Солнцелуние

Черные балетки оказались на удивление удобными, словно сделанными специально для моих ног. Я подняла глаза на женщину. В ее лице не было ни тени сочувствия или сострадания. Лишь непроницаемая маска, скрывающая истинные намерения.

– Идите за мной, – произнесла она, голос ее прозвучал как приказ.

Я послушно вышла вслед за ней в коридор. Камень под ногами был холодным и скользким, словно вымытым чьей-то кровью. В узких окнах, похожих на бойницы, виднелось лишь серое, угрюмое небо. Замок казался лабиринтом, полным темных углов и зловещих теней. Каждый шаг отдавался гулким эхом, усиливая чувство тревоги.

В голове роились вопросы. Почему я здесь? Где Томас? Что эта женщина скрывает?

Мы шли долго, казалось, бесконечно долго, минуя бесконечные коридоры и мрачные залы. В воздухе витал запах сырости и плесени, смешанный с каким-то странным, сладковатым ароматом, от которого начинала болеть голова.

Наконец, женщина остановилась перед массивной дубовой дверью, окованной железом. На ней не было ни ручки, ни замочной скважины. Лишь непонятный символ, вырезанный в дереве.

Женщина приложила к двери ладонь, символ засветился тусклым зеленым светом. Сработал какой-то механизм, и дверь медленно, со скрипом, отворилась, впуская нас в просторный зал.

Я замерла, ошеломленная увиденным. Зал был освещен множеством свечей, расставленных по стенам и на огромных столах, заваленных книгами и свитками. В центре зала стоял большой круглый стол, вокруг которого сидели люди в черных мантиях. Их лица были скрыты глубокими капюшонами.

Один из них, сидящий во главе стола, поднял голову. Его лицо тоже было скрыто капюшоном, но я чувствовала, что он смотрит прямо на меня.

– Добро пожаловать, Талисса, – произнес он бархатным голосом, от которого по коже побежали мурашки. – Мы ждали тебя.

Я стояла, как парализованная, не в силах произнести ни слова. Страх сковал все мое тело, лишив меня возможности думать и действовать.

– Не бойся, – продолжал он. – Мы не причиним тебе вреда. Мы лишь хотим помочь тебе.

Я не могла понять, что он имел в виду. Помочь мне? Или что-то другое? Мои мысли были спутаны, сердце билось в груди.

– Помочь мне? – прошептала я, едва слышно. – Где я?

Он откинул капюшон, его лицо стало видно полностью. Черты были четкими, кожа – бледной, словно сделанной из мрамора. Глаза – глубокие, холодно-синие, но в них таилась мягкая искра света, словно он видел больше, чем я могла понять. Его взгляд был спокойным, но в нем чувствовалась решимость, какая-то непоколебимая сила.

– Академия Блэкторн, – сказал он. – И ты – часть этого места.

Мои уши заледенели. Что значит «часть»? Я не могла понять, что происходит. Мои мысли были спутаны, сердце колотилось в груди, как птица в клетке.

– Что значит его часть? – прошептала я, пытаясь найти хоть какую-то опору в этом море загадок.

Он улыбнулся едва заметно, в его взгляде я заметила отблеск знания, которое превосходит всё, что я могла себе представить.

– Академия Блэкторн – это место, где рождаются маги, – он говорил, словно рассказывая сказку, хотя его слова звучали слишком серьезно, чтобы воспринимать их наигранно. – Здесь собираются те, кто способен управлять силами, о которых ты даже не представляешь. Магия – это не только заклинания и светящиеся палочки. Это – знания, сила воли и контроль над собой.

Я слушала, не перебивая, мои глаза расширялись от удивления. Он говорил, словно это было самое естественное дело на свете, а я – всего лишь гостья в этом загадочном мире.

– А почему меня? – спросила я, пытаясь понять, почему выбрали меня. – У меня нет магии. Я… я ничего такого не умею.

Он улыбнулся чуть заметно, в его взгляде я заметила искру загадочной уверенности.

– Ты – часть этого мира, – ответил он. – Возможно, ты не понимаешь сейчас, но у тебя есть потенциал. Академия ищет тех, кто может стать частью великого будущего. Ты – часть этого будущего.

Я почувствовала, как внутри меня что-то зашевелилось – смесь страха и любопытства. Что я могу знать о магии? Я – обычная девочка, ничем не выделяющаяся, и вдруг мне говорят, что я – часть чего-то великого. Это бред, это невозможно. Или же… Может быть, всё это – правда? Может, внутри меня есть что-то, что я сама не осознаю?

Я чуть отступила назад, нервно смеясь, выставив ладонь вперед.

– Нет, подождите, – сказала я с дрожью в голосе. – Это же всё неправда? Я просто сплю и сейчас проснусь, да? Скажите, что это шутка. Магии ведь нет, – прошептала я, стараясь придать голосу уверенность, хотя внутри все трещало.

В этот момент из тени, в другом конце стола, встала фигура в длинном плаще. Ее лицо скрыто за капюшоном, она держала руку, поднятую высоко. В мгновение ока фигура метнула в меня что-то – горящий шар, ярко-зеленый, вращающийся в воздухе, словно смерч огня.

Я едва успела увернуться. Зеленое пламя рассекло воздух и с шумом врезалось в стену, зашипев и погружаясь в нее. Ощущение было такое, будто меня только что чуть не сожгли. Сердце забилось сильнее, и я почувствовала, как дрожь прошла по всему телу. Взгляд фигуры за капюшоном оставался неподвижным, холодным, как лед.

– А это что по-вашему? – произнес низким рычащим голосом мужчина в длинном плаще и сел на место. Его голос был глухим, хриплым, будто он привык к тени и мраку.

Я открыла рот от удивления, но потом закрыла его, соглашаясь мысленно. Окей, допустим, я поверила, что магия есть, и что я, возможно, не сошла с ума. Но вдруг – всё это лишь сон? Я ущипнула себя за руку. Боль. Значит, я не сплю. Вспомнила, как в детстве мне говорили: во сне боли не чувствуют. А тут – ощущение было реальным, как никогда.

Старейшинам явно не нравилось это шоу. Вздохи и шепоты заполнили зал. Я чувствовала, как моё сердце бьется всё сильнее, а внутри всё сжимается от смеси страха и любопытства.

– Проведите Талиссу в общий зал и позовите следующего, – приказал мужчина с синими глазами, бросив быстрый взгляд на меня. Его голос был тихий, но в нём слышалась власть, которая не терпит возражений.

Женщина, ведущая меня, повела меня в следующий зал. Дверь за ней открылась, и я оказалась в просторном классе, обставленном черными партами и стульями. Внутри сидело человек тридцать – все примерно моего возраста. Но Томаса – этого нытика, – там не было. По крайней мере, пока.

Я села за свободный стол и оглядела всех. Мои глаза бродили по лицам окружающих. Они были молодыми, такими же, как я – просто дети, оказавшиеся в этом странном месте. Некоторые смотрели с любопытством, другие – с недоверием. Никто не говорил, словно все боялись нарушить тягучую тишину. И только я чувствовала, как сердце бешено колотится в груди, пытаясь понять, что происходит.

Внезапно дверь открылась, в класс зашёл Томас. Я заметила его сразу – его лицо было красноватым, глаза – опухшими и налитыми кровью. Он ныл, будто только что кто-то вырвал у него сердце, его глаза смотрели куда-то в никуда, словно он был потерян в своих мыслях или переживаниях. Он сел на соседний стул, не произнеся ни слова, всё его тело казалось напряжённым, словно он сдерживал внутреннюю боль.

Я наблюдала за ним, не зная, что сказать. Его губы дрожали, когда он снова начал тихо ныть, словно пытаясь унять внутреннюю тревогу.

– Томас, всё хорошо? – тихо спросила я, опасаясь нарушить его покой.

Он повернулся ко мне с усталым взглядом, глаза всё ещё полные слёз.

– Отвали, – его голос был хриплым, с оттенком раздражения. – Я хочу к маме.

Я закатила глаза, ощущая, как внутри закипает лёгкое раздражение. Хотелось бы мне тоже к маме, но понимала, что это невозможно. Мои родители погибли, когда я была совсем маленькой, и я оказалась в чужих руках, где меня держали словно камень на лодыжке, тянущий ко дну.

Через некоторое время дверь снова распахнулась и в класс вошли ещё несколько детей. Они были примерно моего возраста – некоторые с испуганными лицами, другие – с уставшими глазами, словно прошли через что-то тяжёлое. За ними следом появился тот мужчина с синими глазами.

Я внимательно наблюдала за ним, чувствуя, как внутри загорается трепет. Он шел уверенно, как будто точно знал, зачем пришел. Он остановился в центре класса и начал говорить мягким, спокойным голосом:

– Добрый день. Меня зовут Магистр Эрис. Я буду вашим наставником в этом месте. Тут вы найдете не только знания, но и силу, которая поможет вам стать теми, кем вы должны быть. Не бойтесь, всё, что происходит, – для вашего же блага.

Его слова были словно гипноз. Я ощутила легкий холодок по спине, как будто меня коснулось что-то невидимое. Магическое. Тревожное. И безумно интересное. Кто он такой? Что это за место? И что за силу он обещает?

Томас сидел, как окаменевший, но в его глазах появилась какая-то… решимость? Или, скорее, страх перед тем, что будет дальше. А я чувствовала себя так, словно меня выдернули из болота и бросили в водоворот.

– Вам предстоит пройти испытание, чтобы мы могли понять подходите ли вы для звания студента академии Блэкторн или нет, – продолжал Магистр Эрис, в его голосе звучала еле уловимая нотка презрения. Он словно говорил: «Мы вас тут, в общем-то, не ждали, но так уж вышло что теперь вы здесь».

Испытание. Вот оно. Ключ к двери, за которой, возможно, скрывается мое будущее. И несмотря на то, что что-то внутри меня шептало об опасности, я хотела узнать, что ждет за этой дверью. Мне было любопытно. И это любопытство было сильнее страха.

Магистр Эрис взмахнул рукой и на каждой парте, словно вынырнув из самой материи аудитории, материализовались листы плотной, сероватой бумаги и остро отточенные, почти зловеще поблескивающие карандаши. На листах, словно древние письмена, сплелись непонятные символы и формулы, что-то среднее между рунической письменностью и высшей математикой, от которых веяло странной, необъяснимой силой.

– Вам дается один час, – произнес Магистр Эрис, его голос, до этого всегда спокойный и мелодичный, стал острым, как лезвие. В нем прорезалась сталь, неприкрытая власть. – Удачи.

Он отошел к огромному витражному окну, залитому серым светом дня. Скрестив руки на груди, он застыл в неподвижности, словно каменная статуя, но я знала, что он наблюдает за нами. За каждым нашим движением, каждым вздохом. В классе повисла давящая тишина, такая густая, что казалось, ее можно потрогать. Тишину нарушал лишь тихий скрип карандашей по бумаге, этот скрежет раздавался теперь громче, чем бой часов.

Я взяла свой карандаш, холодящий руку, и вперилась взглядом в лист. Полный ступор. Ничего не понятно. Абсолютно. Ни единой зацепки, ни малейшего намека на решение. Но я не собиралась сдаваться. Во мне никогда не было покорности, скорее упрямство, граничащее с безрассудством. Я начала лихорадочно перебирать в голове все, что знала, все, что когда-либо видела, слышала, читала. Древние тексты, лекции в сельской школе, даже обрывки разговоров, подслушанные между Фэйрхоллами. Может быть, в каком-то из этих беспорядочных осколков знаний кроется хотя бы крошечная подсказка?

И тут… началось.

Символы на моем листе начали меняться. Сначала медленно, почти незаметно, словно игра света и тени. Потом быстрее, быстрее, быстрее. Руны стали расплываться, терять четкость, превращаясь в хаотичное месиво линий. Затем они начали складываться во что-то новое – геометрические фигуры, сложные многоугольники, вихри спиралей. Фигуры, в свою очередь, трансформировались в буквы, сначала в бессмысленный набор каракуль, потом в слова. Буквы сменялись цифрами, цифры – снова рунами. Все плыло, кружилось, танцевало перед глазами. Я почувствовала, как к вискам подступает тупая, пульсирующая боль. Дыхание участилось, ладони покрылись липким потом.

Я зажмурилась, пытаясь удержать равновесие, сосредоточиться, отгородиться от этого калейдоскопа безумия. Вдох. Выдох. Вдох.

Когда я снова открыла глаза, все изменилось. На листе было совсем другое задание. Что-то похожее на лабиринт, нарисованный тонкими, извилистыми линиями, переплетающимися в сложную, почти невозможную сеть. Лабиринт пульсировал, словно живой, заманивая в свои глубины. И снова, едва я успела осознать, что вижу, изображение стало меняться. Теперь это был текст. Бессвязный набор слов, написанных на незнакомом языке. Языке, от которого веяло холодом, древностью, чем-то пугающим и запретным.

Я оглянулась по сторонам. Лица остальных детей были сосредоточенными, напряженными, но никто, казалось, не замечал, что происходит со мной. Томас сосредоточенно водил карандашом по бумаге, его лоб был покрыт испариной. Неужели это происходило только со мной? Неужели я начинаю сходить с ума?

Я снова посмотрела на свой лист. Текст продолжал меняться, словно живое существо, мутирующее прямо у меня на глазах. Теперь он был написан на латыни. И вдруг меня осенило. Озарение, как удар молнии, пронзило мой разум. Это не проверка знаний. Это не обычный экзамен. Это… это проверка другого рода. Проверка – на что? На адаптивность? На способность быстро мыслить в условиях невозможного стресса? На умение сохранять рассудок, когда реальность вокруг тебя рушится?

Страх отступил, сменившись ледяным спокойствием. И… любопытством. Любопытство победило окончательно. Вместо того, чтобы паниковать, кричать, бежать, я почувствовала азарт, почти маниакальный восторг. Что будет дальше? Какое новое безумие подкинет мне этот магический тест? Какую еще грань моей психики он попытается сломать?

Я снова взяла карандаш, уже не с дрожью в руках, а с твердой уверенностью. Я не знала, что меня ждет впереди, но я была полна решимости пройти это испытание до конца. Пройти и увидеть, что скрывается за завесой этого безумия. Ведь, в конце концов, что мне оставалось терять? Кроме рассудка, конечно. Но это, казалось, уже было небольшой платой за возможность узнать правду. И чем дальше, тем больше я погружалась в этот кошмар, тем отчетливее понимала – это не просто тест. Это что-то гораздо большее. И это знание будоражило кровь, наполняя меня странной, опасной эйфорией.

Время тянулось мучительно медленно, каждая секунда казалась вечностью. Лист бумаги передо мной превратился в портал в другой мир, в нескончаемый поток образов, символов, языков. Тексты на латыни сменились древнегреческим, затем египетскими иероглифами, потом вообще чем-то, что я никогда не видела и не слышала, языком, который казался старше самого времени.

Я пыталась ухватиться за хоть какую-то нить, зацепиться за малейшую логику, но все было тщетно. Это был хаос, абсолютный, не поддающийся пониманию. Но я не сдавалась. Я рисовала, чертила, писала, стирала, снова рисовала. Я пыталась переводить, расшифровывать, сопоставлять. Мой карандаш скользил по бумаге, оставляя за собой причудливые узоры, словно я пыталась поймать ускользающую суть этого безумия.

Между сменами заданий на листе вспыхивали образы. Зловещие, пугающие, прекрасные. Я видела руины древних городов, затерянных в песках времени. Я видела звездные системы, вращающиеся в бесконечном, ледяном космосе. Я видела лица – бледные, безумные, исполненные неземной мудрости. Лица, которые, казалось, знали все ответы, но молчали, насмехаясь над моей беспомощностью.

Я чувствовала, как силы покидают меня. Голова гудела, в глазах рябило, пальцы сводило от напряжения. Но я продолжала. Я была одержима, поглощена этим странным, опасным экспериментом. Внутри меня горел огонь – огонь любопытства, огонь упрямства, огонь желания докопаться до правды.

В какой-то момент я перестала осознавать, что происходит вокруг. Я потеряла связь с реальностью, погрузившись в этот бесконечный поток информации. Время перестало существовать. Я была лишь сосудом, проводником, через который проходили эти странные, чуждые знания.

И вдруг… все прекратилось. Так же внезапно, как и началось.

Лист бумаги передо мной снова стал чистым, девственно белым. В голове воцарилась тишина. Пустота. Как будто меня отключили от источника, оставив в одиночестве, один на один с собой.

Я огляделась. В классе все было по-прежнему. Дети продолжали сосредоточенно работать, не замечая моего странного опыта. Магистр Эрис стоял у окна, неподвижный, как статуя. Его взгляд был направлен на меня, но я не могла понять, что он видит. Что он думает.

В этот момент прозвучал удар колокола. Громкий, резкий, прерывающий все мысли.

– Время вышло, – произнес Магистр Эрис, его голос звучал так же ровно и бесстрастно, как и прежде.

Я почувствовала, как что-то щелкает в моей голове. Сознание возвращается. Я снова в классе. Снова на экзамене.

Дети начали откладывать карандаши. Магистр Эрис обошел класс, собирая листы. Когда он подошел ко мне, я почувствовала ледяной холод, исходящий от него. Он взял мой пустой лист бумаги, пристально посмотрел на него, потом на меня. В его глазах мелькнуло что-то – удивление? Раздражение? Я не могла понять.

И так же внезапно, как появились, листы исчезли в его руках. Просто испарились в воздухе, не оставив и следа. Как будто их и не было.

Наступила тишина. Не просто молчание, а тишина ожидания, давящая, липкая, словно паутина.

Магистр Эрис медленно подошел к своему столу, возвышающемуся на небольшой платформе у стены. Он оглядел всех нас, словно хищник, выбирающий жертву. В горле у меня застрял комок, мешая дышать. Внезапно, за его спиной, прямо из стены, бесшумно появилась черная дверь. Ни стука, ни скрежета, будто она всегда там была, просто ждала своего часа.

На двери, выполненной в сложной резьбе, виднелся герб, идентичный тому, что украшал фасад замка: черный ворон, сжимающий в лапах окровавленное сердце. Зловещий символ. Что-то глубоко внутри меня подсказывало, что это – лишь только начало. Начало всего странного и пугающего, что произошло со мной за эти сутки.

Я оглянулась назад, стараясь найти хоть какую-то поддержку. Томас уже перестал плакать, и слава небесам за это. Но его красные глаза и распухший нос выдавали его чувствительную натуру. Другие девчонки и парни были в растерянности, их лица бледны и напряжены. Значит, они тоже видят эту дверь. Я не схожу с ума. Пока что.

– За этой дверью начало вашего пути в академии Блэкторн. Если вы, конечно, сдали экзамен, – усмехнулся Магистр Эрис, и эта усмешка, полная презрения, заставила кровь застыть в моих жилах.

– А что будет с теми, кто не сдал? – осмелился спросить какой-то парень. Его голос дрожал, словно осенний лист на ветру.

Эрис бросил на него тяжелый, пронизывающий взгляд, и этот парень мгновенно стушевался, утратив крохотную крупицу своей смелости.

– Это вы узнаете сами, – слегка усмехнулся Магистр, в этой усмешке прозвучала угроза, более жуткая, чем любой крик. – Ну же, смелее, подходите.

Все неохотно встали, словно их тянули к этой черной двери невидимыми нитями. Каждый шаг казался тяжелым и неестественным. Первым тронулся самый робкий парень, тот, что задал вопрос. Медленно, словно идя на казнь, он подошел к двери и, зажмурившись, открыл ее и шагнул в черноту. Тишина. Ни звука, ни крика. Он просто исчез.

Потом пошла девушка, высокая и уверенная в себе. Она даже не оглянулась. Следующим был Томас, всхлипывая, его лицо выражало абсолютную панику. Я наблюдала, как их поглощает темнота, словно они проваливаются в бездну.

Любопытство пересилило. Я подошла к двери и заглянула внутрь. Вместо ожидаемого коридора или комнаты там была лишь абсолютная, непроглядная чернота. Казалось, она не просто поглощает свет, а саму реальность. Ни единого блика, ни намека на что-либо. Только бесконечная пустота.

И тут я увидела ее. В самой сердцевине черноты, словно затаившийся зверь, мерцала воронка. Она пульсировала, словно живое существо, втягивая в себя все, что приближалось.

Я шагнула в дверь.

Сначала ничего не произошло. Затем я почувствовала, как меня засасывает. Будто огромный смерч втянул меня в свое чрево. Темнота сгустилась вокруг, давя на меня со всех сторон. Меня начало крутить и вертеть, словно в центрифуге. Я потеряла ориентацию, не понимая, где верх, где низ. Воздух кончался, легкие горели.

Я начала падать.

Падение казалось бесконечным. Время потеряло смысл. Я просто летела сквозь черноту, не зная, куда и зачем. В голове пульсировала одна мысль: выжить.

Наконец, я увидела свет. Маленькое, тусклое пятно внизу. Оно росло, приближаясь с невероятной скоростью. Затем я почувствовала удар.

Очнулась я на земле. Из тридцати человек, что были там, здесь нас оказалось едва ли десять. Воронка, эта аномалия, пропустила не всех.

Я села, чувствуя, как платье прилипает к спине от пота. Нужно встать, осмотреться. Что это было? Просто сон? Галлюцинация? Но боль от удара о землю ощущалась слишком реально.

Мы находились перед огромными коваными воротами, ведущими в замок. Но это был другой замок. Он не был похож на тот мрачный склеп, из которого нас вырвало этим вихрем. Здесь царила… надежда? Нелепо звучит, но это было первое, что пришло в голову.

Стены замка были сложены из светлого, почти кремового камня, густо увитого плющом. В окнах горел теплый, уютный свет, словно приглашая войти. Доносились приглушенные звуки музыки – что-то классическое, с легкой примесью чего-то… потустороннего?

Над воротами красовался тот же самый герб – черный ворон, сжимающий в лапах окровавленное сердце. Но здесь он не казался таким зловещим. Скорее, символом силы, власти… и, как ни странно, надежды. Будто этот ворон охранял некое сокровище, а не сеял страх и отчаяние.

Я поднялась на ноги, стряхивая пыль с платья. Другие тоже начали приходить в себя, оглядываясь вокруг в полнейшем замешательстве. Они выглядели потерянными, испуганными. А во мне нарастало странное чувство предвкушения. Мы прошли только через врата, а за ними уже был другой мир. Новый мир. Мир академии Блэкторн. И этот мир, несмотря на зловещий герб, казался, как ни странно, многообещающим.

Что это было? Просто галлюцинация? Иллюзия, созданная моими нервами? Или что-то большее? Что-то настоящее, что-то, что изменило меня навсегда?

Я не знала. Среди этих ребят я увидела Томаса. Он сидел на земле, обхватив колени руками, и плакал. Ну вот опять! Ему пятнадцать, а ведет себя как маленький ребенок! Я нехотя подошла к нему, протянула руку, чтобы помочь подняться. Он ее оттолкнул, не поднимая глаз. Ну конечно, я всю свою жизнь была для него лишь обслугой в его доме. Нянькой, горничной, тенью, но никак не другом. Я фыркнула и отошла на дальнее расстояние, приложила ладонь ко лбу, чтобы лучше рассмотреть замок.

Все остальные озирались по сторонам, шепчась друг с другом. На лицах застыло недоумение и паника. Их голоса дрожали.

– А куда делись остальные? – спрашивал кто-то полушепотом. Его глаза бегали из стороны в сторону, словно ожидая, что из-за угла выскочит что-то ужасное.

– Нас было по меньшей мере человек тридцать, почему не все прошли? – вторила ему другая девушка, ее тонкие пальцы судорожно сжимали подол такого же как у меня черного платья.

– А что стало с теми, кто не сдал экзамен? – прозвучал чей-то дрожащий голос. Вопрос повис в воздухе, наполненный ужасным, невысказанным предположением.

– Вы здесь, и ваша задача думать об учебе, а не о тех, кто не сдал, – резко перебил все шепоты низкий, мужской, почти рычащий голос. От этого звука по спине пробежал холодок, но скорее от удивления, чем от страха. Скорее, это было предвкушение. Предвкушение чего-то необычного, чего-то опасного, но в то же время – невероятно интересного.

Я обернулась, чтобы посмотреть, кто это. И узнала этот голос. Это была та фигура в черной мантии, что запустила в меня зеленый шар. Теперь я видела его лицо. Молодой парень, ненамного старше нас, лет семнадцати, может, чуть больше. Слегка взъерошенные, черные как ночь волосы, бледная кожа, острые скулы, широкие черные брови и такие же черные, пронзительные глаза. В них словно горел внутренний огонь, холодный и безжалостный. Он стоял в черных брюках, черном свитере, из-под ворота которого виднелся воротник белой рубашки. На груди, прямо у сердца, был пришит все тот же герб академии – черный ворон с окровавленным сердцем. Значит, это форма студентов. Он тоже студент? Тогда почему он сидел во главе стола там, в зале? Я не понимала. Его цепкие глаза пронзали меня насквозь, словно сканируя. Я чувствовала себя обнаженной под его пристальным взглядом, но это не вызывало во мне смущения или дискомфорта. Скорее, любопытство.

Затем, словно опомнившись, он перевел свой взгляд на других.

– Следуйте за мной, – скомандовал он, и мы, словно загипнотизированные, пошли внутрь, в чрево замка.

Огромные двери из темного дерева скрипнули, впуская нас в полумрак коридора. Запах пыли и старой бумаги ударил в нос.

Я смотрела на массивные каменные стены, увешанные портретами угрюмых людей в старинных одеждах. Их глаза, казалось, следили за нами. В новом, неизведанном мире, где страх заменила странная, необъяснимая надежда. Надежда на что-то большее, чем унылая жизнь, которую я знала раньше. И я, как ни странно, чувствовала себя здесь…дома. Сердце забилось быстрее, предчувствуя перемены.