Междулистье. Том второй. Истинные силы

Пейтэ прикоснулась рукой к карману своей куртки, внутри которого лежало сокровище, дарованное самой Всадницей Междулистья. Сейчас её обуревали совершенно разные чувства, но скорбь по Неолле была на пьедестале. Их знакомство было недолгим, но даже за это время Пейтэ узнала очень много правды о Вайертле и была готова открыть её миру.

Взгляд стража устремился вдаль. Туда, где солнце Фейерви распускало свои фиолетовые лучи. Новая надежда зажглась в её сердце. Она улыбнулась.

– Сакмия, дорогая, нас ждут большие дела! – произнесла она и прижалась лицом к широкой морде своего тройгера.

***

– Спешить! Хранители, о боже.

Пейтэ вбежала в свою пещеру и как бешенная начала носиться взад и вперёд, в поисках нужной амуниции. То ей не нравился цвет, то застежки были не самые подходящие. Иногда вовсе останавливалась и думала о том, чтобы пойти в чём есть. Эту мысль она тут же отбрасывала – на неё была возложена ответственная миссия, поэтому она не могла появиться перед Всадниками в обычном дозорном одеянии. В дополнение ко всему, теперь по её следам идут Хранители. Они заметили её. Почувствовали. Теперь предстояло собраться и убраться восвояси настолько быстро, насколько вообще возможно.

Впервые в жизни ей предстояло отправиться так далеко. Ей выпала честь отправиться на южный материк, к границе с Восточными далями. Это не меньше месяца пути только по земле! Вдобавок ко всему, нужно было ещё переплыть Тлинтское море. А там ещё с месяц до нужного пункта назначения. И спутником ей будет только её верный друг и защитник тройгер. Её этрийский кот Сакмия. Конечно, если не считать возможных преследователей. Последних, как напророчила Неолла, предполагалось немало.

Пейтэ решила надеть костюм стража, который предназначался для посвящения в стражи не только Энтарайи, но и пролива Ведьминых островов. До этого величественного события оставалось ещё немногим меньше года, а тут такое путешествие.

– Не то, не то, не то! – бормотала она в надежде найти подаренный матерью пояс.

– А ты голышом не хочешь пойти? Тоже вариант! – прыснул её младший брат Ээйге.

– Уймись! – прошипела Пейтэ.

– А то что? – он хмыкнул. – А то ты останешься дома и будешь лупить меня весь оставшийся вечер?

– А то мой тройгер скажет остальным своим братьям чтобы при запечатлении к тебе никто не подошёл, – скрывая ехидство, сказала она.

– Мама! Это ведь не правда? – со слезами в глазах мальчик обратился в другой зал пещеры, откуда донёсся голос их матери, возмущённой перепалкой своих детей.

Пейтэ увидела часть амуниции в другой стороне комнаты и ринулась туда. Однако, поравнявшись с братом, остановилась.

– Я люблю тебя, Ээйге. Будь осторожен. Не ходи, куда ненужно, и не суй нос не в свои дела, – она поцеловала его в лоб и потрепала по макушке. Прижала к себе.

Сдерживая эмоции и понимая, что может уже никогда не увидит никого из своих, девушка с натянутой улыбкой громко фыркнула, изображая смешок. Чтобы не вызвать подозрений, шлёпнула братца ремнём по заду. Ээйге вскрикнул и убежал на кухню в надежде найти защиту у матери.

– Ну вот и всё. Я люблю вас, – бросила Пейтэ в пустоту и похлопала себя по бедру.

Наездница тройгера наконец нашла все недостающие части своего костюма и выскочила за порог, прокричав на прощание всем родным вечные слова, которые воины говорили своим близким, когда отправлялись на войну. Мать что-то громко сказала ей в ответ, но смысл этих слов остался тайной благодаря захлопнувшимся дверным ставням.

В нескольких метрах от порога, танцуя под падающими снежинками, поджидал верный тройгер. Завидев подругу, зверь подпрыгнул на месте и обрушился на снег, выставив лапу. Пейтэ взбежала по ней на спину кота и пристегнулась ремнями в седле.

Теперь только она, Сакмия и белоснежный плен будут властвовать прериями вплоть до самой границы родного края. Только холод и колючий ветер будут им спутниками. Маленькая девочка и тройгер.

И большая тайна. Тайна, которую она должна передать из уст в уста Великой Фесте из Пахтомика, которая должна была появиться в нужный день, в нужное время и в нужном месте за Восточными Далями.

Тайна, которая нависла над Пейтэ угрозой смерти от тех, кто уже следовал по пятам. Тайна, важность которой ей не обозначили. Тайна, из-за которой весь её род может быть истреблён.

У наездницы было всего несколько часов форы, прежде чем Хранители окажутся в Этрии и последуют дальше. Медлить было нельзя. Чем дальше она – тем в большей безопасности будет народ Этрии. Пейтэ сверилась с маршрутом по карте, на которой были расставлены ориентиры для ночных остановок. Ещё один такой же листок она поместила во внутреннюю складку-мешок на шее Сакмии – на всякий случай. Путешествие долгое и пусть будет.

– Теперь, дорогая, в путь! – наездница потрепала свою животину за толстый белоснежный мех и легонько пришпорила.

Падающий снег быстро скрыл их за белоснежной пеленой, не оставив даже следа их существования в этом краю.

***

Вайертл. Всадники здесь

Бейрик открыл глаза и пощурился, яркие солнечные лучи слепили его. Не успел он прийти в себя, как резко дёрнулся в сторону, словно избегая удара. Всплыли воспоминания о том, как Хранитель нанёс удар, но комната в родительском доме, где всё произошло, исчезла. Она сменилась на солнечный берег. Мужчина лежал по пояс в воде, окружённый паутиной из водорослей.

«Крылья!» – спохватился он.

Те тут же встрепенулись за его спиной. Стало немного спокойнее от того, что они в целостности и сохранности. Их била крупная дрожь, из-за чего они опрокинули подмастерье лицом вниз.

Сплюнув солёную воду, Бейрик бросил взгляд в сторону, намереваясь оглядеться. И сразу вздохнул с облегчением, когда увидел рядом с собой Фесту и Элию. И ещё что-то – наполовину прозрачное, наполовину голубое существо. Его массивное красное сердце виднелось сквозь плотные прозрачные чешуйки и говорило о весьма внушительных размерах своего обладателя.

Выбравшись на берег, Всадник быстро вскарабкался на возвышение из скал, преследуя цель увидеть всю картину целиком. Когда же он достиг вершины, лицо погрустнело. Он не увидел ни Неоллу, ни Амари, ни Акбару. Зато тело Элии было таким, будто с ним ничего ужасного и не происходило. Теперь она была похожа на воительницу и была облачена в кожаный костюм наездницы дракона.

Вот только, в отличие от последних воспоминаний, за её спиной красовались крылья. Рядом с ней, с чёрным раздвоенным языком наперевес, в воде лежал дракон. И тогда он вспомнил историю, рассказанную кем-то на поляне Амистилиса, о том, что у принцессы должен быть её верный друг и соратник – дракон. По всей видимости, это он и был. Хотя его внешний вид отличался от всех виденных им ранее. Драконы королей выглядели вполне обычными и не могли похвастаться такими особенностями и размерами. Был ещё Дух Серебряного леса. Он был во много раз больше и переливался чуть ли не всеми красками радуги, но всё-таки такой красочностью не изобиловал.

Пока Бейрик сидел и вспоминал былое, к нему присоединилась Феста. Она тряслась от пронизывающего ветра. Бриз здесь не отличался домашней теплотой несмотря на такой солнечный и тёплый день. Они переглянулись. Феста никак не верила глазам, что рядом с ней находятся Всадники Междулистья. Только глаза Золотой Всадницы были сегодня не столь насыщенного цвета, как это обычно бывало – сейчас они были наполнены слезами. Губы беззвучно шевелились, повторяя имена отсутствующих Амари, Неоллы и волчицы Акбары.

Немного окрепнув, Бейрик и Феста выволокли тело принцессы из воды. Из-за намокшей амуниции она оказалась тяжелее, чем казалось со стороны при взгляде на её хрупкую фигурку. Элия пребывала в глубоком летаргическом сне, словно синхронизировавшись со своим драконом – их грудные клетки вздымались в такт друг другу. И даже их сердца стучали в унисон.

Каждый из Всадников пытался что-то сказать, но слов особо не находилось. Все эти минуты были наполнены простым облегчением. Они выжили. Кольцо безмолвия, или какое другое заклятие, сковало их, но всё же они улыбались друг другу и радовались, что очутились здесь все вместе.

Феста смотрела на волны, как они плескались у полосы берега и, с каждой наплывающей волной, по её лицу катилась слезинка. Грудь нервно вздымалась, но она старалась подавить в себе порыв разрыдаться. Ей не хотелось показывать свои переживания остальным. В конце концов, она воительница, пускай это утверждение и взращено внутри неё, возможно даже для неё одной. Ей вообще было не свойственно показывать слабость. Феста предпочитала переваривать все эмоции глубоко внутри, сохраняя образ непоколебимости. Тем временем, в душе у неё бесновалась буря.

Бейрик понимал это и не тревожил разговором. Никто не мог сказать таких слов, которые помогли бы. Так они и просидели ещё немало времени, постепенно приходя в себя, пока память медленно возвращалась, подобно набегающим волнам.

Даже спустя время, когда каждый из Всадников пытался произнести хоть слово, кроме хрипов и нечленораздельных звуков ничего не выходило. Словно кольцо безмолвия, или какое другое заклятие действительно сковало их. Несмотря на это, они начали улыбаться друг другу и радоваться мелочам.

***

Спустя несколько часов, они уже полностью обосновались на берегу. Обустроили какое-никакое подобие шалаша, который спасал от палящих лучей. Из близлежащего валежника натаскали хвороста и развели костёр. Вот только ни Элия, ни её дракон, похоже, не собирались высвобождаться из оков сновидений. Их накрыли широкими листьями кустарника и старались не тревожить до поры до времени.

Феста хоть и запомнила, как они с Элией и её драконом сидели на берегу Лидеруса в ожидании возвращения Амари, но не могла во всех красках рассказать Бейрику об их испытании. Всё что оставалось, так это отчаянно жестикулировать, что, наоборот, вводило в ступор. Парень никак не мог понять, о чём ему так отчаянно хотела поведать девушка. Даже слова на песке, которые она с упорством выводила веточкой, были больше похожи на непонятные письмена, которые ещё больше запутывали её намерения рассказать о своих мыслях. Феста несколько раз бросала это занятие и тогда начинала водить руками по воздуху. Казалось, что если она ещё немного ускорится, то воздух вспыхнет пламенем от таких яростных движений.

Всё же некоторые вещи понять мужчине удалось – Феста написала несколько понятных слов: «смерть», «Акбара», «Хранители», «Неолла», «погибла».

Бейрик тяжело вздохнул. Он указал на имя девушки и пожал плечами, как бы сомневаясь в сказанном Фестой. От разговора их отвлекло рычание. Дракон встрепенулся, дёрнулся и распахнул крылья, забрызгав троицу с головы до ног, чему те не очень обрадовались – они почти обсохли, между прочим!

Элия открыла глаза и протяжно взвыла. Только не от боли. Это были отголоски воспоминаний и сновидений, из которых она выскочила, словно пробка.

Даже солнце в этот миг вспыхнуло немного ярче, одарив всех мимолётным теплом. Руки всех четверых заискрились фиолетовым светом, после чего в небо устремилось три ярко-фиолетовых луча.

Глава четвёртая

Вайертл. Наэфти

Песок пришёл раньше обычного. Только наступили первые тёплые дни, а он уже тут как тут. Пусть ещё и небольшие песчаные барханчики, но они уже усеивали всю округу Наэфти. Жители не успели защитить сады от нашествия песков из Западных Далей и теперь плодородную землю иссушили мелкие проказники-песчинки. Теперь не стоило ждать от этого года хорошего урожая.

Именно поэтому сегодня днём у дома флакеля, держателя ключей, – главы городских торговцев – собралась толпа негодующих горожан. Всеобщей боязнью оказались мысли о предстоящем зимнем голоде. Мало кого занимали мысли поважнее, как, например, причины, по которым западный ветер принёс с собой беду. Или же, например, почему на пятьдесят лунных затмений Лаэми в этом году тёплый цикл начался раньше. В конце концов, почему Мать не принесла с собой продление жизни, а только лишь пустоту и песок.

***

Обоз последнего торговца покинул ворота Наэфти. Мастона стояла на крепостной стене и провожала взглядом длинную цепь из повозок каравана. Их крепко соединили между собой, дабы шквальные ветры не разбросали по пустоши ценный товар.

Теперь девочка не увидит отца ещё несколько месяцев, пока торговцы не достигнут столицы Аполика и не вернутся домой. Им пришлось немедля выдвигаться в путь, поскольку каждый день промедления грозил опозданием на всемирную ярмарку – каждый день нахождения там мог принести много денег, вырученных от продаж.

Торговцам и не удалось собрать весь нужный товар сегодня, они собирались на скорую руку, однако каждый из них взял с собой несколько ценных вещей, можно сказать реликвий, которые можно было продать по хорошей цене. Так, например, отец Мастоны увёз с собой несколько украшений их покойной матери. Сейчас было не то время, чтобы беречь их, а потом голодать.

Отец не взял девчушку с собой, потому что ей было ещё мало лет, а путешествовать по Вайертлу дозволено было только взрослым. В следующем году, когда ей исполнится восемь затмений Фермана, она сможет поехать с ним. И сможет продемонстрировать жителям столицы свои умения. В общем-то, на сегодняшний день, все её таланты сводились только к одному – обработка пламерарных камней. Такие незатейливые безделицы, которые могли перемещать предметы в разные места.

Правда, после того как Мастона работала с ними, они могли не только переправлять предметы на небольшие расстояния. Поначалу вещи просто бесследно исчезали неведомо куда – таким образом множество из них переместилось по разным местам Вайертла. Затем девочка научилась прокладывать для каждого камня свой маршрут и теперь перемещала на несколько километров с точностью до длины стопы. Только это был секрет. Отец не разрешал делиться этими знаниями ни с кем – ни в городе, ни за его пределами.

Фиолетовые лучи Фермана исчезли за горизонтом, оставив в одиночестве одну из двенадцати лун, зеленоглазого Лаэми. Караван исчез за холмом. Одинокая слеза скатилась по щеке Мастоны. Ожидание возвращения родного человека началось.

Стража вышла за ворота и опустила все решётки. До утра они разошлись по окружности крепостной стены, по своим постам. Удостоверившись, что поблизости никого нет, девочка спрыгнула вниз, прямо со стены. Замерев в нескольких сантиметрах над побегами травы, она отпрыгнула в сторону, оттолкнувшись от воздуха, как от чего-то твёрдого. Перемещаясь таким образом, паря в воздухе, она добралась до ближайшего перекрёстка. Ноги её скользили и искрились приглушённым розовым светом, возникающим от соприкосновения с воздухом. В эти моменты Мастона испытывала великое счастье.

Такие способности было запрещено проявлять. Особенно в Наэфти, где боятся чаровниц и людожабов, а не то, что «Повелителей пространства» или, не дай бог, Пророков. Последних, хоть они и не были под запретом, не особо жаловали в этих местах.

Мастону сдавливали все эти запреты и она, хоть и тайно от всех и вся, даже от родных, позволяла себе такие дурости. Она специально оттягивала возвращение домой. Теперь отца там не было. Только Вактиуа, её надсмотрщик, а также старшая сестра. Ну ещё тётка. Вдобавок ко всем её провинностям, добавится вечерний побег – за это она получит по заслугам. Не менее десяти ударов палкой. Ещё и без вечерней трапезы оставят. Поэтому ей хотелось задержаться ещё хоть на минуту. Раз уж всё равно наказание неминуемо.

***

Утренняя прохлада осыпалась на землю туманом, который вливался в уязвимые щели домов Наэфти. Он проникал, вытесняя тепло очагов, оповещая о приходе нового дня. Несмотря на позднее утро, на улицах не было ни души.

Мастона открыла глаза и сладко потянулась, вместе с тем ёжась от холода. Её взгляд метнулся на дверь. Над той висел сухой цветок вермизиомы. Девочка положила голову на подушку и взглянула на кровать сестры и тётки, вовсю ещё спавших и пускавших ртами пузыри.

Мастона принялась по очереди загибать пальцы на руках, будто что-то отсчитывая. Казалось, этому странному действию не будет конца, поскольку руки она успела поменять не менее десяти раз. Губы беззвучно шевелились, будто читали заклинание.

Наконец, она угрожающе затрясла кулаком в пустоту, будто что-то, чего не произошло, очень сильно раздосадовало её.

– Уже в который раз! Сегодня опять позже утро наступило?! Поломатые цветы! – пробормотала она возмущённо.

Она приподнялась и опустила ноги на деревянный пол, но тут же подтянула их назад. Поверхность оказалась настолько холодной, что девочка невольно ойкнула. Зажав рот рукой, дабы не разбудить женщин на другой стороне комнаты, Мастона потрогала стопы пальцами. Те были тёплыми и не хранили на себе холода от недавнего касания. Посмотрев вниз, она увидела несколько льдинок.

Девчушка хмыкнула, вспомнив, как она вчера делала примочки на синяк, возникший из-за сильного соприкосновения её лба и двери в момент, когда она старательно пробиралась в дом, а дверь неожиданно открыла сестра. Тут её думы прервали.

Цветок вермизиомы принялся испускать чуть заметный зеленоватый свет.

– Вот и славненько! – улыбнулась, выбираясь из кровати.

Впрыгнув в свои стоптанные кожаные башмачки, она мелкой поступью прокралась к окну. Выставив перед собой руку, она широко распахнула глаза и, беззвучно шевеля губами, произнесла всего одно слово, которое даже эльфу было бы сложно расслышать.

Девочка дотронулась рукой до глухих створок на окне. Лёгкая зелёная рябь скользнула по деревянной поверхности, а там, где пальцы коснулись створок, образовались небольшие пятнышки. В следующий миг внутрь комнаты хлынул солнечный свет.

Мастона удовлетворённо кивнула, в то же время округлив глаза, и отдёрнула руку. Момент был подпорчен резким желанием чихнуть и, зажимая рот и нос рукой, она быстро выскочила на улицу, от души хлопнув дверью. Только оказавшись снаружи, она смогла освободиться от распирающего её изнутри хотюна. Стоя в позе пьющего таурлинга, она протирала нос и от души чихала, снова и снова, получая от этого процесса удовольствие. Наконец, прекратив чихать, она с блаженной истомой в конечностях потянулась.

Вот только истома была нарушена недовольным криком Вактиуы. Мастона кожей почувствовала весь гнев обращённых к ней нескольких слов. Поморщившись, она смиренно поплелась в дом.

Уже когда она стояла в дверях, в неё прилетела грязная тряпка.

– Асти! Принимайся за работу! Протри окна и сходи в лес, собери травы на отвар для своего синяка!

Сестрица с прищуром осмотрела Мастону с головы до ног и недовольно покачала головой, когда рот девочки растянулся до ушей.

– Мы с тётушкой уходим на совет старейшин. Если хочешь, то приходи туда к середине пути Фейерви.

Вактиуа понимала, что последние слова отскочили от Мастоны, будто горох от стены. Потому что все мысли пигалицы были поглощены предстоящей прогулкой по Выветрени.

Девчушка была в предвкушении от перспективы походить по запретным местам. Только травницам Наэфти было разрешено посещать лес и луга восточных склонов. Никто из жителей города, а уж тем более пришлых из других земель, не мог ступить туда.

Мастону это не остановило. Правда и не стремилась она попасть туда. Вышло это случайно. В один из вечеров, трудясь с отцом в мастерской над пламерарными камнями, она по неосторожности надломила краешек одного из них и перенеслась в Выветрень. И всё бы ничего, да оказалась она там в момент посвящения одной из травниц в чаровницы. На поляне были не только жительницы Наэфти, но и несколько верий, которые приплыли в эти края для церемонии таинства посвящения. Мастона стала свидетелем сего и ей было дозволено посещать эти места, в обмен на обещание молчать об увиденном.

Верии попытались заключить все воспоминания девочки глубоко в чертогах памяти, но безуспешно. Магическая сущность девочки оказалась намного могущественнее эльфийской. Настолько, что отбрасывала все заклинания с невероятной лёгкостью.

Магия, без того будучи под запретом во всех пределах Вайертла, таилась в самых дальних закоулках мира, дабы никто не проведал о её существовании. Наэфти была одним из последних поселений, где волшебство, хоть и не приветствовалось, но чтилось. И верии, с берегов Тлинтского моря, возрадовались, узрев проявление столь могущественной силы, струившейся по телу Мастоны.

В то же время, она их пугала. Юное дитя не могло в полную силу контролировать свой дар. Из-за этого, оно могло навести на них гнев всех и вся, кто увидел бы в этом не волшебство поразительное, а угрозу колдовскую. Не сумев никак воздействовать на девочку, чаровницы согласились на то, чтобы Мастона осталась жить в Наэфти, но только в уединении от всех остальных. Именно благодаря этому, она прослыла чудачкой и заимела звание местной городской сумасшедшей. На улице она практически не появлялась, а редкие прогулки приходились на поздний вечер, когда любой из жителей города мечтал оказаться дома под семью замками и с опущенными ставнями. Поэтому сегодня Мастона была рада своей прогулке до Выветрени.

Когда сестрица и тётка скрылись за соседним домом, Мастона вышла во двор, удерживая в руках большое деревянное ведро. Солнце слепило лучами, но она с улыбкой посмотрела на него. Ей нравилось любоваться дневным светилом. Быстро опомнившись, девочка поспешила приступить к работе. Она потянула за свисающую верёвку. В ответ на это действие, в её сторону наклонился один из желобов возле окна, расположенного рядом с её постелью. Девчушка направила его к ведру. Тонкая струйка воды стремительным ручейком полилась из причудливого механизма, коим его считали все соседи в округе.

Вообще, семья Мастоны не была встречена однозначно народом Наэфти, когда несколько лет назад они появились в воротах города. Четверых пришельцев сразу остановили на входе – стража поинтересовалась, куда они направляются.

Отец Мастоны, как и все остальные, был в шоке. Ведь несколько часов назад они возникли на просторах Вайертла, выпрыгнув из портала Междулистья, о котором местные сделали вид, что ничего никогда не слыхивали. Их странная одежда сразу бросалась в глаза. Блестящие синие одежды из неизвестного материала сильно разнились со всем существующим в этом мире.

Их проводили в дом совета старейшин. После долгих разговоров и совещаний, семье было позволено остаться в городе. Так, Мэйтий, отец Мастоны, сестра Вактиуа, тетка Фарижана и сама Мастона поселились в одном из пустующих домов в Наэфти.

По прошествии нескольких месяцев, когда Маэтий уже отчаялся попасть домой, даже разговоры об их прежней жизни сошли на нет. Они старались обустроить жилище и принять новый уклад, как нормальность.

Будучи одним из значимых персон в своём мире, а именно инженером, Маэтий мастерил странные механизмы, которые местным жителям были внове. Те только диву давались и отмахивались, как от одного из проявлений колдовства. По этой причине заводить добрососедские отношения с их семьёй никто особо не пожелал. Да ещё эти постоянные грохот и взрывы, вечно доносившиеся из мастерской. Детям запрещали слоняться возле странного дома и уничтожали игрушки, которые мастерил Маэтий им в подарок.

Так продолжалось недолго. Сперва их пригласили на празднование в честь какого-то события. Потом было позволено посещать еженедельные торжественные ужины на торговой площади. Следствием этого стал водопровод, который отец Мастоны провёл в каждый дом. И сие чудо-чудное все восприняли довольно спокойно, артачиться не стали.

Вскоре Маэтия приняли в совет. Он начал ездить на ежегодные ярмарки, проходившие после прошествия Жёлтого Ветра. Там он торговал своими изобретениями. Спустя шесть лет, он стал одним из старейшин города. Такого прецедента не было ранее никогда! Правда, даже после этого, многие из горожан не гнушались высказать что-либо оскорбительное при встрече с кем-либо из их семьи.

Потом, когда чудачка Мастона ещё и нарушила запрет Выветрени, вовсе начали посылать проклятья на их дом.

В родном мире магические способности Мастоны не были чем-то сверхъестественным, но здесь приходилось держать язык за зубами. Ей приходилось контролировать себя, чтобы от проказ мальчишек не взмыть в воздух или не испепелить их взглядом. Так и жили они в городе особнячком.

Желания возиться с неинтересным поручением у неё не было, поэтому незамедлительно пришло решение сжульничать. Мастона бросила несколько быстрых взглядов по сторонам, дабы удостовериться, что поблизости никого нет и что никто не следит за ней из соседских окон. Предпосылок этому было немало, поскольку каждый встречный-поперечный считал своим долгом крикнуть что-либо обидное, или, что было куда хуже, бросить что-нибудь тяжёлое. Сегодня было довольно тихо. Погода стояла хорошая и большинство горожан ушли помогать в поля, либо отправились на городской совет.

Мастона запрыгнула на подоконник и ехидно улыбнулась. Рукой она сделала плавное движение и хлопнула по груди. И в следующую секунду резко выставила ладонь перед собой. Из ведра молниеносно вырвался сгусток воды и моментально достиг пальцев девушки, где сформировался в небольшой шарик. Она повторяла это действие раз за разом, пока в левой руке не осталось места для шариков из воды.