо на выходе.

Анна Константиновна замерла на минуту, а потом подошла к двери, открыла ее и как закричит: «Боря, все нормально, спи дальше, это женские проблемы!» И дверь была захлопнута. Вопль был такой силы, что водные барьеры организма тут же встали на место, я даже икнула от изумления:

– И с кем он там? – спросила она в лоб, поймав мой ошалелый взгляд.

– К-к-какая-то Кристин.

Мама покусала губу, лицо ее помрачнело, а мне стало страшно.

– Как давно ты залезала в интернет просто так или смотрела телевизор, – отмерев, уточнила она.

Я глубоко вздохнула, совершенно ничего не понимая. Завернулась в одеяла и спустила ноги с кровати. Когда дыхание более-менее восстановилось, с сомнением посмотрела на родительницу:

– Не помню, по-моему, очень давно. Так учеба навалилась, что в интернете я только литературу ищу нужную, телевизором не интересуюсь, а в свободное время предпочитаю читать, ты же сама говорила, так и глаза целее и меньше мусора в голове будет.

Вместо ожидаемого кивка, или хотя бы одобрения, женщина раздраженно махнула рукой и, стащив со стола мой ноут, села рядом. Так же молча пальцы запорхали над клавиатурой и экран развернули ко мне.

От увиденного я чуть не завизжала, но огромным усилием воли подавила этот порыв. А вот мир все-таки покачнулся и замерцал, разделив, впервые за долгие месяцы, меня на двое.

***

Анна даже не дернулась, лишь с тоской оглядела своего лучшего в мире ребенка, чьи глаза сначала расфокусировались, а потом вернулись в прежнее состояние, смотря на мир расширенными зрачками. Она подозревала, что будет именно такая реакция и намеренно тянула с разговором, питаясь иллюзиями того, что больше не увидит это выражение на лице дочери.

Женщина была умна и решительна, она смогла всему миру доказать, что ее ребенок не хуже, а в некоторых вещах и лучше, чем здоровые от рождения, или считающие себя таковыми. Они с мужем вытянули каторжный труд, чтобы приручить и воспитать обе стороны личности Сони, но иногда этого казалось катастрофически мало, особенно в такие моменты, как сейчас.

Её девочка вскочила с кровати, и разрушающим ураганом пронеслась по комнате:

– Тварь! Паскуда! Мразь! Скотина! – Соня добралась до своего рабочего стола и принялась швыряться всем до чего дотянулась, сопровождая каждую летящую вещь нелицеприятными эпитетами. – Чтоб тебя узлом завязало!

Разбилась милая копилка, брызнули в разные стороны монеты и осколки.

– Что б тебя вечное полшестого схватило и не отпускало!

– Бамс! – пластиковый настольный пенал встретился со стеной и не вынес этого.

Анна молчала, провожая взглядом объекты разрушения. Ничего, копилка была старая, пора менять, пенал тоже не первой свежести. Подставка под тетради давно раздражала, но рука не поднималась выбросить. Вообще, как бы цинично не звучало, но от этого мужчины была польза. Раньше дочь крушила все без разбора, сейчас же даже будучи в бешенстве, ломала только наименее ценный мелочи. Да и совет с боксерской грушей как нельзя кстати. Вот и сейчас, закончив со столом, Соня подлетела к маленькой подвесной груше и со всей силы принялась ее мочалить, жаль, что только без перчаток опять руки собьет. Но прогресс явно на лицо. Хотелось бы сказать спасибо за это загадочному доктору, но перебьется.

За прошедшие годы она перечитала тонны литературы и, что греха таить, даже сходила к нескольким гадалкам. На удивление, версия последней из них оказалась на редкость правдоподобна.

***

Старушка, в доме которой не наблюдалось и следа эзотерической атрибутики, долго рассматривала фотографию ладони Сонечки, и грустно качала седой головой. Наконец, оторвавшись от изображения, обратила внимание на взволнованную собеседницу:

– Не тут он, ох, и не тут.

Анна ничем не выказала своего удивления, даже бровью не повела, хотя было чему удивляться. Этой пожилой женщине она еще ни слова о проблеме не сказала, лишь поздоровалась и выдала требуемое.

– Ты, милая, знаешь исконное значение слова дурак?

– Где-то слышала, но сути не припомню, – призналась женщина, растеряв невозмутимость. Вопрос был более чем необычный.

Бабушка молча поднялась, направилась к плите. Спустя пару минут она поставила перед женщиной кружку:

– Пей!

– Я не…

– Пей говорю, это успокаивающий сбор.

Пожав плечами, она послушно выпила отвар с ощутимым привкусом валерианы и ромашки. Бабуля удовлетворенно кивнула, сполоснула посудину и вернулась за стол. Старенькая табуретка недовольно скрипнула:

– Дочка твоя имеет прямое отношение к этому старинному, еще славянском значению.

Женщина замерла, ловя каждое слово. Неужели ей здесь скажут что-то адекватное?

– Слово дурак, означает просветленный, одаренный, человек меж двух миров. Даже в христианстве, когда Русь нашу крестили и потеряли связь с предками, людей называемых дураками, подсознательно уважали. Девочка твоя ничем не болеет, лечить ее не смейте. От рождения она одарена способностью видеть мир почти со всех возможных сторон и получать информацию во много большем объеме, чем мы.

– Я не понимаю, причем здесь это? Я хотела спросить про ее сны, – не удержавшись, перебила женщина.

– А при том. Человеку каждому своя половинка в мире предназначена с рождения. Но бывает и так, что целостности не добиться, потому как в другом мире твой человек родился. Не знать об этом – есть благо, потому как надежда остается найти и любовь обрести. Твоя дочь, как одаренная, нашла свою половинку, даже в другом мире нашла. И тянет ее теперь туда, и покоя не знать. Потому как не судьба воссоединиться. Она о том сама поймет со временем и или примет и откажется сама от такого тяжкого бремени, или истает от любви. Всю себя иссушит. До этого, сами не смейте пробовать связь рвать. Лопнет струна и дочь потеряешь, это ее жизнь и ее выбор.

Бабушка, говоря, смотрела на поверхность стола, не пытаясь поднимать взгляд на собеседницу. Тяжело это – говорить матери, что в любой момент она дитя свое потерять может. Не по плечам её старым ноша, ох, не по плечам. Но как было отказать в приеме, когда такая безнадега из глаз материнских смотрит.

– Не плачь, милая. Не рви душу свою, сильная ты и дочь в тебя. Все правильно вы с мужем делаете. Поддерживайте, любите, что есть мочи. И Сонечка ваша справится. Хорошее вы имя ей подобрали, правильное. – подняла взгляд бабушка, да расцвела. – Берегите девочку, она у вас волшебная, а сыночка Славой назовите.

– К-как-к-кого с-с-сыночка? – заикаясь уточнила посеревшая от горя женщина.

– Что с облачков к вам спустился и в животике поселился, – засмеялась видящая, с удовольствием замечая вернувшиеся на лицо Анны краски.

– Если жизнь вам такой подарок сделала, значит зря я тебя пугаю, разрешится все наилучшим образом. Боги, они те еще шутники. Ступай, милая, но пообещай, что отпустишь девочку, если она захочет.

– Я…я… спасибо вам. Да, пойду, сколько с меня? – засуетилась неожиданно-беременная.

Грохнул кулак об стол:

– Не сметь обижать бабушку! Иди к семье, порадуй мужа.

– Я вам так признательна!

– Иди, а то спина заболела, доконаете вы меня, признательные…

***

Устав, я рухнула на пол, прямо под боксерской грушей. С ума можно повторно сойти, с экрана на нее смотрело родное уже лицо, этого гнусного предателя. Фильм Марвел «Доктор Стрэндж», подумать только. Её кошмар еще и по телевизору покажут. Смех вырвался просто фонтаном. Как, как такое может быть. В голове не укладывается, и лицо то же и голос, и имя. Не бывает такого!!! Это невозможно!!!

– Соня, – позвала мама, молчавшая все то время, пока я была не в себе.

– Мам, мне так больно и плохо, я ничего не понимаю. Он же настоящий там или нет? Как я могу видеть его, а тут фильм и лицо. Я похоже совсем кукушкой поехала.

Родительница села на колени рядом со мной и крепко обняла. Уткнувшись носом в, по родному пахнущий халат, почувствовала облегчение. Не сошла, вот мама тут, рядом и обнимает меня так знакомо, и запах родом из детства, только как будто сильнее стал, обострился. Бывает же такое, как тогда, когда ты еще ничего не понимаешь, а весь твой мир – это мама, с ее добрыми глазами, теплым голосом и неповторимо мягкими руками.

– Я была у одной бабушки, – тихо заговорила она, гладя меня по волосам. – Она мне сказала, что Стивен твоя половинка души, а снится он, потому что ты зовешь его, тянешься к нему.

– И ты поверила? – удивленно фыркнула я.

– Нет, но Он есть, тебе я верю. И еще…она сказала мне, что я беременна и у нас будет мальчик. На днях сделала тест… и это так. Мальчик не мальчик, не знаю, но тест положительный.

Я ахнула, отстранившись и круглыми глазами уставившись на маму. Мозг, перегруженный на сегодня впечатлениями, просто отказывался работать в штатном режиме.

– А папа знает?

– Пока нет, – смутилась она. – Я решила тебе сказать сначала.

– Мам…это же… ААААААААААААА, у меня будет братик или сестрёнка!!! Ураааааа!!!

– Задушишь! – засмеялась мама, пытаясь меня отцепить. Но я была в таком восторге, что была просто не в состоянии себя контролировать. Впервые моя шизофрения была единодушна и неумолима в своем радостном порыве, что я почти захлебывалась от безумного счастья.

– Мама, мамочка, мамуля! Я так тебя люблю! Мам! Срочно, папу!

Вихрем рванула из комнаты, только пятки засверкали, и буквально через минуту в квартире было на одного радостно орущего человека больше. Мы буквально визжали на одной ноте!

Какие уж тут плохие мысли?

Стивен моя половина?

Живет в другом мире?

Спит с непонятными бабами?

Про него в моем мире будет фильм?

Господи, какие глупости! Забыть!

***

К сожалению, когда радость немного поутихла, мысли напали на мой бедный нездоровый мозг. Я взяла в институте больничный, чтобы спать днем, а учить уроки и догонять программу ночью. Папа пытался возмутиться, но мама не дала. Она понимала моё состояние и причину поведения. Гулять почти за это время не ходила, только учила, учила и учила, прерываясь на дневной сон и еду. Тренировки временно ушли на задний план, а показанный злополучный трейлер я засмотрела до дыр. В интернете нашлась информация и о герои фильма и о актере, его играющем. Посмотрев пару интервью с надеждой, разочарованно вздохнула – « Не Он.»

Голос, манера поведения, внешний вид… даже фигура, они принадлежали Бенедикту, но не Стивену. Видимо мамина гадалка права, мой «сон» живет не здесь.

Половинкой я его так и не воспринимаю, хотя и мысль о женщинах…не злила, она бесила до раздвоения личности. Моя шизофрения вообще рычала на задворках сознания и требовала крови, но кто эту нахалку слушает. В общем как себя вести не знала, и по окончанию больничного, названного папой «бойкотом», ложилась спать с абсолютным пофигизмом в душе. Было настолько все-равно, что я положила рядом книгу, надеясь на ее проекцию в мир снов, хоть почитаю.

***

Все та же комната, все та же кровать…но без того же мужчины. Постояв минуту, порадовалась книге в руке и направилась к креслу у стены. Даже если он помирает где-то в ванной, пусть его, крепче спать буду. Включила торшер, умостилась поудобнее и уткнулась в книгу.

– Где ты была?!

Я вздрогнула, и подняла взгляд. Стивен, оказывается, стоял в тени у окна, неудивительно, что сразу не заметила. Он был зол и, если бы мог, испепелил взглядом. Такие вопросы меня искренне удивили. Какая ему разница, если мое общество ему всегда поперек горла.

Шизофрения рвалась наружу, буквально впиваясь в мозг корнями, и я с удовольствием сегодня выпустила ее наружу. Не мне же одной страдать.

Показательно осмотрелась по сторонам и уточнила:

– Вы мне?

– Тебе, – у кого-то сейчас дым из ноздрей повалит и рожки вырастут.

Похоже, последнюю фразу я выдала вслух, иначе чего так хватать за плечи и в воздухе трясти. Малахольный не иначе.

– Где тебя уже десять дней носит?!

– Дяденька, – делано удивленный глазки и ими хлоп-хлоп. – А вам какое дела-то, али бабоньки в мире закончились? На молоденьких потянуло?

– Какие бабоньки, ну-ка бери себя в руки, как я учил! – разъяренно тряхнул мной Стивен.

– Не могу, дяденька, – жалобно проблеяла я, а потом как рявкну. – Не хочет она с тобой общаться, кобелина плешивый! Руки убрал свои и на пару метров отошел, и чтобы духу твоего в моем личном пространстве не было.

Он так ошалел от моей наглости, что на мгновение замер и хватка ослабла. Мне этого хватило, чтобы вырваться и отойти на пару шагов, демонстративно брезгливо отряхиваясь.

– Соня! – возмутился отмерший Стрэндж, осознав, что потерял инициативу в скандале. – Ты что несешь, извинись!

Если он думал смутить меня этим, то жестоко ошибся. Я бодренько рухнула на колени и принялась завывать:

– Простит мою душу грешную, что чинопочитанию не обучена лизать за…

– Соня!

– …днюю часть ботинок не приучена. Прости дедушка, что почтения к твоим сединам не имею!

У Дока дернулся глаз, я видела.

– Прекрати сейчас же и встань!

Я тут же заткнулась и поднялась.

– Ты уж реши, чего тебе надо, убогий. Извиняться или общаться.

– Что ты устраиваешь, почему тебя столько не было, я волновался, в конце концов.

– В конце концов конца и нет. Не хотела видеть как ты тут разврату предаёшься, а то вдруг и это спроецируется сюда. А я еще маленькая такое порно смотреть.

– Ты что несешь? Какое порно!

– Ах, Кристин, я так напился, что в душ после схожу… послезавтра, – вдохновенно пропела я и тут же заметила огонек понимания в его глазах.

– Ты видела Кристин?

– Нет, только помаду и вопрос ее, прежде чем ты пьяный проснулся.

– И что ты за скандалы устраиваешь? Ведь не имеешь ни малейшего понятия, как все было на самом деле, – он скрестил руки на груди и набычился.

– Просто я люблю тебя, вот и закатываю сцены ревности. Мне наверно неприятно, когда моя вторая половинка других дам в постели развлекает!

Тишина повисла в комнате. Кажется, моя «лучшая» часть снова во что-то ввязалась.

Часть шестая, обреченная

Я дважды пробуждался этой ночью

и брел к окну, и фонари в окне,

обрывок фразы, сказанной во сне,

сводя на нет, подобно многоточью,

не приносили утешенья мне…

Иосиф Бродский «Любовь»

«Крестец» – этим ёмким, но четким и лаконичным словом можно описать мое состояние, после выданного на блюдечке Стрэнджу признания. А уж когда, его сиятельство, ответило: «Я не могу ответить на твои чувства. Может это твоя первая влюбленность, но забудь об этом.»

Забудь, мать его? Это должна была ответить мне моя половинка? В общем… я заехала ему кулаком в челюсть и нас обоих выкинуло из сна. Размышлять на тему морального уродства отдельно взятых индивидов я не хотела, поэтому разрисовала ноющую руку йодовой сеткой и села повторять уроки, благо уже рассвело. Да и спать после такого? Ищите дуру в другом мире, хотя скорее дурака.

Настроение было самое боевое. День прошел под знаком овна, то бишь прем тараном на других баранов. Одноклассники всегда сторонились меня, ибо в свободное от уроков время я была…сами понимаете кем я могла стать в любой момент. А общаться с человеком, который только что смеялся с тобой над шуткой, а потом внезапно поменялся и начал или рыдать или хуже того – драться… В общем, ощущение для нормальных людей ниже среднего. Поэтому разговоры наши сводились к просьбам узнать сколько до звонка и переспросить домашнее задание. Не задирали меня все по той же причине – хорошо поставленный папой удар. Изгоем, вопреки мнению учителей, я себя не чувствовала. Дома всегда были мама с папой, которые не жалели времени выслушать, помочь, посоветовать, да и просто поболтать. А еще есть книги, много книг, которые помогали проживать множество жизней, испытывать разнообразные гаммы эмоций да и просто разгрузить мозги после тяжелого дня. Социопатия из моего восприятия так же пропала после занятий со Стрэнджем, я теперь могла себя сносно контролировать и не бояться общения с людьми. Однако об изменениях в моей психике окружающим не сообщалось, поэтому ничего в отношениях с одноклассниками не изменилось.

В их сознании плотно закрепился штамп моей неадекватности, так что смысл ломиться через тернии привычек, вот поступлю в институт, где никто ничего не знает обо мне, там и заведу друзей. Или хотя бы приятелей, можно будет ходить с человеками в парк, сидеть в кафе после пар да и просто жить как нормальные люди.

Предаваться розовым мечтам мне ничего не мешало, так как раздвоение можно использовать по разному. Где-то оно мне даже помогало. Пока одна часть витала в облаках, другая писала, ходила и даже отвечала на заданные вопросы. Не знаю насколько нормальным считается такая эксплуатация родной болезни, но в ней итак нет ничего нормального, пусть хоть по мелочи поможет.

Однако, в чем она помочь точно не могла, так это в пробеле со Стрэнджем. Единогласным стала мысль, что нам уже ничто не поможет в этой ситуации. Не то чтобы я страдала и сердце мое разрывалось от боли, при мысли об его отказе на мои чувства, но было тошно. Я так привыкла за эти годы безраздельно властвовать над его мыслями, даже научилась немного управлять им, чтобы он помог сделать или выучить что-то. А тут еще оказалось, что он моя половинка, в общем от злости меня клинило конкретно.

Многие книги пишут, что есть любовь и как она выражается. До вчерашнего дня даже не задумывалась над тем, что любовь значит для конкретно меня.

Задумчиво почесала кончик носа и стала раскладывать все по полочкам. Родителей я люблю в общепринятом понимании, они для меня самые важные люди на земле, за них я порву глотку кому угодно и в лепешку расшибусь но помогу в чем бы то ни было.

Однозначно уже заранее люблю своего нерожденного (ую) братика/сестренку и неважно будет ли он таким как я или самым обычным. И все вышеперечисленное будет относиться и к нему/ней. А вот Стивен, если абстрагируясь от розовых соплей, которых отродясь не было.

Я хочу, чтобы он общался только со мной, думал только обо мне. Хочу быть для него важной и нужной. Попыталась представить рядом с ним кого-то другого женского пола, как он внимательно слушает эту женщину и помогает…итог – раздавленная в гневе ручка.