Его мать и прочая нечисть

У гаража стояла иномарка, возле которой два старика тихо о чём-то переговаривались и курили. Заприметив новых гостей, они оживились, отбросили бычки и двинулись им навстречу с приветствиями:

– Ну что же так долго!

При виде Алефтины Викторовны, один из них, что был длиннее и худее, притормозил, но помешкав немного, всё равно приблизился:

– Ты Егор ведь? – протянул он руку Егору, слабо кивая старухе.

Та отвернулась от него, ни сказав ни слова.

– Да, – пожал ему руку Егор. – А вы…?

– Да я-то Михалыч. Все меня так зовут, и ты зови! – Он рассмеялся, и Егору не оставалась ничего другого, кроме как посмеяться вместе с ним.

– А я Вдова, – представился тут же второй старик. Только он приблизился, воздух наполнился ароматами огуречного рассола. Получив удовольствие оттого, что ввёл-таки в ступор гостя, он продолжил: – Вдовин у меня фамилия. Вот и зовут – Вдова.

Егор понимающе кивнул.

– Пойдёмте внутрь! – заторопил их Михалыч. – Только тебя, Егор, и ждём! Не начинаем! Думали, ещё полчаса тебя не будет, и пойдём искать! А что же делать? Все уже на месте! И товарищ твой даже пришёл! А тебя нет! – почесал отдающий в синеву нос Михалыч, как бы между делом жалуясь на затянувшееся опоздание. – Он пришёл, хотя говорит, что ты раньше в деревню-то отчалил… Так вот! Он пришёл, а ты – нет!

– Как добрался? – семенил за ними Вдова. – Где это с Алефтиной Викторовной повстречался нашей драгоценной?

– Вам какое дело? – отмахнулась она, чем знатно их припугнула. Они даже отшатнулись. – Чего растрещались, хуже сорок? Лучше скажите, не видели, собака чёрная не пробегала?

– Собака? – заважничал Вдова, приподнимая подбородок и почёсывая шею. Вид у него при этом получился самый что ни на есть задумчивый. – Чёрная?

– Да, – не теряла терпения Алефтина Викторовна. – Большая! Даже, – она глянула на Егора, – огромная!

– Хм-м-м, – затянул Михалыч, а потом быстро добавил, приметив, как плотно сжались от недовольства губы старухи. – Нет, не встречал такой.

– Тоже не видел, – поддакнул Вдова. – Быстрее идёмте! Только тебя… эээ… вас и ждали! Ну же!

– Как зайдёшь в дом… – шепнула Алефтина Викторовна. Не успел Егор подвинуться поближе, как старуха добавила: – Хотя что это я! Делай что хочешь!

Собрание

Лестница, потонувшая в тёмной прохладе тамбура, подвела их деревянной резной двери. Егор шёл посередине образовавшейся процессии, позади семенили Михалыч и Вдова, о чём-то перешёптываясь, спереди – Алефтина Викторовна. Свет в помещение попадал из приоткрытой двери чулана, и только благодаря ему Егор не запнулся о ступеньки и без происшествий добрался до верха.

– Здравствуйте! – прокричала Алефтина Викторовна, распахивая двери. – Принимайте гостей! Пустите на свой порог?

– Ой-ой! – возникла перед ними маленькая старушка, румяная и круглая. – И вы тоже пришли! А мы уж думали, что вам всё равно, Алефтина Викторовна! Проходите-проходите! Чаю сейчас принесу.

– Да не надо! – отмахнулась та, скривившись так, будто ей предложили несусветную гадость. – Вот! – указала она на Егора. – Потерялся! Привела!

Вдова и Михалыч, примолкшие на время приветствия, снова зашушукались.

– А вы двое, – смерила их гневным взглядом хозяйка, – не стойте в дверях! Либо на улицу идите, либо – в дом! – Анастасия Константиновна подскочила к Егору и кокетливо подхватила его под локоть. – Пойдёмте! Пойдёмте! В зал пойдёмте! Там все собрались!

Она потащила Егора, не дав тому как следует разуться. Один кроссовок встал поперёк порога, и бедному Михалычу пришлось через него перешагивать. Старик угрюмо посмотрел на пол, но затем поднял взгляд, полный ехидства и задора.

– Старая, а всё туда же! – заявил он на весь дом. – Лишь бы потискать кого!

– А что такого! – задрала повыше нос хозяйка. – Когда в последний раз к нам столько молодняка приезжало? Я, может, хочу к ним поближе побыть! Чужой молодости вдохнуть, раз своя прошла! – она прижалась к Егору и крепко вцепилась ему в руку. Силы этой старушке было не занимать. – Вас-то каждый день вижу! До чёртиков уже надоели!

Они торопливо зашагали по коридору. Справа располагалась кухня, треть которой занимала побелённая печь; чуть дальше слева – боковушка. Егор успел разглядеть только большой ковёр на стене и диван. Зал находился в дальней части дома, напротив входа. Он был больше других комнат. Сейчас там вокруг накрытого стола толпилась кучка людей. Егор пробежался по ней взглядом, ища Игоря. И нашёл. Тот хмурился, нервно постукивая по краям чашки то ли чая, то ли растворимого кофе.

Под хиханьки да хаханьки Егора протолкнули внутрь, и первое, на что он наткнулся, были полное молчание и непрошенное внимание. Хозяйское добродушие тут же сменилось строгостью. Анастасия Константиновна нехотя отпустила Егора и с деловитым видом отошла в сторону. Михалыч и Вдова прошмыгнули к столу, протиснулись к своему товарищу, пожилому мужчине сурового вида, и каждый взял по наполненной стопке. Двое из ларца хотели чокнуться, но третий из компашки нарочито проигнорировал их, выпив водку залпом. Алефтина Викторовна тоже прошла в комнату и, коротко кивнув и устроившись в кресло поодаль от собравшихся, больше своё присутствие ничем не выдавала.

– Это кто? – шепнула девушка растрёпанному бородатому мужчине, косясь на Егора. – Что за чудик?

Пока она говорила, Егор занял место рядом с беспокойным товарищем. Заслышав вопрос, он никак не отреагировал, а вот Игорь прошептал, стаскивая с него панаму:

– Сними головной убор! Реально, как не пойми кто! И это тоже! Здесь нет солнца. Нас снимают…

– Уже? – Егор стянул очки и оглядел комнату повнимательнее.

Часть зала по праву занимала чешская стенка. Пара шкафов в ней прятались за стеклянными дверками, и видно было, что в одном хозяйка хранит хрустальную посуду, в другом – сервизы. На ближнем к нему чайнике для заварки Егор прочитал золотистую надпись:

50 лет колхозу

С юбилеем!

В зеркале этого шкафа отражался узорчатый ковёр и верх диванной спинки. Вообще был полный набор: массивный диван и кресла, все покрыты накидками.

Остаток голой стены украшала реплика картины «Незнакомка». Высокомерный взгляд девушки с принта сосредоточился на гостях. Странно, Егор натыкался на эту работу в интернете, но здесь, в деревенском доме, она смотрелась как-то иначе. Девушка как будто бы надсмехалась над ними, молча, про себя. Стало неловко, и Егор поспешил отвернуться.

Раскладной стол с закусками стоял посередине комнаты, наряженный яркой скатертью. Этакое яркое пятно в общей громоздкости и затемнённости. От мебели, разящей гробовой эстетикой, не спасали даже два пластиковых окна. Ближнее к Егору было глухим, дальнее – открывалось, да только слабый ветерок, проскальзывающий сквозь сетку от насекомых и едва касающийся занавески, духоту не разгонял.

Из зала вели также две двери – в зал и в другую комнату, запертую.

– Именно, – продолжал шипеть Игорь. – Одна камера прямо перед тобой, вторая – в правом уг…

Он говорил и говорил, но Егор слышал его приглушённо. Дело в том, что с кухни разносились вздохи. И пусть были они за стенкой, звучали так, будто вздыхал кто-то прямо в голове Егора.

–… Эй! – толкнул его в плечо Игорь. Егор недоуменно уставился на него. – Я тебя спрашиваю. Ты где пропадал? Там идти по прямой всего ничего!

– Я… – растерялся тот.

– Пока не продолжили разговор, – заметила его замешательство Алефтина Викторовна, – предупрежу! У нас тут по деревне вроде как бегает бешеная собака. Большая! Чёрная! – Егор отчего-то попытался заступиться за пса. Сейчас он был не уверен, бешеной ли была животина или просто голодной. – Откуда пришла, неизвестно! Надо бы её отловить, председатель! Не укусила бы кого… Или того хуже, не задрала бы!

– Этого ещё не хватало! – потёр лысину на затылке старичок. Небольшого роста, коренастый, он напоминал крепкого вида поганку. Взъерошенные седые волосы по бокам вставали рожками. Егор едва сдержал улыбку, уловив невольную схожесть председателя колхоза с нечистью. Уж не от него ли на самом деле придётся спасать оставшийся в живых народ? – Точно? – тоненьким голоском пропищал тот. По всей вероятности, проблем он на дух не переносил, даже маломальских.

– А чего мне выдумывать? – усмехнулась Алефтина Викторовна, отворачиваясь от собрания. – Вашего мальчонку вон чуть не задрала!

Снова все взгляды устремились на Егора.

– Вот же невезение! А-тьфу! – понарошку плюнул председатель. – Не хотят здешние силы, чтобы вы порядок наводили…

– Так не им, а тебе порядок-то наводить надо! – отмахнулась Алефтина Викторовна. – Что они могут-то? Ты видел? Видел, что у них на шеях?

– Что? – Председатель готовился поругаться, однако с прищуром поглядел сперва на девушку, которая уточняла про Егора, потом взгляд его переметнулся на парня в льняной рубахе, затем – на мужчину в бордовом пиджаке, и уж напоследок – на Егора. – Чего у них с шеями?

– Кресты на них, – выдохнула Алефтина Викторовна. – Где это видано, чтобы спутавшиеся с чертями на небеса уповали?

Председателю на это ответить было нечего. Он с укоризной отвернулся от гостей, отмахнулся. Гости тоже опешили. Вернее опешили те из них, кто не знал, на чём держатся деревенские чародейства.

Егор тяжело вздохнул и потянулся за бутербродом, которой довольно-таки аппетитно разлёгся последней порцией на сервизной тарелке и будто бы только его и ждал. Оказывается, Егор и сам до этого момента не знал, как сильно проголодался.

Он откусил от бутерброда и начал неторопливо жевать, однако еда полезла обратно, когда он услышал с кухни чёткое:

– Спросить? Или не надо? Но ведь все уже пришли. Все же? Кто-то да и должен знать! Да ведь? Спросить? Или не спросить?

Егор закашлялся, и Игорь постучал его по спине:

– Что-то ты не удивлён, – обиженно пробормотал он. – Ещё и жрёшь! Почему не сказал, что тебе не обязательно эту цепочку напяливать? Даже наоборот, запрещено!

– А кто тебе сказал, что надо? – уточнил Егор.

– Жене… – тот мотком головы указал на бородатого мужчину, возле которого столпились остальные участники передачи. – Он приехал в деревню раньше… Я вроде говорил, не? Короче, он пообщался с местными. Наверно, она и подставила. Поиздеваться решила, – тихонько заругался на Алефтину Викторовну Игорь. – Вот же ж неймётся старой!

Егору не дали ответить.

– А мне, матушка, – на старый манер заговорил парень в льняной рубахе, – крест в помощь. Не колдун я, знахарь. Может, нечисть так же ясно, как шептуны эти не вижу, но учуять и распознать её наличие сумею.

Знахарь Степан. Так назывался его канал. По крайней мере, так было написано в данных, собранных Игорем. Тот ещё актёр. В его видео всегда антураж матушки-Руси. И сейчас он приехал разодетый на старый лад. Его можно было бы назвать ролевиком, самым известным на просторах необъятной родины, если бы за свои знахарские умения и заговоры он не запрашивал цену, равную поездке на дорогостоящий курорт.

Как и полагается, Степан (настоящее имя Владимир Заосёнов) был парень хоть куда. А другим в их индустрии и не пробиться, их растоптала бы безжалостная конкуренция. Каштановые кудри свисали на загорелое лицо, отбрасывая бледную тень на карие, полные участия и понимания, глаза.

– Выкрутился, – с завистью процедил сквозь зубы Игорь и снова толкнул Егора в плечо. – Почему не сказал?

Егор плотно сжал губы и промолчал. Он просто не хотел выделяться. Не то чтобы ему хотелось выставить себя недалёким и толком незнающим, как работает местное колдовство. Нет. Однако он собирался сделать то, что от него изначально требовал Игорь – получше узнать своих противников. И Степан со всеми странностями своего поведения, которые он не постеснялся раскрыть, показался ему весьма интересной личностью.

Сам же Егор для них наверняка предстал чудиком, как назвала его недавно девушка. Кстати, Мария. Мария Дворова. В отличие от Степана она не придерживалась чёткой тематики, потому и не стала брать псевдонимов. Колдунья Мария обычно занималась различными гаданиями, иногда говорила с духами и делала привороты на любовь. Подстать красавице-ворожее она имела длинные чёрные волосы и большие глаза. Егор по достоинству оценил её строгий, очаровывающий взгляд. Возможно ли, что у неё есть диплом психолога? Иначе как у неё получается, ничего не сказав, заставить человека действовать, как ей нравится. Не иначе как насильное внушение, гипноз какой-нибудь. Или же чрезмерная самоуверенность, подкашивающая волю жертвы? Вот тот же Женя, бородач рядом с ней и по совместительству продюсер передачи, вроде не особо к Марии и прислушивается, а глянь она на него разок – и он обратно яблоко положил, которое она хотела взять.

Мария на замечание Алефтины Викторовны взъерошилась, словно синица, намокшая под дождём. Ей крыть было нечем. Видимо, действительно крещёная и настоящий крест носит. Она отвернулась к окну и залюбовалась на прекрасный сад перед домом, упорно делая вид, что пропустила весь разоблачающий разговор мимо ушей.

Егор старался не смотреть в открытую на них, да и в целом на присутствующих людей, или как-то по-другому проявлять участие, полагая, что те мысленно обвинят его в пресности и быстро потеряют к нему интерес. Так оно и получилось. Он спокойно жевал свой бутерброд, украдкой косясь то на одних, то на других участников разговора, и светить не собирался. Однако Алефтина Викторовна уставилась на него, и когда их взгляды встретились, она открыла было рот, чтобы что-то спросить, но тут заговорил мужчина в бордовом пиджаке.

– А у меня и не крестик, – начал оправдываться он. Егор едва не прыснул со смеха, настолько жалко бедолага выдавливал из себя каждое слово. – Это просто… Вот… – Мужчина вытащил из-под одежды цепочку и показал её увлечённой развенчанием лжецов публике.

– Ржёшь втихую? – тыкнул Егора в бок Игорь. – Смешно тебе? Как выкручиваться будем? Или хочешь таким же убогим выглядеть, как этот?

Чародей Владими́р действительно казался самым неискушённым и чистым душой, раз напрямую выдал, как надеялся обмануть и подлизаться к местным жителям. Вероятно, его колдовство как раз на том и основывалось: с наивной самоотверженностью говорить ту часть правды, которая выгодна ему, и, не взирая ни на что, игнорировать ту, что доставляла ему неудобство.

Пока «ведуны» вели себя в точности, как про них и было написано. И самое замечательное заключалось в том, что Егор для них, по их уразумению, не представлял никакой важности. Быть тихушником в такие моменты доставляло особое удовольствие. Весь мир у тебя на ладони, а вот ты для всего мира – серая, почти прозрачная тень. Станешь заметен, когда сам пожелаешь.

Только Алефтина Викторовна продолжала буравить Егора взглядом.

– Спросить? Или не… – продолжало жужжать в ушах, и Егор прикрыл одно ладонью.

Странно, что никого, в особенности хозяев дома, не заботило, что человек на печке вот уже – самое меньшее – полчаса без устали бормочет и никак не может решиться на один-единственный вопрос.

Заметив неловкость, за которую она и приняла действия Егора, Анастасия Константиновна заулыбалась шире и взвизгнула:

– А наш Егорушка поди-ка…

– Просили передать! – Егор возгордился собой. Нашёл же способ сменить тему! Недоговорённости в любом разговоре приводят к рассуждениям, тайнам, мистерии. И если их уже начали снимать, он должен забрать ореол загадочности себе, раз никто из других участников передачи на это не решился. – Шугле просили передать… – чётко проговаривал он каждое слово, отчего звучала его речь ещё безумнее, чем он воображал. Но что поделать? Лучше так, чем жалобно блеять оправдания. –… что Баршиха померла! Сгорела.

В доме повисло гробовое молчание. Тут два варианта развития событий: либо примут за больного на голову (будь Егор зрителем, то непременно выбрал бы этот), либо съёмочная группа поймёт его задумку, подхватит идею и сделает из импровизации настоящее шоу.

Ничего додумывать однако не пришлось. Нависшую тишину разрушил грохот на кухне, будто что-то тяжёлое свалилось то ли со шкафа, то ли с печки. Да с такой силой, что пол под ногами во всём доме ходуном заходил. «Оух-оух» разлетелось завываниями по углам. Затем раздался жуткий топот. В отличие от вопрошающего недавно голоса, этот шум прочувствовали все.

– Что там? – перепугалась Алефтина Викторовна.

– Упало что-то? – сама не поняла Анастасия Константиновна и рванула с прытью, не свойственной старушкам её возраста, на кухню. Первыми за ней устремились ребята из съёмочной группы, затем прочие гости.

Пока хозяйка изучала кухню в поисках того, что же такое упало, внимание Егора привлекла открытая на улицу дверь.

– Сквозняк небось, – заметил окна нараспашку Степан и с долей раздражения посмотрел на Егора. – Кто-то плохо прикрыл, когда заходил в дом. – Он легонько оттеснил Егора, подошёл к порогу и внимательно его оглядел, будто ища следы, оставленные злоумышленником на месте преступления. – Обычный сквозняк, – подтвердил он.

– Скажи хозяюшке, – услышал Егор откуда-то с последних ступенек тамбура, – что я убёг горелую оплакивать. Вечером вернусь. Пускай стопку водки оставит у печки и горбушку хлеба. Не будет их, спать не дам. Три ночи буду выть-горевать… А там посмотрим…

Егор прищурился, чтобы разглядеть странного вымогателя. В лазе для кошек что-то промелькнуло и было таково. Ветер? И правда сквозняк? Странно это. Может, последствия от теплового удара? Слуховые галлюцинации не отпускают?

Как бы там ни было, Егор совсем не переживал. Может, устал, хотя стрелки на часах едва дотягивались до двух часов дня. Недомогания самым наилучшим образом помогли ему выделиться среди прочих участников. Как говорится, нет худа без добра.

Ничего не понимающие свидетели чудно́го события вернулись в зал: одни – поражённые и растревоженные до глубины души, другие – обрадованные случайным контентом, третьи – раздосадованные упущенным моментом. Как бы там ни было, к Егору вопросов больше никто не имел, а если и имели, то задавать их не решались.

Игорь довольно похлопал его по плечу и показал палец вверх, когда тот к нему повернулся. Он с Егором провёл столько времени, что никакими внезапными шуглами и баршихами его не удивить.

Председатель прокашлялся и громогласно заявил:

– Ну что же! Раз все собрались и разобрались, кто кому чего, давайте начнём уже наше собрание!

Женщина в поле

Переглядки и шепотки на время прекратились. Председатель, довольный эффектом, который он произвёл на свою публику, прокашлялся и продолжил:

– Женечка, насчёт деревьев я договорился. Обещались приехать через день-два, но вам ведь не к спеху?

– Не к спеху, – согласился продюсер, но тут же добавил. – Однако в машинах много вещей, в том числе нужных для съёмки. Таскать их туда-сюда… Трата ресурсов.

– Трата ре… – запнулся председатель и с отчаянием осмотрел слушателей. Пока он во всеобщем молчании искал поддержку, Егор заметил, как Владимѝр пробирается ближе к нему, и легонько толкнул Игоря. Тот ожидал ответа председателя и не сразу понял, что от него хотят. – Сожалею, что сложилась такая ситуация, – он потёр в ладоши и виновато улыбнулся. – Но это всё, что мы можем сделать на данный момент.

Владимѝр застыл рядом с Егором и принялся разглядывать его.

– А в чём дело? – уточнил тот, упорно делая вид, что не замечает настырного внимания к своей персоне.

– То есть? – опешил председатель. – Ты не знаешь? – Егора слегка перекосило, но он быстро взял себя в руки, потому никто не заметил.

«Ты».

К остальным они обращаются на «вы».

– Чего позоришь? – пробормотал Игорь. – Или ослеп? По дороге поваленных деревьев не видел? Позавчера ночью была гроза с ураганом. Вот проезд и завалило.

– М-м-м, – протянул Егор, а затем обратился к участникам собрания. Все они уставились на него, как на неведомую зверушку. – Простите, я шёл другим путём.

– Другим? – Вдова перепугано вытаращился на Михалыча и третьего старика, к которому они прицепились. – Это как же?

Алефтина Викторовна, не особо заинтересованная в разговоре до этого момента, бросила изучать обои и повернулась к Егору:

– За тобой собака увязалась на той дороге? Ну та, – объяснила она другим. – Про которую я упоминала. Большая, чёрная.

– Да, – сказал Егор.

Люди зашептались, зажужжали, словно пчёлы. Егор старался понять всеобщее волнение, прислушивался, но слова, долетая до него, теряли смысл.

Жители деревни всполошились, а вот участники передачи стали мрачнее тучи.

– Вот ведь выскочка, – выдавил Владимѝр. – Ещё толком снимать не начали, а он уже пытается что-то из себя состроить. Что? – замети он, что Егор на него косится. – Хочешь сказать, я не прав? Что это ранее было? Что за шмуки-пуки? – Он снисходительно хмыкнул. – Даже детей таким в наше время не разведёшь! В начале прошлого века, может, ещё и прокатило бы, но сейчас… – Владимѝр покачал головой, сопроводив непрошеное осуждение вздохом. – На что надеешься? Думаешь, никто не догадался, что вы с дружком твоим сценку разыграли? – кивнул он в сторону Игоря. Тот вслушивался в толпу, а вот разговор у себя под носом вовсе не замечал. – Пока никто не видел, он ускользнул на кухню и устроил там шумиху. А когда люди набежали, сделал вид, что со всеми пришёл…

– Про себе судишь? – встрял в разоблачающий монолог Степан. И этот тут как тут! – Чего пристал к малому? Он рискнул, – подмигнул он Егору. – Боком ему это вышло или нет, увидим. Хозяева пока как-то внятно не отреагировали. Но откуда ты знаешь? – Степан уставился на него в упор. – Раньше люди действительно давали клички духам, в зависимости оттого, что те вытворяли или как шумели. Иногда очень странные. Читал что ли где-то?

– Ключевое слово – раньше, – процедил сквозь зубы Владимѝр.

Егор понятия не имел, что ответить, потому громко спросил:

– А что не так? Почему другой-то дорогой нельзя было? Может там и машины бы проехали?

Спорящие участники затихли. Впрочем, жители деревни тоже примолкли.

– Там много нечеловечьих троп, – ответил Вдова и залпом залил в себя ещё одну стопку.

– Диких животных много? – Женя напрягся.

Скорее всего, о подобных опасностях его не предупредили, и ему не очень-то хотелось, чтобы кого-то из тех, кого он надоумил сюда приехать, обглодал до косточек какой-нибудь волк. Это ж какой скандал с роднёй несчастливца! Может, даже подадут в суд! Мол, не предупредил, соответствующих мер не предпринял! Повёз не пойми куда! Вот так вся жизнь под откос и пойдёт!

– Ну… – причмокнул Вдова, затем растерянно посмотрел на председателя. Тот притворился, что не при делах, поддел на вилку солёный огурец и отвернулся, с хрустом его надкусывая. – Ну… – от нерешительности Вдова начал почёсывать шею. Только сейчас Егор заметил, что всего пальцы у него на руках замотаны пластырем. – Можно и так сказать, – наконец договорил он. – Собаки вон всякие непонятные… Но это ещё ничего! Хорошо, что не заблудился!

– Вообще-то, – сознался Егор, – я заблудился. – Успокоившиеся безнадёжевцы снова уставились на него.

– Как тебя угораздило? – подал голос старик, единственный до этого момента молчавший и упорно делающий вид, что находится на собрании через силу.

– Случайно, – Егор перевёл всё своё внимание на него, поскольку от собственного бегающего взгляда обычно терялся и сам. – Засмотрелся по сторонам. Попал в траву. Вроде и отошёл недалеко, а на дорогу никак вернуться не мог.

Михалыч и Вдова выпили, не чокаясь. Остальные затаили дыхание. Съёмочная группа напряглась. Кто-то побежал проверять, работают ли камеры.

– Потом увидел женщину и пошёл за ней.

– Какую женщину? – заинтересовался председатель.

– Юрий Павлович, – сдвинула брови Алефтина Викторовна, – не перебивайте! – и приказала: – Продолжай, Егор!

– Тут и рассказывать особо нечего, – замялся тот. – Я и не заметил, как мы оказались на ржаном поле.

– Р..жаном? – совсем поник председатель.

– Да, – подхватил Егор. Ему пора бы уже остановиться. Выдавать свои галлюцинации за правдивую историю затея не самая умная. Ему бы сейчас в тенёк да прилечь, а не стоять из последних сил и вдыхать в духоте алкогольные пары. – Я ещё удивился. Вроде начало лета, а рожь уже вымахала! Вы до сих пор её выращиваете?

Юрий Павлович в задумчивости потёр лысину.

– Давно уже нет, – ответила за него Алефтина Викторовна. – Пошёл под откос наш колхоз. Вы уж и сами должны были заметить. Один коровник из пяти остался. И тот на ладан дышит! А уж про то, чтоб выращивать что-то… – она отмахнулась. – Лет двадцать как прекратили! Поле и не поле больше. Сплошные сорняки да кустарник! Какую ты там рожь разглядел, неясно! Ты продолжай! Что там с женщиной? Как выглядела?

– Не могу сказать. – Егор вроде и видел её лицо, да уже и не вспомнит. – Несла лопату.

– Ох ты ж боже! – перекрестилась Анастасия Константиновна.