Вершители легенд

– Я подозреваю, что мой сын был очень самоуверен. Ему вскружила голову слава абсолютного победителя турниров. Он действительно бывает не сдержан на язык, заносчив и чрезмерно кичлив… – Герцог опустил голову. – Я был таким же в его годы. И в том, что ты победил его, я как раз тебя не обвиняю… У тебя было полное право убить его, и, честно говоря, я бы на твоём месте так и сделал… И в глазах моих не промелькнуло бы и тени сожаления об отнятой напрасно жизни… – Он совсем сник, повторяя эти почти стихотворные слова. – Ты лишил зрения моего единственного сына… Он теперь слеп как крот… Он в таком отчаянии, что не желает больше жить… Мой сын – калека!

Глаза герцога вдруг обильно увлажнились, рука схватилась за кинжал. Он вскочил из кресла, замахнувшись, и вдруг замер.

– Чуть выше и левее. Сердце здесь, в груди под курткой. И если это действие доставит вам хоть какое-то облегчение…

Принц Алек даже не шелохнулся и ни на волос не изменил положения рук и тела, чтобы хоть как-то избежать удара или обороняться. Он только посмотрел в глаза герцога открыто и спокойно, и рука, занёсшая над ним оружие, задрожала и медленно разжалась. Клинок выскользнул из ладони герцога и упал на ковёр. Герцог же кашлянул и опять опустился в кресло:

– Нет! – прошептал он. – Так нельзя…

– Видят звёздные боги: я не хотел, чтобы он ослеп, – задумчиво продолжал принц, как будто уже забыв об «убийственных» манипуляциях. – Немного не рассчитал удар. Ваш сын так меня разозлил своим легкомысленным поведением и особенно незаслуженными прилюдными оскорблениями в мой адрес, что я, признаться, вышел из себя… Непростительная оплошность, каюсь… Но может быть ещё можно всё исправить? Я попробую вернуть ему то, что так неразумно отнял. Он здесь, рядом? Отведите меня к нему.

Он стремительно встал и повернулся к двери.

Герцог тоже встал из хозяйского кресла и нечаянно поддел ногой злополучный кинжал…

Дорб Младший понуро сидел у окна на широкой скамейке, обняв обеими руками огромную лохматую псину, видимо свою любимицу. Он был в одной длинной рубашке и с повязкой на глазах, и выглядел уже совсем не такой неприступной «крепостью», как на турнире. Спесь и высокомерная надменность покинули его вместе с зеркально сияющими на солнце доспехами, крылатым шлемом и лазоревым плащом, скромно висевшим теперь в дальнем углу. На данный момент принц Дорб представлял собой обыкновеннейшего молодого человека, босоногого, встрепанного и не бритого уже по крайней мере дня четыре.

Герцог и принц Алек вошли в комнату и приблизились к нему.

– Это ты, отец? – спросил несчастный и протянул руку.

Собака глухо заворчала и, соскочив с лавки, устремила морду к принцу Алеку, имея первоначальное желание облаять чужака, но вдруг под его взором передумала, тихо заскулила, лизнула ему руку и прижалась к его ногам, заискивающе вертя обрубком хвоста. Принц Алек наклонился, погладив её по кудлатой голове, с его губ слетел еле слышный звук, напоминающий далекий громовой раскат. Собака, коротко рыкнув как будто в ответ, отбежала к скамье и замерла рядом с Дорбом Младшим в позе подчинения.

– Отец, ты не один? – Дорб схватил подошедшего герцога за руку, прислушиваясь и «озираясь» слепым лицом. – Кто с тобой? Шарка даже не гавкнула, только сбегала поздороваться…

– Привет тебе, славный принц Дорб, властитель Зара и Маринги, от того, кого ты опрометчиво назвал во всеуслышание колдовской тварью, выскочкой и прочая. Вот зашёл проведать великого витязя.

Голос принца Алека был тихим и даже ласковым, но произвёл на беднягу примерно такое же впечатление, как гром среди ясного неба на пугливого ребёнка. Принц Дорб сжался, закрывшись руками, его лицо мгновенно побледнело от почти животного ужаса:

– Боже милосердный! Отец! Зачем ты привёл его ко мне? Ведь это мой самый страшный враг, а я теперь беспомощен как младенец…

– Можешь не опасаться. Я пришёл сюда без злого умысла. Я просто хочу излечить тебя от слепоты, которой неумышленно одарил в поединке.

– И что же ты потребовал у моего отца за это? – Дорб Младший всё ещё заслонялся руками, которые начали заметно дрожать. – Конечно же ты хочешь забрать мою душу?

– У твоего отца я пока ещё не требовал ничего. – Принц Алек понимающе снисходительно улыбнулся. – С тебя же я хочу взять клятву более не рассказывать про меня небылицы и вообще быть воздержаннее на язык. А насчет души… Так знай, при жизни душа неотделима от человека, так что щадя жизнь – оставляешь её хозяину и душу, убивая – изгоняешь её навсегда, лишая привычного пристанища на грешной земле. Усвоив эту немудрёную истину, ты не будешь лишний раз хвататься за оружие по пустякам и особенно ради надуманного тщеславия, и бой ради боя утратит для тебя желанность, приобретя зловещий смысл никчемной душеотнимающей бойни. Надеюсь, ты уловил смысл моих слов, хотя бы в той мере, чтобы понять, что я вам не враг. Твой отец настолько мудр, что понял это очень быстро, не смотря на то, что ты успел заранее окружить мой образ жутким ореолом россказней про всяческие злые чары. Клянись, что более не будешь говорить дурного про людей ни вслух, ни шепотом, если нет достаточных доказательств этому!

– Клянусь.

Дорб Младший наконец убрал руки от лица и выпрямился, всё так же сидя на лавке.

– А теперь сними повязку. Посмотрим, что там с твоими очами. – Принц Алек успокоительно кивнул стоящему рядом герцогу и поднял обе руки к голове Дорба Младшего. – Я так и думал: глаза целы, да я их и не мог повредить. Наверное, ущемление нерва… – Принц коснулся головы больного обеими руками, но только самыми кончиками пальцев. – Не пугайся. Будет немножко щекотно… А потом увидишь свет.

Он приблизил лицо к лицу слепого, его кисти слегка напряглись, перебирая тонкими пальцами в волосах висков. Это длилось около минуты. Потом принц Алек убрал руки, выпрямился и сделал шаг назад.

– Ну? Что-нибудь различаешь?

– Я вижу… – прошептал Дорб. – Это чудо! Это колдовство! Ты – великий колдун!

– Опять двадцать пять! – Принц Алек возмущенно вздохнул (явно притворно) и весело улыбнулся. – Ты же обещал! Хотя теперь у тебя конечно есть кое-какие основания… Кстати, первое время ты будешь видеть немного смутно, глаза будут быстро уставать, образы слегка расплываться. Это ничего, просто ты отвык смотреть, дело в тренировке. Сильно пока зрение не перенапрягай. И советую не сидеть всё время в помещении, а погулять по свежему воздуху. Дня через два ты будешь видеть также хорошо, как и до злополучной драки.

Старый герцог обнял сына, потом низко поклонился принцу Алеку и опять закашлялся, хватаясь за грудь:

– Видят Боги, я благодарен за то, что сейчас сделал, пусть даже это не объяснить ничем, кроме колдовства. Теперь мне не страшно умереть.

– Вам об этом и думать-то ещё преждевременно, поверьте, уважаемый герцог. – Принц Алек взял его за руку, щупая пульс и очень внимательно глянул в глаза. – Ваш недуг конечно посложнее, чем слепота этого молодца, но и он вполне поддается излечению. И если вы не против, я мог бы помочь. Раз уж начал…

– Если только вы не потребуете от меня присягнуть дьяволу или утратить честь… – Герцог посмотрел на принца Алека с надеждой. – Но все лекари отказались от меня как от безнадёжно больного. Они хором заявили, что болезненный огонь в моей груди невозможно погасить никаким известным человеку способом, и что он неумолим и скоро доберётся до моего сердца. И тогда – смерть…

– Когда вы впервые почувствовали этот огонь?

– Ещё прошлой зимой.

– При каких обстоятельствах вы заболели?

– Я уже не помню точно. По-моему, это произошло после большой охоты по первому снегу… Потом я долго лежал в беспамятстве, только изредка приходил в себя. Почти до самой весны я почти не вставал с постели. Моя жена самоотверженно ухаживала за мной, приглашала лекарей.

– Понятно. Воспаление легких. Вы очень сильный, просто железный человек. Должен вам сказать: будь вы самую малость слабее, вас бы уже с почестями закопали… Прикажите позвать моего оруженосца, здесь без зелья не обойтись.

Тут принц Алек посмотрел на Дорба Младшего:

– Вы с Салеваном сейчас сходите за стену замка ко рву. Там, прямо за мостом, есть чудесная полянка. Наберите по букету полевых цветов с неё. Да не ленитесь. Там есть такие маленькие, жёлтенькие, у самой земли. Вот их – побольше. И оденься… Негоже без штанов по улице гулять. Здоровье нужно беречь смолоду.

Дорб Младший и Салеван ушли, а принц Алек и старый герцог остались в комнате.

– Снимите куртку, рубашку, и ложитесь на лавку на живот, – сказал принц, слегка разминая пальцы, и уловив смущенный взгляд герцога, успокоительно и весело добавил: – Не стесняйтесь, господин, обесчещивать я обожаю только молоденьких девственниц, да и то с их искреннего согласия. Вы мне не по вкусу, да и не по зубам.

Герцог разделся и лег. Принц сел рядом на край скамьи.

– Будет очень тепло, даже немножко горячо, – предупредил он, положив ему на спину руки ладонями вниз. – Не сопротивляйтесь ощущению расслабленности, не боритесь с желанием заснуть… Постарайтесь думать о чём-нибудь приятном и светлом. Так я быстрее и с меньшими затратами своих колдовских сил смогу победить болезнь. А потом я разбужу вас. Согласны?

– Да. Хорошо.

Герцог поудобнее устроился на ложе.

– Тогда начнем. Должен же я помочь отцу своей невесты и мудрому деду-наставнику своего ещё не рождённого сына.

Принц слегка нажал на спину герцога кончиками пальцев, и напряжённые мышцы мужчины расслабились.

–– Что? Но откуда?

Герцог вывернул шею так, что смог посмотреть через плечо на принца.

– Не надо быть колдуном, чтобы заметить родовое сходство. Но Великая Королева похожа на вас не только внешне, но и многими душевными чертами. От вас обоих исходит родственная светлая сила, и я это чувствую… – Пальцы принца проворно забегали по спине герцога, оставляя чуть красноватые следы на коже. – К тому же, не будь она вашей дочерью, вы бы давно женили на ней своего сына, а так они брат и сестра по отцу. Грехи молодости: прекрасная королева Арманда, мать Гезы, была вашей тайной возлюбленной, а король Кристиан был слишком стар, и к тому же, подозреваю, бесплоден. Ведь до Арманды он сочетался браком четырежды, и не от одной жены не имел детей. Король умер до рождения Гезы, королева, толком не успев вскормить ребёнка, тоже… Вы забрали грудную девочку, взрастили и воспитали её на правах опекуна и близкого родственника умершего короля.

– То, что она – моя дочь, великая тайна, в которую не посвящена ни единая ныне живущая душа, – прошептал герцог. – Ведь если это откроется, то она может потерять корону. Сама Геза тоже не знает…

– Тайна будет сохранена до поры… – Принц Алек продолжал «работать» пальцами. – Геза – достойнейшая королева, и талант государственного деятеля у неё настолько велик, что чья кровь течет в ней, уже не имеет значения. Она расширит свои владения ненасильственным путём, подчинит и сплотит племена, живущие на много дней пути от Арбуса. Её держава будет процветать, люди станут стекаться к королевскому замку и образуют город, который станет идеалом мира, просвещения и медицины, и легенде о котором суждено пережить многие века и эпохи. Великая королева Золотая Маска тоже станет легендарной, как его основательница и властительница. Я же, недостойная колдовская тварь, как выразился ваш сын, не посмею переложить все эти лавры, а главное, этот гигантский труд, выпавший на её долю, на свою голову в виде королевской короны. Женившись на ней, я останусь всего лишь принцем-консортом. Моей коронации не будет, но зато наследник, которого она родит через восемь с небольшим лун, будет законнорожденным.

– Горячо, – сказал Дорб Старший и закрыл глаза. – Но дышать стало легче.

– Теперь засните…

Голос принца Алека сделался сладким и вкрадчивым, и из памяти герцога вдруг выплыл образ Арманды в венке из белых цветов. Вот он подъезжает к ней на разгорячённом неосёдланном коне, спрыгивает с его спины, и они бегут в лес, взявшись за руки. И поцелуи жарки в тени дубравы, а вода в ручье холодна…

– Проснитесь, господин! – Лицо Арманды затмилось и превратилось в лик принца Алека. – Вставайте и одевайтесь. Ваш сын и мой оруженосец уже входят в замок.

Герцог вскочил с лавки так резко и пружинисто, что сам поначалу испугался, а потом неподдельно удивился, почувствовав уже забытую силу и бодрость во всем теле. Принц Алек подал ему рубашку и куртку, и он облачился в них, расправляя ещё недавно стеснённую грызущим недугом грудь и глубоко, и осторожно вдыхая и выдыхая: боли и жжения больше не было, скребущее мучительное желание кашлянуть тоже пропало.

В этот момент вошли Дорб Младший и Салеван. В руках у каждого было по большому разнотравно-пёстрому букету.

Принц Алек оживился и, приказав подвинуть стол поближе к окну и свету, начал быстро-быстро перебирать травы, раскладывая их на кучки по только ему ведомому принципу. Некоторые из них он пробовал на вкус, и светлое лицо его при этом улыбалось. Наконец он закончил и, смахнув лишнее «сено» со стола, обратился к герцогу:

– Вот то, что необходимо чтобы закрепить эффект выздоровления, который вы, благородный господин герцог, наверняка почувствовали. – Он указал на крайнюю кучку трав и цветов. – Это нужно положить в любую небольшую пищевую посудину, залить кипящей водой и настаивать под крышкой, пока остынет. Потом пить после завтрака, обеда и ужина по небольшому бокалу. Каждый день заваривать новую порцию и не пропускать ни дня. Тут хватит лекарства на двенадцать дней… Пусть лежит так, только с солнца нужно убрать. Трава подсохнет, но это практически не имеет значения. Кто будет заваривать? Кухарка?

– Нет. Моя жена. – Герцог смущенно улыбнулся. – Лучше доверить это ей.

– Тогда позовите её. Я объясню ей в тонкостях, как всё это делать. Назову травы. И в первый раз приготовлю зелье вместе с ней… – Он глянул на Дорба Младшего со слегка поддевающей ухмылкой. – И попробую его сам. А то вдруг отрава?

Миледи Оскания оказалась очень милой женщиной, ещё не утратившей красоту и свежесть. Она, смиренно потупив взор, внимательно слушала мягкую речь колдуна, объяснявшего ей со всей обстоятельностью порядок и смысл действий. Дорб Младший и Салеван были опять отправлены «погулять», герцог же присутствовал и наблюдал за тем, как вершилось чародейство.

Наконец, напиток был готов. Принц Алек сам налил его в кубок и выпил мелкими глотками до дна, потом налил ещё настоя и подал герцогу.

– Да, получилось то, что нужно, – констатировал он. – Вы должны повторять эту церемонию каждое утро и следить, чтобы ваш муж обязательно принимал это лекарство три раза в день, пока трава не закончится. Это всё, госпожа. Позвольте поцеловать ваши умелые руки.

– О, нет! Я не подам вам руки… Ведь про вас говорят, что таким образом вы прочно околдовываете женщин страстью одним лишь прикосновением. А я не хочу быть околдованной, ведь я люблю своего мужа и поклялась быть верной ему даже в мыслях до гроба!

Это были первые слова, сказанные герцогиней помимо официального приветствия. Она вдруг зарделась как маков цвет и отпрянула от принца поближе к мужу.

– Не сомневаюсь в ваших намерениях, и даже восхищаюсь ими. Прошу прощенья, госпожа, я более не буду обращаться к вам с подобными оскорбительными просьбами.

И принц Алек поклонился ей и демонстративно убрал руки за спину.

– Осмелюсь пригласить вас к обеду, – сказала герцогиня уже спокойнее.

– Да, да! – спохватился Дорб Старший. – Настоятельно прошу отобедать с нами.

– Спасибо за гостеприимство. – Глаза принца вдруг хитро прищурились. – И я очень надеюсь, что Великая Королева тоже почтит эту совместную трапезу своим присутствием.

– Обычно она обедает у себя. – Миледи Оскания снова опустила глаза. – Но когда она узнает, что у нас за гость, то я уверена, она обязательно осчастливит нас своим присутствием при нашей скромной трапезе. Пойду распоряжусь, чтобы поторапливались…

И миледи удалилась, смущенно чему-то улыбаясь, а Дорб Старший добродушно молвил:

– А ты ведь её всё-таки околдовал! Давненько я не видел, чтобы она краснела и шарахалась. Неужто, ты настолько неотвратимо действуешь на любую женщину?

– Сегодня ночью, вы, ваша светлость, подействуете на свою супругу так, что мой образ начисто выветрится из области её желаний, – улыбаясь, сказал принц Алек. – Мне же сейчас хочется только одного: увидеть мою возлюбленную Гезу, говорить с ней, касаться её рук… Вы ведь знаете, что я пришёл именно за этим. Сами познав взаимную любовь и нежность, вы конечно же можете допустить такую казалось бы абсурдную, но тем не менее естественную ситуацию: колдун тоже способен просто любить…

Обычно сумрачная из-за довольно небольшого количества окон трапезная зала была хорошо освещена множеством восковых свечей. Королева вошла в сопровождении верной служанки, нёсшей за ней длинный шлейф мантии. Присутствующие низко поклонились.

Геза была без маски, лицо чисто и гладко, ухоженные волосы распущенны по плечам. Голову же венчала корона Карна и искусный венок из садовых цветов. Пышное платье светлого оттенка очень выигрышно смотрелось на её стройном подтянутом стане. Да, она безусловно не была первой красавицей королевства, но сейчас никто бы не осмелился сказать, что она дурнушка.

Королева медленно подошла к принцу Алеку, который замер в почтительном поклоне, и протянула руку с еле заметно дрожащими пальцами. Принц распрямился, нежно взял её ладонь и опять склонился, целуя, а потом церемонно повёл к возвышенной части стола с королевским золочёным креслом.

Вся церемония протекала в полной тишине, слышно было только шуршание материи и потрескивание свечей в массивных подсвечниках. Никто не осмеливался и вздохнуть.

«Невероятная, но, как ни странно, гармоничная пара», – подумал про себя герцог Дорб, глядя на очень корректные и сдержанные «отношения» королевы и принца Алека за столом.

Нет, они не позволили себе прилюдно ни одного слова или жеста, выдающего их склонность друг к другу, но так страстно и зовущее блестели глаза королевы даже несмотря на искусно разыгранное на лице «неприступное» официальное величие, и так нежно и успокоительно-обещающе улыбался ей принц Алек, что Дорбу стало ясно: они ждут только подходящего момента, чтобы выпустить спрятанные в глубине сердец чувства.

…Прозвучали приличествующие окончанию трапезы слова, была подана вода для ополаскивания рук. Королева сделала еле заметный жест своей служанке, чтобы та «позаботилась» о шлейфе, и молвила:

– А теперь пусть наш гость, благородный принц Алек, окажет своей королеве- повелительнице услугу и проводит до покоев. Конечно же, если мой крёстный отец и хозяин этого замка не возражает.

Последняя фраза была сказана таким решительным тоном, что герцог вряд ли возразил бы, даже если бы хотел.

Принц Алек почтительно взял Её Величество за руку, и они вышли в сопровождении Петры и Салевана.

Служанка и оруженосец остались за дверью королевских покоев, а королева и чародей церемонно вошли.

– Интересно, что они там будут сейчас делать? – прошептал Салеван. – А королева-то оказывается вовсе не такое уж страшилище, как про неё сказывали… Не иначе как мой господин над ней сильно постарался, исцелив от дурноты…

– Злыдень и дурак! – Петра толкнула его в бок. – Насколько твой добрый господин скромен и мудр, настолько ты – болтливый дурак!

– Сама ты дура! – обиделся оруженосец. – Хоть и красивая! К тому же ты – распутница. Вот думаешь, что я не знаю, кто носил ужин моему господину в первую ночь после взятия замка Арбус? Наверное, он тебя тогда так хорошенько приласкал, что ты до сих пор облизываешься как кошка, нажравшаяся в погребе хозяйской сметаны.

– Я не ходила к нему. То была не я.

Петра смутилась.

– Твое покрывало ни с чьим не спутаешь! – Салеван дёрнул её за кончик плата. – Может быть я и дурак, но не слепой.

– То была не я, и это сущая правда. – Петра почему-то зарделась и уже совсем тихо произнесла: – Это была сама королева…

Их взгляды встретились, а руки слегка соприкоснулись и тут же были отдёрнуты.

…За дверью послышался весёлый смех, что-то зазвенело, и Салеван в любопытстве прильнул к замочной скважине.

– Что там? Дай взглянуть! – прошептала служанка, стараясь потеснить оруженосца, и сама заглянуть внутрь.

– Э, нет!

Салеван «настаивал» на своём, и они толкались ещё несколько минут, борясь за «точку наблюдения», и были так поглощены этим увлекательным занятием, что не сразу смогли остановиться даже тогда, когда дверь распахнулась и в ней показался принц Алек. Всегда аккуратная прическа его была слегка растрепана, он был без куртки, пояса и сапог, а ворот нательной рубашки развязан и распахнут. Салеван мельком успел взглянуть и в комнату: Великая Королева сидела на кровати, поджав ноги под подол, и держала в каждой руке по серебряному кубку. Венок, украшавший её голову во время трапезы, лежал рядом на подушке, а корона, та вообще валялась на полу рядом с туфлями.

– Значит так, друзья мои, – сказал принц тихо и без каких-либо признаков раздражения или гнева. – Идите-ка прочь от двери. Разве в этом доме мало комнат? Кстати, Салеван, не та ли это девушка, про которую ты мне все уши прожужжал? Тогда зачем ты теряешь драгоценное время? Скажи ей то, чему я тебя учил. А теперь марш отсюда!

И он закрыл дверь, удалившись обратно в спальню.

Оруженосец и служанка послушно ушли в другое помещение и сели там на лавку у окна.

– И чему же твой господин тебя научил? – поинтересовалась Петра после некоторой паузы. – Неужто благороднейший посланник богов снизошёл до тебя как до ученика? Он открыл тебе какие-нибудь свои тайные заклинания?

– По-моему, он вообще не пользуется заклинаниями. – Салеван придвинулся к Петре ближе. – Он просто сказал, что если одному человеку нравится другой человек, то глупо делать вид, что ничего не случилось и мучиться от робости. Нужно просто собраться с духом и признаться в этом тому, кто тебе нравиться. Он также поведал мне, что люди в любви подобны богам, в них проявляются таланты чародеев: они читают мысли друг друга, способны предвидеть общее будущее, излечивать друг друга от недугов и даже спасать от смерти… А ещё он сказал, что женщины в полноте чувств, доброте и милосердии часто бывают более совершенны, чем мужчины, и потому женское сердце быстрее откликается на любовь, чем мужское… «Смотри ей в глаза, – сказал он, – и ты по их выражению поймешь, избрала ли она тебя или отвергла… И если ты будешь искренне видеть во всем её существе самое желанное и прекрасное, что есть в этом подлунном мире, то никогда не будешь отвергнут» – Салеван придвинулся к Петре ещё ближе. – Вот и я говорю тебе, что ты мне очень нравишься. Ты самая прекрасная и желанная…

Их руки сплелись, а губы соприкоснулись. Они смотрели друг другу в глаза и чувствовали тепло, любовь и нежность.

…Принц Алек лежал на большом столе, окружённый двумя десятками сальных свечей, озаряющих его красноватым колеблющимся светом. Первая ведьма подошла к нему, расшнуровала куртку и, закатав рубашку, обнажила грудь бесчувственного мужчины и приникла к ней ухом. Вторая внимательно осмотрела и даже ощупала верёвки, которыми тот был привязан.

– Он скоро очнётся, – сказала первая ведьма, аккуратно приподнимая веко мужчины. – Сестра, неси зелье, этого никак нельзя допустить! Боюсь, что, придя в себя, он тут же заколдует нас. Тогда никакие путы ни помогут, и наше дело пропадёт!

Третья ведьма, самая молоденькая, бросилась из комнаты прочь и вернулась, неся флакон и полотенце.

– Ах, он такой бледный! – Она потрогала мужчину за руку. – Пальцы совсем холодные и ногти слегка посинели… По-моему, мы перестарались, затянув верёвки…

– Ничего, скоро мы развяжем его. – Первая ведьма взяла нож и потрогала лезвие, проверяя остроту. – Мы ведь делаем это на благо людей. В жилах посланца богов течет кровь богов, а кровь богов – это абсолютный эликсир молодости и здоровья. Мы получим панацею от всех недугов… Посмотрите же, сестры.

Она аккуратно провела лезвием по обнаженной груди лежащего, образовался неглубокий порез.

– А теперь вы увидите чудо! – Она чуть помедлила и провела рукавом, стирая выступившую кровь. – Приглядитесь! Не осталось даже следа. Всё уже зажило: нет ни шрама, ни даже полоски. Он наверняка владеет секретом бессмертия и практически неуязвим для хворей и ран.

– И прекрасен, – прошептала третья ведьма. – Мы ведь не будем забирать у него всю кровь?

– Я даже не знаю, как поступить… Вряд ли нам представиться когда-нибудь ещё такой исключительный случай. Наберем вон те фляжки. – Покачала головой первая ведьма. – Но в любом случае было бы большой неблагодарностью обескровить его совсем. Он ведь вылечил нашу Альбочку. Утром мы доставим его на оживлённую дорогу и проследим, чтобы его подобрали. Потом побыстрее уйдем из этих мест, а то как бы гнев Великой Королевы не настиг нас и не пал на наши грешные головы.