Исповедь дьявола

Лео разглядывает меня, и глаза его начинают странно блестеть. Я не могу отвести взгляда от его лица. От подобной близости кружится голова, моя бедная черепушка, которая раскалывается на две части, и одна сторона кричит, что нужно срочно бежать, а другая подстрекает шагнуть вперед…

– Так, может… дорога уже привела тебя обратно? Ко мне.

Он улыбается, и я теряюсь, не в силах отрицать, как сильно я жажду вновь прильнуть к красивым губам, окруженным легкой щетиной, с поцелуем. Проклятье. Лео мое проклятье! Он сводит с ума! Стоит мне увидеть этого самодовольного Шакала, и сердце бьется о ребра, точно сумасшедший узник, мечтая вырваться навстречу тому, кто бесконечно рвет мою жизнь на куски.

Я смотрю на Лео, вспоминая, как он прижал меня своим телом к кровати, как целовал в шею и как его пальцы нежно скользили от затылка до виска, поглаживая кожу под волосами. Не помешай Василий, я бы сдалась. Не выдержала! Тело прекрасно помнит, какое удовольствие Лео умеет доставлять. И я летаю в сладком тумане, не способная мыслить трезво. Отвергнуть Лео? Ха. Когда он прижимает меня к себе и под ладонями его мускулистая грудь? Когда над ухом горячий шепот, в котором обещания невероятных удовольствий?

Проще надеть себе на голову целлофановый пакет и задохнуться, чем сопротивляться этому мужчине.

В коридоре никого нет, кроме нас двоих и пациента, терроризирующего пустой кулер: шатает его, будто вода там появится магическим образом. На парне высокая шляпа. Болотная. Вся в дырках и пятнах.

Прикусив щеку изнутри, я возвращаюсь к прошлой теме:

– В любом случае Василий не заслужил подобного отношения. Он твой отец. Он любит тебя и Еву. Он даже в тюрьме из-за нее отсидел, пытаясь отомстить насильнику, хотя и идиоту понятно, что Василий букашки не обидит.

– Вот именно. Он не смог убить Давида, но сел за покушение. Верх идиотизма.

Лео вкладывает в каждое слово всю скопившуюся горечь и ярость на отца.

Я шиплю в ответ с открытой издевкой:

– О, конечно! Зато ты молодец. Убил его!

Мои упреки сбивают Лео с толку.

– Это было давно. И я не горжусь своим поступком, – оправдывается он с тенью печали. – Если бы мне дали второй шанс, я бы поступил иначе.

– Да? И как же? Поручил бы кому-то другому убить Давида?

– Я…

Мы синхронно поворачиваем голову. Мучитель кулера в шляпе решил постоять в метре от нас, беспардонно подслушивая спор. В его руках только попкорна не хватает. Во взгляде крохотных глаз светится восторженность и пьяный блеск.

– Друг, иди куда шел, а? – сухим раздраженным голосом требует Лео.

– Я не помню, куда шел… – грустит пациент, – можно постоять с вами?

Лео подталкивает парня в спину, прогоняя, и когда тот скрывается в коридорах (но выглядывает из-за угла, точно суслик из норы), адвокат продолжает:

– Давай не будем о прошлом. – Лео делает шаг навстречу, заправляет прядь за мое ухо. – Я хочу начать с чистого листа… нашу дружбу.

– Как мило.

Убираю его руку от своего лица.

– Почему ты так категорична?

– Ты не раз бросал меня, Лео. Знаешь, как люди говорят? Предал однажды, предаст снова.

– Люди вечно что-то говорят, что же теперь… удавиться? – Он вздыхает. – Если тебе нравится мой отец, могу я сделать предложение?

– Прямо здесь? – Я давлюсь истеричным смешком. – В психушке? Оригинально.

Лео хмыкает.

– Если бы я хотел позвать тебя замуж, то сделал бы это у моря.

– Почему?

– Всегда хотел сделать предложение возлюбленной у моря. Хотя и знал, что никакой невесты у меня никогда не будет… Не доживу.

Я фыркаю.

– Тогда о чем речь?

– С кем ты будешь праздновать Новый год?

– Эм… одна?

– В резиденции 31 декабря запланирован званый ужин. Там будет вся моя семья. Я хочу, чтобы и ты пришла.

– Зачем? – ужасаюсь я.

– Хочу встретить с тобой Новый год.

– И в качестве кого, интересно, я там буду?

– Приходи как подруга.

– Подруга?

– Близкая подруга.

– Не понимаю, к чему весь этот цирк? Ты потерял память, и я значу для тебя не больше, чем одноразовый стаканчик!

– Ты сомневаешься в моих чувствах?

– В твоих чувствах? – звенящим от напряжения голосом спрашиваю я. – Нельзя сомневаться в том, чего нет!

Лео отшатывается, как от пощечины. Он никак не комментирует мои слова, будто сам не знает, права я или нет, а может, он думает и о чем-то совсем ином, а я просто так и не научилась понимать его. Мне хочется заплакать и убежать, но ноги не слушаются, наливаясь свинцовой тяжестью.

– Я не буду ничего доказывать, – прерывает тишину Лео, и моя душа ныряет под лед его равнодушной маски. – Это бесполезно. Просто прошу тебя принять предложение.

– Лео, ты…

Сначала я хочу ответить отказом, потому что находится рядом с этим человеком – жестокая пытка. Я с трудом соображаю, когда он смотрит на меня. Превращаюсь в безмозглую муху, которая бесконечно бьется о стекло по имени Лео, думая, что свободна, а на самом деле заперта в невидимом плену.

Я хочу порвать с Лео! И я не избавлюсь от чувств, если он все время будет рядом.

Этот мужчина врос в мою душу, как верблюжья колючка, пустил корни, и как начнешь вырывать, так расколешь весь фундамент, вызвав смертельные землетрясения.

Разум осознает, что я должна забыть Лео. Должна найти хорошего парня, с которым не буду бояться, что меня застрелят. Пусть не принца на белом коне. Но лучше принц на хромом осле, чем билет в могилу!

Только сердце и душа не согласны.

Мой разум никак не может победить чувства, и все во мне вопит: да, да, я хочу встретить Новый год с Лео, мечтаю хоть на минуту ощутить, что я нормальный человек, телепортироваться в другой мир, где я и он – два любящих друг друга человека, которым не нужно скрываться ни от сумасшедших родственников-мафиозников, ни от тайных обществ, ни от маньяков.

Лишь сейчас я сполна ощущаю, как же устала…

Только есть проблема.

Ох, две проблемы.

Во-первых, если я и правда способна помочь ему вернуть память, то должна это сделать.

Во-вторых, на ужине будет Стелла. Не верю, что она могла быть Кровавой Мэри, слишком она любит порядок и чистоту, но вдруг я ее недооцениваю? Или она знает что-то об убийствах, чего не знает следствие. Это же Стелла Гительсон! Мать криминального мира. Она знает всех бандитов края, черт возьми!

– Хорошо… – бормочу я, – приеду.

Лео приятно удивлен, но пытается скрыть свою радость.

– Отлично. Я за тобой заеду, – хрипло произносит он. – И сейчас могу подвезти тебя до общежития.

– Нет, извини… мне нужно к Адриану.

Я любуюсь выражением лица адвоката. Он, без сомнений, мечтает прибить молодого священника его же скрипкой. Неужели переборщила? Надо успокоить его, пока мне самой не пришлось вести Адриана с фингалом домой.

Лео умело подавляет эмоции, но я знаю, что ревность пожирает его изнутри не меньше, чем меня при виде Мариам, и ревность – то чувство, из-за которого он себя абсолютно не контролирует. В прошлом году он избил сначала Глеба, а потом и Виктора из-за меня.

Мы оба ревнивы.

Не знаю почему.

Каждый раз, когда я теряю Лео из виду, начинаю представлять его с девушками, и становится дурно. Сколько их было? Любил ли он кого-то из них? И как быстро он переключится на другую, если мы окончательно разорвем отношения? Пф! Отношения, ага. Нет у нас их.

Нужно срочно перевести тему.

Один отвлеченный вопрос как раз имеется.

И его давно пора задать.

– Слушай, а как ты забрался в мою комнату прошлой ночью? Только честно.

– В смысле?

Я прикусываю губы. Удивление на лице Лео выглядит искренним. Что за черт? Это мог быть лишь он. Кто бы еще забрался в общежитие и гладил меня по голове во сне?

– Кто-то был в твоей спальне ночью? – мрачно уточняет Лео.

О дьявол…

По спине пробегает холодок.

Это… не он?

Я игнорирую вопросы Лео, лихорадочно спрашивая:

– А Фурса сейчас под арестом?

Лео темнеет лицом.

– Эми, ответь на вопрос, – велит он тоном, не терпящим возражений.

– Я… мне пора.

Развернувшись, я убегаю прочь, пока Лео не задал еще сотню вопросов. При следующей нашей встрече скажу, что мне это приснилось. Но вот…

Лилия на тумбочке была настоящей.

Глава 10

– Выглядишь очень… празднично, – хмыкает Лео, открывая передо мной дверь черного «Лексуса».

На молочной коже блестит изумрудная подсветка, из салона пахнет маковым ароматизатором и древесными духами.

– Ха, ха, – без эмоций выдаю я и сварливо добавляю: – Почти каждый член твоей семьи пытался меня убить. Наряжаться я для них не буду.

Остро усмехнувшись, Лео подает мне руку, но я игнорирую его попытки играть в джентльмена и забираюсь в автомобиль самостоятельно. Лео в черном дорогом костюме, и крупные снежинки контрастируют с цветом пиджака. Запястье украшают золотые часы с бриллиантами. Волосы аккуратно уложены к затылку и тоже быстро покрываются снегом. А еще на шее Лео красный галстук.

Красный!

Смотрю на эту сиротку, как на розу посреди нефтяного океана. Бедный галстук не представляет, какая высочайшая честь ему оказана. И с чего бы? Стелла заставила нацепить ради праздника?

Я, в свою очередь, надела серые лосины, громоздкие ботинки и голубую толстовку. Поверх накинула зимнюю куртку. На голове сделала пучок, который весь растрепался, пока я помогала Венере готовить лимонный торт для Дремотного.

– Но я ведь не пытался тебя убить, – с иронией замечает Лео и садится за руль.

Он вышел из машины без пальто, хотя на улице минус десять.

– Если бы мы праздновали вдвоем, я бы надела паранджу. Чем тебя не устраивает мой наряд?

Лео едва заметно улыбается, заводит двигатель и шепчет, склонившись над моим ухом:

– Меня не устраивает никакая одежда на тебе, Хромик… лишь ее отсутствие.

Сначала я хочу что-нибудь сострить в ответ, но останавливаю себя. Слово за слово – и опять начнется. Лео провоцирует меня на флирт, а флирт приведет к близкому контакту, близкий контакт… к другим отныне запрещенным для нас штукам.

В зеркале заднего вида отражается мое лицо. Секунду я паникую. Кажется, что лицо слишком бледное, надо было скрыть консилером синяки под глазами… и соорудить секси-прическу.

Гадство!

Почему я об этом думаю?

Когда Лео рядом, мозг отключается. Не прошло и десяти минут, а я уже хочу нацепить платье ради проклятого адвоката – ради того, чтобы он окинул меня тем самым горящим взглядом.

Я раздраженно скрещиваю руки на груди и сползаю в кресле.

Лео сосредоточенно всматривается в серо-черную мглу, но скорость не сбавляет. Город утопает в снегу. Я прошу Лео ехать помедленнее. На дороге гололед.

– На колесах зимняя резина, не переживай, – успокаивает он, расслабленно поворачивая руль одной рукой.

Я перевожу на адвоката угрюмый взгляд, и он закатывает глаза, после чего сдается и сбрасывает скорость до восьмидесяти километров в час. Приходится слушать бурчание о том, как сильно мы опаздываем. Я показываю Лео время на его же наручных часах, напоминаю, что до Нового года еще четыре часа и что он успеет написать на записочке желание, а затем выпить этот треклятый кусок бумаги с шампанским.

– Ты пьешь бумагу? – уточняет Лео таким удивленным тоном, что я чувствую себя идиоткой.

– Я? Нет, – уклончиво отвечаю, разглядывая снежные сосны за окном. – Боюсь микробов. Но многие так делают. Ты будто с луны свалился.

– Не помню, когда мы последний раз праздновали Новый год, так что подобных традиций у нас не водится, да и сложно представить, чтобы Стелла выпила кусок бумажки.

– Просто вы зануды.

– Не мы такие, а жизнь, – неожиданно чарующе улыбается Лео.

Я не сразу отвечаю. Редко увидишь, чтобы на лице Лео отражались какие-то эмоции, тем более настолько яркие. Дыхание в горле застревает. Что на него сегодня нашло? Он будто старается отличаться от себя обычного, пусть и в мелочах, но даже этого мне хватает, чтобы потерять дар речи.

– Думаешь, вы не сможете стать другими, если захотите?

– Ни у моей семьи, ни у меня давно нет права выбора, – отвечает Лео, пожимая плечами.

– Ага, ага, начинается шарманка…

– Шарманка?

– Ты любишь повторять, что у тебя нет выбора. Но он есть. Когда ты решил сбежать за границу, то сделал этот выбор сам. Когда решил остаться, это тоже был твой выбор. У каждого есть выбор, но последствия нам не нравятся. Ты можешь сбежать. Даже смерть бы тебя не испугала. Однако ты ни черта не делаешь, потому что любишь свою семью и не бросишь их. Знаешь, Адриан как-то сказал, что Бог всегда дает нам право выбора. Мы не звери в клетке. Он может наставить нас, но быть с Богом – наш выбор. Когда Бог создал Адама, то создал и Лилит. Она не захотела выполнять его волю, отказалась, но Бог не убил ее. Напротив. Он создал Еву, а Лилит позволил жить дальше, пусть и не под его крылом.

– Такими темпами ты скоро уйдешь в монастырь, – голос Лео звучит сдавленно.

– Ты против? – смеюсь я.

– Ну что ты… буду всем хвастаться, что после секса со мной девушка решила стать монашкой.

Лео выпрямляется, слегка вращая плечами и разминая тем самым спину. Я успеваю отметить, как плотно черная рубашка обтягивает грудные мышцы, а потом задеваю краем глаза и натянутую ткань брюк на бедрах, по которой безумно хочется провести пальцами и ощутить мощное мужское тело…

Черт.

Иногда я сомневаюсь, кто из нас с Лео более озабоченный. Стоит адвокату пошевелиться, и я уже начинаю фантазировать, как он прижимает меня к стене своим донельзя сексуальным торсом.

Придурочная.

– Очень смешно, – фыркаю я и, чуть пораздумав, спрашиваю: – А ты веришь в Бога?

Лео бросает в мою сторону изучающий взгляд, сканирует от лица до сомкнутых коленей, на которых задерживается чуть дольше, словно в следующую секунду протянет ладонь и разведет их.

– Что? – смущаюсь я.

Малахитовые глаза искрятся заманчивым блеском.

– Подумал, что следом ты протянешь мне брошюрку с религиозными учениями.

– Извини, забыла дома. И у тебя уже есть секта. Вторую не потянешь. К тому же, – я ехидно зубоскалю, – церемониальные платья «Затмения» тебе очень идут.

– Во-первых, это была мантия. Во-вторых, «Затмение» – не религиозная организация.

– Ах, прости, – театрально восклицаю, прикладывая руку к сердцу, – я неправильно подобрала слова! Вы всего лишь чокнутые маньяки, возомнившие себя карателями преступников.

– Угомонись, – вполголоса требует Лео.

– Ладно, – развожу руками, снимаю ботинки и закидываю ноги на панель. – Так ты веришь в Бога?

Лео ошарашен моей наглостью, многозначительно выгибает одну бровь и кривит уголком губ.

Успех!

Я вызвала эмоции на его бесчувственной физиономии.

– Верю, – цедит он.

Однако убрать ноги с панели не просит.

– Серьезно?

– А ты? – каменным голосом спрашивает он, будто вот-вот выкинет меня из окна.

– Я верю, что есть особая сила, которая создала этот мир. Назовем ее Богом.

Лео поглядывает на мои ноги, и я вдруг отмечаю, что жесткость в его тоне совсем не из-за злости. Он волнуется. Не столько за мою безопасность, ведь это Лео, он и представить не может, чтобы он – он! – не справился с управлением и попал в аварию, нет, больше похоже на подавленную жажду самому закинуть мои ноги на панель, перед этим устроившись между ними.

Я сажусь в кресле правильно, смущенная реакцией Лео.

– Тогда почему тебя удивляет, что я тоже верю в Бога? – интересуется адвокат.

– Потому что ты убивал людей.

– Я убивал монстров, а не людей, – парирует он строго.

– Все люди – монстры. Но одни поддаются дрессировке и воспитанию, чтобы сосуществовать мирно, а другие нет. Суть в том, что ты не боялся Божьего гнева, когда нажимал на курок.

– Я верю в Бога, а не в ад. Верю, что есть нечто вне нашего понимания.

– И этому нечто на нас плевать.

– А почему ему должно быть не плевать? – ухмыляется Лео. – Скажем, построил ты замок из песка, порадовался ему, а потом что? Уйдешь. Иногда будешь задумываться: сломал ли его кто-нибудь? Смыл ли его океан? В целом же… тебе нет до него дела. Ты построишь еще сотни замков. Миллионы. А то, что с ними будет, не твоя забота. Бог никому ничего не должен. С чего кто-то решил иначе?

– Думаю, Бог, чем бы он ни был, просто не настолько вездесущ, как считают люди. Представим, что ты вывел живой организм путем генной инженерии. Ты Бог. Творец. Созданный организм начинает размножаться. Больше ты его не контролируешь. Он может начать убивать себе подобных, убивать других животных, может мутировать и стать чем-то жутким… Ты можешь придумать вирус, который уничтожит созданных тобой существ, а можешь ничего не делать. Это выбор. У всех есть выбор. Почему его не должно быть у Бога?

Лео хмыкает и окидывает меня странным взглядом, в котором я читаю смесь удивления, интереса и уважения. Мне это льстит.

Мы выезжаем из города, и адвокат снова сбавляет скорость, хотя мы на пустой прямой трассе. Судя по серьезному выражению лица, он хочет о чем-то поговорить до приезда в резиденцию, но не решается.

– Мы же вроде опаздываем, – напоминаю я.

– Почему ты встречаешь Новый год со мной? – низким голосом спрашивает он.

– Потому что ты позвал? – саркастично подсказываю я.

– Ты могла отказаться. Могла сделать любой… выбор, – он делает акцент на последнем слове.

Дразнит, зараза такая.

– Я обещала, что помогу вернуть память.

– Если не хочешь меня видеть, зачем помогать?

– Я должна!

– Ты ни черта мне не должна, Эми! – сурово чеканит он. – Ты либо желаешь помочь, либо нет.

– Что ты хочешь услышать? Да, я хочу, чтобы ты вспомнил прошлый год. Конечно, хочу!

– Почему? Мечтаешь, чтобы я оставил тебя, но при этом хочешь вернуть мне воспоминания о наших отношениях? Где логика?

– Ты не отстанешь, да? Ладно. Дело не в тебе. Дело в твоей драгоценной тете Стелле. Поэтому я согласилась. Доволен? Она была подозреваемой по делу Кровавой Мэри. Почерк Мэри и фантома очень похожи. Возможно, это один человек.

Лицо Лео вновь приобретает полную беспристрастность.

– Используешь меня, чтобы добыть информацию для Виктора?

– Виктор ведет дело твоего «Затмения», а не Кровавого фантома, – отрезаю я. – И Виктор пропал. Вот тебе вторая причина. Я хочу поговорить с Евой. Она последняя, кто его видел. Кальвадос сказал, что Шестирко уехал из города, но он сомневается, что это правда.

– Ева не станет обсуждать Виктора, – уверяет Лео. Его телефон начинает вибрировать. – Я пытался с ней поговорить. Бесполезно. Она делает вид, будто не понимает, о чем я говорю. Будто Виктора вообще не существует.

– А если она что-то с ним сотворила? – восклицаю я.

Лео раздраженно открывает рот, чтобы очередной раз защитить сестрицу (действительно, как Ева, расчленившая десятки человек, могла что-то сделать с Виктором? Вздор!), но вдруг передумывает спорить и отвечает на звонок. Собеседник на линии заставляет его помрачнеть еще пуще. По диалогу я понимаю, что это его помощница, которая никак не может выстроить позицию и найти судебную практику по какому-то делу, из-за чего Лео недоволен. Это меня, конечно, радует. Так вертихвостке и надо! Но ситуация – абсурд. Сегодня тридцать первое декабря. Девушка работает. Но Лео все равно злится.

– Значит так, Мариам, слушай! – У меня волосы дыбом встают от спартанского тона Лео. – Нужно закончить к третьему числу, ясно? Сделай не то, что в твоих силах, а гораздо больше. Работай.

Лео отключает звонок.

– Не хотела бы я быть твоей помощницей, – бормочу себе под нос.

Лео отвечает жестко и мне:

– Я бы и не смог работать с тобой… хотя тебя бы не мешало воспитать.

– Воспитать?

Я едва не запускаю в него айфоном от злости.

– Да, – подтверждает он твердо. – Ты слишком эмоциональна.

– Это плохо?

– Ужасно. Как ты будешь контролировать оппонента, если сама себя не контролируешь? Ты слишком открыта для нападения. Люди видят твою слабость. Здесь как в покере. Любая ошибка может лишить всего. Партия будет окончена. Шаг влево, шаг вправо. И ты проиграла.

Мне становится не по себе из-за менторского тона Лео, и я обиженно уменьшаюсь в кресле: ощущение, будто меня отчитал директор перед всей школой.

Самодовольный Шакал.

– В такие моменты я жалею, что пошла учиться на юриста, – признаюсь я. – У меня духу не хватает открыто вступать с людьми в конфликт.

Лео вдруг расслабляется, потирает шею и мягко произносит:

– Ты умна, Эми. И тебе понравится работать адвокатом, но надо поработать и над собой. Можешь периодически ходить со мной на заседания, наблюдать за процессом, посмотришь, как нужно вести себя, когда провоцируют.

– Я помогаю судье, так что и так сижу на заседаниях.

– Фролов сказал, что ты почти не появляешься в суде.

– Устроил меня к нему, чтобы шпионить? Стоило догадаться.

– Он сказал, что раньше ты серьезнее относилась к работе. Что случилось?

– Много всего, если не заметил. Сначала со мной случился ты, а потом маньяки, секты и… смерть.

Он мрачнеет, а затем опять поучает:

– Что бы ты ни чувствовала, это не должно отражаться на работе, учись абстрагироваться.

– Ты невозможен!

Я шлепаю его по предплечью.

– Потому что даю дельные советы?

– Ты даешь бесчувственные советы!

– Никаких чувств в нашей сфере быть не может, Хромик.

– Сказал адвокат, который специализируется на защите уголовников.

– Защищать виновных проще, чем невиновных. – Лео поправляет зеркало заднего вида, словно оно его раздражает. – Если проиграешь, не будет мучить совесть.

– Ты у нас чувствительный, – издеваюсь я.

– Ничего подобного.

– Лжец.

Он облизывает губы, искоса наблюдая за моей ладонью, которой в раздумьях поглаживаю свое колено.

– Разве не ты называла меня бесчувственной сволочью?

– Это твоя маска. Настоящий Лео – ранимая душа… – Я поворачиваюсь корпусом к адвокату, пододвигаюсь ближе и шепчу на ухо: – И очень темпераментная. Да, ты умеешь себя контролировать, но, как и все мы, имеешь слабости.

Я скольжу по внутренней стороне его бедра. Лео едва ощутимо вздрагивает.

– Что ты делаешь?

– Срываю маски…

– Есть разница между не могу и не хочу, Эми.

Мои губы касаются линии подбородка у самого уха Лео, а пальцы двигаются выше – по его напряженному бедру.

– Значит, если я сделаю так… – Обхватываю рукой затвердевший член под тканью брюк. – И вот так. – Двигаю по его достоинству пальцами. Лео хрипло выдыхает, а я игриво спрашиваю: – Ты останешься спокоен?

– А я хочу остаться спокоен? – с тихим стоном парирует он.

– Ты хочешь доказать, что умеешь контролировать себя в любой ситуации. Давай, – я расстегиваю ремень на его штанах, – доказывай.

– Мне нравятся твои методы, но не ты ли беспокоилась о своей безопасности, а теперь отвлекаешь водителя от дороги?

– А я тебя отвлекаю? – невинно хлопаю ресницами. – Вы же у нас не поддаетесь на провокации, уважаемый Леонид Чацкий.

Лео крепко впивается пальцами в руль, когда я касаюсь губами пульсирующей вены на его шее, а ладонью сильно сжимаю внушительное достоинство мужчины, поглаживая его большим пальцем.

Немного отклонившись и заглянув в лицо своего чертовски сексуального адвоката, вижу, что его радужки окрасились тьмой, погрузив хвойный лес в густую ночь. Губы плотно сжаты. На миг даже кажется, что Лео смущен.

Однако через несколько секунд его пальцы оказываются в моих волосах, сжимаются на затылке, и рывком притягивают ближе к своему хозяину. Я по инерции прислоняюсь лицом к груди Лео. Его ладонь перемещается мне на ягодицы. Судя по распаленному дыханию, Лео собирается остановить автомобиль на обочине и детально продемонстрировать мне, в каких позах можно заниматься любовью в машине.

– Нет! – протестую я, сжимая пальцы на его шее. – Прикасаться могу только я.

– Что за дискриминация? – рычит он в мои губы.

– Суровая реальность, – заискивающе подмигиваю я и чувствую, как ладонь Лео ныряет под мою толстовку, обжигает поясницу.

– Проклятье… какая же ты красивая, – измученно произносит Лео, – но…

– Но ты красивее? – смеюсь я.

– Но я тебя не понимаю, – он прикусывает мою нижнюю губу, и я хочу отпрянуть, но вместо поцелуя Лео шепчет: – К черту резиденцию. Поехали ко мне на квартиру. Я не выпущу тебя из своей постели до утра, и ты не пожалеешь. Обещаю. Это будет лучший Новый год в нашей жизни…

Оставив в уголке его губ едва ощутимый поцелуй, я тихо выговариваю:

– Ты проиграл.

– Что? – пламенно выдыхает он у моего лба.

– У тебя тоже проблемы с контролем. – Я застегиваю пряжку его ремня. – А теперь смотри на дорогу. Я твоих родственников не люблю, но предпочту сегодня увидеть их, а не мать Терезу.

Лео все-таки останавливает автомобиль на обочине. Очень резко. Я чуть лбом о панель не шлепаюсь!