Алтарь для Спящего бога

Эрия отрицательно покачала головой. Взять еду у врага ― это то же самое, что взять из его рук яд. Никогда. Ни за что. Герцог устало вздохнул. В ночи нельзя было различить выражение его лица.

– Твоя воля. А ты чего по ночам бродишь? То же… кладовые очищаешь?

– Нет! Я… мне кошмар приснился.

– А мне вот сны не снятся, ― вздохнул тот, садясь за стол. ― Не хотел тебя пугать. Мы только вернулись, а будить всех как-то… Смешно сказать, герцог боится будить слуг. Ха! А с другой стороны, разбужу и потом весь день, как сонные мухи будут ползать. Да и суета эта… Не люблю суету.

Эрия бросила взгляд на выход, но не знала, как лучше ей проскочить мимо.

– Я тебя не помню. Как звать?

Имя? О Боги, она забыла собственное имя! Не своё, конечно, а то, придуманное.

– Я… я…

Очередной печальный вздох.

– Ладно, беги уже. И смотри, не оступись по дороге. Нынче болеть чревато. И дорого.

Девушка стрелой метнулось к выходу, но внезапно остановилась, неловко поклонилась и сказала:

– Доброй ночи, ваше сиятельство.

– Наше сиятельство благодарно, ― сухо ответил герцог.

.

Утро выдалось сплошным ворохом неотложных дел. Городской совет предложил повысить налоги. Но с кого? С голых улиц или вымерших лавок? На этом всё и кончилось – совет сам же своё предложение и отклонил.

Следом был суд: трое – за воровство, на работы; один – за то, что убил жену и съел её – на виселицу.

Закончив с судом, Альгар отправился посмотреть на питейный двор, устроенный по распоряжению совета. Двором это, впрочем, было трудно назвать – три чана с мутной бурды. Очередь тянулась к чанам длинной вереницей – кто с плошкой, кто с кастрюлей, кто даже с половником. Альгар подошёл ближе и, не говоря ни слова, поднёс посудину. Парень на раздаче сглотнул, дрогнув, и с опаской плеснул в его плошку похлёбки. Альгар попробовал варево. Разжёвывал молча, закусил тонким ломтём хлебом, потом повернулся к распорядителю:

– Что это?

Распорядитель вытер лоб и неверным голосом проговорил:

– Ячмень или репа с куриными костями. И хлеб.

К полудню всех ответственные за доставку продовольствия и организацию питейных дворов стража согнала на главную площадь и посадила прямо напротив помоста с виселицей. Глаша́тай зачитал обвинение, причину и детально ― по просьбе герцога ― что именно преступник совершил со своей женой, а также с выражением и в подробностях перечислил, как приговорённый проделал каждое своё действие, в том числе приготовил похлёбку.

– Надеюсь, господа, уже завтра всё, что случайным образом не доехало, потерялось и украдено злыми духами, будет возвращено на место, ― после свершения правосудия предупредил распорядителя Альгар. ― Всё по спискам. И не стоит надеяться, что я плохо знаю грамоту. Знаю и хорошо. И отличить картофель от горького корня вполне способен.

Распорядитель весь разом расслабился и, беспрестанно кланяясь, убежал. По всей видимости, искать, куда злые духи запрятали продовольствие.

До обеда пришлось разбираться с королевским гарнизоном. Двое не поделили какую-то девушку, и дело едва не дошло до смертоубийства. Драчуны отделались сломанными носами и месяцем карцера. Начальник гарнизона предложил отправить солдат на патрулирование города, ибо те от безделья начинают чудить. Так и решили.

В замок Альгар вернулся в скверном настроении и тут же наткнулся на мистера Фрима.

– Я нашёл её, ваше сиятельство.

– Кого её?

– Девушку. Грамотную. Только вот…

– Что вот? ― не сдержал раздражения Альгар.

– Если вы искали служанку, то не думаю, что она подойдёт. Убирается скверно, часто витает в облаках. С другой стороны, симпатичная и неболтливая.

– На кой мне её красота? Читать умеет?

– Умеет. Довольно хорошо.

– На том и хватит.

Альгар уже отвернулся, когда управляющий торопливо добавил:

– Ваше сиятельство… мне было бы проще, если вы сказали зачем вам грамотная служанка? Если эта не подойдёт…

– Не мне, а моей… скажем подопечной. Нужна девушка ― компаньонка, которая будет ей читать вслух.

― Тогда не проще ли подобрать среди благородных леди?

– Благородные леди будут нос воротить. Ещё и придумают какие-нибудь пакости, ― и добавил, заметив растерянное выражение мистера Фрима. ― Моя подопечная неблагородна, но образована. С кем-то низкого происхождения ей будет спокойнее.

– Тогда позвольте поделиться своими размышлениями, ― управляющий осторожно посмотрел в глаза герцога и, дождавшись разрешающего кивка, продолжил. ― Мне кажется, что девица низкого происхождения может доставить больше проблем, нежели леди.

– Что ты имеешь в виду?

– Зависть. Обычная человеческая зависть.

– И что? Найденная тобой девица обладает таким качеством?

– Не уверен, но всё может быть, ― пожал плечами Михей. ― Она тихая, в разговоры не лезет, исполняет, что прикажут. Но работает без должного умения. Мне кажется, что она не простолюдинка. Говорит не так, ходит, опять же не умеет того, что умеет любая деревенская девчонка. Хоть и пытается читать по слогам, сразу видно – специально это делает.

– В наше время всё может быть, ― усмехнулся Альгар. ― Приведи её ко мне завтра. Я посмотрю, а там решим.

.

Альгар сразу приметил её запах. Смесь свежевыпеченного хлеба и раскалённого камня. Девушка неловко раскладывала разбросанные по комнате вещи. Платье сидело на ней плохо, широкая юбка оказалась слишком длинной и постоянно путалась в ногах.

Услышав его шаги, она вздрогнула и обернулась. Бледное лицо, большие зелёные глаза, выбившиеся из-под чепчика золотистые пряди, круглый подбородок, кожа без каких-либо оспин или шрамов. В её глазах промелькнул то ли страх, то ли гнев. Промелькнул и исчез. Страх Альгар ещё мог понять ― после случая в зале совета многие из слуг, оказываясь рядом, старались быть незаметными. Но гнев?

― Ваше сиятельство, ― она присела и опустила взгляд в пол.

Альгар усмехнулся, вспомнив их ночную встречу.

– Так как тебя зовут?

– Марта, Ваше сиятельство.

Это имя ей совершенно не шло. Как и опущенный в пол взгляд. Альгар повёл плечами, стараясь прогнать странный жар, рождённый в груди.

– О тебе говорил Фрим. Ты действительно умеешь читать?

– Да, ваше сиятельство.

Альгар огляделся, взял со столика книгу и протянул её Марте.

– С самого начала.

И правда, читает очень аккуратно. Ни так как те, кого обучали в сельских школах. Те едва слога складывали, а она…

Альгар попытался сосредоточить свой взгляд на окне, но всякий раз возвращался к Марте. Запах… горячий, каменный, словно горн, в котором обжигают горшки или плавят железо. Тонкие блестящие пряди волос ласкали бледную кожу, на которой расцвёл лёгкий румянец. Длинные ресницы, словно крылья бабочки, отбрасывали на щёки тень. Грудь её вздымалась и опадала в такт чтению. Руки, крепкие, но красивые, уверенно держали книгу, а пальцы аккуратно переворачивали тонкие, полупрозрачные листы. Губы шевелились, но слов Альгар не мог разобрать. Во рту пересохло, и он практически жаждал испить с этих губ…

– Хватит!

Марта подняла на него удивлённый взгляд. Альгар скрылся в соседней комнате, не желая и дальше испытывать судьбу. Ни к чему хорошему его желание не приведёт. Эти человечки блюдут свою невинность, а встретиться после с её родителями не хотелось… Хотя он же герцог. Что ему какие-то там крестьяне могут предъявить?

Плохие мысли. После них начинает болеть голова и трудно думать.

Альгар сжал кулаки, с трудом, подавляя ярость. С каждым новым днём на этой проклятой земле ему становилось хуже, а земле становилось хуже от него. Люди требовали крови. Он же, как какой-то наивный мальчишка, бегает между ними и пытается примерить, построить из веточек крепкий долговечный дом.

…сжечь их…

Альгар помотал головой. К горлу подкатил ком.

… разорви… и подчини … они слабые…

Он до боли сжал кулон через рубашку. Острые края врезались в кожу, запахло кровью.

«Ты же не такой. Мы знаем…»

Альгар несколько раз вздохнул, приводя в порядок разбушевавшиеся чувства.

«Скоро…»

В соседней комнате были слышны лёгкие шаги Марты… Интересно, если он подойдёт и коснутся её плеча, она вздрогнет? Испытает отвращение? Или поддастся желанию получить награду? Но даже если оттолкнёт, ему ничего не стоит её взять там же, а потом выставить. Кому она пожалуется? Кажется, Михель говорил, что она сирота… Вот, ей и пожаловаться некому.

«Остановись! Не всё, что можно взять силой, нельзя взять даром».

Такие далёкие, едва различимые голоса стали для него словно глоток свежей ключевой воды. Ярость, гнев и жажда отступили, оставив лишь металлический привкус на губах.

Альгар помотал головой. Кулон ещё сильнее врезался в ладонь, и вокруг руки на рубашке начало расплываться кровавое пятно. Он медленно разжал руку и вытащил цепочку из-за ворота. На ней висел простой красный камень в серебряной оправе с острыми гранями и несколькими короткими шипами. Камень медленно гас, а вместе с ним уходило и наваждение.

«Скоро…»

Одно ясно – времени мало. Год или два и ему придётся вернуться.

.

Лорд Эндерс неплохо справлялся со своими новыми обязанностями, и спустя два месяца после взятия Лареке, жизнь в городе вошла если не в привычное русло, то хотя бы мирное. С улиц убрали трупы, прочистили сточные ямы и наладили поставку угля. Новый комендант ввёл карточную систему, которая кое-как работала. А к концу месяца вновь открылись немногочисленные таверны и мастерские. Казалось, что город потихоньку возрождался. На самом деле им всем ещё только предстояло пережить зиму.

На совете приняли решение отправить большую часть королевских солдат обратно к королю. В основном из-за того, чтобы они не объедали остальных жителей города. Да и надобности держать такой большой гарнизон отпала.

Сложнее дела обстояли в предместье и дальних деревнях, которых застал врасплох мятеж и неурожай. В лесах развелись разбойники, и пришлось отправить несколько отрядов на расчистку и возы с провизией для крестьян. Пойманных лихоимцев новый герцог тут же вешал в назидание.

Удовлетворённый проделанной работой, Альгар вернулся в Ларек, где намеревался провести весь остаток зимы, кроме Бейтрина. По весне будет много дел, но главное уже сделано: мятеж подавлен, а люди, так или иначе, выживут.

Накануне все праздновали Бедовый месяц. Так называли ноябрь за его холодную, промозглую погоду. Потому завтрак подали за полдень и прислуживавший мистер Фрим, едва сдерживая зевоту. К столу совершенно неожиданно прибыл лорд Эндерс в сопровождении юной леди. Об этом сообщил вбежавший Кеке. Он многозначительно поднял брови, упоминая леди.

– И что это должно значить?

– Как что? ― усмехнулся Кеке. ― Ты теперь герцог. Да ещё и неженат. Так, знаешь ли, не годится. Раньше не до того было, а теперь, глядишь, каждая мать начнёт примечать. А лорд Эндерс – сам подумай – ты выделил его среди прочих. Он, по мне, и глазом не моргнёт, как дочку под бок подставит.

Альгар так удивился, что ненароком опрокинул кубок. Вино потекло по столу.

– Куда пристроить?

– Замуж, конечно.

– За кого?

– За тебя, ― Кеке выглядел уже не настолько воодушевлённым. ― Сам подумай: король спустил тебе выходу с Тервудом, в свою очередь, ты сам проявлял благосклонность к Эндерсу. Он считает, что браком сможет связать себя с хоть и молодым, но всё же благородным родом.

– Кеке, ― тихо, едва сдерживая ярость, прошипел Альгар. ― Я не собираюсь жениться.

Секретарь поправил кружевной воротничок и спокойно ответил:

– Это мы с тобой знаем. Но всё же придется объясниться не только с лордом Эндерсом, а с ещё двумя десятками лордов, имеющих дочерей, сестёр и племянниц от двенадцати до сорока. И я бы всё же советовал встретиться с нашим новым комендантом. Сейчас портить с ним отношения не хотелось бы.

– Он, что, хочет прямо сейчас просить моей руки?

Стоящий в стороне мистер Фрим уронил поднос, но присутствие посторонних ничуть не смутила Кеке. Тот даже не улыбнулся:

– Ни в коем случае. Сейчас будут что-то вроде смотрин. В приватной беседе лорд Эндерс может намекнуть или сказать прямо, но последнее слово всегда будет за тобой. И ты должен будешь попросить руки девушки.

– Я не собираюсь…

– Это этикет. Во время смуты его не принято придерживаться, но теперь, когда эти дни позади, требуется соблюсти приличия. Я бы советовал принять их, и всех прочих, но не давать поспешных обещаний.

– Ага, а там или дракон сдохнет, или рыцарь. Ладно, зови уж.

Леди звалась Даниэлой. Она была смугленькой, черноволосой, с крохотной мушкой на щеке. С торчащими ключицами и такими тонкими запястьями, что казалось, их можно переломить одним неловким прикосновением. Не то чтобы девочка была некрасива, но Альгару нравились девушки повыше да покрепче. И главное постарше ― на взгляд ей было не больше четырнадцати.

А ещё она оказалась полнейшей дурой. Для этого даже не нужно было читать мысли.

– Нынче совершенно негде взять апельсины. Это так ужасно. Возможно, вы смогли бы что-то с этим поделать? Все леди Ларека вам были бы благодарны, ― и тут же переходила к совершенно другой теме. ― Ткани из Ниссы задержались на переправе, а потом все эти события не дали привезти их в срок. Теперь же они вышли из моды! И придётся заказывать новые! Это такая потеря времени.

Вскоре лорд Эндерс смекнул, что Даниэла не только не произвела впечатление на герцога, но и откровенно его раздражает и быстро занял того разговором, а вскорости откланялся.

Кеке был прав ― лорд Эндерс подсуетился первым.

.

Эрия падала, мимо мелькали каменные стены. Наверху едва можно было различить пятно света. И вот когда казалось, что земля совсем близко, падение остановилось. Чей-то далёкий женский голос сказал:

― Скоро…

Глава 5. Леди Гленна

Всё добро собрали в общем зале. Альгар никогда особо не привязывался к вещам, и потому оторопело взирал на обилие одежды, белья, перин, подушек, золота и серебра, разнообразно посуды, шкур, гобеленов, статуэток и прочее барахло. У стены стопками стояли фолианты.

– Я собрал всё, что имеет ценность. Есть ещё кровати и несколько перин в обжитых комнатах, но я не стал их собирать, – Михей с гордостью выпрямился.

– Я составил опись имущества, – добавил Кеке и потряс свитками.

– И что мне со всем этим делать? – Альгар развёл руками.

Михей открыл было рот, чтобы ответить, но так и застыл. По всей видимости, он не понимал проблемы.

– Здесь много хорошей одежды, тебе по статусу, – предложил Кеке.

Альгар подошёл к раскрытым сундукам и извлёк тонкую белую сорочку, расшитую серебром и речным жемчугом.

– И это тоже? Она ж, гляди, развалится при первом движении.

– Это свадебная рубашка.

Альгар приложил её к себе, поморщился.

– Мала.

Кеке кашлянул и отвернулся, скрывая улыбку:

– Она… женская. Скорее всего, принадлежала матери или бабушке бывшего герцога.

Альгар с явным облегчением закинул её обратно в сундук. Носить чужое бабье бельё он точно не собирался.

– За золото и серебро мы сможем пополнить амбары. Гобелены верните на стены, что ли ― зачем снимали только, – Михей кивнул, явно соглашаясь с таким решением. – Одежду, что подороже, продать. Остальное раздать слугам, – и видя, что ему сейчас буду возражать, твёрдо добавил: – На этом всё. С остальным поступите по своему уразумению.

– А что-то из одежды вы себе не оставите? – Изумился Михей.

Альгар указал в сторону свадебной рубашки и скривился:

– Носить женское платье я не намерен.

– Но здесь есть мантии и камзолы бывшего герцога! Они подойдут вам по статусу. Возможно, их придётся немного ушить, так это быстро… – Управляющий замком умолк на полу слове, натолкнувшись на прохладный взгляд герцога теперешнего, сглотнул и тихо закончил: – Я… всё раздам… или продам.

– Ещё кое-что, – мрачно сказал Кеке и указал в сторону лежащего на столе талмуда.

Альгар подошёл и коснулся кожаной обложки, на которой красовался герб рода покойного Кайя Баккерель: дерево и меч.

– Родовая книга, – пояснил Кеке.

– Её надлежит сжечь, – сухо предложил Михей, брезгливо косясь на талмуд. – У рода больше нет потомков.

Альгар открыл книгу наугад и пролистал до последней записи. Худой род – так назвали бы Баккерелей. Все мужчины мертвы, а женщины либо вышли замуж и перешли в другой род, либо…

«Запись от четырнадцатого дня месяца декабрьского.

В ночь с ветром и громом родилась мне дочь. Крепка телом. Волос чёрен. Едва возопила – разразилась буря, в чём вижу предзнаменование мрачное.

Запись от десятого дня месяца январского.

Дал я имя дитяти – Гленна, как звалась бабка моя по отцу. Ребёнка благословил отец Лукерий.

Запись от пятого дня месяца июньского.

К двенадцати годам здева моя здрава. Волос чёрен, густ. Очи карии. Высока ростом. Проявляет скромность и благонравие, коему радуюсь».

– Одна есть, – задумчиво ответил Альгар.

Он уже шёл прочь из зала, когда его настиг серьёзный голос Кеке:

– Милорд, а что вы собираетесь делать с леди Гленной?

Альгар обернулся и тяжело посмотрел на брата:

– То, что должен был сделать уже давно.

.

С высоты Белой башни город лежал как на ладони. Сновали люди, телеги, немногочисленный худой скот. И эта картина радовала куда сильнее, чем пустые улочки, по которым единственным прохожим была костлявая подруга. В открытые ставни проникал влажный холодный воздух молодой зимы. Он выстуживать и без того скверно отопленную комнату, но Гленне не хватало воздуха.

События перемешались, и едва ли можно было вспомнить сытую жизнь «до». Годовая осада Ларека. Голод, что неотвратимо проник даже в дома благородных лордов. Короткая пятидневная осада крепости. Сдача солдат и захват Кайя. Допросы… всё слилось в одно. О казни брата Гленна узнала только через три дня, когда к ней приставили служанку. Та и поведала новость с нескрываемым торжеством. И добавила, что достанет билет в первый ряд, когда на виселицу поведут саму Гленну. По праву благородного происхождения та надеялась на плаху, но разве можно ожидать милости от приблудного человека, что по воле короля занял место её брата и стал герцогом?

На Кайя Гленна не злилась. Видят Боги, он сам накликал на себя беду, но всё же он кровь от крови её. Благо тот уже в земле и не сможет вновь натворить глупостей.

После взятия крепости, Гленну, как сестру мятежника, заключили под стражу. Возможно, из уважения к её благородному происхождению темницей стала небольшая западная башня. Во время своего заключения она привыкла на закате открывать ставни и любоваться на уходящий день ― он мог стать последним.

День за днём жизнь в городе менялась. Вновь зазвучал колокол храма, на улицах стали появляться люди, а со скотного двора доносился мычание и ржание. И так день за днём. Ещё немного – и Гленна будет рада даже казни. Или просто шагнёт в окно. Внизу лишь камень замкового двора. Порыв ветра охладил разгорячённые от гнева и смятения щёки.

Послышались гулкие шаги по лестнице. Служанка уже приходила, а поступь у визитёра тяжёлая, мужская. Гленна развернулась, расправила выцветшие юбки, одёрнула рукава с узкими манжетами и поправила косу. Старое мамино платье, не единожды перешитое, явно доживало свои последние дни. Того и гляди ткань сама расползётся. Будь её воля, Гленна обрядилась бы в доспех.

Ей предстоит сражение или капитуляция, но страха она не испытывала – только выматывающее ожидание.

Альгар и не знал, что у Кайя была сестра. Вернее, слышал, но считал, что та давно уже замужем. Однако в Родовой книге значилось, что Гленна Баккерель жива и все двадцать семь лет живёт в отчим доме. Её поселили в одну из уцелевших башен, а потом, кажется, и вовсе забыли. Может, кто раньше, и говорил про пленницу, да Альгару было не до того. И теперь он испытывал смутную вину за такую свою небрежность.

Он откинул запор, постучал, подождал немного, чтобы леди смогла приготовиться, и вошёл. В комнате было холодно, но яркие лучи закатного солнца высветили маленькую скудно обставленную комнату.

– Добрый вечер, миледи, – он слегка поклонился, разглядывая леди Гленну.

Та была бледна, худее, чем должна была бы быть женщина её роста, да и платье на ней никак не могло принадлежать сестре герцога, до того оно казалось ветхим и неприметным. Чёрная тугая коса, перевитая чёрной же лентой, спускалась через плечо на грудь и ниже до самых коленей. И только это свидетельствовало о благородном её происхождении. Такие же тёмные, ореховые, как у брата, глаза, смотрели настороженно. Многочисленные роды и непосильный труд не оставили на её лице отпечатка ранней старости, но скорбные морщинки в уголках губ и потухший взгляд говорили о непростых годах ― иного проигравшим не оставалось.

Не так молода, чтобы брат смог выдать её замуж, а значит, леди, скорее всего, смирилось со своей участью старой девы. Перед приходом следовало поговорить со слугами, но Альгару хотелось составить своё мнение.

– Приветствую вас, ваше сиятельство, – Гленна низко склонилась, при этом держа спину совершенно прямо. Кончик косы коснулся пола.

– Поднимитесь.

Она распрямилась, сложила руки перед собой и опустила глаза. Смиренная поза, кротость в каждом движении – но Альгар знал женщин слишком хорошо, чтобы принимать это за чистую монету. Впрочем, у этой не было иного выхода, кроме как склонить голову перед победителем.

От врагов можно ждать всего, а от их близких ещё больше. Оставлять за своей спиной сестру поверженного противника опасно, но и лишать её жизни… Особенно после Брейсвика. Достаточно пролито крови. Эта земля уже пресытилась ею.

– По указу короля с вами я могу поступить по своему уразумению.

– Я приму любую вашу волю.

Ай ли? Прикажи он сейчас же отправить её на плаху, будет ли леди столь же покорной? Станет молить о пощаде? Альгар с трудом подавил в себе желание проверить. С этой женщины, похоже, хватит унижений.

– Клятву верности.

Леди вздрогнула, подняла больные, блёклые глаза и крепко сцепила пальцы.

– На крови?

Альгар выждал, стараясь нащупать слабину. И впервые за долгое время удивился: она будет готова и на это.

– На камне. Будете носить его вплоть до того, как я не разобью его… или не умру.

Последнее его вряд ли ожидало. Леди опустила глаза и отчётливо ответила:

– Я согласна.

Она медленно ступала по каменному полу замка, вслушиваясь в гулкое эхо своих шагов. Герцог шёл впереди, и Гленна с трудом примерилась к его широкому шагу.

Замок изменился. Пропали латы, серебро, гобелены, шкуры и иные ценности. Ещё в начале мятежа Кайя продал некоторые вещи, но теперь новый владетель решил распродать оставшееся. Гербы её рода сняли, но пока их место не заняли новые. Слуги, прежде сновавшиеся без дела, теперь заняты каждый своим делом: одни драили полы, другие носили куда-то вёдра, с улицы доносились стук топора. Но Гленна всюду чувствовала на себе взгляды: боязливые, злые, презрительные.

Герцог остановился перед дверью, которая ведлаущую в малую залу, где брат обычно принимал посетителей в приватной обстановке. Открыл дверь и пропустил Гленну вперёд.

– Побудьте здесь, а я пока всё приготовлю, – бросил он и ушёл, оставив её одну.

В этой комнате Гленне не разрешалось находиться, но бывали дни, когда она ещё совсем девочкой прибегала сюда и забиралась на руки отца. Вот знакомый стол на львиных лапах, чья лакированная поверхность испещрена царапинами. Вот полки, ныне пустующие. А вот кресло, знавшее ещё её дела. В него она и села, опасаясь лишиться чувств. Все прошлые страхи оказались совершенно беспочвенные – если клятвой она вымолит у богов жизнь, пусть будет так. Возможно, после, ей разрешат уйти к жрицам в одну из обителей. Куда ни будь на север, где о Гленне никому не известно.

Скрипнули несмазанные двери, и в комнату проскользнул невысокий, щупленький мужчина. Чернявый, со смуглой кожей и яркими, словно подведёнными, чёрными глазами. В нём отчётливо виделась южная кровь. Он замер, прижав к груди свитки.

– Ми-миледи? – он сглотнул и неловко поклонился.

Гленна поднялась со своего места и поклонилась в ответ, гадая, кто же перед ней.

– Я Кеке. З-занимаюсь бумагами, – южанин покраснел и потупил взгляд. – Альгар… То есть ми-милорд, он… п-попросил поп-п-присутствовать…

– С каких пор ты заикаешься? – появился за его плечом герцог, но не дожидаясь ответа, продолжил. – Давайте начнём.

Камень холодил пальцы. Почти чёрный, с мелкими светлыми вкраплениями. Руки свело судорогой, когда Кеке вылил в глубокую миску воду. Гленна решительно опустила туда ладони.