Мы с тобой не пара

– Не английский фарфор, но тоже сойдёт, – Марина с пренебрежением осмотрела тарелку. – А вот столы могли украсить и получше. Пообещай, что на нашей свадьбе не будет безвкусного хрусталя.

Она щёлкнула по подвеске, свисавшей с подсвечника.

– Ты можешь хотя бы сделать вид, что рада быть здесь, – одёрнул её Глеб.

– Что на тебя нашло? – Марина свела брови.

– Не всем по карману твой английский фарфор. И, раз уж мы гости, будь полюбезней.

– Я сама любезность, хотя с гораздо большим удовольствием провела бы вечер в твоей постели. Заметь, не моя идея была сюда приехать.

– Тогда извинись за нас обоих, и поедем куда захочешь.

– О нет. Теперь у меня появился повод остаться.

Глеб до боли сжал челюсти.

– Значит, ты будешь любезна.

Тон, которым это было произнесено, мог бы заморозить саму Холодную Королеву. От удивления Марина застыла. Глеб не знал, что на него нашло. Хотя, почему не знал? Всё было очевидно. Он гость на свадьбе, где в качестве подружки невесты выступает одна коварная брюнетка, которой он впервые в жизни сказал «люблю», и которая испарилась после этого в неизвестном направлении. Зачем он только согласился на эту авантюру? Нужно было вести Марину сразу к себе домой или заняться с ней сексом, как она и хотела, прямо в его кабинете, и тогда он был бы избавлен от встречи с прошлым. А вот и оно!

Наташа, плывя через зал в своём ослепительно белом платье тащила за собой как на аркане то самое прошлое. Рита даже не старалась делать вид, что рада их встрече. Тёмные глаза пронзили его насквозь. Но в этот раз в них не сквозило ни страха, ни удивления. Только… злость?

– Позвольте вам представить. Моя близкая подруга Рита.

Глеб встал из-за стола вслед за своей невестой скорее из вежливости и молча наблюдал за сдержанным приветствием обеих – своих – женщин. Его прошлое и его будущее. Какой контраст. Яркая и дерзкая брюнетка и сдержанная, элегантная блондинка.

Рита смерила взглядом Марину и натужно улыбнулась. Кажется, ей также, как и Глебу, хотелось оказать где-нибудь в другом месте. Сейчас, когда они оказалась на расстоянии метра друг от друга, он смог внимательней её осмотреть. Всё те же угловатые плечи с изящными ключицами, пухлые губы, густые, чуть вьющиеся волосы. Всё тот же пирсинг-гвоздик в носу и знакомая татуировка в виде звёзд на шее. Можно было бы сказать, что она совсем не изменилась, если бы не её взгляд, казавшийся более зрелым, чем должен быть у девушки, которой… Сколько ей сейчас? Двадцать восемь? Двадцать девять. Чёрт, он даже помнил, когда у неё день рождения – тринадцатого ноября.

– Я так рада лично с вами познакомиться, – Марина пожала Рите руку. – Я давно слежу за вашим творчеством.

– Правда? – карие глаза Риты сощурились.

– Конечно. Мне всегда был интересен андеграунд в фотографии. Я в восторге от вашего цикла, сделанного в Мумбаи. Вы так точно ухватили распад современного общества. Грязные трущобы, нищета, все эти несчастные люди… Это так поразительно. Я была под сильным впечатлением. Ох, простите, совсем забыла о приличиях. Позвольте представить, мой жених, Глеб Жданов.

Карие глаза распахнулись шире. В мягком свете зала они блестели как в лихорадке. Глеб видел, как Рита напряглась, как задрожали её губы, будто она готова была расплакаться, но в следующее мгновение она вскинула подбородок и протянула ему руку:

– Рита Громова, фотограф.

– Очень приятно.

Её рука оказалась почти ледяной. Не такими он помнил её прикосновения. Раньше она была тёплой, даже жаркой… мягкой и податливой. Сейчас же от Риты веяло неприступностью. Что ж, в эту игру можно играть вдвоём.

– Значит, фотограф, – Глеб усмехнулся. – Давно занимаетесь фотографией?

– Около десяти лет.

Он помнил, как Рита носилась с только что купленной камерой, стараясь запечатлеть яркие моменты их лета. Она ловила в объектив то греческие пейзажи, то наводнённые людьми улицы, то моменты, принадлежавшие только им двоим. Тогда ему казалось это дурачеством, не больше, чем хобби. Да, снимки получались хорошие, но он и подумать не мог, что она займётся этим профессионально. Видимо, он и правда знал её не так хорошо, несмотря на всё, что между ними было.

– Устраиваете семейные фотосессии?

Риту, казалось, это задело.

– Нет, я снимаю то, что нас окружает. Реалистичное и злободневное.

– И этим можно заработать на хлеб?

– Представьте себе, – карие глаза сощурились в презрении.

– Простите моего жениха, – вставила Марина. – Он иногда бывает слишком прямолинеен. Всё, что не касается ценных бумаг, он считает пустой тратой времени. Даже мою художественную галерею.

Риту встрепенулась. На её лице промелькнула заинтересованность.

– Вы художница?

– О нет, я скорее ценитель. Ищу новые таланты и восхищаюсь признанными мастерами. Через месяц я открываю галерею современного искусства и приглашаю вас всех.

Она одарила присутствующих ослепительной улыбкой и крепче ухватилась за локоть Глеба.

– О, спасибо, – Сергей улыбнулся в ответ. – Будем рады. Как раз вернёмся из свадебного путешествия.

– Едем в Санторини, – Наташа всплеснула руками. – Все мои знакомые, что там побывали, уверяли, что романтичнее места не найти. Вы бывали в Греции?

– Нет, – Глеб ответил быстрее, чем нужно.

– Разве, дорогой? – Марина захлопала глазами. – Ты вроде говорил, что провёл там каникулы, когда учился в Лондоне.

Глеб потёр переносицу.

– Ах, да… Просто это было так давно, что поездка не оставила после себя ярких воспоминаний.

– Вот как? – Рита прыснула со смеха. – А я была там несколько лет назад. И впечатлений у меня осталось хоть отбавляй.

Её карие глаза так и буравили его насквозь. Сжатые губы исказились в ухмылке.

– Например?

Рита схватила у проходившего мимо официанта бокал и разом опрокинула в себя даже не поморщившись.

– Например, скалы острова Милос.

Глеб напрягся. Рука непроизвольно дёрнулась, сжав локоть Марины. Рита ударила в больное место.

– Никогда там не был, – прохрипел его собственный голос.

– А что там? – спросила Наташа.

– Необыкновенные закаты, – Рита продолжала испепелять взглядом Глеба. – И ночи.

На несколько секунд в их небольшой компании установилось неловкое молчание. Чувственным и надломленным тоном, которым была произнесена последняя фраза, можно было растопить самое суровое сердце. И только двое в этой тесной компании понимали смысл сказанного.

Ночи… жаркие ночи острова Милос. Ещё бы! Пожалуй, это было самым запоминающимся во всём лете десять лет назад. При всём желании Глеб не смог бы их забыть.

– Простите-простите, – в их круг вдруг вклинилась обеспокоенная организаторша с неизменным расписанием. – Через пятнадцать минут у нас бросание букета. Где он?

Наташа замешкалась.

– Кажется, я оставила его на втором этаже.

– Нужно срочно его найти.

– Я схожу, – отозвалась Рита и направилась к выходу из зала.

Глеб наблюдал за ней, пока она не скрылась из вида. Что-то неумолимо тянуло его броситься за ней. Или в противоположную сторону.

– Тебе бы тоже быть полюбезней, дорогой, – Марина похлопала жениха по плечу, усаживаясь обратно на своё место.

– О чём ты?

– Ты буквально оскорбил Громову. Семейные фотосессии? Её чуть не перекосило. Она же почти художник. Если бы ты чуть больше интересовался моими увлечениями, то знал бы, что я слежу за ней вот уже пару лет. Интересно, – Марина постучала ноготками по столу. – А что, если предложить ей выставку в моей галерее? Вместо Венцеславского?

Глеб постарался сохранить лицо. Нет, нужно отвадить Марину от каких-либо встреч с Ритой. Не хватало ещё терпеть её компанию. Один вечер он ещё готов пережить, но дальше…

– Не думаю, что это хорошая идея. Ты никогда не интересовалась фотографией.

– Я всегда интересовалась тем, что приносит деньги. А в Громовой я вижу потенциал. Пусть она известна пока в узких кругах, но все с чего-то начинали. Раскрутить популярных художников не составит труда, но вот прославить ноунейма – представь, какой будет фурор.

Глеб до скрежета сжал челюсть.

– Неужели она так хороша? Что-то не верится. В мире полно талантливых фотографов, а ты готова взяться за того, кого совсем не знаешь.

– А разве свадьба не лучший повод узнать друг друга получше?

Марина подняла одну бровку. Рита явно заинтересовала её больше, чем того хотелось бы Глебу. Нужно пресечь это раньше, чем всё зайдёт слишком далеко.

– Прости, – он поднялся со стула. – Кажется, я кое-что забыл в машине. Скоро вернусь.

Глава 3

Букет нашёлся в нише между окнами на втором этаже, там, где Наташа застала её, прячущуюся от собственных чувств и призраков прошлого. Конечно, подруга ничего не знала. Рита вообще мало рассказывала про то лето – слишком тяжелым оказались последствия её легкомысленности. Ограничивалась лишь общими фразами. То, что произошло в Греции, было только её и запрятано глубоко внутри. До сегодняшнего вечера.

Поэтому, увидев в дверях зала того, кто однажды расколол её сердце на мелкие кусочки, Рита не нашла ничего лучше, чем сбежать как трусливая зайчиха.

Глеб Жданов собственной персоной.

Прошло десять лет, весомый срок, но его словно не бывало, стоило им снова встретиться. В первую секунду она даже подумала, что помутилась рассудком. Откуда ему было взяться на свадьбе её близкой подруги? Но лицо с острыми скулами и серыми глазами были до боли знакомыми. То, что Глеб тоже узнал её, не вызывало сомнений, вот только на его лице не было былой теплоты, только холодность и презрение.

А как он повёл себя с ней, когда их представили официально! Откуда взялась эта спесь у того, кого она помнила беззаботным и беспечным? Живым… Он совершал те же глупые поступки, что и она, громко смеялся, а иногда взрывался от переполнявших его эмоций. Как они ссорились! И как мирились. О да, как они мирились. Стоило ему только поцеловать Риту, как весь остальной мир просто растворялся, всё становилось несущественным, а тревоги уносились прочь. Он умел одними ласками успокоить, взволновать и затронуть такие струны её тела, о которых она и не подозревала. Глеб сумел внушить ей чувство, что она особенная, желанная. Что говорить? Он ведь был её первым мужчиной. На тех самых скалах острова Милос.

Теперь же Глеб изменился. Возмужал, будто даже вырос на пару сантиметров, взгляд стал жёстче – ни прежней теплоты, ни озорства. Десять лет назад он не снимал старой футболки, рваных джинсов и отращивал волосы, убирая их в небрежный хвостик, а сейчас был одет в костюм с иголочки, гладко выбрит и причёсан. А его холодность обжигала до дрожи.

Прекрасный незнакомец. Чужой. Под руку с ослепительной блондинкой, на заветном пальчике которой красовалось кольцо с бриллиантом.

Очень захотелось закурить.

Мимо почти бесшумно прошмыгнул официант с подносом, заполненным недопитыми бокалами.

– Эй, – Рита окликнула его у самой лестницы. Парень обернулся, слегка изогнув бровь. – Можно мне?

– Боюсь…

Не успел официант моргнуть, как она опрокинула в себя остатки стакана с виски. Горло обожгло. Рита втянула воздух через нос, чувствуя, как пол слегка покачнулся. Не самая лучшая идея шампанское запивать крепким алкоголем, но ещё более плохая идея – ничем не закусывать. С утра от переполнявших день событий она, как и невеста, не успела ухватить ни крошки, и теперь желудок неприятно сводило. Но виски хотя бы притупил тревогу.

– А сигаретки не будет? – сдавлено спросила Рита.

Паренёк с пониманием вытащил из заднего кармана брюк початую пачку.

– Спасибо, – Рита дрожащими руками стрельнула одну сигарету и прикурила от любезно предложенной официантом зажигалки. Дым с ментолом окончательно затуманил голову, позволяя спрятаться за ним от проблем, которые ожидали в главном зале.

Пропавший букет подвернулся очень вовремя. Ещё минуту она бы не выдержала рядом с Глебом. Каков артист! С таким спокойствием притворяться, что видит Риту впервые и лгать своей невесте в лицо. Впрочем, ему не впервой. Ещё десять лет назад он вполне непринуждённо лгал о своих чувствах.

Как бы то ни было, предстояло ещё какое-то время играть в этот спектакль. Что ж, план был такой: игнорировать существование Глеба и при первой возможности, как только позволят приличия, улизнуть со свадьбы, а потом постараться забыть об этой встрече, возможно даже с чьей-то помощью.

Она затянулась последний раз, постаралась выровнять сбившееся дыхание и метким движением выкинула сигарету в приоткрытое окно, но тут же замерла на месте. У края лестницы стоял поджидавший её Глеб и вид у него был самый воинственный. Взгляд сверкал молниями, а плотно сжатые губы вытянулись в тонкую линию. Рита едва слышно сглотнула. Нервозность вернулась, а с нею и непроизвольная дрожь в руках. Ей стоило усилий выпрямить спину и постараться сохранить голос твёрдым:

– Потеряли путь на выход, господин Жданов?

– Нужно поговорить, – Глеб широко расставил ноги, преграждая ей путь.

– И тебе привет. Сколько лет, сколько зим. Я бы с тобой неохотно поболтала, но меня ждут, – Рита помахала букетом и направилась к лестнице. Не тут-то было. Глеб ухватил её за локоть, развернув к себе. Захват оказался крепким, и, попытайся она вырваться, у неё ничего бы не получилось. Сердце тут же припустило галопом. Близость, пусть и такая грубая, вызвала жар.

– Подождёт. Пять минут у нас точно есть.

– И ты решил провести их со мной? Что скажет твоя невеста?

– Есть разговор, – Глеб навис над ней. – Ты заинтересовала Марину.

У Риты вырвался нервный смешок.

– Прости, я не по этой части.

Она вывернула руку и почти выскользнула из капкана, но Глеб только крепче ухватил её за запястье и оттащил подальше от лестницы в нишу между окон. Сопротивляться ему было бесполезно, Жданов просто припечатал её к стене, не давая пошевелиться. Дрожь волной прокатилась по всему телу, отдавшись жаром в области живота. Рита не могла понять, чего больше сейчас боится: Глеба или своей реакции на его прикосновения. Она тяжело и часто задышала. От него исходил дурманящий аромат туалетной воды и силы.

– Я закричу.

– Я тебя не трону, – его голос, строгий и глубокий, будто обволакивал тёплый одеялом, хотя потемневшие от злости глаза отдавали холодом. – Просто хочу предупредить. Марина хочет сделать тебе предложение, от которого ты вежливо откажешься.

Рита сглотнула.

– Какое?

– Выставку в галерее. Ты её интересуешь как художница. Не знаю, насколько ты хороша в этом, но тебе лучше отказаться.

Риту разобрал смех:

– Боишься, что я растреплю ей о нас?

– Никаких нас не было.

Внутри что-то надломилось. Не было, как же. Не он ли первым поцеловал её? Не он ли предложил путешествие в его компании? Не он ли признался в чувствах, которые разбили ей сердце? Как часто Глеб говорил, что хотел бы бросить всё: семью, учёбу, распланированное его отцом будущее и построить другое, в котором Рита была неотъемлемой частью. А теперь так просто отрекается от всего, что между ними было. Видимо, для него это и вправду ничего не значило. Пустые слова.

– Какой же ты лицемер, – прошипела она. Ещё одна попытка вырваться окончилась ничем. – Не удивлена, что ты ничего не помнишь.

– Да прекрати ты! – дыхание Глеба опалило ей лицо. Он оказался слишком близко. Ниша внезапно показалась просто крошечной, где едва хватало места даже одному человеку. Голова закружилась, а ноги стали ватными. Тонкие каблуки в таком состоянии не лучший вариант, на который можно опереться. Свободная рука сама ухватилась за плечо Глеба. – Всё я помню, но если ты хоть словом обмолвишься с Мариной о том, что между нами было…

– Убьёшь меня? – Рита вздёрнула подбородок, смело встретившись со взглядом серых глаз. Уж лучше быть дерзкой, чем трусихой.

Глеб нахмурил брови.

– Я тебя не трону, просто…

– Тогда. Отпусти. Мою. Руку.

Хватка ослабла, но Глеб и не думал её отпускать, лишь отступил на полшага. Рита с облегчением потёрла локоть, надеясь, что не останется синяка. Но, похоже, букет пострадал больше. Веточка эвкалипта надломилась, пару роз заметно поредели, а их лепестки теперь валялись под ногами. Чудно. Роль подружки невесты внезапно показалась ей не просто номинальной. Не хотелось прослыть той, что испортила свадьбу своей подруги. Речь она уже провалила, не хватало продолбать ещё и бросание букета.

– Идиот, – тихо выругалась Рита, пытаясь придать цветам достойный вид. Получилось паршиво. Но они и так должны были достаться какой-нибудь холостячке в отчаянной борьбе, так что розой больше, розой меньше… разница небольшая.

– Пообещай, что будешь молчать.

– Неужели она такая ревнивая? Серьёзно? Эта красотка с длинными ногами и безупречной причёской? Не смеши меня.

– Дело не в ревности. Я не хочу… – Глеб запнулся. – Тебя не должно быть в моей жизни.

– Меня и нет в твоей жизни. Десять лет я тебя знать не знала и, поверь, лучше бы так и оставалось. Какого хрена ты здесь вообще забыл?

– Меня пригласили.

Рита замерла. Догадка осенила её, сорвав с губ тихий стон. Конечно, Глеб не просто гость, он Гость с большой буквы. Тот, что должен был вместо себя прислать дорогущий презент с милой, но ничего не значащей открыткой. Десятый миллиардер, что не ответил на приглашение.

– Вот блин. Ты один из этих… Мог бы просто прислать подарок. Никто бы не расстроился.

– Поверь, я тоже не рад встретить тебя здесь. Этот вечер вообще должен был закончиться по-другому.

– Ну так возьми свою длинноногую стерлядь и проваливай к хренам!

Секунду Рите казалось, что Глеб её ударит. Его лицо, словно вылепленное из мрамора, застыло, а взгляд потемнел настолько, что радужка слилась со зрачками. Но он бездействовал, только глубоко дышал, словно пытаясь успокоиться. Она и сама готова была наброситься на него с кулаками. Это и так был не самый лучший день, а теперь он грозил и вовсе скатиться в катастрофу только потому, что её лучшая подруга, сама того не ведая, совершила глупость с этими приглашениями. Какого чёрта? Почему сегодня?

– Кхе-кхе, простите?

Они оба вздрогнули, услышав тоненький голосок со стороны лестницы. Распорядительница, прижимая планшет к груди, смотрела на них испуганными глазами. Вид у неё был растерянный. Видимо, ссоры и драки не входили в её тщательно продуманное расписание. Глеб сделал шаг назад, позволяя Рите выйти из плена оконной ниши, и оправил пиджак. Сейчас он выглядел спокойным как удав, будто и не было никакого столкновения секунду назад. Настоящий хладнокровный змей. А вот Рита едва могла привести дыхание в норму.

– Букет? – пропищала распорядительница.

Рита без церемоний вручила его девушке, и та ретировалась прочь, видимо, не желая стать частью ссоры. Они вновь остались наедине. Воздух между ними дрожал от невысказанных претензий и клокотавших у обоих внутри эмоций. Секунды шли за секундой. Оба молчали, будто одно слово могло спровоцировать взрыв.

– Я должна идти, – уставшим голосом наконец проговорила Рита. – У меня вроде как обязанности.

– Пообещай…

– Глеб! – она сорвалась на крик, чувствуя прилившую к лицу кровь. – Я ничего тебе не должна.

Он в задумчивости сжал губы.

– Хорошо, у всего есть цена, – в голосе зазвучал металл. – Сколько?

– Что? – Рита отшатнулась.

– Сколько ты хочешь за то, чтобы исчезнуть из моей жизни?

Рита не верила своим ушам. И это говорит ей тот же человек, что жил с ней в паршивых гостиницах, питался в дешёвых забегаловках и довольствовался звёздным небом над головой вместо уютного жилища. Тот, кто казался ей сделанным из того же теста, что и она, пока ей не раскрыли глаза. Значит, Жданов-младший ничем не отличался от своей мамаши.

– Мне ничего от тебя не надо. Просто…

Горло перехватило словно веревкой, не давая словам прорваться. Уже знакомая боль сжала грудь. Но чем больше она давила, тем больше напоминала гнев. Едва сдерживаясь, Рита выдавила:

– Уходи. Извинись перед Сергеем и просто уезжай.

– Не указывай, что мне делать.

– Я не указываю, – в глазах защипало. – Я прошу.

Видимо, что-то в её словах повлияло на Глеба. Может, простая просьба, а может тон, которым Рита её произнесла. Она не хотела сражаться, понимая всю тщетность этой борьбы. Глеб был намного сильнее, как физически, так и морально. Кажется, их встреча была для него всего лишь помехой, тогда как она горела изнутри. Нетвёрдой походкой Рита прошла мимо Глеба, ожидая от него ещё какого-нибудь выпада, но он лишь уступил ей дорогу.

Надо выпить и забыться. Выпить и забыться… Глядишь, через час она и не вспомнит, что видела его сегодня. Отвлекаться она умела. Нужно было только найти того, кто поможет ей. На лестнице ноги запутались в длинной юбке и у самого подножия Рита споткнулась, упав на пол. Великолепно! Более унизительного продолжения вечера не придумать. Только бы никто не увидел её в таком положении.

Но тут кто-то сильный обхватил её за талию и поднял на ноги, словно пушинку. Рита чуть не застонала от окутавшего её аромата мужского тела. Если бы не сложившиеся обстоятельства, он свёл бы её с ума. Она и так была на грани реальности и своих фантазий, между суровой правдой жизни и теми желаниями, что внезапно проснулись в глубине её души. Это было неправильно, но она хотела, чтобы Глеб держал её в своих руках подольше.

– Можешь поосторожней?

Этого оказалось достаточно, чтобы привести чувства в прежнюю напряжённость. Рита оттолкнула Жданова, покачнувшись на каблуках.

– Я в порядке.

Это было не совсем правдой. Голова всё так же кружилась, но Рита устояла и даже сделала несколько торопливых шагов, пытаясь уйти от Глеба, но тут снова споткнулась и удержалась от падения только благодаря тому, что ухватилась за столик с цветами.

– Чёрт!

– Я помогу.

Снова сильные руки обхватили её за талию. Глеб прижал её к себе так крепко, что она почти не касалась пола, позволяя ему вести. На какое-то мгновение ей показалось, что ничего не было: ни его предательства, ни долгой разлуки. Был только он, надёжный, сильный, и тепло, что исходило от его тела.

– Это всё юбка и каблуки, – пробормотала Рита. – Ты же знаешь, я не привыкла в таком ходить. Ноги путаются.

– Конечно, как скажешь.

– Да нет, честно…

– А, по-моему, ты надралась, как…

Рита осеклась. На секунду она забылась, позволив себе думать, что Глеб будет к ней снисходителен, но его голос был всё так же холоден, как и он сам. Гнев молниеносно затопил её голову. Она оттолкнула его с силой, напугавшей её саму.

– Я не такая, как они!

Глеб смотрел на неё в растерянности:

– Что? О чём ты?

– Я не такая, как мои… родители.

– Господи, Рита, – Глеб потёр переносицу. – Я даже не подумал о них.

– Зря я тебе тогда сказала, – покачала она головой.

– Я всего лишь хотел помочь. Ты что-нибудь ела сегодня? На ногах же не держишься.

– Потому что ты слишком близко, – вскрикнула Рита. Из глубины коридора звучала тихая музыка, так что любой, кто находился у входа в зал, мог их услышать, но сейчас это её мало волновало. – То ты просишь держаться от тебя подальше, то сам предлагаешь помощь.

Глеб поднял руки:

– Как хочешь. Я к тебе больше не подойду.

Да, именно этого она и хотела, чтобы он держался подальше. Но почему тогда в груди неприятно кольнуло, а тело непроизвольно подалось ему навстречу? Она и правда пьяна. Пустой коридор, погружённый в полумрак, мог только усугубить её падение. Нужно смываться, пока не наломала дров.

– Вот и отлично.

Рита попятилась к залу и чуть ли не бегом бросилась прочь. Прочь от Глеба, прочь от позабытых давно чувств, но стоило ей вбежать в зал, как что-то с силой врезалось ей в лицо, больно оцарапав. Кто-то охнул, а музыка моментально стихла. Рита поморщилась и ощупала лоб. Откуда-то в волосах взялся белый розовый лепесток. Её тут же обступила стайка молоденьких девушек:

– Вы целы?

– Прямо стеблями врезался.

– Глаза не зацепило?

– Ну, зато сегодня удача ваша, – одна из девушек подняла с пола потрёпанный букет невесты и протянула Рите.

Глава 4

«Я тебя люблю…»

Рита вздрогнула. Сердце тяжело забилось, а в голове отдалось гудением. Ей показалось или кто-то прошептал эти три слова прямо над её ухом? Реальность и сновидения смешались в единый клубок, мешая пробуждению. Или просто не хотелось возвращаться в этот мир из мира грёз, где всё просто: есть только приятное забытье, удобное и безопасное. И снилось что-то приятное и знакомое. Будто забытое воспоминание из другой жизни. Но для начала было бы неплохо понять, по какую сторону этой самой жизни она находится.

Рита с трудом разлепила глаза. Стены комнаты оказались родными – потрёпанные обои в зелёный цветочек, заваленный снимками стол, шкаф с аппаратурой и трельяж, с которого свисал кружевной лифчик. Однокомнатную квартиру ей сдавала интеллигентного вида старушка, которой было достаточно того, что квартирантка не заводит котов. А вот кого та водит по ночам домой, её волновало мало, и это устраивало всех. Правда, скоро старушку перестанет устраивать даже это. Рита задолжала ей уже за месяц и грозила задолжать за два. Дарья Гавриловна была милейшим человеком, но даже у ангелов терпение небезгранично, особенно, если дело касается квартплаты в условиях экономического кризиса. Работы на ближайшие пару месяцев не предвиделось, а гонорары со стоков с недавних пор не приносили былой прибыли. Чёртовы нейросети заменяли фотохудожников со скоростью локомотива, сминающего под своими колёсами всё и вся.