Вершители легенд

«Чтобы оно светилось, нужно просто мысленно пожелать этого, – вспомнила Геза слова своего возлюбленного мужа-чародея. – Эта вещица была дарована мне братьями-богами, пославшими меня на вашу благословенную землю. Она символизирует свет любви и надежды. А он никогда не угасает совсем и, стоит только хорошенько этого захотеть, вспыхивает с новой силой».

…Мужчина с гордым, явно благородным профилем, ловкими движениями и сильными руками умелого воина, но босой и одетый в самую простую рогожную одежду, забросил верёвку на толстый сук дерева и сладил петлю. Потом встал на пень, надел удавку на шею, намереваясь затянуть её поплотнее.

– И что же это ты удумал, друг мой? Неужто благородный принц добровольно избрал для себя такой позорный конец? Фу, какая мерзость! И тебе не стыдно? -Убиенный арбусский чародей возник из ниоткуда, стоя прямо в воздухе. На нём были безупречно белые облегающие одежды несдешнего покроя, которые к тому же слегка светились. – А ну-ка, убери веревку с шеи и спускайся, поговорить надо!

Дорб выпучил глаза от крайнего изумления и, попятившись, упал с пенька, правда успев скинуть петлю. Потом, немного полежав среди кустиков черники, встал на колени, молитвенно сложив руки и не смея поднять глаз. По его бледному, перепачканному лицу струились обильные слезы, а зубы выбивали мелкую дробь.

– Ах, Мэнди, Мэнди! Порывистая, страстная натура! – Чародей плавно спустился, коснулся ногами земли и, уверенно шагнув к Дорбу, наклонился и тронул его за плечо. – С какой убедительностью ты собирал войска против моего города, и как мучает тебя теперь искреннее раскаяние! Пусть же душа твоя успокоится, ты давно прощён, и твоя судьба не безразлична ни мне, ни богам. Встань же, возродись для новой жизни! Тебе ещё предстоит сделать гораздо больше хорошего, чем ты успел натворить плохого. Ну же! Ты же сильный!

Дорб медленно поднялся, утирая слезы. Губы его всё ещё дрожали. Чародей заключил его в дружеские объятия, похлопывая по спине, потом отстранился и, глядя в его глаза, молвил:

– Не удивляйся, Мэнди, ты не сошёл с ума и не спишь. Просто я воскрес по высшему соизволению, и опять в числе живых. Правда, теперь я должен незамедлительно вернуться к звёздным богам на небо, потому что моя миссия в вашем мире завершена. Так что меня отзывают для других дел, и Владиславу тоже…

– Владислава… Королева моя… Только о ней я и могу видеть сны…– Дорб тяжело вздохнул. – Её видения совсем измучили меня, страсть выжгла все внутренности болезненной жаждой встречи, смертной тоской и ничем неутолимой печалью… Я не достоин твоего прощения, не достоин жизни, не достоин даже легкой быстрой смерти… Я предал нашу дружбу, я предал отца, сестру, город и родную страну! Я собирался с оголтелой ордой бездельников, окрылённых щедрыми посулами и жаждой легкой поживы, стереть Арбус с лица земли! Я совершенно серьезно возжелал стать королём на крови и пепелище, лишь бы леди Владислава была моей королевой! Всё это было как во сне… И проснулся я только услышав твои предсмертные слова и узрев твою кровь и мученья… С того момента не было мне не минуты покоя, но всегда к раскаянию примешивалась греховная страсть, разрывающая мою душу на куски… Временами мне кажется, что будь у меня повторная возможность, я бы всё равно поступил бы не лучше.

– Однако ж, хорошенько она тебя приложила… – Чародей слегка нахмурился и негромко позвал, повернув голову в сторону чащи: – Владислава, повелительница низменных страстей, порабощающих и очерняющих души, явись на минутку, нужна для разговора.

Воздух задрожал и заискрился, и рядом с ним переливчатым цветком «раскрылась» та самая прелестнейшая девушка с «колдовского» холма, только теперь волосы её были собраны в высокую причёску и слегка завиты на концах, а чёрные как сам мрак одежды такого же странного вида, как и у «воскресшего» чародея, наглухо закрывали прелести, обычно так заманчиво демонстрируемые несчастному Дорбу в грёзах.

– Зачем звал? – И увидев перед собой принца Дорба, расхохоталась звонко и заливисто, даже слегка запрокидывая голову: – Ах, вот оно что! Это мой возлюбленный повелитель развалин Арбуса! – Тут она зевнула, презрительно фыркнув. – А что же в рубище и такой чумазый? Ненавижу грязных и сопливых самцов человеческих! И зачем это ты помешал ему повеситься? Предателю – собачья смерть! А дважды предателю… Ну, надо-же! Убежать из-под стен города, лишившегося своего главного защитника-покровителя! Да стоило ему сразу после твоей кончины выступить ещё разок с зажигательной речью, как он неоднократно делал это, когда собирал войско, и Арбуса бы уже не существовало! И что бы тогда стоила твоя святая и нелепая жертвенность?

– Осознание вины и искреннее раскаяние ты считаешь повторным предательством? Ну-ну! – Чародей нахмурился сильнее, лицо его стало совсем строгим и осветилось неземным величием, а взгляд загорелся звёздным светом. – И вообще, его предательство – это почти целиком твоя вина! Не попав под твои чары, он бы никогда и не подумал идти на Арбус войной, а наоборот, был бы его наипервейшим защитником. Это ты вложила в его сердце эту испепеляющую страстную зависимость от твоей персоны, а ведь это не совсем дозволенный метод, если не сказать жёще! Ведь ты применила настоящее насилие над его личностью. Думаю, звёздным богам это совсем не понравится.

– Знаешь, что? Не стыди! Всё равно не стыдно! – Девушка-демон высокомерно вздёрнула нос. – Это ты у нас – ангел созидающей и исцеляющей любви. Вот и созидай и исцеляй, если не надоело и есть на то терпение! А мне, мой сладенький, такая хлопотливая возня просто отвратительна. На то я и вселенская злодейка, чтобы мучить этих смертных червяков и манипулировать ими, как мне вздумается. Так что, пусть теперь удавиться от тоски, а я с удовольствием посмотрю, как он задергается в петле, превращаясь в кусок парного мяса!

Она облизнула свои сочные алые губки с таким неподдельно плотоядным видом, что Дорба, итак пребывающего в пограничном между обмороком и помешательством состоянии, заметно затрясло, и он начал медленно оседать.

– Сейчас же освободи моего друга от своих чар! – воскликнул Чародей, хватая неудавшегося самоубийцу за руки и удерживая его от падения. – Я требую!

– Рассердился! Рассердился! – игривым тоном почти пропела девушка. – Уж и подразнить нельзя? А что ты мне дашь за то, что я выну из его сердца эту иссушающую болезненную страсть? Ведь демоны ничего не делают задаром, не то что ты, мой бескорыстный миротворец!

– А что бы ты хотела получить? – Лицо Чародея прояснилось, глаза слегка прищурились, а губы улыбнулись с еле заметной хитринкой. – Я ведь люблю делать подарки. Только чувствую, что ты хочешь того, о чем не подобает слышать посторонним. Шепни же мне на ухо свое желание, и я обязательно расплачусь с тобой. Но прежде забери обратно свой губительный дар у этого несчастного смертного.

Он отпустил руки Дорба, и дьяволица, приблизившись к «смертному» вплотную, резко толкнула его в грудь обеими ладошками, от чего тот сел на пенёк под петлей и закашлялся. Потом провела пальцами по его и своему лицу.

– Ну вот, – молвила она. – Смертный свободен от моего колдовства! Теперь займёмся тобой.

Она заключила чародея в объятия, нежно обвивая руками его шею, и тот спокойно и даже с какой-то подозрительной готовностью склонил голову, чтобы ей было удобно шептать ему на ухо.

И от объятий этих несомненных антиподов веяло чем-то до того неуловимо таинственным, что Дорб вскочил с пенька и невольно попятился от одиозной парочки, однако глядя на них во все глаза.

– И только то? Скромница ты моя! Ну, а теперь иди, скройся и жди. Совсем скоро я приду, и ты получишь обещанное.

Владислава послушно «растаяла», а чародей, немного подождав, пока Дорб придёт в себя, жестом поманил его за собой, и они пошли по тропинке…

Солнце уже клонилось к закату, когда они выбрались из леса и дошли до развилки трех хорошо утоптанных дорог.

– Здесь и расстанемся, – сказал чародей. – Выбрать свой путь ты должен сам. Сядь на придорожный камень и хорошенько подумай, куда ты хочешь пойти: в Арбус, в родной замок или, может быть, вообще прочь из страны.

– Я всю дорогу хотел спросить у тебя… – вдруг вымолвил до этого упорно молчавший принц Дорб. – Что заставляет тебя, воплощение добра и чистоты, яшкаться со злобным и хитрым исчадием скверны? Она ведь открыто потешается над тобой, играючи добиваясь от тебя исполнения каких-то неведомых мне прихотей. Что ты пообещал ей за мое освобождение? И стоит ли это моей грешной никчемной жизни?

– Ничего особенного, не беспокойся, я уверен, что не переплатил. – Чародей смотрел на него, ободряюще улыбаясь. В его глазах Дорбу виделась небесная бесконечность, а кудри развивались на ветру солнечным ореолом. – Яшкаться, говоришь? А знаешь ли, ведь я и Владислава как посланники звёздных богов немыслимы друг без друга. Представлял бы ты, что такое свет, если бы никогда не видел тьмы? Выделял бы день, если бы не было ночи? Радовался бы теплой весне и цветущему лету, не познав осеннего ненастья и зимней стужи? Разве ты мог бы отличить добро от зла, если бы никогда не испытал зла, и наоборот? Ведь я и она – две половинки бытия, противоположные и гармоничные, и так будет всегда, покуда солнце сменяет луну… А теперь о твоей жизни: она вовсе не такая уж никчёмная, хотя конечно и грешная. Жду от тебя большой пользы всему этому миру, потому что ты теперь знаешь сокровенное… То, что ты привнесёшь в свой мир после странствий и долгих раздумий и осмысления событий, участником которых ты являлся, впоследствии станет основой мировоззрения человечества. Когда-нибудь это назовут философией… Прощай.

Сразу после миссии на планете Аркалис.

Выдержка из архива текущих записей внутреннего наблюдения корабельного электронного дневника капитана-исследователя высшего ранга космического флота Содружества Владиславы Старк.

…– Почему ты такой грустный? – Владислава подсела к Эмилю, нежно поглаживая его по руке. – Слушай, я точно не сделала тебе больно? Ведь всё это представление было практически «на живую», может быть я перестаралась с этими дурацкими змеями? Страдание в твоих глазах было таким неподдельным! А эта агония! Даже точно зная, что всё чистейшей воды актерская игра, а ты – мастер исполнения подобных ролей, я на миг действительно поверила, что ты взаправду умираешь в жутких муках. И, кстати, где твой маяк? Неужели ты его потерял, когда я несла тебя по воздуху?

– Нет, я его не потерял, а оставил намеренно.

– Что? И зачем ты это сделал? Взял и оставил личную «визитку»! Ты что, желаешь когда-нибудь вернуться сюда с триумфом или сам ждёшь званных гостей? – Владислава глянула в его глаза. – Ничего не понимаю! И вообще, неужто тебе так импонирует этот дикий мир, что ты не жаждешь после выполнения задания поскорее вернуться домой, в родное цивилизованное общество, пообщаться с друзьями и товарищами, узнать новости, накопившиеся за время нашего отсутствия?

– Ах, Влада! А где же на данный момент находится мой дом, мои друзья и товарищи? – Эмиль грустно улыбнулся. – Конечно же ты считаешь и не без основания, что всё это в Содружестве. Ты, верно, думаешь, что полтора месяца, проведенные на Аркалисе – просто приятно щекочущее нервы скоростное сафари, а я – неисправимый любитель «первобытной» романтики, с упоением копающийся в грязи незрелых человеческих обществ? Ведь мои отлучки «по поручениям» чаще бывают гораздо дольше и «круче», а главное, течение событий в них невозможно предугадать даже с приблизительной точностью. Совсем не так как это: здесь все было уже известно почти до мелочей заранее, выверено, рассчитано и спланировано…

– Я думаю, что ты настоящий профессионал по призванию, очень увлеченный своей работой. И все же, почему ты не очень то рад окончанию операции и возвращению? Объясни мне свое состояние, не то я буду серьезно думать, что именно я тебя чем-то нечаянно обидела. – Она обняла капитана, положив голову ему на плечо. – Не томи начальницу, ты же знаешь, что я не в состоянии читать твои мысли без твоего внутреннего на то разрешения. Воспользуйся же сам языком или позволь…

– Хорошо, я объясню. – Эмиль вздохнул и тоже обнял ее за обнаженные хрупкие плечи. – Ты, конечно же, помнишь, как меня сразу же сильно заинтересовало это задание?

– Ну да. Наткнуться на населенную такими же людьми планету в таком отдалении – вообще довольно редкий случай в масштабах вселенной, хотя тебя то этим не удивишь. Но вот подобных планет – двойников Земли с заринским феноменом пока известно только две: Зарина, ныне необитаемая и пустынная, и Аркалис. В своем роде Аркалис вообще уникален во всех отношениях: несмотря на несколько меньшие размеры, его идентичность Земле во флоре и фауне просто ошарашивает, да и люди! Эта «европеоидная» культура, сходная как две капли воды с культурой земной эпохи «самого раннего» средневековья? Ведь сведения о подобном периоде земной истории сохранились только в сказках да легендах о Камелоте и его идеальном правителе… Ураганы моров, бесконечных войн и опустошающих нашествий почти стерли все следы тех времен, мировые апокалиптические религии тоже развились много позже…

– Вот именно, люди Аркалиса живут в той самой «легендарной» эпохе, а мы с тобой позаботились о создании мифа, ничуть не хуже земного сказания о короле Артуре, а заодно «явили» жителям этой планеты «божественные образы» добра и зла. А самое главное во всем этом, что мы своей волей направили дальнейшую историю этой планеты по кратчайшему пути, который со временем приведет к созданию высшей цивилизации сродни нашей. Только вот не знаю: хорошо это или плохо на самом деле, и не совершили ли мы своим вмешательством ужасной ошибки, «насилия» над свободно текущим развитием? Хотя, конечно, глядя на радиоактивные пески Зарины, и мысленно «листая» земную историю в той ее части, где представлены «откровения» пророков, «явления» богов и «сынов божьих», и всяческие разнокалиберные чудеса, зачастую координально менявшие тогдашнее мировоззрение землян в гуманистическую сторону, начинаешь невольно склоняться к мнению о том, что когда то земная история тоже подверглась некоторой «коррекции» с чьей-то «высшей» стороны, и именно поэтому мы не последовали по «Заринской дорожке». Наше посещение Аркалиса – только начало этой работы, возможно понадобятся и другие легенды, а следовательно будут и другие их «вдохновители». Ведь эта планета не только уникальна своей идентичностью Земле, но еще и своим особым течением времени. Парадокс заринского смещения тут, как оказалось, имеет просто фантастические показатели.

– Все так, но я все равно не понимаю, зачем ты оставил личный маяк, и потом эта печаль… Похоже ты и меня ей «заразил»…

– Я провел на поверхности планеты не так много времени по земным меркам: всего сорок шесть стандартных суток. Вот ты мне поведала, что и соскучиться в одиночестве не успела: пока попутную информацию собирала, пока наблюдения в данной системе проводила, пока окрестности исследовала, время и пролетело. А теперь посчитай-ка, сколько Аркалисских денечков утекло с момента моей высадки с поправкой на «смещение». Справилась?

Владислава на полминуты задумалась, потом мягко отстранилась от капитана и села прямо.

– Это составляет восемнадцать лет, три месяца и четырнадцать дней. Честно говоря, так я как то о такой крупной цифре просто и не задумывалась, хотя конечно же знала о «смещении» и о том, что время на Аркалисе как бы сжато относительно того, по которому живем мы, именно поэтому идет потеря связи с его поверхностью при использовании дистанционных средств прямо из космоса, а также отказ навигационного оборудования на орбите.

– Вот именно. Восемнадцать лет, три месяца и четырнадцать дней. – Вздохнул Эмиль – И я провел все это время среди этих людей. Я общался с ними, а они со мной. Я завел множество знакомств, приобрел товарищей и нашел преданных друзей, в конце концов, я женился (между прочим, совершенно серьезно и с полной ответственностью, а не «виртуально – понарошку») и у меня появились дети. Старшего ты даже наверное видела…

– Это тот мальчик в серебристой кольчуге, стоящий на стене в первых рядах защитников города рядом с величественным седым стариком и крепким мужчиной в блестящей броне и с изображением звезды на щите? Пока не пригляделась, думала, что это ты… Похож…

– Да, он. Это мой наследник, принц Алек Младший, сын чародея из Арбуса, а еще есть две девочки: Рада и Нея, но они еще малы. Седой господин – их дед герцог Дорб Старший, повелитель Армалака и отец моей жены Великой Королевы Гезы Золотой Маски. Мужчина со звездой на щите – мой друг рыцарь Салеван Справедливый. А еще в Городе есть школа лекарей под руководством целительниц Гарни, Свипси и Парки, и при ней классы обучения грамоте и естественным наукам, есть отличная для этих ранних времен и хорошо приспособленная для длительного хранения ценнейших книг библиотека, есть мастерская по книгопечатанию… И вообще, много чего есть… Вот тебе и дом, и цивилизованное общество, и товарищи и друзья. А ты спрашиваешь, что это я такой грустный, и волнуешься, не обидела ли меня случайно каким-нибудь пустяком. Конечно же, ты не при чем, я просто только что расстался навсегда с теми, с кем так долго был вместе, старался понять, ценил их общество, учил, защищал… Ведь все восемнадцать лет невозможно просто «актерствовать» даже во имя высшей идеи. Я ведь жил, дружил и любил по-настоящему… все было по правде… Ты сказала, что на миг поверила, что я умираю. Так и было. Я добровольно расстался с ними, и мне было так больно, когда я осознал с полной отчетливостью, что настал тот самый неотвратимый и давно предопределенный момент потерять с ними связь навсегда, ведь я никогда более не буду с ними, именно с ними… Разве это не мученическая гибель? Может быть тебе покажется странным то, что я сейчас скажу, но задуманное и разыгранное нами представление уже стало реальным «историческим фактом» не только для жителей Аркалиса, но и для меня. Если бы потребовалось, я бы, не раздумывая ни секунды, отдал за них жизнь и по-настоящему… – Тут капитан вдруг хитро улыбнулся и обнял Владиславу. – Кесарю кесарево, богу богово… Их историческое развитие движется в сто сорок раз быстрее, чем наше. Как знать, может быть совсем скоро по нашим меркам, нам доведется пожать руку таким же развитым «богам», как и мы, и даже вполне возможно «побожественнее». Помнишь, тогда на башне ты спросила меня на виду у внемлющего чудесам народа, на какую благодарность я рассчитываю? Так вот, я искренне надеюсь, что на пальце протянутой нам в будущем «божественной» руки окажется мой маяк, заветное «кольцо любви и надежды», и что эта рука не будет сжата в воинственный кулак. И тогда я посчитаю большой честью для себя присутствовать при этой дружеской встрече.

Планета Великая Излу. Местная легенда.

Было это во времена далекие, когда сам Странник Божественный, рода людского покровитель, порядки свои устанавливал. Бывало, что своих чад неразумных на путь истинный твердой рукою наставлял, насылая на ослушников всякие стихийные бедствия. Но всё же больше щадил, да жалел, и наблюдал за людским поведением.

Сказание это про то, как Великий Дух Всего Сущего со своей Божественной Подругою существами человеческого вида оборачивались и по земле первозданной прогуливались.

… Жил тогда на земле, куда снизошла стопа Божественного, грозный князь, жестокий и воинственный. Очень богат был этот князь, всё имел из благ человеческих. Залогом превосходства над сторонами ближними и дальними служило ему многочисленное войско, отлично организованное, вооружённое и обученное. Смирились под его неумолимой пятой многочисленные племена. Их селения богатые и бедные власти покорились безропотно и каждый год слали дань обозами.

И соблюдал ежегодно владыка такое заведение: во второй половине лета красного, ближе к осени, наведывался он с дружиной в пограничные владения, а то и вообще ходил разбойничать по соседским землям и спорным территориям.

И если со своей безусловной вотчины взымал он налоги регулярные всякой всячиной в договоре откупном установленной (с земледельцев – плоды земные, со скотоводов – скот, шкуры да молочное, с рыбаков – рыбу, с лесовиков – пушнину и дары леса, с бортников – мед да воск, с мастеров ремесленных – кто что делает), то во время подобных походов вёл себя совсем грабительски. Брал тогда князь, что оку жадному приглянется, и рука загребущая сможет выхватить, и относился к прочим ценностям (и особенно к жизни несчастных поселян ничейных), как к досадному недоразумению или даже как к чему-то для него вредному.

Вот однажды, во время такого похода довольно дальнего (ближе то всё уж было запустошено и разграблено), подъехал он к озеру, ранее им никогда не виданному. Довольно большое и абсолютно круглое, скрыто оно было среди холмов хвойным лесом украшенных, топором не тронутым нисколечко. А на прогалинах, ближе к берегу, были богатые луга разнотравные. У воды, как слеза прозрачной, очень студёной и недвижимой, хоть любуйся на свое отражение как в хорошее зеркало, простиралась лента ровная песка белого и мягкого, без единого камушка, и точно через решето просеянного. Но самым чудесным было то, что посередь этого озера на низком острове стояло огромное кряжистое дерево, с дубом отдалённо сходное: корни да ветви у него были наверняка толщиной с дома крестьянские, а ствол превосходил самую большую башню замковую. И этот одинокий исполин покрыт был листвой кудрявою и блестел, как будто освещённый серебристым светом полнолуния (хотя был полдень, солнышко немилосердно жарило).

Вдруг захотелось князю добраться до этого острова, поглядеть вблизи на величавое природное творение. Приказал он рубить деревья и строить плоты для себя и приближенных сподвижников. Только застучали топоры, разрывая эхом благодатную тишь первозданную, как вдруг из ниоткуда выплыла изящная лодочка. В лодке стояла, гордо выпрямившись, одетая в серо-зелёные шёлковые одежды ослепительно прекрасная женщина. На шее её стройной, на руках белых и тонких, и вплетённые в длинные темные волосы, сияли и лучились каменьями самоцветными богатые золотые украшения. Ещё в лодке была пара гребцов на вёслах, мужчин вида очень сурового и при вооружении (вероятно телохранителей), а на носу сидел, опустивши руку в воду, безусый юноша, да такой приятной наружности, точно красна девица на выданье.

Когда лодка подплыла довольно близко к берегу, на котором стоял князь, в удивлении замерший, женщина громко молвила:

– Здравствуй, господин людей, не знаю твоего звания и имени. Зачем пожаловал? Зачем тишину заповедную нарушаешь, да красоту нетронутого леса портишь ради праздности?

– Я – главный над всеми этими землями, властитель и хозяин мертвого и живущего! – Подбоченился Князь (женщина в лодке была такой редкостной красавицей, что сразу сладко пронзила желанием сердце повелителя). – Потому творю всё, что мне вздумается, и там, где мне захочется. А ты кто такая? По какому праву делаешь мне замечания?

– Я – владычица эльфов из страны волшебной. Видишь? Там на острове большое дерево. Это пристанище – моя летняя резиденция. В ней я отдыхаю от забот и суеты, окружённая только несколькими слугами доверенными да телохранителями. Твои люди расшумелись, нарушают покой и гармонию. Прикажи же им немедля, чтобы прекратили этот гомон и стучание. Если смилуешься и сделаешь по-моему, плату откупную хорошую дам тебе прямо здесь и сейчас, как хозяину места этого.

Князь тут же распорядился, чтобы порубщики свое дело прекратили (а доверенному шёпотом приказал, чтоб, как только ступит дерзкая Дева озёрная на песок берега, так хватать её немедленно и от лодки оттаскивать).

Только эльфийка сходить на берег сама не стала, а сняв с шеи ожерелье жемчужное, красоты редкостной, бросила его юнцу, что сидел на носу судёнышка, и жестом царственным указала ему на князя, окружённого дружинниками и слугами.

В ту же минуту оказался в студёной воде юноша, спрыгнул без плеска единого, лодку совсем не раскачивая, и быстро поплыл к берегу.

Вышел из воды и с низким поклоном подал князю вещицу ценную. Взял князь украшение, полюбовался диковинкой. Потом глянул на недоступную красавицу. Хоть и довольно близко лодка с Девою, а взять, хоть тресни, никак не получится! Если даже бросятся воины за ней вплавь, то догнать наверняка не смогут: ударят вёслами гребцы сильные, и тут же уйдёт и скроется судёнышко скорое да вёрткое. Перевёл взгляд на парня пригожего, драгоценность принёсшего, ухмыльнулся в бороду и громко сказал:

– Маловато ты дала выкупа. Пожалуй, возьму по недоимке я ещё и гонца твоего в довесочек. А коли не согласна, то причаливай к берегу, любезная. Сойди на землю твердую и будем дальше с тобой разговаривать.

– Почему не согласна? – Улыбнулась снисходительно и лучезарно Дева эльфийская. – С радостью дарю тебе этого бездельника. Слуга он, впрочем, неплохой, расторопный, с приятным радением. А ещё он смыслит в музыке. Так что, только прикажи – не даст тебе соскучится. Только нем он совершено, не в состоянии даже звука вымолвить. Ну, так это даже к лучшему: болтать не будет лишнего. – И обратилась уже к эльфу пленённому (двое людей князя крепко схватили того за руки и удерживали): – Служи господину новому верно и преданно, с покорством полным и подобающей прилежностью. Три раза заслони от верной гибели, как мы с тобою и условились. Тогда посмотрим, годен ли в начальники…