Ловушка дьявола

– Странно и как-то безлико ты меня назвал – живая натура. Так говорят про позирующих живописцам красоток, но не про любимых подруг.

Володю смутила неожиданная обида Анны, она никогда не говорила ему, что сомневается в его чувствах, не показывала вида, если ей что-то не нравилось, больше соглашалась, чем противилась. Сегодня же девушку словно подменили. Она готова была разрыдаться, как ему казалось, без всякого на то повода.

– Прости меня, если причинил тебе боль.

Володя попытался поцеловать Анну в ответ, но она уже справилась с чувствами и слегка отстранилась.

– Не сейчас. Прошу тебя, Володя, не сейчас.

Юноша вновь увидел строгую и холодную Анну и в тот же миг подумал, что, возможно, Анна на портрете сегодня в более хорошем настроении и не станет мучить его пустыми подозрениями и незаслуженными упрёками.

А на другой день он не пришёл. Анна почувствовала острое беспокойство через десять минут после срока намеченной встречи. Володя никогда не опаздывал, он был точен до педантичности и осуждал людей способных нарушать договорённости. Прождав ещё с полчаса, она, полная самых нехороших предчувствий, двинулась в сторону людной Ламаевской улицы, где они так любили покупать горячие пирожки.

Володя жил в высоком кирпичном, изъеденном плесенью доходном доме, поделённом на множество маленьких клетушек, сдаваемых внаём таким же небогатым людям, как и он. Лестница в доме была тёмная и грязная, но Анна всего этого не замечала. Володя как-то показывал ей своё тусклое окошко под самой крышей, девушка острым умом безошибочно высчитала, где должна находиться его комната.

Дверь была чуть приоткрыта. Володя сидел на своей узкой кровати, уронив голову на стол. Тускло горела лампа, освещая левую часть лица, словно высеченную из белоснежного мрамора. Анна, тихо подошла к нему и обняла. Тело было безжизненным, холодным.

– Аня, любимая, я ушёл.

– Зачем, куда, я же здесь! Мне без тебя невыносимо!

Девушка рыдала в голос, сейчас её умение различать голоса мёртвых впервые сыграло с ней неимоверно жестокую шутку.

Давно, ещё в детстве, Анна услышала, как соседка рассказывала её матери о нелепом случае, который произошел с её родственницей. Бедняжка получила письмо от мужа, которого уже схоронила. Почтовый поезд тогда застрял на заснеженном полустанке, и трагичная весть обогнала полное жизни и надежд посланье. «Как это страшно – получать известия с того света!» – эту фразу Анна почему-то запомнила, но совсем тогда не поняла. В своём общении с мертвыми, она видела лишь познавательный интерес и не пропускала эти разговоры через чувства.

Сегодня же пришло время и ей понять, насколько тяжелы бывают потери, а самое главное, каким страшным даром она на самом деле обладает. Прижав Володину голову к груди, девушка чувствовала её холодную безвольную тяжесть. Душа уже покинула мёртвое тело, но при этом каким-то непонятным образом продолжала говорить с Анной:

– Та женщина, она пришла за мной. Заставила пойти с ней. Я не смог сопротивляться.

– Ты не мог сопротивляться? Это немыслимо! Неужели ты сам позволил Кларине увести тебя из нашего мира? Ты добровольно меня покинул!?

Анна попыталась взглянуть в лицо своего возлюбленного, но широко открытые глаза смотрели на неё печально и строго, волшебный свет ушел из них навсегда, оставив девушке лишь холодный, ничего не значащий, мертвецкий взгляд. Она всё ещё могла слышать его родной голос, но и он с каждой фразой становился всё тише и обрастал странным объемным эхом, будто бы Володя зашел в какой-то круглый тоннель, и поэтому звук приобрёл это многоликое вращательное отражение.

– Всё случилось оттого, что я долго не мог найти твой образ, у меня не получался портрет. Я уже совсем перестал спать и есть, искал, искал… но не мог отыскать ту грань, за которой пряталась твоя душа. Желание поселить в портрет жизнь стало моим наваждением, я думал только о нём. Каюсь, я думал о нём больше, чем о тебе, Аня. Наверное, по дурости был уверен, что ты никуда от меня не уйдёшь, что будешь рядом всегда, а поэтому не умел ценить…, – Володин голос сорвался, он помолчал несколько минут, после чего заговорил совсем тихо:

– После очередной бессонной ночи я пошёл покупать краски, мне показалось, что в фоновом сумраке недостаточно кирпичного цвета, а, выходя из лавки, столкнулся с этой женщиной. Она была одета в чёрное, а лицо скрывала под вуалью. Откуда она узнала про портрет, ума не приложу. Но первый же её вопрос заставил меня замереть на месте. Она спросила, какую цену я готов заплатить, чтобы портрет получился, и я, не задумываясь, сказал, что любую. Мне не пришло в голову сомневаться, я, в самом деле, хотел, чтобы настоящая жизнь вошла в твои черты. И со следующего дня, словно по волшебству, всё пошло как надо. Ожили твои глаза, сумрак за твоей спиной стал волшебным. Даже твои пальцы, Аня, стали будто бы прозрачными, а под кожей побежала алая кровь. Но она пришла сегодня и назвала цену….

Анна тяжело поднялась с жёсткой кровати и резким движением сбросила покрывало с портрета, который стоял на деревянном мольберте посредине комнаты.

Молодая женщина на картине и вправду походила на неё. У них было много общего и далеко не только идеально выписанное лицо. В проникновенном цепком взгляде, читалось некое родственное сходство. Но при этом, Анна видела, что та женщина была искушенная и опытная, что сумрак за её спиной скрывал гораздо больше, чем могла понимать Анна, что глубина теней, в том мире, где проживала красавица с портрета, не совпадала с картиной теней её привычного мира. Глаза красавицы были живыми и выразительными, но это был взгляд из преисподней.

Схватив со стола острый нож, в безумном порыве Анна занесла руку над портретом. Взгляд прекрасной незнакомки сделался испуганным, она осознала, что сейчас погибнет от руки убитой горем девушки. Их глаза встретились, и неожиданно Анна почувствовала острую боль в груди, словно кто-то нанёс ей смертельный удар в сердце. Не в силах выполнить задуманное девушка так и замерла с занесенным над головой оружием, а в её голове возник совсем слабый уходящий в небытие Володин голос:

– Аня, это цена моей жизни…

Как бежала по вечерним заснеженным улицам, прижимая к груди тяжёлую деревянную раму с портретом, Анна практически не запомнила. Ей не повстречался ни один прохожий, не попалась ни одна повозка. Казалось, что город вымер. Тусклые фонари освещали ей дорогу жёлтыми неровными пятнами. Там, где обычно в это время гуляли влюбленные пары, ветер гонял обрывки старых газет. Снег приторно скрипел под ногами. В ушах тупыми толчками горе отбивало свой монотонный ритм. Слёз не было. Лишь тугой ком стоял в горле.

Забежав домой, она зашвырнула ненавистный портрет за кровать и в изнеможении упала в кресло. ГОЛОС молчал, а она злилась на него, за то, что не помог в трудную минуту, не предупредил об опасности, бросил её, предал…

Но прошло время, и молчание стало совсем невыносимым, она заговорила сама:

– Почему ты не сказал мне, что это случится сегодня?

– Ты все равно бы ничего не изменила. Они заключили сделку.

– Но Володя не знал, о чём шла речь в этой сделке!

– Это для него не имело значения. Твой художник не думал о последствиях, его цель была превыше всего, в том числе и жизни. Иначе бы Ангел смерти не сумела её отнять.

– Но как он мог со мной так поступить? Я живая, была рядом, он отдал свою жизнь за одну единственную картину, пусть даже гениальную.

– Нам бывает трудно понимать поступки других людей.

ГОЛОС отвечал односложно, словно ждал от Анны некого самостоятельного решения, к которому не спешил подталкивать.

– Я должна уничтожить Кларину! Мне не жить, зная, что эта женщина забрала себе моего Володю. – Анна судорожно сжала кулаки, губы её дрожали, глаза, наполненные слезами, сделались невероятно большими и страшными. Словно вся первобытная злость, вулканом вскипела в девушке и приготовилась потоком огненной лавы обрушиться на ненавистную соперницу.

– Да, так оно будет лучше. – ГОЛОС стал жёстким и деловитым. – Но уничтожить врага физически не всегда самое правильное решение. Конечно, убить Ангела смерти было бы неплохо, это, безусловно, сделало бы тебя сильнее. Но я на правах друга предложу другое решение.

– Другое решение? Уж не предлагаешь ли ты мне её простить?

– Нет, конечно, Анна, выслушай меня внимательно без лишних чувств. Твоё горе настроило тебя на решительные поступки, и это хорошо. Оно сделает тебя необычайно сильной, и эту силу надо потратить с умом. Волшебный амулет сейчас пуст. Все его основные силы содержались в драгоценных камнях, но они растерялись во времени. Тёмные люди, которым долгое время принадлежал этот артефакт, не сумели сберечь его главных ценностей, распродали по частям то, что давало ему настоящую силу. Теперь он, словно пустая крепость без своего войска, и нам предстоит снова набрать солдат под его знамёна. Сильный Дух – убийца нам бы точно не помешал. Если Кларину поселить в этот амулет, он сразу обретёт часть своего былого могущества.

– Ты предлагаешь мне …

– Да, я предлагаю тебе поселить в этот амулет Ангела смерти и заставить нам служить. Сломленный враг, враг, вынужденный выполнять твою волю, враг на коротком поводке, который у тебя в руках – не это ли истинная победа? Володя освободится от Кларины, а ты приобретёшь мощнейшее оружие.

– Но даже если допустить такую мифическую возможность, как я буду уверена, что Кларина не ударит мне в спину в самый трудный момент? Ведь униженный враг, опасен вдвойне.

Анна была очень сильно удивлена предложением друга.

– Дух, заключённый в амулет, не может ослушаться своего хозяина и не станет действовать против его воли. Другое дело, что поселить его туда – дело очень непростое. Но игра стоит свеч, поверь мне.

– Ты сам-то хоть представляешь, что говоришь? Я не смогла защитить от этой злодейки Володю, ты же предполагаешь возможность заставить её нам служить. Не слишком ли нелепы эти мысли, может быть, ты просто хочешь посмеяться над моим горем?

ГОЛОС обиженно хмыкнул:

– А может быть это тебе стоит, наконец, взять себя в руки и обдумать моё предложение на холодную голову. Я не буду торопить тебя с решением. Успокойся и отдохни, ты сегодня ошеломлена своим горем, но завтра наступит новый день, и мы сможем обдумать дальнейший план наших действий.

После этих слов Анна схватилась за голову и заревела в голос. Горе выплеснулось из неё сильным потоком слёз. Друг не стал её больше тревожить.

Первый визит в Царство мёртвых

Поздний зимний рассвет нежной синевой коснулся бледного измученного лица Анны. Она открыла глаза и тут же вспомнила всё, что произошло накануне. Сон сморил её так неожиданно, что девушка заснула прямо в своём кресле, безвольно откинув голову на его высокую спинку.

Дотянувшись рукой до столика, Анна взяла небольшой пузырек с розовой водой и, вылив несколько капель на ладонь, растерла себе виски. Стало чуть лучше, но голова всё равно нехорошо болела. Тем не менее, паника ушла, и вчерашний разговор предстал уже в другом свете.

– Мы закончили на том, что я должна победить Кларину. Мне показалось, что ты знаешь, как это сделать, – хмуро сказала Анна.

ГОЛОС отозвался почти сразу, словно давно ждал её пробуждения.

– Самой победить Ангела смерти тебе не под силу. Здесь нужна большая отвага и хитрость. Она Страшный Воин Тьмы и стоит многих, но, как и все остальные, имеет слабость – себе Кларина не принадлежит. Значит, надо идти к тому, кто ею владеет, и попытаться с ним договориться.

– Да, но, если она явилась из царства сумрачного Аида, можно предположить, кто является её хозяином. Ты хочешь, чтобы я спустилась в преисподнюю?

ГОЛОС несколько минут помолчал. А когда заговорил, Анна услышала новые интонации, в них звенел калёный металл.

– Ты хочешь освободить Володю от Ангела смерти? Хочешь наказать Кларину и низвергнуть? В конце концов, Володя не единственный на этом свете, и ты очень скоро можешь встретить нового душевного друга. Подумай, я не принуждаю тебя ни к чему. Но вчера ты сама говорила, что готова пойти куда угодно и что жить с этим камнем на душе не в силах. Сегодня что-то поменялось?

– Нет. – Анна сглотнула ненавистный комок, который опять подкатил к горлу. – Но как я буду уверена, что хозяин Кларины вообще станет меня слушать. Кто я такая, чтобы он захотел отдать её мне?

– Скажи, твоя решимость победить Ангела смерти точно не ушла в сегодняшнюю ночь?

– Да нет же! Это всё, чего я хочу, и другим желаниям во мне нет места, пока эта гнусная убийца не получит своё!

– Вот тебе и источник убедительных слов – всепоглощающее желание. Помни о нём, когда закончатся слова, помни о нём, когда страх скуёт твои члены, помни, когда покажется, что жизнь от тебя ушла…

– Похоже, что ты сам уже всё за меня решил, а моё горе для тебя лишь повод настоять на своём. Но выбора то у меня, действительно, никакого нет, я не смогу простить себе, если не попытаюсь вызволить Володю или хотя бы отомстить за него. Поэтому рассказывай свой план.

ГОЛОС молча проглотил обидные слова Анны и, дождавшись, когда она перестанет хмуро пыхтеть, продолжил:

– На западной окраине города стоит старый заброшенный дом. За ним начинается большой пустырь, а дальше только лес. Поэтому тебе будет сложно ошибиться. Дом необитаем, все двери и окна заколочены. Но с заднего двора есть маленькая потайная дверца, которая забита одной доской, ты без труда её отодвинешь. Дверь за ней будет не заперта. Когда попадешь в дом, тебе надо будет найти лестницу и спуститься по ней вниз. Не пугайся, ступеней будет много. Когда закончишь спуск, внизу тебя встретит мой друг, его зовут Доброжир. Он немного странного вида, но удивляться тебе там не стоит, не затем идёшь. Храни энергию, отключись от всего, что увидишь вокруг, до главного разговора. И только тогда отдай все свои силы.

Когда улицы опустели, и последние поздние прохожие закрылись в тепле своих уютных домов, закутавшись в темную доху и обвязавшись большим пуховым платком, Анна выскользнула на улицу. По совету ГОЛОСА она надела нарядное бархатное платье, подобрала к нему украшения, но скрыла всё это под верхней одеждой простолюдинки. Амулет на её груди в предчувствии надвигающихся событий, казалось, ожил и сильно нагрелся. Анна засунула руку за пазуху и зажала его в руке.

Накануне прошел обильный снегопад, и дорога была сильно заметённой. Оступаясь, девушка вязла в глубоком снегу, но упрямо шла вперёд, лишь прикрывая лицо от колючего морозного ветра. Уже на окраине города, проходя узкий неуютный переулок, она заметила, что из тёмной подворотни прямо за ней вынырнули две тени. Грабители не смогли подкрасться к девушке совсем незаметно, их выдал скрипучий снег. Но они особо и не скрывались, силы были явно не равны.

Услышав приближение торопливых шагов, девушка пошла быстрее, но позади шаги тоже участились. Грабители нагнали её, загнав между домом и заваленным снегом палисадом. Лица лихих людей были почти полностью скрыты воротниками и глубоко натянутыми шапками. Оба рослые и страшные, Анна не доходила им даже до плеча. Тот, что шел впереди, оскалился щербатым ртом и потянул к беглянке широкую лапу.

– Попалась, торопыга, а ну вынай все из карманов…

В этот миг, почти бессознательно Анна распахнула доху, и амулет на её груди, произведя невероятной силы вспышку, острым лучом полоснул преследователя по глазам. Не понимая, что происходит и откуда возникла эта невероятная боль, грабитель схватился за лицо и упал в сугроб, извергая вопли и проклятия. Второй, не понимая, в чём дело, не защищённый более спиной своего приятеля, был сбит с ног полоской света, очень тонкой, почти незаметной, но, по всей видимости, невероятно мощной. Луч, как раскалённая струна, перерезал ноги второго грабителя в районе колен и тот, заходясь в истошном крике и обливаясь кровью, рухнул рядом со своим товарищем, глаза которого вывалились из орбит варёными яйцами.

– Ничего себе, «слабенький» амулет, – сказала вслух Анна, и в испуге отскочила подальше от поверженных врагов, которые своими криками уже перебудили весь околоток. Но ей было некогда наблюдать за участью искалеченных ворюг, поэтому, поспешно отвернувшись, она постаралась больше о них не думать и поспешила своей дорогой.

– Чего ж ты Анелку то так не защитил? – обратилась она к развоевавшемуся амулету, но тот ответил ей лишь умиротворенной голубоватой вспышкой.

Остальной путь Анна проделала без особых приключений. Дом на окраине встретил её мрачной темнотой заколоченных наглухо окон. Покосившийся от времени, он был похож на задумчивого старика, отдыхавшего в своём угрюмом уединении. Анна поймала себя на неловкой мысли, что кощунственно тревожить этот размеренный мрачный покой. Несколько минут она простояла в нерешительности у покосившихся ворот, всё же врываться в чужие владения без приглашения не входило в её привычки. А вдруг в доме кто-то есть, и он не готов к приёму незваных гостей?

Наконец, справившись с приставшими пустыми сомнениями, девушка решилась и шагнула вперед. Толкнув ветхую калитку, она оказалась на неухоженном, сплошь заросшем кустарником подворье. Замёрзшие тонкие ветки в темноте тянули к ней свои истощенные руки, цепляли за одежду, стремясь удержать от дальнейшего продвижения. С трудом продираясь сквозь их колючий заслон, она долго пыталась найти нужную дверь. Никакой даже маленькой тропинки не было видно в этом забытом Богом месте, и Анна по пояс тонула в девственном серебристом снегу.

Наконец, длительные старания увенчались успехом, и она заметила совсем низкую, почти невидную в темноте, покосившуюся дверцу, больше похожую на вход в подвал или коморку для прислуги. Как пловец, разгребая рыхлый снег, Анна медленно пробиралась к своей цели, размышляя, кто бы мог за ней быть, если вокруг не видно ни одного следа. К дому явно никто не подходил, по крайней мере, с начала зимы.

Доска, державшаяся лишь на скрюченном ржавом гвозде, без труда была отодвинута в сторону и, толкнув дверь, Анна шагнула в кромешную темноту, безликую и промерзлую, пахнущую древесной плесенью, старыми тряпками и кислым кошачьим духом. Ей виделось, что несколько пар голодных глаз пристально наблюдают за ней из темноты. Над головой кто-то недовольно ухнул, захлопали невидимые крылья, и в лицо посыпалась колкая труха. Сделав пару шагов вперед, девушка в растерянности остановилась, пытаясь хоть что-то нащупать руками, но её ладони ловили лишь пустоту.

Здесь её опять выручил амулет. Анна достала его, чтобы согреть совсем озябшие руки и с удивлением обнаружила, что слабого голубоватого свечения вполне достаточно, чтобы разглядеть небольшую комнатку, заваленную разношерстным хламом.

Лестница оказалась в пяти футах от входа, она резко сбегала вниз, падая в черный подвальный проём. Шаткие невысокие перила служили плохой опорой, а прогнившие ступени обещали провалиться от малейшего неосторожного движения. Опасливо ступая по скрипучим пружинящим доскам, Анна двинулась вперед, навстречу неизвестности.

Сколько могло быть у этой лестницы пролётов? Два? Три? Пять? Их было гораздо больше. На первых порах Анна боялась оступиться в темноте, она нащупывала ногой опору, прежде чем сделать следующий шаг, но понемногу ноги стали привыкать к размеру и высоте ступеней, поэтому, осмелев и наловчившись, девушка стала ускорять свой шаг. Хлипкие и шаткие ступеньки постепенно стали ощутимо крепнуть, и, наконец, сделались прочными, каменными. Лестница была нескончаемой. Топот Анниных сапожек глухо отражался от невидимых стен, создавая акустическую иллюзию широкого пространства и высоких потолков. Через некоторое время девушка уже бежала по этой лестнице не в силах остановиться, казалось, некая невидимая сила толкала её в спину, разгоняя с каждым шагом всё быстрее и быстрее. Вскоре она совершенно потеряла счёт времени, странная гнетущая беспредельность захватила её в свой водоворот, посеяв в душе холодный хаос. Анна могла бы сказать, что с момента начала спуска прошёл час, а то и – целая жизнь. И оба ответа стали бы верными. Безвременное, заколдованное пространство закручивало её в черную бешено летящую воронку, и девушка уже не чувствовала ступеней, летела по спирали внутри этого сужающегося конуса, словно легкая снежинка, подхваченная стремительным торнадо. Иногда ей казалось, что спуск прекратился, и она, напротив, стремительно поднимается вверх, иногда, – что снова устремляется вниз. Впрочем, для неё это было неважным, то пространство, в которое она попала, не имело таких понятий – это была бездонная Бесконечность, без начала и без конца.

Наконец, где-то очень далеко блеснул яркий белый свет. Сначала он казался одинокой тусклой звездой на дне черного бездонного колодца. Но даже этот совсем маленький путеводный знак привел Анну в чувство. Она снова стала понимать, кто она и где. Мысли обрели относительную ясность, и девушка поняла, что ноги её устали, губы пересохли, дыхание от быстрого бега перехватило так сильно, что саднило в груди.

Постепенно глаза путешественницы начали различать окружающую действительность. Анна увидела, что, пошатываясь от усталости, идёт по широкой мощёной камнем дороге, которая заканчивается у высоких стен с огромными распахнутыми воротами.

Из этого проёма и лился пронзительный белый свет. Но что за свет это был? Через некоторое время девушка поняла, что белая молочная субстанция не так проста, как могло показаться. Чуть сладковатая на вкус, она имела запах, похожий на цветущую в мае сирень и сметанную вязкость. Её можно было потрогать, складывалось впечатление, что рука касается очень жидкого трепетного студня. Врываясь в темноту навстречу Анне, этот «свет» словно бы протягивал ей руку сквозь леденящий сумрак и звал за собой в ослепительно-белое царство.

С двух сторон от входа восседали странного вида существа, похожие на гигантских собак–альбиносов. Вид этих грозных стражей не вызывал доверия, и девушка в растерянности остановилась.

Доброжир уже был здесь. Он, одетый в длинный до пола плащ с широким капюшоном, поджидал её у самых ворот и строго прикрикнул на поднявших загривки охранников, произнеся малопонятные Анне слова:

– Во имя Смерти и Вечной Жажды, проявить почтение к проводнику через Врата Ганзир!

После чего гигантские псы поджали свои хвосты, которых, оказалось, по пять на каждого, склонили головы и расступились в стороны, открыв дорогу.

Будущий провожатый все это время стоял к Анне спиной и лучше бы не оборачивался совсем. Как ни готовилась девушка к встрече с жителями подземного царства, всё равно не смогла удержать испуганного возгласа. Из-под белого капюшона на неё взглянул высохший остов.

– Как же прекрасна госпожа Анна! Наслышан, наслышан…. Теперь-то мне понятно, отчего так долго не показывал тебя этот хитрец Триглав, хотел один любоваться этаким сокровищем! – прошамкал Доброжир, изобразив подобие улыбки.

Так, совсем неожиданно Анна узнала имя своего многолетнего друга и компаньона. Мучавшая её загадка приоткрылась, обнажив небольшой хвост.

– Триглав, – прошептала она. – Красиво!

Но для долгих размышлений времени не было. Доброжир, приговаривая смешные прибаутки, уже помогал ей снять верхнюю одежду.

К странной наружности нового знакомого она на удивление быстро привыкла. Скелет оказался внимательным, обходительным и льстивым до оскомины. Когда костлявые пальцы несколько раз, как бы случайно, прикоснулись к её обнажённым рукам, Анна почувствовала настоящий ледяной холод, смешанный с отвращением. Но быстро взяла себя в руки. «Лучше мёртвый друг, чем живой враг», – сказала сама себе девушка и последовала за Доброжиром, поправляя слегка помявшееся под дохой ажурное шитьё на вечернем платье.

Пройдя через резные ворота, они оказались в залитом, все тем же белым светом огромном зале. Его стены были сплошь зеркальными, зеркальным блеском сверкал и высокий купол потолка. Анна, было, остановилась, чтобы поправить причёску, но спутник потянул её за собой.

– Не останавливайся. Здесь пространство и время не подчиняются земным законам. Можно остановиться на пять минут, а опоздать на несколько часов. Действительно, двигаясь вперёд, Анна чувствовала сопротивление, как если бы она шла под толщей воды. Белый мир был вязким и совершенно неудобным для передвижения.

– Иди быстрее, так легче.

Ускорив шаги, Анна поняла, что Доброжир прав, идти, действительно, стало легче. Зеркальный зал казался бесконечным, временами рядом проносились еле уловимые тени, которые перекидывались с её провожатым короткими фразами.

– Сестрица Триглава!

Доброжир представил её бледному туману, скользящему по зеркальному полу.

– Красивая, – отозвался туман замогильным шёпотом.

– Живая, – добавил Доброжир, в его голосе прозвучали хвастливые нотки, как если бы он знакомил друга с известной актрисой.

В другой раз им встретился непонятный серый клубок, в котором просматривалось несколько искажённых мучительными гримасами лиц. Так как тут никто не останавливался, то клубок просто катился рядом, делясь с Доброжиром последними новостями. Рассматривая Анну, сразу несколько пар глаз уставились на неё, нелепо вращаясь и перекатываясь.