Исповедь дьявола

Не успеваю опомниться, как оказываюсь у Лео на коленях, – он подхватил меня одним движением и теперь крепко прижимает к себе, проводя носом по шее. Я чувствую, как его достоинство упирается в мое бедро, и покрываюсь предательскими мурашками. В груди вспыхивает пожар, который добирается до низа живота и разжигает там сладкую тяжесть, сводящую с ума.

– Если бы у меня были проблемы с контролем, Эми, – хрипло произносит он, – я бы уже разорвал гребаную одежду и утащил тебя на заднее сиденье. Ты даже не представляешь, как я тебя хочу.

– Н-не надо, – заикаюсь я, чувствуя его теплые ладони под толстовкой, скользящие вдоль позвоночника.

– Почему? – низким глубоким голосом спрашивает он. – Ты меня возбудила. Теперь отвечай за свои действия.

Левая ладонь Лео так сильно сжимается на моих ягодицах, что я, едва дыша, со стоном начинаю умолять его:

– Пожалуйста… я… прости… это… это неправильно…

Он тихо смеется мне в шею и, словно в отчаянии, качает головой.

– Какая же ты еще… маленькая, – шепчет он. – А хочешь казаться взрослой.

– Лео, – сглатываю я, осознавая, что, если он сам не остановится, я не стану сопротивляться.

Черт возьми, не только он возбужден. Я сама могу думать лишь о том, как Лео сорвет с меня одежду, о чем думать категорически нельзя!

Однако Лео громко втягивает носом воздух и выдыхает, а затем сажает меня обратно на пассажирское сидение. Какое-то время Лео крепко сдавливает в руке ручник, прежде чем завести «Лексус» и снова выехать на дорогу.

– Отлупить бы тебя, – бормочет он с каменным лицом, поправляя свой ремень и выжимая педаль газа.

Слушая его нервное дыхание, остаток пути я решаю благоразумно помалкивать.

Мы подъезжаем к резиденции. Высокие сосны скрывают ее от мира, но здание до того огромное, что лес на его фоне кажется кучкой сорняков.

– Добро пожаловать в нашу скромную обитель, – говорит Лео.

– Если три тысячи квадратных метров для тебя скромность, то что для тебя богатство? Собственный остров? И я просто счастлива, да. Безумно скучала по темным, холодным коридорам и лабиринту с Минотавром в подвале.

Лео мимолетно улыбается. Паркует «Лексус» рядом с главным входом у заснеженного фонтана.

– Ты о Еве?

– Ну не ты же предпочитаешь сидеть под землей, а не на ней.

– Она любит рыться в старом хламе, который там спрятан. Правда, большинство вещей сгорело при пожаре.

– Не говори мне о том пожаре, пожалуйста.

– Почему?

Я выхожу из машины.

– Потому что в тот день ты меня бросил и сбежал на полгода, – говорю я и захлопываю дверь «Лексуса».

Резиденция возвышается надо мной, точно монстр из кошмаров. Каждый раз, когда я сюда приезжаю, мне грозит смертельная опасность. Здесь меня едва не убила Ева. Едва не убила Стелла. Едва не убил пожар. И едва не убило тайное общество.

Остается только гадать: кто захочет меня прикончить на этот раз?

Глава 11

Не дожидаясь Лео, я шагаю к главному входу навстречу двум скалам: близнецам Адаму и Алану – телохранителям и помощникам Стеллы. Они приветствуют меня поклоном головы. Изо рта ни звука. Не люди, а две античные каменные статуи, внушающие ужас габаритами. Все как Стелла любит. Огромные автомобили, дома и мужчины.

– Госпожа запретила вам разговаривать? – подстрекаю я.

В ответ парни мне даже не улыбаются, разворачиваются в солдатской манере и кивают на дверь. Я раздраженно вздыхаю. Стряхиваю снежинки со своей макушки, пока Лео ставит машину на сигнализацию и спешит к нам, поскрипывая снегом.

– Вы их как собак выдрессировали? – спрашиваю, когда Лео поднимается на округлое крыльцо. – Они и рот не имеют права открыть без разрешения?

– Им так больше нравится. – Лео приобнимает меня за плечо. – Ребята давно стали членами семьи, не обижай их. Они еще Льву Гительсону служили.

– Достались в наследство?

Лео шутливо цыкает на меня, пожимает парням руки, и мы заходим в гостиную, которая больше напоминает тронный зал с золотыми люстрами и колоннами.

Прошлый раз, когда я была в резиденции, здесь проходило собрание тайного общества. Красные балахоны. Маски. Пафосные речи. Жертва вечера… интересно, убили того парня или нет? Лео сказал, что его хотели лишь запугать, но слабо верится, учитывая, какой мерзкий послужной список ему предъявили. «Затмение» бы простило торговлю детьми? Сомневаюсь.

Прощать они умеют только самих себя.

Перед глазами образы той ночи, и я встряхиваю головой, отгоняя воспоминания.

Не сегодня.

Мне нужно поговорить со Стеллой и Евой. Особенно с Евой. Это главное. Не мог Виктор просто взять и исчезнуть! Подобные финты больше свойственны Лео, а Виктор бы так со мной не поступил.

Посередине зала красуется трехметровая ель, украшенная искусственным снегом, бело-золотыми шарами и яркими гирляндами. Свет люстры приглушен, и огоньки шустро бегают по стенам.

Обняв за талию, Лео ведет меня в столовую.

– Давай заключим какой-нибудь договор об ограничении доступа к телу? – сдавленным голосом прошу я.

А сама мечтаю повиснуть на его шее, как обезьяна, и болтаться так до утра.

– Не нравится, когда я тебя касаюсь? – воркует Лео, крепче прижимая меня к себе.

Я прячу руки в карманы толстовки.

Слишком нравится.

В том и проблема!

– Мы же друзья, – шелестит Лео чересчур дразняще, будто сейчас схватит меня не за талию, а куда ниже. – Друзьям можно трогать друг друга.

– Предпочитаю быть твоим другом на расстоянии в метр, – ворчу я, сгорбившись.

Зеленые глаза Лео вспыхивают в полутьме, как у тигра на охоте, – или мне так кажется из-за гирлянд, – но адвокат все же убирает руку с моей талии.

Возникает ощущение, что чем больше я его отталкиваю, тем активнее он идет в атаку. Мужская сущность? Добиться цели любой ценой? Хорошее качество, но раздражает, когда сама становишься добычей.

– Есть идея, – произносит Лео с азартными нотками в голосе, которые вынуждают меня улыбнуться, – после ужина поднимемся ко мне в кабинет и составим договор о наших отношениях. Но я хочу, чтобы там был пункт, допускающий прикосновения в ночное время. Иначе я не играю.

– Это не игра, – фыркаю я, грозно показывая указательным пальцем в его сторону.

– Вся жизнь – чья-то глупая игра, Хромик.

Он хватает меня за грозный палец и целует тыльную сторону ладони.

Я смущаюсь.

Почему каждый его дурацкий жест заставляет меня сменить гнев на милость?

С лестницы доносится клацающий звук, похожий на перезарядку оружия. По ступенькам спускается Ева. В ее руках ружье. Ружье, мать вашу!

Едва коснувшись пяткой пола, девушка наводит на меня дуло.

– Шолем алейхем, братец! – улыбается златовласая блондинка во все зубы.

– Aлейхем шалом, – настороженно выговаривает Лео, – решила вспомнить корни?

– Ловлю еврея, – она по-прежнему держит меня на прицеле и, прищурившись, спрашивает: – Ты еврейка, Эмилия?

– А ты еврейка? – злюсь я. – Опусти ружье!

– Я? Да. И он тоже, – она указывает дулом на Лео и убирает оружие за спину. – Наполовину. Наша мама еврейка. А я ищу чи-и-истого еврея.

Ева разводит руками, широко расставляя пальцы, – они выглядывают из растянутых рукавов ее белой кофты, свисающей до бедер. На ногах золотые лосины. Глаза жирно подведены черной подводкой.

Эта шизофреничка похожа на Пьеро, ей-богу.

Ева кланяется нам и скрывается в темном коридоре, насвистывая песню про черного кота.

– Подожди пять минут, – просит сосредоточенный Лео и торопится за сестрой, строго наставляя: – На этом же месте, Эми! Не уходи.

– Да куда я уйду?

Насупившись, я скрещиваю руки на груди и опираюсь о перила мраморной лестницы. Честное слово, я чертов Хатико! Только и делаю, что жду или ищу Лео.

С другой стороны…

Не застрелили, и на том спасибо.

Какого еще еврея ловит эта сумасшедшая?

Арье?

Зато теперь я знаю, почему вокруг Лео много любителей кошерного. Он сам один из них. Еврейская община убийц, значит? Потрясающе.

И как с Евой можно о чем-то поговорить?

Она же совсем отбитая!

Входная дверь открывается, и на пороге, в сопровождении титанов-близнецов, появляются Василий с Августиной. Я поражена, видя, как мама Дремотного весело общается с Адамом и Аланом. Со мной парни и словом не перекинулись! Будто я безмозглый голубь.

Появлению Августины я не удивлена. Дремотный говорил, что мама сначала будет у Гительсонов (со своим ухажером), а потом приедет домой отмечать с сыном.

И я рада. Не буду чувствовать себя одинокой овечкой в стае волков. Хотя бы до полуночи.

Василий усиленно записывает что-то в блокнот, пока его подруга травит скабрезные шуточки. Заметив меня, он подскакивает обниматься, целует в обе щеки и, умиляясь, трясет меня за плечи.

– Рада вас видеть, – улыбаюсь я, выныривая из хватки отца Лео.

Он в элегантном золотом пиджаке, красной рубашке и такого же цвета штанах. Напоминает новогоднюю игрушку. Василий в своем образе может сесть под елку и стать элементом декора.

Даже его уложенные гелем светлые волосы осыпаны золотыми блестками. На пальцах – с маникюром получше, чем у меня (будто я его делаю, ага) – четыре кольца. Василий любит красоваться не меньше, чем его сестра Стелла.

Стоит мне вспомнить о местной мамочке криминального мира, как она появляется из-за внушительной лестницы, приветствуя гостей едва заметной улыбкой и приглашением пройти в столовую.

– Стелла! – радуется Августина и торопится обнять ее.

В отличие от Василия.

Он застывает, словно за прикосновение сестра способна откусить ему голову.

Я отмечаю, что брат и сестра безумно похожи. Женская и мужская версия одного человека. Мужская, точно горящее солнце, веселая и жизнерадостная, а женская, как луна в ночи, холодная и таинственная.

– Спасибо, что приехала, Тина, – говорит Стелла, – ты скрасишь наш вечер.

– Скрасить вечер в этом склепе может только коньяк, – отмахивается Августина. – Ты так давно не звонила, что я уже думала жахнуть бутылочку в одно горло, помянуть тебя. А то, зная твои интересы… короче, рада, что ты объявилась.

Я чешу затылок, осознавая, что Стелла и Августина – подруги. Весьма неожиданно. Я-то думала, что Василий их вообще не знакомил.

– Было много дел, – вежливо кивает Стелла, по-командирски держа руки за спиной. – Василий?

Брат смотрит на нее с нервным тиком, что Стелла, естественно, замечает и вопросительно выгибает бровь. Василий протягивает серебристый пакет.

– Это тебе от нас, – хрипло выговаривает он.

Стелла принимает подарок.

Ее глаза расширяются, когда она заглядывает в пакет, и Августина игриво подталкивает ее локтем:

– В наборе и съедобный лифчик есть, закачаешься, – восхищается она, – а сколько кнопок у…

– Я поняла, спасибо, – обрывает Стелла, плотно закрывая пакет, – подойду через пятнадцать минут. Позову Арье.

– Хочешь сразу опробовать? – хохочет Августина.

Алый Василий (и лицом, и костюмом) тянет подругу в столовую.

– Эмилия, – радушно приветствует Стелла.

Она мимолетно морщится, видя, во что я одета. На ней самой бело-красное платье до пола. С вырезом на бедре. В жемчужных волосах диадема, алмазы переливаются в свете гирлянд.

Провожая взглядом Августину, я кривлюсь. Она в черно-красном кожаном платье, которое довольно странно смотрится в сочетании с ее мускулистым телом. Но меня волнует только цвет одежды. У них, видимо, дресс-код. Лео, зараза такая, мне не сообщил. Вряд ли бы я стала соблюдать эти формальности, но мог и предупредить.

– Где Лео? – спрашивает Стелла, сверкая ледяными изумрудными глазами.

– Скоро вернется.

– Иди в столовую, – велит она, а затем тихо добавляет: – здесь сквозняк.

Я натянуто улыбаюсь.

Мое здоровье ее волнует, ага…

Дамочка, не вы ли приставили мне к затылку ствол в прошлом году?

Стелла скрывается в коридоре, противоположном тому, куда ушел Лео.

– Нет, ты не пойдешь за ней, – шепчу я сама себе. – Забудь. И так проблем хватает.

Однако это отличный шанс поговорить наедине. Как раз то, что мне было нужно. Разве я не обязана воспользоваться моментом? Ради разговора со Стеллой и Евой я как раз и приехала.

Дьявол!

Ладно.

Прости, Лео, но ты и сам в курсе, что твоя подруга – безбашенная идиотка.

Нагнав Стеллу, я вижу, как она встречается с Арье, и тот берет свою ледяную королеву под руку. Парочка шагает по коридору, тихо пререкаясь. Меня не замечают. И я осторожно крадусь следом, надеясь подслушать разговор. Объекты слежки останавливаются у запертой двери, и Стелла вставляет ключ в замочную скважину. Раздаются четыре щелчка.

Арье опускает ладонь Стелле на плечо, словно хочет предостеречь от роковой ошибки.

– Давно пора избавиться от него, – негромко говорит он, однако в коридоре полная тишина, и я слышу каждое слово, выглядывая из-за угла. – Ты таскаешь на себе груз прошлого слишком долго, душа моя.

– Зато ты забыл слишком быстро, – с металлом в голосе парирует Стелла и скрывается за дверью.

Арье стоит, будто оглушенный. Он не шевелится около минуты, а потом медленно проводит пальцами по двери, прислоняется к дереву лбом.

Мне ух как непривычно видеть самого сурового профессора университета – монстра, которого студенты боятся и ненавидят, о ком едва ли не легенды у костра слагают – настолько разбитым. О каком грузе они говорят, интересно? И как он связан с Арье?

– Я вас вижу, Эмилия, – заявляет Цимерман, поправляя ворот своего черного фрака.

– Я… – выхожу из-за угла.

– Шпионите, – усмехается Арье. – Ваше любимое занятие.

Я подхожу к нему поближе.

Очки стрекозиной формы, двое часов на запястье, и волосы на висках переливаются серебром. Привет мерзкому двойному тиканью. Неужели это раздражает лишь меня? Почему Стелла не просит своего ухажера снять вторые часы и ходить в одних, как нормальные люди?

– Так случайно вышло! – оправдываюсь я и по инерции случайно сбиваю с подставки гипсовый бюст.

– О черт!

Я падаю следом за бюстом и, естественно, не успеваю его схватить. Шлепаюсь на холодную плитку коридора. Треска не слышу. Подняв глаза, вижу Арье.

Каким-то чудом он вмиг оказался рядом и держит в руке злосчастный бюст. Целенький. Слава богу. Уверена, что это произведение стоит дороже, чем моя почка. Пришлось бы продать еще и кусок печени.

Бюст возвращается на подставку у стены.

Арье помогает мне подняться.

– Вы вампир? – с истеричным смешком спрашиваю я. – Как вы умудрились так быстро подхватить бюст?

– Ловкость рук, – хмыкает Цимерман. – Ну и зачем вы шпионите, Эмилия?

– Я не шпионка! – рассеянно восклицаю я. – Просто хотела поговорить со Стеллой.

– О чем?

Я отряхиваю серые лосины.

– Простите, профессор, это личное. Могу я зайти к ней? Что там за комната?

Арье недовольно вскидывает черную широкую бровь, пронзая меня своими громадными каре-зелеными глазами.

– Спальня, – странным голосом отвечает он.

– Разве спальня Стеллы не наверху?

– Это спальня Марка.

Я смущенно шаркаю ступней по мрамору.

– Она… к ней нельзя?

Арье рассматривает меня в упор, о чем-то размышляя.

– Можно. – Он дружески касается моего плеча и говорит, перед тем как покинуть: – Ступай к ней. Скажи, что уже пора садиться за стол.

– Но…

Арье не оборачивается на мой голос, и я остаюсь в коридоре одна. Таращусь на деревянную белую дверь.

Ага.

Это оно.

То, чего я хотела. Разговор со Стеллой. Подальше от лишних ушей. Идеально же! Не считая того, что находится в этой комнате…

Мне становится дурно, едва успеваю войти.

Пол усыпан игрушками. Все разбросано. В беспорядке. На письменном столе рисунки и цветные карандаши, фломастеры, акварельные краски, пятна от которых давно засохли. Бумага с художествами мальчика покрылась пылью, как и вся спальня. На спинке стула висят потерявшие окрас тряпки: детская одежда, выцветшая на солнце. Печенье в чашке заросло плесенью.

Стелла сидит на двуспальной кровати, застеленной голубым одеялом с изображением динозавров. Рядом с люстрой летают птеродактили. На комоде тиранозавр-светильник. Да и вообще: много игрушек в виде доисторических ящеров, которых явно обожал хозяин комнаты. Стелла держит в ладонях одного такого динозаврика – зеленого диплодока, поглаживает его длинный хвост, а сама смотрит прямо перед собой: не менее пустым взглядом, чем на посетителей глядит Элла Чацкая.

Мне непривычно видеть, чтобы Стелла находилась в подобном бардаке. Она ведь трясется над порядком и чистотой! Жесткая перфекционистка. У нее каждый сувенир стоит на одинаковом расстоянии друг от друга, – миллиметр к миллиметру! – будто отмеряли линейкой (не удивлюсь, если так и есть).

– Я ругала его за разбросанные игрушки, – говорит Стелла, не поднимая глаз, – а теперь хочу, чтобы их было как можно больше… вещей, которых он касался перед тем, как исчез.

– Простите, что помешала, – бормочу я и уже хочу закрыть дверь, но Стелла окликает меня.

– Останься, Эмили.

Я сразу начинаю оправдываться, не особо веря, что еще жива:

– Не хотела вам помешать, честно!

– А чем я занята, по-твоему?

– Ну…

– Садись, – она устало кивает на место рядом с собой.

Я слушаюсь.

Пружины матраса скрипят под моим весом, нарушая мертвую тишину.

Стелла продолжает крепко сжимать в пальцах динозаврика. От изящной светлой шеи тети Лео пахнет ванилью, миррой и тыквенным пирогом, запах которого я уже слышала, – когда стояла рядом со столовой. Неужели она сама испекла? Я думала, что Стелла не знает, как включается плита. С ее-то богатствами и количеством прислуги.

Она рано вышла замуж за Гительсона, владеющего десятками предприятий, и думать о готовке или уборке ей вряд ли приходилось. Подле мужа она числилась как кукла. Интересно, понимал ли Гительсон, насколько Стелла умна на самом деле? Когда именно она умудрилась «войти в дело»? А после – стать криминальным авторитетом и владелицей его бизнеса, который она еще и многократно приумножила.

Как бы я ни относилась к Стелле, эта женщина заслуживает уважения.

Пожевав губы, я говорю осипшим голосом:

– Позвольте сказать, что я понимаю… вы не особо рады меня видеть, но…

– Почему же?

– Риторический вопрос? – тихо уточняю я. – Вы хотели меня убить.

– Был повод, – глухо произносит она.

Меня не покидает ощущение, что для Стеллы я – сонный мираж. Она в каком-то забытье, ничего не видит и не чувствует, кроме динозаврика в руке. Я слышу ее неровное дыхание. Глаза блестят как в лихорадке, но взгляд резок и неподвижен, даже болезнен. Хочется открыть окно и запустить свежий воздух, ибо кажется, что Стелле трудно дышать. Здесь и правда душно. Однако боюсь, что открывать окна в комнате запрещено, ведь это настоящая реликвия, а не обычная спальня. Покои ее погибшего сына.

– Ах да, это все меняет, – не сдерживаю сарказма.

– Это в прошлом, – обрывает Стелла, вскидывая ладонь. – Более меня не волнуют ваши отношения, но против них я была не только из-за безопасности Лео, но и твоей собственной. Помни, что смерть – постоянный спутник нашей семьи. И ты собираешься стать ее частью.

Мне хочется хохотать.

С каких пор я собираюсь стать частью их чокнутой семейки?

Как ей такое в голову пришло?

Впрочем, отвечаю я с многозначительной улыбкой:

– Смерть – и мой вечный товарищ, если вы не заметили. Я потеряла абсолютно всех. Вам нечем меня напугать. У меня никого нет.

– Соболезную смерти твоей бабушки. – Стелла поворачивает голову в мою сторону, но взгляд изумрудных глаз остается равнодушным. При этом она смотрит так, словно знает какой-то секрет. – И с чего ты взяла, что я хочу тебя напугать?

– Разве вы не хотите избавиться от меня? – с нажимом напоминаю я.

Откуда-то раздается приглушенный вой, пока мы молча смотрим друг на друга.

Ветер? В доме?

На мой вопрос Стелла отвечать не намерена. Она задумчиво поправляет свой светлый локон, который выбился из высокой прически, и будто бы сама не может решить: хочет она привязать меня к рельсам и наслаждаться видом моей отрезанной безмозглой тыквы… или нет?

Мадам Гительсон выглядит измотанной. Любопытно. Стеллу тяжело застать в подобном состоянии. Она горда. Все делает с шиком и блеском. По-царски. От выбора нарядов до нейтрализации конкурентов… не особо законными способами. Эта женщина всегда получает то, что хочет, а еще она знает уйму влиятельных людей края. Из самых разных областей. Криминал. Власть. Правоохранительные органы. Бизнес. Она умудрилась заручиться поддержкой и втереться в доверие ко всем.

И кто, как не Стелла, должен знать о происходящем?

Это мой единственный шанс напрямую узнать, что ей известно о маньяке.

– Можно задать вопрос? – мягко интересуюсь я, сжимая в пальцах покрывало.

– Задай.

Стелла поглаживает круглый серебряный медальон на своей шее. Она касается то игрушки сына, то медальона, и я прикидываю, что это одно из тех украшений, куда люди вставляют фотографии родственников. Стелла не первый раз касается медальона, когда речь заходит о Марке.

– Не сочтите за наглость, но я очень давно хотела спросить, что вы думаете об убийствах Кровавого фантома?

– Я? – едва заметно улыбается Стелла, перебирая в пальцах игрушку погибшего сына. – Зачем мне о них думать?

– У вас везде глаза и уши. И вы разбираетесь в психопатах, – произношу я, всем видом выражая интерес к подобным увлечениям. – Вас ведь привлекает их психология, да? Я видела, что вы собираете досье на разных маньяков планеты. Внушительная коллекция.

– Как умно с твоей стороны поведать, что ты рылась в моем кабинете.

– О, бросьте, вы и без признания это знаете. Так…

Стелла снова жестом ладони прерывает мою речь.

– Сейчас у меня есть более важные дела, – жестко режет она. – С Лео сняли обвинения, а остальное меня пока не волнует. Хобби на то и хобби.

Я едва не произношу вслух: «слабо верится», но прикусываю язык.

– К тому же я слышала, что это самоубийства, – продолжает Стелла.

Она встает и ставит диплодока на полку.

– Но кто-то заставляет жертв покончить с собой! Не по своей же воле люди массово выкалывают глаза!

– Ни у кого из нас нет врага страшнее, чем мы сами, Эмили, – замечает Стелла.– Возможно, кто-то науськивает людей покончить с собой, но раз человек слушается, значит, есть поводы.

– Как вы можете так говорить? Для некоторых повод – неразделенная любовь или проваленный экзамен. И как же Ева? О ней вы забыли? Она тоже едва не убила себя когда-то!

– Повторюсь: нет нам врага страшнее, чем мы сами.

– А что насчет Кровавой Мэри? Помните такую?

Стелла, кажется, удивлена. Ее пепельно-розовые губы складываются в одну линию.

– Сложно забыть дело, по которому была подозреваемой.

– А кто был реальным убийцей? Мы обе знаем, что Мэри не попала за решетку. Где гарантия, что она не вернулась?

– Была Мэри за решеткой или нет… она мертва.

– Неужели?

– Чего ты добиваешься, Эмили? – усмехается Стелла. – Признания? Его не будет. Я ничем не могу помочь. Я не связана с убийствами Кровавого фантома. И вряд ли Мэри с ними связана, если только в аду не построили туристическое агентство с путевками обратно на Землю.

– Вы знаете ее личность. Как и Элла. Но не говорите. Почему? Вдруг это поможет поймать Кровавого фантома?

Стелла окидывает меня внимательным взглядом и устало выдыхает:

– Потому что она мертва.

– Элле кто-то угрожает. Вы в курсе? Кто-то хочет, чтобы она молчала о прошлом, пишут, что убьют ее детей!

Бледное лицо Стеллы вдруг разгорается, уголки губ опускаются, но лишь на мгновение. Она отстраненно выговаривает:

– Я не знала.

– Вы добудете информацию о фантоме?

– Посмотрим.

Я задумываюсь и уточняю:

– Элла… она сошла с ума десять лет назад, а Мэри убивала намного раньше…

– Не думаешь же ты, что Элла была Кровавой Мэри? – тихо смеется Стелла. – Поверь, единственное, что волновало Эллу – ее семья. Она жила ради своих детей и мужа. Была хорошей женой и любящей матерью. Но, подозреваю, ты уже догадываешься, почему ей угрожают, да? Она была психиатром той самой Мэри. Элла слишком много знает. А значит, дело и правда как-то связано с нашей психопаткой из прошлого. Вопрос только… как именно? Выясню, что смогу.

Я киваю, не зная, что еще сказать. Стелла проводит пальцем по пыльной азбуке, разглядывает грязь, как загипнотизированная.

В комнате снова раздается какой-то странный звук, напоминающий вой, но более приглушенный. Я никак не могу понять, откуда он доносится.

– Ты знаешь, что это первый Новый год за много лет, который мы решили отметить?

– Догадалась, – бормочу я и изумленно спрашиваю: – А раньше отмечали?

– Мой муж возил детей за границу кататься на лыжах, дарил дорогие подарки и заставлял прислугу украшать дом. Я и сама любила Новый год.