Вершители легенд

– Значит ты всё-таки тоже преданный приспешник Карна? – разочаровано и с какой-то затаённой жалостью молвила Геза. – В таком случае, ты тоже умрёшь на рассвете. Какую смерть ты предпочтёшь?

– Я вообще-то плохо разбираюсь в подобных тонкостях, – опять улыбнулся пленник. – С моей стороны было бы глупостью пытаться самостоятельно выбирать из незнаемого. Вы, мудрая госпожа, наверняка гораздо лучше меня в этом понимаете, так что я целиком полагаюсь на ваш высочайший выбор.

– И у тебя даже не будет последнего желания?

Геза взглянула на него уже как на сумасшедшего, вдруг начав сомневаться, сознает ли он вообще, о чем идет речь.

– Если госпожа будет так добра, что прикажет вернуть мне книгу, она доставит мне большое удовольствие. Хотелось бы дочитать её этой ночью.

Пленник опять хотел подняться с колен, но латники удержали его за плечи, а один из них от избытка «праведного» негодования «одарил» чувствительным подзатыльником.

– Нельзя ли полегче, любезный? Такая неоправданная грубость начинает раздражать. – Губы принца обиженно «надулись».

– Верните ему книгу! – Геза невольно улыбнулась под маской. – И вообще, больше не дёргайте и отойдите от него. Разве вы не видите, он же явно блаженный!

Солдаты нехотя оставили пленного и отступили к двери. Книга тоже была немедленно извлечена из кучи оружия и передана владельцу.

Посланник звёздных богов быстро встал и уже сам, без малейшего принуждения, низко поклонился:

– Я знал, что вы, госпожа всевластнейшая королева, добры и милосердны. А эти качества – залог долгого счастливого правления. Что ж, я не ошибся…

– Не ошибся в чём?

– В расчётах вашей линии судьбы.

– Так ты знаешь мою судьбу? Может быть поведаешь её мне?

– Подобные знания могут сильно повредить и направить на ложный путь. – Пленный посмотрел в глаза Гезы, и ей показалось, что он заглянул прямо в её сердце, которое вдруг сладко сжалось от неведомого доселе чувства. – Однако могу сказать точно: ваша линия жизни длинна как полноводная река Ти, петляющая по равнине Траа, и у неё, как и у реки, есть тихие заводи счастья, перекаты сомнений, мели утрат. Вам всегда будут сопутствовать слава, почёт и уважение, и они будут в высшей степени заслуженными… А сейчас я вижу, что вы уже очень утомлены, благословенная властительница, и вам стоит отдохнуть.

Он замолк и потупил взор, прижав книгу к груди.

– Но я ещё не решила, какой смерти тебя предать! – вдруг спохватилась Геза. – Что ж, дарую тебе право умереть в бою, как подобает благородному человеку. Сегодня многие обладатели высоких титулов и золочёных доспехов выпрашивали на коленях эту милость. Утром они будут драться друг с другом по очереди, чтобы пасть, покрыв себя славой воителей. Ты же будешь участвовать в этом последним. Таким образом, ты будешь видеть этот мир ещё несколько драгоценных часов, сможешь наслаждаться зрелищем смертельного боя, и может быть… – Тут Геза невольно понизила голос до шёпота. – Может быть, всё-таки расскажешь мне поподробнее о предначертанном мне.

Она перевела взгляд на телохранителей и уже громко приказала:

– Увести обратно в Северную башню и стеречь! И обращайтесь с ним уважительно, всё-таки он – посланник богов.

Принц Алек ещё раз поклонился ей и, не дожидаясь «приглашения» конвоиров, вышел из зала в сопровождении всё тех же четырех латников.

– Ах, Петра, – со вздохом проговорила Геза, позволяя своей доверенной камеристке, «сестрёнке», как она её приватно называла, расстёгивать ремни на доспехах. – Сегодня я видела такого необычного мужчину, который тебе и во сне не приснится!

– Неужто госпоже наконец-таки кто-то приглянулся? – с сомнением в голосе проговорила «сестрёнка». – Небось кто-нибудь из свиты бывшего короля? Я угадала?

– Угадала, – Геза поудобнее повернулась и подняла руки. – Представь себе, его имя – принц Алек, и он называет себя посланником звёздных богов. Такого прелестного ангела я никогда ещё не видела ни во сне, ни наяву, а его голос ласкает слух так, что хочется слушать и слушать…

– О, госпожа, смотрю – это серьезно! – игриво воскликнула служанка.

– Ах, милая, я приговорила его к смерти! Он оказался верным соратником короля Карна. И потом, он не при каких обстоятельствах, никогда, не полюбил бы меня. Ведь он так прекрасен, а я… – Геза, наконец освобождённая от «корсета» панциря, стянула перчатки и ждала, когда Петра развяжет ленту маски. – Вряд ли я могу понравиться хоть кому-то как женщина… Принеси зеркало.

Служанка подала маленькое зеркальце в серебряной рамке и опять принялась за «разоблачение» королевы от доспехов, теперь уже развязывая щитки на ногах. Геза же тем временем рассматривала своё рябое воспалённое лицо и морщилась.

– Это просто ужасно! – наконец молвила она с тоской. – Ещё хуже, чем раньше, и руки сильно чешутся. Это просто невыносимо!

Она села на постель и стала яростно тереть запястья прямо через нательную рубашку, а потом вдруг упала лицом в подушку и зарыдала. Служанка присела рядом, гладя её по волосам.

– За что мне это наказание! За какие грехи! – бормотала Геза, безуспешно пытаясь успокоиться и взять себя в руки. – За что, о боги, вы послали ко мне этого человека? Моя душа была так спокойна, что парила в недосягаемой для грешных желаний выси, разум жаждал только славы и возвышения страны, но никак не удовлетворения низменной личной прихоти, а сердце в груди билось ровно и размеренно… Но вдруг от одного взгляда, от звука его голоса всё переменилось во мне… Я не могу изгнать его образ из своих мыслей ни на минуту, а его дерзкая речь звучит в ушах неодолимым зовом… О, если бы ты только знала, какие незнакомые доселе и невыносимые внутренние муки я сейчас испытываю! Я не могу понять, что со мной твориться. Так бы и побежала к нему сейчас!

– Неужто, госпожа, ваше внезапное чувство симпатии к этому мужчине так сильно?

– Оно просто сводит меня с ума. Боюсь, что если я не взгляну на него сегодня ещё разок, хотя бы мимолетно, только издали, то рехнусь и не доживу до утра…

– Так что же может помешать вам насладиться его обществом? – вдруг спросила Петра. – Сейчас уже вечер. Впереди целая ночь. Посетите его тайно, под чужим именем. Мой отец, земля ему пухом, всегда говаривал так: «Чтобы избавиться от мук голода – надо всего лишь хорошенько поесть. Глядишь, и уже так сыт, что кусок больше в горло не лезет.»

– А ведь верно! – Геза перестала плакать и улыбнулась, поднимая голову. – Я притворюсь служанкой, и отнесу ему ужин… В башне сумрак, совсем скоро стемнеет так, что и кончиков пальцев не будет видно, не то что лица. А при слабом огне светильника даже краснолицая прачка становиться таинственно хороша как фея. Пойди, прикажи приготовить хороший ужин и налей лучшего вина в кувшин. И отдай мне свою накидку…

Геза в платье и накидке «сестрёнки» вошла в башню, неся перед собой поднос, покрытый тканью. Латник с факелом впустил её и закрыл за ней дверь.

Пленник не спал. Он сидел на ложе, застеленном его же белым плащом, сплетя ноги по-походному. Перед собой он держал раскрытую книгу, которая светилась совершенно магическим образом. Геза присмотрелась: нежное волшебное сияние, оказывается, исходило не от книги, а от кольца не пальце мужчины. Геза стояла, поражённая, потом всё же «очнулась» и, сделав к нему несколько шагов, сказала:

– Принц Алек! Госпожа моя, великодушнейшая даже к врагам королева Геза Золотая Маска, посылает тебе ужин и свою верную служанку Петру на случай, если ты захочешь последний раз развлечься с женщиной.

Пленник поднял голову и посмотрел на неё: жемчужинка в кольце как по команде вспыхнула сильнее, и Геза увидела, что он улыбается:

– Госпожа очень добра ко мне, – молвил он, и Геза вновь почувствовала, что сердце сладко сжимается в доселе неведомом страстном вожделении. – И великая Королева настолько проницательна, что читает мои сокровенные желания, как я эту книгу… Садись же рядом со мной, Петра.

Геза села на плащ, поставив поднос с едой на рядом стоящий столик:

– Я налью вам вина, господин, – сказала она, берясь за ручку кувшина, и её рука, обычно такая сильная и точная, привычная крепко сжимать тяжелый клинок, вдруг предательски дрогнула, и сосуд глухо звякнул, задевая носиком о кубок. – Я должна этой ночью во всём вам покоряться…

– Позволь, лучше я за тобой поухаживаю, – вдруг предложил принц, и его мягкая изящная ладонь отстранила её руку. – Значит, твоя госпожа обязала тебя ублажить меня в последний раз, зная, что завтра мне уготовлена смерть?

– Да, господин, – Геза потупила взор. – Это моя обязанность.

– Ты не должна делать того, что тебе не нравится. Если тебе по какой-то причине неприятно общение со мной, то скажи, не стесняйся. Насилие никогда меня не прельщало, принуждение не доставляло удовольствия. – Принц продолжал приветливо улыбаться и выглядел просто волшебным эльфом в неярком голубоватом мерцании кольца. – Мы просто поужинаем вместе, потом я уступлю тебе свою постель, а сам переночую хотя бы на полу… В общем-то, мне совершенно всё равно где сидеть, я и ложиться-то не собирался. Утром ты уйдёшь и с чистой совестью скажешь госпоже, что всё, что от тебя требовалось, ты сделала, и это будет правдой.

Он сам налил вина в оба бокала и подал один ей, а другой взял себе.

Геза приняла кубок из его рук и, пригубив напиток, взглянула на пленника. Тот пить не торопился, а только макнул в вино указательный палец и, лизнув казавшуюся чёрной каплю с него, слегка поморщился.

– Боишься, что отравлено? – Геза отпила ещё пару глотков. – Но зачем тебя травить? Ведь завтра… – Она осеклась. – Простите, господин, я очень сожалею, что напомнила…

– Не извиняйся. Ты можешь говорить со мной, о чём пожелаешь. Мне даже будет очень интересно отвечать на твои вопросы… – В руке принца «волшебным» образом появилась крохотная горошинка, которую он тут же бросил в свой кубок, отчего вино слегка вспенилось. – Понимаешь, я до полного отвращения не люблю вкус крепкого вина. Просто не хочу себя заставлять его пить, да ещё делать вид, что это мне нравиться… Поэтому, пусть это будет просто виноградный сок.

И он отпил несколько глотков.

– Это магия? Ты колдун?

– Это совсем простенькое и безобидное волшебство. Если хочешь, можешь сама убедиться. – Принц протянул ей свой кубок. – Я уже попробовал. Пить можно.

Геза взяла кубок из его рук и, отхлебнув совсем немножко, вернула ему обратно:

– Действительно, теперь это уже не вино…

Они принялись за еду. Азартно разломили жареную курицу, заедая её печёными яблоками и свежим хлебом, а в заключение полакомились медовой коврижкой, кусая её по очереди с таким расчётом, чтобы преждевременно не вытек мёд. Всё это они делали молча и только искоса поглядывали друг на друга.

– Спасибо за приятное общество. Ужин был очень вкусный, – тихо молвил принц, когда трапеза была окончена, и очень нежно взяв Гезу за руки, аккуратно и невесомо вытер её ладони той самой тканью, которой прежде был накрыт поднос. – Ну а теперь спокойной ночи, Петра.

Он встал и шагнул прочь, к дальнему углу башни, намереваясь расположиться там.

– Но, господин! – воскликнула Геза в смущении, граничащем с робкой досадой. – Разве вы не желаете, чтобы я…

– Только если ты сама этого хочешь. Я же чувствую – ты боишься меня. Твои пальцы слегка дрожали, когда я касался твоей руки. Не бойся. Моё обещание в силе.

Он развернулся к ней, поднеся руку с сияющим кольцом к лицу.

– Хочу признаться тебе… – Геза глянула на него умоляюще. – Я… Я сама упросила королеву, чтобы… Я видела тебя, господин, украдкой, тогда… – Она слегка замялась, на ходу придумывая правдоподобную историю. – Я подглядывала и подслушивала в тронном зале, когда тебя привели к королеве. Конечно же, ты не мог заметить меня тогда, я ведь пряталась за занавесью балдахина и смотрела на тебя в дырочку… Ты показался мне таким странным, и говорил с госпожой так дерзко и одновременно учтиво, что это тронуло меня до глубины сердца… По-моему, ты понравился Великой Королеве… Ты очень красив, благородный принц Алек… Жаль, что ты не догадался солгать, что был пленником короля Карна. Ведь этой ложью ты бы спас себя.

– Ложь унижает. Мне бы не хотелось унижать своё достоинство перед Великой Завоевательницей.

Принц опять подсел к ней. С его губ не сходила легкая и просто чарующая Гезу улыбка, а в глазах такими загадочно-манящими огоньками мерцало отражение светящейся жемчужинки, что королева не выдержала и порывисто обняла его, прижимаясь трепещущим телом.

– Ты всё-таки действительно колдун… – прошептала она. – Неужто ты ни капельки не боишься смерти?

– У меня нет причин её бояться, ведь это всего лишь логическое завершение жизни. Рано или поздно она происходит со всяким живущим. – Он тоже нежно обнял её. – К тому же, для того, кто знает судьбы людские, в том числе и свою, всё это даже скучно… И потом – завтра это завтра, сейчас – это сейчас.

Он хотел поднять руку с кольцом к её лицу, чтобы посильнее осветить, но она удержала его и закрылась, отстраняясь:

– Нет. Убери свет. Я… Я стесняюсь. А что, если я покажусь тебе недостаточно привлекательной?

Кольцо вдруг погасло, и наступила сначала полнейшая тьма, а потом глаза привыкли и стали различать очертания окружающих предметов в слабом свете луны, заглядывающей через узкое оконце.

– Так – хорошо?

Геза почувствовала, как его чуткие пальцы касаются её плеча.

– Ты прекрасна… Я не на секунду не усомнился в этом с первого мига нашей встречи. К тому же ты ещё никогда не общалась с мужчиной так близко, как сейчас со мной. Такой подарок!

– Откуда ты знаешь это?

– Догадался. Ты просто очень робка, вот я и понял, что ты – чиста и невинна. О такой деве мужчина может только грезить, а мне повезло наяву…

И он поцеловал её в губы так нежно и сладко, что все остатки её сомнений и страхов разом исчезли.

Они опять обнялись и стали жарко целоваться. Накидка и платье мешали, Геза сбросила плат, резко рванула лиф, стесняющий вздымающуюся от непознанного доселе острого страстного чувства грудь.

– Давай, я сниму с тебя одежды и разденусь сам, – предложил он мягко.

Его руки проворно нащупали завязки, а потом заскользили по её бокам, стягивая ткань. Геза невольно расслабилась, так это было приятно и волнительно. Он целовал и ласкал её, опускаясь всё ниже и ниже… Она чувствовала, как волна теплого блаженства растекается по всему телу, достигая самых потайных уголков души. Голова сладко кружилась, по спине пробегали мурашки приступов неземного удовольствия… Одежда упала на пол.

Он уложил её на постель, и она ощутила горячую страсть его сильного упругого тела… Это было настоящее волшебство, это было лучше, чем самый сладкий утренний сон…

…Она очнулась на заре от настойчивого подергивания за руку. Слабый свет раннего утра уже пробивался в комнату. Верная «сестрёнка» стояла над ней, держа в руках платье. Геза медленно поднялась с ложа, стараясь не потревожить спящего мужчину, и накинула на себя одежду…

– Вы плачете, госпожа? – «Сестрёнка» перестала её причесывать и присела перед ней на корточки.

– Принц Алек… Он… – Геза закрыла лицо руками и зарыдала.

– Он вас обидел? Он был грубым, делал вам больно? Ах, почему все мужчины одинаковые? Все без исключения! Просто бесчувственные эгоистичные свиньи – и пьяный конюх и благородный принц! Они кажутся достойными любви только пока держишь их на почтительном расстоянии и не позволяешь вольностей… Зато вы, госпожа, теперь и бровью не поведете, когда башка этого смазливого мерзавца покинет привычное место на плечах и покатится по арене…

– Нет, нет… – Геза всхлипнула. – Я ранее и не подозревала, что мужчина может доставлять женщине такое блаженство. Что делать, Петра? Моя душа рвется к нему. Я настолько влюблена, что отдала бы всё, лишь бы быть с ним рядом всегда… Если он умрёт, мое сердце разорвётся в то же мгновение… Подскажи мне, милая, предлог для его помилования!

В эту минуту в дверь настойчиво постучали, и служанка бросилась к двери, а Геза торопливо запахнула мантию.

Вошёл принц Дорб:

– Ваше Величество, всё готово для начала поединков между пленниками. Люди ждут… Арена огорожена, ложи приготовлены. Прикажете вывести пленных и кинуть меж ними жребий?

– Да. Иди. Я скоро буду. – Сказала Геза уже повелительно, пряча слёзы. – И того, помнишь, принца, назвавшегося посланником звёзд… Пусть его препроводят в мою ложу. Он будет сражаться последним. Это моя милость ему за то, что он не осмелился взяться за оружие против нас. Похоже, что он действительно кое-что смыслит в предсказаниях, и я желаю поговорить с ним ещё раз напоследок.

– Мне донесли, что принц Алек – колдун и соблазнитель женских сердец. Берегитесь, госпожа! Как бы он не наслал на вас порчу. Таких людей надо бы не облагодетельствовать, а отправлять на костёр, да поскорее… Я как верный вассал Вашего Величества советовал бы держаться от него подальше и поменьше слушать гадания этого ведьмака! – Строго поведал принц Дорб, слегка поклонился и вышел, недовольно хлопнув дверью.

Принц Алек восседал на скамье рядом с ещё пустующим троном с такой царственной непринужденностью и как ни в чём не бывало читал свою книжку, что подобное равнодушие к своему незавидному положению и предстоящему совсем близкому концу своего бытия у этого утонченного и изящно-чувственного совершенно по невоенному человека можно было объяснить только полным непониманием происходящего, и, следовательно, невменяемостью и тихим помешательством. За его спиной высились два латника в кольчугах и при оружии, правда, в довольно расслабленных позах. Они, не стесняясь, громко беседовали между собой. Вероятно, конвоиры не считали своего подопечного хоть сколько-нибудь опасным: ведь «блаженный», как выразилась вчера королева, не блистал какими-то особыми физическими данными, к тому же был совсем безоружен и даже не имел на себе каких бы то ни было защитных доспехов.

– …Зарежут первым же ударом, как поросёнка на кухне, – донесся до Гезы отрывок фразы, произнесённой одним из латников с явной насмешкой. – Интересно, кровь у него с божественным голубым оттенком или всё-таки обычная?

Конвоир замолчал, видя входящую в ложу королеву. Принц Алек тоже оторвался от чтения, встал и поклонился. Его лицо было ясным как безоблачное тёплое утро и открыто и приветливо улыбалось: ни страха, ни заискивания, ни мольбы.

Сердце Гезы учащенно забилось. Она церемонно протянула ему руку для приветствия, и пленник опять склонился, целуя её перчатку.

– Приветствую всех моих верных соратников, вассалов и подданных, а также тех плененных недругов, которые по воле судьбы и моей королевской милости будут искать благородной смерти в бою на этой арене, – молвила она громогласно и устроилась на троне под аккомпанемент поднявшейся в толпе бури хвалебных криков и рукоплесканий.

Телохранители уже расположились за спиной, а у ног присела, поправлявшая мантию «сестрёнка».

Наконец, все приближенные вельможи тоже сели на места. Наступило короткое затишье, потом пропели трубы, и на круглую арену вышел нарядный герольд и объявил:

– Беспристрастный жребий определил, что чреду поединков начнут граф Кравир и рыцарь Леви, по прозвищу Железная рука.

…Закованные в золочёные панцири поединщики сошлись, размахивая возвращёнными ради такого дела мечами, и начали яростно рубиться. Временами даже искры летели. Толпа одобрительно гудела, подбадривая гладиаторов.

Бой закончился отсечением головы славного графа Кравира, «правой руки» усопшего короля Карна и его племянника, одним из стремительных ударов рыцаря Леви. Первая кровь залила арену, труп утащили с глаз долой…

Благородный рыцарь Железная рука, уже изрядно уставший после первого боя, пал только в третьем поединке. Резня продолжилась.

Принц Алек взирал на действо на арене с сожалительно-понимающим видом, иногда даже вздыхая. Гезу же происходящее на арене интересовало мало, она то искоса поглядывала на пленника, мучительно раздумывая, как спасти своего неожиданного возлюбленного от неумолимо приближающейся смерти, то смотрела на острый профиль принца Дорба, увлечённо следящего за ходом боёв.

«Нет, если я просто скажу, что собираюсь пощадить пленного советника бывшего короля, принц Дорб тут же взбунтуется, выразив своё неудовольствие открыто. Он так недовольно посмотрел на меня, когда я сказала, что принц Алек будет принимать участие в смертельном бое последним. А ведь его клика так сильна, не дай Бог его разозлить! Он и сейчас, вон, сидит как настоящий король, только и ждет удобного случая, чтобы… – думала она, и её сердце сжималось от тоски. – Нет, я не могу освободить приговорённого от поединка без внятных и убедительных объяснений. Великая королева-завоевательница не может перечёркивать свои же приговоры, иначе она станет не королевой, а просто вздорной девчонкой…»

– Что ты думаешь об этом зрелище? – спросила она, дотронувшись до плеча принца Алека, чтобы хоть как-то успокоиться.

Пленник пристально посмотрел на неё, его лазурные глаза были как будто слегка увлажнены:

– Вас действительно интересует мое мнение или вы, милосерднейшая госпожа, ждёте просто комплимента?

– Конечно же, твое мнение.

Она была не в силах оторвать взгляда от его зрачков, рука невольно потянулась к его руке. Он это заметил и «сгладил» этот откровенный жест благосклонности почтительным поцелуем кончиков её пальцев.

– Да простит меня Великая Королева заранее за дерзкие слова, – сказал он, – но мне всё это кажется просто бесцельной и омерзительно безобразной бойней. И мне откровенно жаль этих людей: невежественно жили, глупо умирают.

– А что ты думаешь о том, что и тебе придется в конце концов тоже выйти на эту арену и пролить кровь под улюлюканье толпы?

– Ответ на этот вопрос я не могу произнести в полный голос, – молвил принц. – Потому что предначертанное нельзя слышать случайным людям. Но если вы соблаговолите дозволить мне шепнуть его на ухо, то…

– Соблаговоляю и дозволяю.

Геза наклонилась к нему и прикрыла глаза от невольной истомы, когда его губы слегка и как бы случайно коснулись её уха.

– Да узнает моя таинственная ночная гостья, назвавшаяся служанкой Петрой, – шепнул он ей, и рука его украдкой нашла и нежно сжала её ладонь. – Что мне вообще не суждена смерть в бою. И особенно сегодня… Вы можете за это совершенно не переживать. Я ведь чувствую, что вы мучительно размышляете, как бы отменить или хотя бы отсрочить мой поединок. Вам кажется, что я не смогу достойно противостоять вооруженному противнику, но это не так. Я конечно безоружен и незащищён в вашем понимании, но отнюдь не беззащитен. Среди всех рыцарей, здесь присутствующих, для меня нет достойного соперника даже если в моих руках не будет меча. Так что, милосердная госпожа, вам ещё придётся выбирать мне противников из своих приближённых. Когда до этого дойдет, советую назначить кого-нибудь из тех, кого вы считаете своими скрытыми недругами. Хотя бы вон того…

Тут принц Алек слегка отстранился и указующе глянул в сторону принца Дорба.

– Но он непревзойденный боец, ему не было равных на турнирах! На состязании в честь праздника Длинного дня, он зарубил насмерть четверых, ещё стольких же покалечил и получил из моих рук золотой венок победителя… – прошептала Геза.

В её голове вертелась и обжигала смущением мысль: «Он меня узнал, несомненно сразу же узнал ещё тогда, в башне, но не подавал виду и подыгрывал мне, не желая унижать мое королевское достоинство. Ах, мой милый, желанный посланец богов!»

…Огромный детина в чёрном панцире и сверкающем шлеме с красным «хохолком» наступил одной ногой на поверженного противника, хрипящего и истекающего кровью, и театрально раскланялся. Толпа рукоплескала…

– Ты – достойнейший воин, Редли! – крикнул принц Дорб. – Ты победил уже пять раз! Добей же соперника, сверши приговор нашей Королевы!

Тяжёлый двуручный меч опустился и поднялся, прокалывая кольчугу и грудь. Толпа опять взревела и затихла.

– Последняя пара приговорённых к благородной смерти в бою: рыцарь Редли Красный и принц Алек, посланник звёздных богов! – торжественно объявил герольд. – Победившему в этом поединке будет оказана честь сразиться насмерть с тремя рыцарями-вассалами Великой Королевы-завоевательницы по Её Высочайшему выбору!

– Вперёд, Редли! Тебе осталось убить этого жалкого ведьмака! Сделай это побыстрее! Я поспорил на триста золотых, что тебе потребуется не более трёх взмахов меча. Если же ты поразишь лжегадателя первым же ударом, я испрошу для тебя у Королевы помилования и приму в свою свиту! – сказал Дорб громко и засмеялся.

Тем временем принц Алек встал, сбросив плащ на лавку и положив сверху книгу, учтиво поклонился Гезе и, легко перемахнув через бортик ложи, прошёл на центр арены, где его дожидался противник, старательно переступая кровавые лужи с явным нежеланием замарать светлые сапоги. Он был в лёгкой кожаной одежде, расшитой серебряными нитями, подобающей скорее для прогулки с дамой по саду, нежели для подобных драматических событий. Ворот куртки был зашнурован довольно свободно и казал тонкую белоснежную нательную рубашку.