Исповедь дьявола

– Ты издеваешься?

Я издаю раздраженный стон.

– Скорее предлагаю сделку.

Он быстро облизывает губы.

– Какую, на хрен, сделку? Люди умирают!

– Вот именно, – с нажимом замечает он. – Поэтому я расскажу все, что знаю, а ты…

Я шлепаю его по плечу.

– Слушай, я понимаю, что ты месяц провел в одиночестве и… короче, сосредоточься.

Прикусив щеку изнутри, я в то же время задумываюсь, а был ли у Лео кто-то последние полгода? Эта его помощница… она слишком часто звонит. Он попросил ее писать сообщения, потому что занят, и уведомления приходят бесконечно. Мне так не нравится эта мысль, что хочется прямо сейчас поцеловать Лео.

Господи, невыносимо!

Я должна расстаться с ним, но как представлю, что та девица вмиг прискачет его утешать, тошнить начинает.

Если мы окончательно расстались, зачем ей отказывать?

Лео прерывает поток моей ревности, неожиданно выдавая:

– Евангелие от Иоанна, 19:34… один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода, – наизусть цитирует адвокат. – Жертвы вонзают нож себе в подреберье, куда вонзил копье Иисусу Гай Кассий Лонгин, после чего прозрел и стал христианином. – Лео задумывается и вновь цитирует отрывки: – Послание от Иакова, 4:12… но есть лишь один Законодатель и Судья, который может и спасти, и погубить. А кто ты такой, чтобы судить ближнего?

– Ты выучил наизусть?

– Я тоже искал ответы, Эми. Я не следователь, но адвокат. Хочу знать, с кем имею дело. А, и вот тебе на десерт. Иисус начал проповедь человеческому роду словами: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное». Евангелие от Матфея, 4:17. Эти цифры он оставляет на зеркалах. Мы имеем дело с фанатиком. Церковь бы сказала: с богохульником. Он коверкает писания, как ему нравится, видит в них буквальный смысл. Хочешь согрешить? Выколи себе глаз. Чтобы не соблазняться.

– И он заставляет жертв убивать себя, потому что они согрешили? Что еще ты знаешь?

– Ничего важного. Я упустил тот факт, что это самоубийства, а вы с Виктором догадались. Молодцы. Что-то еще выяснили?

– Нет. Хотя… я заметила у жертвы ожог на ладони в форме полумесяца. Виктор сказал, что у другой жертвы он ожога не находил, но… когда я пряталась на собрании вашего «Затмения», то видела у одного из членов похожий.

– Первый раз слышу. Да и мы не знаем друг друга. Скрываем внешность за балахонами.

– Еще я заметила этот ожог у… – осекаюсь.

– У кого?

– У Августины Дилинкони. Ты, наверное, не хочешь о ней говорить.

Я прикусываю губы.

– Не ее вина, что отец забыл про мою болеющую мать, – в его тоне нет ни гнева, ни обиды, только безмерное презрение.

– Ты слишком строг к нему, – говорю я, прижимая к груди Библию. – Твоя мама в психиатрической клинике много лет. Она ни с кем не разговаривает. Василию было одиноко.

– Часть этого времени он сидел в тюрьме за покушение на убийство, а как вышел, так сразу забыл о моей матери.

– Он же ее навещает, – настаиваю я. – Почти каждый день.

– Ага, вместе с Августиной.

– Она добрая женщина, – осторожно добавляю я, – она мама Дремотного. Я хорошо ее знаю.

– Большой город, а все друг об друга спотыкаются, – фыркает Лео.

Мы подъезжаем к общежитию. Я вижу у двора машину Дремотного. Похоже, он у нас в гостях. Отлично. Как раз спрошу про странный ожог на руке его матери.

– Эми, – зовет Лео, когда я достаю с заднего сиденья чемодан и открываю дверь, – подожди. Тебе лучше пожить на квартире, которую я подарил.

– Я официально ее не приняла. Так что ты мне ее не подарил. Мне и в общаге хорошо.

– С мышами и тараканами?

Он косится на меня.

– Мы их потравили, – ворчу я.

Лео хватает меня за запястье.

– Пока ты здесь, я схожу с ума, Эми. Я боюсь за тебя.

– Пора перестать беспокоиться. Нам нужно… забыть друг о друге.

– Забыть?

– Я уже говорила…

Отвернувшись и вздохнув, Лео не отвечает. Он выходит из машины и берет мой чемодан, несет на крыльцо общежития.

Я бегу следом, объясняя, что и сама донесу свои вещи.

– Завтра ты собиралась к Виктору, кажется?

– А что?

– Я бы тоже хотел его увидеть.

– Зачем? Ты его терпеть не можешь.

– До тошноты. Но моя сестра… в общем, Ева странно себя ведет. Она вернулась в нашу семейную резиденцию и выглядит так, словно по ней трактор катался. Я знаю лишь то, что они с Виктором не видятся.

– И что?

– Я должен с ним поговорить, выяснить, что между ними произошло, но он мне тоже на звонки не отвечает.

– Виктор не обрадуется, если ты заявишься к нему на порог.

– Поэтому я и хочу пойти с тобой, – не отступает Лео.

– Давай так: я выясню у него, что произошло между ним и твоей сестрой-маньячкой, хорошо? А потом позвоню тебе и расскажу.

– Лучше встретиться лично.

– Нет, не лучше. Прекращай бессмысленную пикировку.

– Давай начистоту. – Он опускает чемодан на ступеньки и берет меня за плечи, после чего серьезным тоном спрашивает: – Ты больше не хочешь меня видеть?

У него до того важный вид, будто, если я отвечу «да», Лео исчезнет не из моей жизни, а из реальности.

В мыслях опять всплывает образ его сексапильной помощницы. И как бы рассудок ни твердил, что нужно ответить строго и закончить все здесь и сейчас, сердце перекручивается в груди, заставляя бормотать едва слышно:

– Ты знаешь, что хочу, но… эти отношения… они уничтожают нас обоих.

Лео сжимает мои ладони в своих.

В зеленых глазах отражается свет солнца позади меня, взгляд скользит вниз – и я вижу там свое лицо. В зрачках Лео оно кажется красивее, чем в зеркале. Рядом с ним я становлюсь лучшей версией самой себя, но так происходит, потому что приходится быть сильной до скрипа души, а я устала бороться.

– Я не хочу прощаться, – сдавлено произносит Лео и проводит костяшками пальцев по моей щеке. – И не буду. Извини. Однако сделаю, как ты скажешь. Уйду. Обещай связаться со мной, если я буду нужен. По любому поводу.

– Зачем тебе это? – Мой голос срывается. – Ты меня даже не помнишь.

– Я хочу все исправить, Эми. Хочу вспомнить тебя. Прошлый год. Хотя мне и не нужно помнить, чтобы… чувствовать. Чувствовать, как планета слетает с орбиты, когда ты рядом, а потом ты уходишь, и я не могу выбросить тебя из головы ни на секунду.

Его пальцы зарываются в мои волосы на затылке. Ноги подкашиваются. Я ощущаю теплое дыхание у виска: его пальцы перебирают мои пряди, вызывая дрожь во всем теле. Лео выжидает. Надеется, что я сделаю шаг навстречу. Но этого не будет.

– Мне нужно… побыть одной. Подумать, – тихо выговариваю я, опуская голову.

Лео поднимает мой подбородок двумя пальцами, заглядывает в глаза, и я вижу бездонную зелень густого леса, чувствую, как меня затягивает в нее. Потому закрываю глаза. Иначе сама его поцелую.

Его горячие губы касаются моего лба. Лео обнимает меня на прощание и шепчет:

– Взгляд твоих разноцветных глаз из моей памяти и ножом больше не вырезать.

Он снова целует меня в лоб.

И уходит.

Я остаюсь у порога, заставляю себя не смотреть Лео вслед и войти в общежитие, но ноги до того тяжелые, будто на них железные сапоги, руки онемели, а воздух кажется ядовитым, жирным, разъедающим изнутри. Я чувствую, как по лицу скользят слезы.

***

– О боже! – восклицаю я и роняю чемодан себе на ноги.

Венера и Дремотный падают с кровати, прикрываясь вещами, которые успели схватить.

– Эми?!

Крик друзей: наполовину радостный, наполовину испуганный, разносится по комнате.

– Черт, черт, я должна была предупредить, что приеду, – извиняюсь я, прикрывая ладонями глаза и пятясь на кухню. – Простите меня, ради бога!

Они, может, и простят, но как теперь выбросить эту сцену из головы? Я же застала их прямо в процессе разврата! Скотство, у них еще и какая-то ролевая игра с костюмами пиратов… о-о-о… убейте меня.

Слышу, что Дремотный убегает в ванную комнату.

– Я поставлю чемодан и уйду, ладно?

– Нет, что ты! Мы рады тебя видеть, – восклицает подруга и залетает на кухню.

Она накинула халат. Под ним красуется корсет, который держал подобие платья (те две тонкие полосы сложно назвать одеждой). Золотые волосы торчат во все стороны. Губы распухли.

О-ох, блин!

Угораздило же меня приехать в такой момент!

– Я посижу у соседки, все в порядке. Вы тут… гуляйте, – говорю я, направляясь к двери, но подруга кидается мне на шею обниматься.

– Я так скучала по тебе! – верещит она.

На кухне появляется еще и Дремотный. В джинсах и футболке. Мне непривычно видеть его без тибетских амулетов на шее и без кожаной куртки, ну а про костюм пирата, который он успел снять за минуту, я вообще молчу. Впрочем, повязку с глаза он убрать забыл. Его волосы тоже растрепаны, хоть и убраны в хвост. Он бросается к нам обниматься. Мне как-то неуютно от близости друзей. Из-за того, что я видела минуту назад, ощущаю себя третьим участником сексуального процесса. Кажется, что сейчас они начнут целоваться и в порыве страсти загребут меня с собой в кровать.

Я выскальзываю из их объятий и с кривой улыбкой повторяю, что посижу часик у соседки.

– Эми, брось, – в два голоса кричат Ви и Ди. – Расскажи, как ты? Мы поставим чайник.

– Не, не, не, спасибо, – я натягиваю ботинки. – Сейчас я хочу одного: забыть, как два моих лучших друга шпилятся в костюме пиратов. Уж извините. Стресс.

***

От соседки я возвращаюсь через несколько часов. Мы славно провели время за просмотром «Властелина колец» и поеданием пиццы с ананасами, так что развлечения друзей почти выветрились из головы.

Ребята ужинают у телевизора в спальне.

– Ну наконец-то, – злится Венера. – Я уже хотела за волосы тащить тебя домой.

Я чувствую, что мои щеки краснеют.

– М-м, – задумывается Дремотный, делая глоток чая, – кажется, она зашла на том моменте, когда я за волосы…

– Заткнись, – шипит подруга.

Я снимаю обувь и ложусь на свою кровать, которую не видела почти месяц.

– Надеюсь, вас на моем одеяле не было.

– Нет, что ты, – оправдывается Венера, весело отмахиваясь.

– Мы были под ним, – добавляет Дремотный.

Подруга бьет его подушкой.

– Я слишком устала, – зеваю, – чтобы об этом думать. Если вы не против, я лягу спать.

– Но… – обижается Венера.

Дремотный ее осекает:

– Успеет она тебе еще все рассказать, дай поспать человеку. Тебя оставить, Эми? Я как раз хотел забрать эту женщину к себе домой.

– Ты кого женщиной назвал? – рычит Венера.

Я показываю им большой палец, лежа лицом в подушку.

Выясняя отношения, они покидают комнату, но Венера возвращается и садится на край кровати, трясет меня за плечо.

– На тебе лица нет, как я могу оставить тебя одну? – переживает она.

– Просто хочу спать.

– Эми, ты едва не плачешь! Мы позавчера с тобой разговаривали, ты была куда радостнее. Что случилось?

Я поворачиваю голову, чтобы видеть подругу. Она кусает свои пухлые губы и добавляет:

– Я слышала, что Лео вышел из тюрьмы.

– Вышел…

– Почему так грустно?

– После всего, что произошло, я… я решила закончить отношения с ним. – Истерично всхлипнув, я добавляю: – Пф! Отношения… Будто они у нас были!

– Эми, вы любите друг друга, – с жаром произносит подруга. – Разве это не главное?

В ее огромных голубых глазах растерянность. Лицо исказилось, как от боли. Всегда удивлялась ее способности ощущать чужое горе точно собственное.

– Ви, ты смеешься? – сдавленно восклицаю я. – Ему память стерли! Да и не думаю, что он вообще меня любил! Когда любишь, не станешь убегать.

– А что сейчас делаешь ты? Убегаешь! Хотя любишь его, я знаю.

– Я не убегаю, я… избавляю нас обоих от проблем. Мы друг другу приносим одни беды.

Венера заметно унывает.

– Но ты его любишь. И тебе больно. А будет еще больнее, Эми. Если без него тебе хуже, чем со всеми вашими проблемами, то, может… лучше бороться за эту любовь?

– Возможно, – хриплю я, – но такая любовь… пугает. Я разучилась жить без него, понимаешь? Не хочу потерять саму себя.

– Я в любом случае на твоей стороне, Эми, но прошу тебя не рубить сгоряча.

– Ты ничего о нем не знаешь, – хмурюсь я.

– Кое-что знаю. Ты его любишь. А он тебя. И я видела, как вы были счастливы, несмотря на всю боль, которую принесли эти отношения. – Она сжимает пальцы на моем запястье. – Просто не прыгай сразу с обрыва, ладно?

Я не отвечаю. Прячу лицо, утыкаясь в подушку, потому что не могу сдержать слез. Венера уходит, и спустя минут двадцать мне удается заснуть на мокрой ткани, пропитанной градом моих стенаний.

***

Просыпаюсь я посреди ночи.

В комнате темно. Луна прячется за тучами, и едва ли можно разглядеть что-либо, но это и не нужно. Я не одна. Спросонья не сразу осознаю, однако кто-то гладит меня по голове. Этот человек… – мужчина? – сидит на краю кровати и шепчет, но я не могу разобрать слов. Он словно разговаривает сам с собой. Среди бормотания я разбираю упоминание какого-то проклятья, но все кажется настолько нереальным, что я выдыхаю и вновь засыпаю.

Когда наступает утро, я обнаруживаю на тумбочке красивую белую лилию.

Это. Был. Не сон.

Глава 6

– Ну классный же был костюм, ну! – хвалится Дремотный, кланяясь и снимая с макушки воображаемую пиратскую шляпу.

– И часто вы так развлекаетесь? – смеюсь я.

– Играем в ролевые игры? – Дремотный выдыхает к небу облако дыма. – Частенько. Видела бы ты это тело в полицейской форме… Детка, от меня в фуражке текут все, отвечаю, – ехидничает он, – а Венера… охренеть как хороша в наряде стюардессы.

– Остановись, – я дергаю его за локоть. – Иначе я ваш секс никогда из памяти не выкину.

Я качаю головой, отгоняю воспоминания. Надо обратиться к лидерам «Затмения» – пусть и мне сообразят процедурку по удалению кусочка пленки из мозга.