Ветер Эрина

– Оставь, а то опять промокнешь.

С волос, наконец, перестало капать, но они всё ещё не просохли.

– Тогда я верну её позже.

Девушка ушла, оставив чародея в тёмной заваленной комнате.

Мерону за свою долгую жизнь приходилось спать в самых разных местах: и в богато обставленных роскошных спальнях, однажды даже в гостевой замка верховного правителя, и в старых сарайках, и на болотах под открытым небом без возможности развести костёр или хотя бы собрать подобие постели из старых листьев. Он уже давно привык отдыхать в любой подходящий момент. Просто приказывал себе заснуть, а затем пробуждался в нужное время. Но этой ночью он не смог сомкнуть глаз. И дело даже не в том, что тюфяк на обнаруженной под завалами кровати попахивал плесенью и кишел клопами – с этой напастью чародей быстро справился. Отсутствие балдахина на потёртых ножках тоже не смущало. А злосчастная козлиная шкура, наконец, принесла пользу, сыграв роль покрывала.

Тени в углах, у стен, под наваленными досками и кучами тряпья принимали знакомые очертания и складывались в движущиеся фигуры. Ему даже не надо было закрывать глаза, чтобы видеть мучительные сны, – они преследовали чародея наяву.

Вот старик Гахарит приводит диковатого грязного мальчишку и знакомит его со своим сколько-то раз правнуком. Кудрявый мальчик с дыркой на месте переднего зуба протягивает пришельцу руку, а тот отворачивается.

Вот эти же двое ребят, но уже постарше сидят на полу и сосредоточенно играют в фидхелл. Игра детям даётся плохо, но они очень хотят быть умными и серьёзными, как воспитывающий их сохрадорса, и не сдаются.

Кудрявому мальчишке исполнилось двенадцать. Он сменил, как положено, налобную ленту на хвостик, только собирает не верхние пряди на затылке, а туго стягивает все волосы у шеи, иначе пышные кудри лезут в глаза и мешают учиться. Блондин младше его на каких-то полтора года, но повторяет прическу старшего товарища, стараясь ему во всём подражать. Их дружба странная, с соперничеством за внимание учителя и множеством разногласий, но крепкая, как у самых настоящих братьев.

Кудрявому шестнадцать. Он притащил в комнату какую-то восторженную девчонку, дочку одной из кухарок. Рыжая красавица увлечённо слушает его рассуждения о природе Истинной силы, явно не понимая ни слова. Блондин стоит на стрёме у порога, но учитель возникает перед ним так стремительно, что он не успевает предупредить друга. Оба получают по шее, а девчонка убегает прочь. Позже она всё равно придёт к юному Ронану, и ещё не раз. А потом выйдет замуж и переедет в столицу.

Мерону семнадцать. И он впервые видит Мирну, кузину Ронана. Ронан сам видит её впервые. Родители чародейского правнука погибли во время войны, а мать Мирны недавно отправилась в Тир-нан-Бео, сражённая мучившей её долгое время болезнью. У Мирны взгляд кроткой серны, кожа белая, как морская пена, пухлые губы и волосы цвета золотых рассветных облаков. Она ступает так, словно пришла из Сида, а не приехала из полуразрушенной деревни. Только говор её выдает. Многие слова она произносит неправильно, а ещё больше – вовсе не знает. Она не умеет читать, и Мерон учит её писать собственное имя. Буквы выходят кривыми и нелепыми, а Мирна держит перо, обхватив его будто нож, и от усердия высовывает язык.

Чародей закрыл глаза, подозрительно влажные, и с трудом перевернулся на бок. Комнату перечёркивали первые рассветные лучи, падающие из окна. Тени всё ещё продолжали плясать вокруг. Воспоминания порой бывают страшнее любых битв, и с ними тоже нужно уметь встречаться лицом к лицу. Полежав немного, он сел и уставился перед собой, старый тюфяк прогнулся, снова запахло плесенью. С отломанной ножки стула, торчащей из кучи прямо напротив, сыпалась древесная труха. Снаружи слышались крики чаек.

Мерон встал и потянулся, разминая затёкшие плечи. По полу гулял сквозняк, но ещё не родился на свете тот ветер, который мог бы причинить неудобства Повелителю ветров. Костюм аккуратно сложенный висел на спинке кровати и вызывал только отвращение. Вчера чародей разделся, чтобы дать отдых телу, но измученный тенями, отдохнуть так и не смог. Снова влезать в эти тряпки он не имел ни малейшего желания, но свою собственную рубаху оставил в купальне, а больше никаких вещей при себе не имел. Пришлось довольствоваться тем, что есть.

Люк, ведущий на крышу, оказался заперт большим амбарным замком. Мерон расправился с ним простеньким отпирающим заклятьем, обратившись к Дагде, владыке металлов и камней. С верхушки северной башни можно было в деталях разглядеть окружавшие замок леса и реку, простирающуюся почти что до горизонта. Противоположный берег тонул в густом тумане. Можно было разглядеть и крыши домов в Друмкэйне. И отчетливо стал слышен звук, который чародей уловил ещё в комнате, – лёгкий стрёкот, похожий на полёт стрекозы. На высоте в чистом рассветном воздухе, он был слышен даже обычному человеческому уху.

Айлид рассекала воздух стремительной птицей. Иногда она опускалась совсем низко, касаясь рукой воды и поднимая тучу сверкающих брызг, затем вновь поднималась и исчезала в облаках. Выныривала из них, окутанная солнечным светом. Она и сама была, словно соткана из солнечных лучей. Они вплетались в золото её вьющихся волос и в блеск радужных крыльев. Сделав пару кругов вокруг замка, девушка мягко опустилась на крышу башни. Вновь в мужском костюме, но уже не в форме сысковиков-опалённых: кожаные брюки и короткая тёплая курточка. Она молча уставилась на чародея.

– Рад тебя видеть, – нарушил он тишину.

– Ты раньше никогда не вставал так рано, – улыбнулась она.

– Плохо спал, – кивнул Мерон. – А ты всегда любила подниматься с рассветом.

– Самое приятное время для полёта.

Ветер закрыл ей лицо прядями из растрепавшейся косы, и она распустила волосы, чтобы переплести её заново. Белые изящные пальцы ловко мелькали туда-сюда. Щёки всё ещё были красными, а дыхание сбивчивым.

– Я думал, ты будешь избегать меня.

Чародей попытался взять её за руку, но она ловко увернулась.

– В замке никто не знает о… нашем прошлом. Я бы хотела, чтобы так всё и осталось.

– Я вовсе не собираюсь портить тебе жизнь.

Айлид кивнула, подошла к краю и, привстав на цыпочки, опустила руки на камень, подставляя лицо порывам ветра. Ветер она любила почти также, как сам чародей. Он подошёл и остановился рядом. Рыжие полосы, ползущие сзади из-за горизонта, уже наливались голубизной, солнце почти поднялось. Вода тоже понемногу светлела.

– Я думал, Эремон запретил вам покидать замок и по земле, и по небу.

– Я летаю над замком, – ответила она, не открывая глаз, – и над рекой рядом с ним. Это не нарушает указа.

– И тебя это устраивает? Жить в коробке?

Она опустила голову, погладила шершавый камень. Такие нежные руки должны касаться только мягкой травы и льна.

– Ты можешь мне не поверить, но мне тут хорошо. Я могу быть собой. В Вороньей крепости мы только оборонялись. А здесь можно жить. Здесь меня приняли. Здесь могут принять и тебя, если захочешь.

Не дожидаясь ответа, она запрыгнула на зубец и сиганула вниз, расправив крылья уже почти у самой воды. Мерон смотрел, как она купается в облаках. Он не врал себе, будто не хочет лететь рядом с ней, но не пытался присоединиться. Когда-то они часами танцевали в небе. Но в Вороньей крепости всё действительно обстояло иначе, чем в Лебедином замке. Хотя Мерон провёл здесь несколько десятилетий, вырос здесь, это место так и не стало ему родным. Надёжное укрытие, возможно, тюрьма, но не дом. Воронья крепость, впрочем, домом тоже не стала. А от Клонскига – единственного места, которое он когда-то хотел так назвать – даже пепла не осталось.

Спустившись вниз, Мерон направился в зал, откуда доносились разговоры и ароматы еды. Раньше у чародея и его учеников имелось своё место для принятия пищи, у простого люда – своё. Теперь простого люда в замке не осталось. В зал для торжеств стаскали столы и лавки, и ели все вместе четыре раза в день – кто когда поспевал приходить. Готовить на продолжавшее расти количество опалённых, вероятно, было не просто, но у местной кухарки где-то в источниках силы явно затесались уриски, так что она справлялась. На появление Повелителя ветров мало кто обратил внимание. Большинство столов оказалось уже занято, народ тут поднимался рано. Окинув взглядом зал, чародей усмехнулся, ближайшее свободное место оставалось рядом с Айлид. Он не планировал девушку преследовать, но и убегать не собирался. Рядом обнаружились знакомые лица: напротив Айлид сидел Слоан и девушка, которую Мерон видел всего дважды и довольно давно, но всё же смог вспомнить, что её зовут Ланис. А рядом с феей зевала Келия, вновь соорудившая на голове какое-то подобие гнезда, и суетился русоволосый парень. Ушастый отсутствовал.

Чародей опустился на лавку, Айлид удостоила его лёгким кивком и отдала всё своё внимание завтраку. Зато взвился рыжий.

– Риг Ронан, может, и решил тебя оставить. Но я всё равно не согласен.

Слова он подобрал намеренно оскорбительные. Но такие по-детски наивные, что могли разве что развеселить.

– Я ценю твоё мнение, – серьёзно ответил чародей и потянулся к блюду с овсяными лепёшками.

– Тебе тут не место! – просипел рыжий сквозь зубы, но достаточно громко, чтобы сидящие за соседним столом обернулись.

– Слоан, пожалуйста! – темноволосая соседка повисла на его напрягшейся руке. – Успокойся.

Чародей вздохнул и поднялся.

– Я вовсе не хочу становиться причиной ваших распрей.

Встрепенулась Келия, до этого сидевшая, подперев щёку кулачком и вяло жующая.

– И не нужно. Мы прекрасно без тебя с этим справляемся. Садись и ешь.

Ланис, продолжая нежно поглаживать своего спутника, улыбнулась чародею.

– Многие из нас пришли сюда после долго пути. И многим поначалу было не просто.

– Но никто из нас не сжигал целые деревни, – вспыхнул Слоан.

– Ага, – согласилась Келия, набивая еду за щёки, словно только сейчас осознала, что сидит за столом. – Только дома.

– Тогда никто не пострадал!

– Потому что мы успели всех вывести до обрушения крыши.

– Это было не специально. В тот раз я не сдержался! – не сдавался рыжий, начиная закипать. Почти натурально, над волосами уже вился дым.

– Прямо как сейчас?

Макушка парня всё-таки вспыхнула. Ланис заставила его посмотреть на себя, взяла за руку, переплетя пальцы. Несколько мгновений спустя пламя стихло, парень вздохнул и повернулся к Келии.

– Ты права. Я прошу прощения.

Потом он повернулся к чародею и с гораздо меньшим энтузиазмом попросил прощения у него. Мерон кивнул и уже собирался сесть, когда из-за соседней лавки с трудом и скрипом выбрался давешний конюх-тролль. Возвышаясь скалой, он миролюбиво произнёс:

– Прости такое недоверие. Законы гостеприимства нам вовсе не чужды. Но ты должен понимать, что после стольких лет вражды, нам странно делить с тобой хлеб. Откуда знать, что вновь не случится распрей?

– Если слова чародея недостаточно, то не знаю, что ещё могу сделать.

Конюх расплылся в улыбке, при этом скрипнув будто мельничные жернова.

– Слово истины прочнее стали и ярче огня, – удовлетворённо кивнул он и с трудом протиснулся обратно за стол.

Мерон не стал обращать внимания на то, что строка была взята из священного писания эльмианцев. Сами церковники позаимствовали её у друидов. Как и многое другое, сколько бы ни пытались отрицать. А чародей никогда не считал себя врагом ни опалённым, ни даже Ронану. Хоть и не одобрял очень многое из того, что делал нынешний хозяин Лебединого замка.

– Я буду пристально следить за тобой, – заявил Слоан, чтобы последнее слово осталось за ним.

Его подруга хотела что-то возразить, но её опередила Келия, округлив глаза и восторженно воскликнув:

– О! Обязательно сообщи мне, когда он пойдёт в купальню.

Рыжий недовольно цыкнул и вскоре ушёл, противореча собственным словам. Мерон налил себе разбавленного молока и, заметив, что чаша Айлид пуста, наполнил и её. Она благодарно кивнула, легко улыбнувшись.

– О, а можно и мне? – высунул голову русый парнишка. – Заказы принимаются?

Мальчик сидел на другом конце стола, поэтому чародей отправил к нему кувшин по воздуху, проделав тот же трюк, что и Ронан накануне.

– Здорово! – прокомментировал парень, глядя на льющееся молоко. – Вот почему мне не досталась способность управлять ветрами, вместо моей?

– Твой дар намного сильнее и намного ответственнее, – потрепала его по волосам Келия. Чтобы дотянутся до макушки, ей пришлось отклониться, парень был выше неё, даже сидя.

– Так о том и речь! Ответственности много, а пользы никакой!

Закончив трапезу, Мерон намеревался посетить несколько памятных мест, но его планам не суждено было сбыться. Почти сразу его перехватил Ронан, возникнув на пути столь неожиданно, будто поджидал за поворотом. Впрочем, он ещё в детстве любил подобные фокусы проделывать, так что Мерон ничуть не удивился бы, окажись это правдой. Макния Ясноокий, отвратительно бодрый, распахнул руки, точно для объятий, но ограничился в итоге лишь дружеским хлопком по плечу.

– Отрадно видеть тебя дома, друг мой! – пробасил он. – Верховный король Кири Эремон, приглашает нас на встречу.

Мерон лишь скептично поднял бровь, сохраняя молчание. Если Ронан хотел его воодушевить, следовало постараться получше. Как минимум, соврать, что верховный король на последнем издыхании, и эта встреча будет для него последней.

Ронан стёр с лица дурацкую улыбку.

– Вижу, ты не в восторге. Но это важно.

– Подозреваю, что ничем хорошим наша встреча не закончится. Так что откажусь.

Мерон хотел уйти, но Ронан со вздохом преградил ему путь.

– Я знаю, что ты провёл последние годы в Иртхаре. В Кири многое изменилось за это время. Ты не веришь людям. Но, прошу тебя, поверь мне.

Взгляд бородатого чародея оставался таким же ясным, как и десятилетия назад. И таким же решительным.

– Ладно, – сдался Мерон, понимая, что иначе друг потащит его силком. – Но сперва я переоденусь. Куда гардероб старика перенесли? От него должно было остаться что-то приличествующее чародею.

– Все вещи на прежнем месте. Я буду ждать тебя у ворот.

Мерон кивнул и отправился к башне, где их учитель хранил все свои многочисленные костюмы, которые, правду сказать, надевал довольно редко или вовсе никогда. Но собирал гардероб старик Гахарит поболее любой столичной модницы. Так что Мерон без труда нашёл там и светлую льняную рубаху, и верхнюю тёмно-синюю с богатой вышивкой. И положенный древнему чародею плащ глубокого синего, почти что чёрного цвета, с серебряным узором из звёзд. И подходящую к нему фибулу с иглой в виде ворона.

Дорога до города, в сущности, совсем короткая, тянулась невыразимо долго. Погода стояла до отвращения чудесная, всюду трещали птицы, и не менее увлечённо трещал Ронан, вспоминая какие-то несуразные случаи из их детства.

– Смотри, яма всё ещё осталась, – он кивком указал в сторону небольшого, но достаточно глубокого кратера, на краю которого цеплялось корнями скрюченное деревце.

Когда ученикам чародея Гахарита едва минула дюжина лет, они отчаянно хотели научиться летать. Стихия ветра Мерону всегда подчинялась лучше, но и у него едва выходило подпрыгнуть и замереть в воздухе на пару мгновений. Так что они решили объединить усилия, а чтобы учитель не помешал опасным экспериментам, сбежали за замковую стену. Подняться в небо вышло без особых проблем, а вот потом двое мальчишек просто замерли в воздухе в полной растерянности. Устав болтаться и не придумав ничего лучше, они решили распустить плетение заклинания. И… неизбежно полетели вниз. В панике они выкрикивали все известные слова древнего языка и применяли все возможные чары. В результате чего под ними образовалась яма, к счастью, земля оказалась достаточно рыхлой, чтобы горе-ученики не разбились, а только набили синяки. К сожалению, яма получилась такой глубокой, что остаток дня и добрую часть ночи они потратили, чтобы выбраться.

Учитель, конечно, обо всём узнал. Хаотичные вспышки света от неудачных чар были видны далеко окрест и напугали жителей города. И в дополнение к синякам, ученики потом ещё получили по шее.

Краешек губ невольно дёрнулся, Мерон до сих пор считал, что для своего возраста справились они тогда просто отлично. Учитель, вероятно, считал также, потому что наказывать толком не стал.

Город делился на три части, снаружи весь его периметр окружала высокая каменная стена и ров, которые возвели уже после окончания второй Войны крови. Хотя даже снаружи этих стен ютилась парочка домов. У ворот их встретил стражник в уже знакомой металлической конструкции и, довольно дружелюбно поздоровавшись с хозяином Лебединого замка, не стал задерживать. В этой, самой большой части города, селились крестьяне, ремесленники, рабочие и просто приезжие люди.

Дальше за ещё одной стеной, не такой высокой, как внешняя, располагалась внутренняя часть. Дома там были намного старше, а дорога, как ни странно, на порядок хуже. Там жили кланы ремесленников, а также семьи городской стражи и воинов. Ворота туда чародеи также миновали без проблем.

Самый внутренний круг ограждала стена без ворот, и являлась она настолько старой, что местами уже камень искрошился. Здесь жили кланы, состоящие в родстве с семьёй арк-рига.

Замок имел свою собственную стену и окружавший её ров. Количество препон, которыми правитель себя окружил, навевало мысли о древнем чудище, засевшем в своей берлоге за семью реками и семью горами.

Привратник учтиво поклонился и поприветствовал гостей, а затем, очень стараясь казаться уверенным, протянул Повелителю ветров обтянутый кожей металлический обруч.

– Арк-риг ожидает вас, уважаемые сохрадорса. И верит в искренность и доброту ваших намерений.

Мерон окинул презрительным взглядом сперва ошейник, затем самого юношу – совсем мальчишка ещё, послали того, кого не жалко. Рука привратника всё же дрогнула, чародей недобро усмехнулся.

– Если бы мои намерения были недобрыми, то этот разговор вёлся совсем по-другому.

Мальчишка вздрогнул и попятился, Ронан взял из его рук ошейник и примиряюще улыбнулся.

– Наши намерения самые искренние, и я верю, что арк-риг не пытался оскорбить нас подобным образом.

Привратник попятился дальше, и к чародеям подбежал другой мальчишка, совсем уж ребёнок, топтавшийся неподалёку. Кивнув так, что чуть голова с плеч не отлетела, он пригласил гостей следовать за ним.

Глава 3 Сумережное

Комнату заполнял полумрак. Высокое узкое окно давало лишь крупицу света, недостаточного даже для того, чтобы толком рассмотреть гобелены, которыми сплошь завесили каменные стены. Не говоря уже о чтении. Покои, в которые поселили изобретателя, считались почётными, но он всё равно чувствовал себя неуютно. Пожалуй, это естественно. Как бы хорошо тебя ни принимали в гостях, всё равно будешь скучать по тому, к чему привык. По родине. Даже если родина тебя отвергла.

Ратвин Хейленд отпил глоток чая и недовольно поморщился. Травянистый вкус, разбавленный водой, ни намека на благородную горечь со сладкой фруктовой нотой. Приличного чая на острове не сыскать, приходилось довольствоваться тем, что есть. Хорошо ещё, что он сумел убедить арк-рига в несомненной пользе напитка и тот велел привезти и высадить несколько кустов. Чай из их листьев получался так себе, здесь не умели его ни правильно выращивать, ни готовить. Но лучше, чем ничего. Местные пили в основном пиво либо напиток из кислого молока, а ни то, ни другое не способствовало укреплению ума. Ратвин сделал ещё глоток и вновь скривился. Слишком уж он привык подстёгивать мысль таким своеобразным ритуалом, а ясный ум был ему необходим.

Академия наук не вступилась за него, когда тупоумные последователи Драконьего лика объявили исследования ересью и запретили приближаться к их святыне. Он не нашёл поддержки ни у Круга магов, ни у его величества Солнечного короля Талании, Эрика восьмого. А в итоге король и вовсе сослал его, запретив возвращаться под страхом смерти. Глупцы! Напыщенные идиоты, запуганные пережитками прошлого. У них под носом лежал неиссякаемый источник знаний, который вероятно содержал в себе тайны мироздания. А они не желали к нему прикоснуться, страшась мифической небесной кары.

К счастью, жители острова Эрин оказались умнее. Ратвину даже не пришлось рассказывать, какие выгоды сулит изучение останков древних драконов. Местные и сами это поняли ещё век назад и успешно приступили к делу. Все их изыскания основывались на собственных непонятных традициях и магии, но так было даже интереснее. О магии Ратвин знал не так уж и много. Маги, как и церковники, исследователей и изобретателей не особо жаловали. Они хотели, чтобы тайны мироздания для обычного человека оставались сокрытыми. Местные древние чародеи и чаровники сильно отличались от таланийских магов. Не только внешним видом и традициями, но и творимым колдовством. А особенный интерес представляли опалённые – совершенно обычные люди, которым внезапно досталась сила волшебных созданий. Эринцы считали это не то проклятьем, не то гневом богов. Но Ратвин незамутнённым предрассудками разумом видел, что тут кроется нечто иное. То, что его бывший друг и коллега назвал бы естественным развитием. То, что неизбежно случается с течением времени. Осталось лишь разгадать, почему это произошло именно сейчас и именно здесь.

– Прошу прощения, господин Хейленд, – на пороге возникла худощавая долговязая фигура, – чародеи уже прибыли и направляются на встречу.

Юджин, темноволосый растрёпанный мальчишка, походил скорее на бандита, чем на прилежного помощника. Он служил Ратвину уже много лет и был неизменно смышлёным и исполнительным. Без раздумий последовал за своим господином в изгнание, и лишь ему изобретатель полностью доверял. А потому позволял много вольностей. Он не стал отчитывать юношу за прерванное чаепитие и проследовал на собрание.

Просторный зал был намного светлее, чем выделенные покои, но стены всё также покрывали гобелены. Самый большой изображал остров Эрин. Остров почти ровно пополам разделяла река Бойн, слева от которой находилась Кири, а справа – Иртхар. Название соседнего королевства вышили чёрной нитью, название Кири – золотой, золотая же нить разделяла его на провинции.

Когда Ратвин вошёл, чародеи уже прибыли, стояли перед верховным правителем. С одним из них таланиец уже имел честь познакомиться. Риг Ронан, не изменяя себе, добродушно улыбался. На эту улыбку изобретатель сам чуть не попался, однако вовремя понял, что чародей отнюдь не так прост, как кажется. Второй, должно быть, знаменитый Повелитель Ветров, оказался чуть выше и шире в плечах своего друга, и в отличие от него, вид имел самый чародейский. Он слегка хмурился, глядя на арк-рига и словно чего-то ждал. Ратвин сообразил, что своим появлением прервал начатый разговор.

Верховный король, или же по-местному арк-риг, сидел на резном кресле за большим круглым столом, занимавшим почти весь зал. Стол находился на возвышении, чтобы король всегда был выше вошедших. По традиции арк-риг брил подбородок, но носил пышные усы, спадающие на грудь. Гриву светлых волос прижимал к голове обруч. Не корона, а обычный кожаный обруч с металлическими бляшками. Бляшки были выполнены из золота и украшены затейливыми узорами, но Ратвин всё равно никак не мог привыкнуть, что король не носит корону. О королевском статусе говорил также пурпурный плащ и золотая фибула с драгоценными камнями. Взгляд короля, направленный на гостей, оставался задумчивым.

Он поднял руку и махнул стражникам, те покинули зал, плотно прикрыв за собой двери.

– Я не сомневаюсь в чистоте ваших помыслов.

Повелитель Ветров едва заметно кивнул, взял у своего друга ошейник и защёлкнул на собственной шее. Верховный король кивнул в ответ и предложил гостям присаживаться.

Ратвин занял место по левую руку от короля. Обычно вокруг правителя сидели риги, правящие провинциями Кири. Но на неофициальных собраниях арк-риг предпочитал, чтобы изобретатель находился к нему ближе и мог при необходимости высказать своё мнение.

– Повелитель ветров! – звучный голос короля заполнил весь зал, в его глазах блестела сталь. – Долгие годы ты и твои последователи являлись врагами королевства Кири. Люди страшились одного упоминания, а твоё имя стало синонимом проклятья. Не счесть бедствий, которые ты принёс этой земле.

Арк-риг сделал паузу. Чародей, казалось, не проникся своими злодеяниями, лицо его оставалось бесстрастным. Король продолжил:

– Однако ради мирного будущего я готов прекратить вражду. Жертвы твоих преступлений никогда не будут забыты. Но сейчас я не хочу допускать новых жертв. Говори же, древний чародей, чего ты ищешь на моей земле?

Даже воздух вокруг, казалось, стал гуще. Ратвин ощутил толику стыда, но арк-риг Кири внушал ему намного больше уважения, чем король Талании.