Ода тем, кто помнит. Том первый

В какой-то момент между бровями парня пролегла морщинка и он резко схватил меня за запястье, после чего поднял его вверх. Не успела я и возмутиться, как он другой рукой взял рукав моей рубашки и, расстегнув пуговицы, опустил вниз, обнажая красные вены на предплечье. О черт. Заметил.

– Болеете чем-то? – беспечно спросил Лотун, переводя взгляд с предплечья на меня. – Ваши вены выглядят весьма нездорово.

– Да, есть такое, – неловко усмехнулась я, – красное плетение, слышали об этом? Последствия отравления бажилистом. Очень ядовитое растение, вы бы знали, только чудом удалось меня спасти!

Конечно, он должен был знать, это самые распространенные симптомы отправления этими ягодами! Красные вены – что-то вроде медальки, которая достается человеку после отравления, конечное, если он это отравление пережил, что, в свою очередь, стало причиной многих невинных смертей, особенно во времена действия Охотников на Тьму, которые особо не разбирались кого арестовывать. Есть изменившиеся вены – значит виновен.

Я постоянно прикрываю отправлением покраснения после использования Тьмы, и эта отговорка хорошо срабатывала ровно до этого момента. Сейчас, смотря на Лотуна, выражение лица которого просто невозможно прочитать, я почему-то уверена, что в этот раз прикрытие бесполезно.

– Не могли бы вы связать меня с госпожой Иламон? Кажется, она первоначально была главой миссии, – после непродолжительного молчания попросил парень.

Меньше, чем через минуту, я увидела, как другой маг подходит к нему с небольшим стеклянным шаром, в котором было видно потрепанное лицо Викар. О, замечательно. Просто прекрасно.

– Госпожа Иламон, меня слышно? – проверил связь Лотун, когда увидел стеклянный шар.

– Да, – послышался короткий ответ Викар.

– Вы видели данную леди в деревне, когда прибыли? Если видели, то что вы можете нам о ней рассказать? – вкрадчиво спросил маг и поднес шар к моему лицу.

Увидев Викар, я слабо улыбнулась ей с немым криком о помощи в глазах, собирая все последние крохи надежды на то, что она все-таки сжалится и отплатит за оказанную мною помощь. Однако, вопреки всем беззвучным мольбам, только заметив мое лицо, Журавлик, недолго думая, твердо отчеканила:

– Она выдавала себя за исследовательницу, но по ходу дела стало известно, что эта девушка изучает Тьму. Велика вероятность, что она является полноценной последовательницей Запретного пути.

Вот же… предательница. Могла бы и прикрыть в качестве благодарности. Я же им помогала как могла, и это то, что я получаю взамен?!

В то время, как я мысленно негодовала и материла Викар на чем свет стоит, губы Лотуна растянулись в довольной улыбке, словно он подтвердил какую-то мысль, в которой ранее был не уверен.

Маг сильнее сжал мое запястье, на мгновение вокруг его пальцев вспыхнула маленькая искра и в следующую секунду я не успела и крика издать, как меня пронзила обжигающая боль, сковывающая мышцы по всему телу, не давая ни вдохнуть, ни выдохнуть. У меня нет возможности и пальцем пошевелить, осталось лишь стоять и ощущать нарастающую боль в каждой клеточке тела, пока перед глазами не начало темнеть. Когда я уже думала, что действительно умру здесь, в каком-то лесу от рук непонятного мага, Лотун наконец отпустил мое запястье, забрав вместе с собой всю боль. Я обессиленно рухнула на землю, ощущая, как сердце бешено стучит в груди, отдаваясь в ушах, горло саднит, а руки подрагивают от прошедшего только что по всему телу удара электричеством.

Разум стремительно погружался во тьму вместе с миром вокруг и последнее, что я увидела перед тем, как потерять сознание – это черные сапоги и беззаботный голос Лотуна над ухом:

– Что же, давайте вместе с судом разберемся, отравление ли это бажилистом, или нечто более страшное.

О, да пошел ты…

ГЛАВА 3

Суд. Вмешательство

Пробуждение получилось совсем не мягким и совсем не радостным. Первое, что я почувствовала – тошноту, головную боль и страшную усталость во всем теле, как будто я не без сознания лежала, а целый день бегала кругами. Второе – твердый камень, на котором лежу, без единой подстилки под собой. Третьим было неприятное ощущение давления от чего-то тяжелого и твердого на мои запястья. Не открывая глаз, лишь вспомнив ситуацию, в которой оказалась, я довольно быстро поняла, что это сагилитовые оковы – весьма эффективный способ сдерживания магов и ограничения их силы, в виду свойства камня выдерживать огромные магические нагрузки обоих путей.

Ладно, это конечно просто чудо, что меня решили не убивать на месте, но нельзя было хотя бы шкуру какую-нибудь самую захудалую постелить? Спина болит, и тошнота просто невероятная, что вообще произошло и почему мне так плохо? Удар электричеством это неприятно, но он вроде не должен сопровождаться настолько противным состоянием. Честное слово, как будто с похмелья проснулась, хотя я даже не знаю каково это, потому что никогда толком не пила, но, вспоминая рассказы пьяниц, которые слышала до этого и сравнивая их со своим нынешним состоянием, могу сказать, что вполне похоже.

Некоторое время я лежала с закрытыми глазами, пытаясь привыкнуть к неприятным ощущениями, однако в конце концов всё же пришла к выводу, что стоит хотя бы посмотреть, где оказалась, может найду какую-нибудь лазейку для побега, что, конечно, маловероятно, но все-таки попробовать надо.

Разлепив веки и с трудом сев, я на некоторое время замерла, пытаясь справиться с головокружением и усилившейся в несколько раз тошнотой. Казалось, еще чуть-чуть, и меня вырвет прямо на пол, но, к счастью, этого не произошло и через какое-то время давление в горле начало потихоньку спадать, позволяя вдохнуть полной грудью без страха опорожнить желудок. Боги, это ужасно. Что со мной произошло за время отключки? Меня что, напоили чем-то? Очень похоже на последствия передозировки алкоголем или алхимией.

Когда головокружение наконец утихло, я облегченно выдохнула и позволила себе осмотреться. Ожидаемо, меня поместили в наглухо закрытую комнату из сагилита без единого окна, или даже решетки, только с тяжелой дверью из того же материала, на которую снаружи наверняка навесили тридцать замков. Хоть какое-то освещение здесь дает только один несчастный факел, расположенный слишком высоко, чтобы до него можно было дотянуться. Честное слово, меня держат в комнате без окон, предметов и мебели как какую-то особо опасную душевнобольную, хотя, учитывая обычное поведение темных магов, такой выбор камеры сдерживания можно понять.

Итак, в этом весьма тоскливом месте мне предстоит провести еще минимум несколько часов, прежде чем меня поведут на суд, или сразу на плаху. Я пробормотала тихое ругательством, после чего с трудом села в углу, облокотившись спиной на теплый камень и сразу же тяжело выдохнув, потому что это небольшое движение, кажется, отняло у меня большую часть сил, которых итак немного. Ну, хоть какой-то плюс в этом местечке есть – сагилит хранит в себе вечное тепло пламени драконов, в котором был создан, а потому здесь хотя бы не холодно.

Взгляд сам собой упал на мои руки, а затем на ноги и тело. Одежду с меня, ожидаемо, сняли, заменив её тонкой льняной серой рубашкой и такими же штанами. Все вещи тоже конфисковали, ничего не оставили, даже шпильку для волос отобрали, то ли опасаясь, что я этой шпилькой себя убью, то ли что взломаю ею замок, хотя о каком взломе может быть речь, если с внутренней стороны двери нет ни одной замочной скважины. Семеро, я, наверное, сейчас выгляжу как несчастный бездомный без гроша за душой.

– Шпильку могли бы и оставить, – тихо пробормотала я.

Ответом мне послужило молчание, но на слова я и не надеялась, смотря на поблескивающее в свете факела устройство в верхнем углу камеры. Маленькое, довольно незаметное, работает на Свете – вероятно, оно не может хорошо выполнять свои функции из сагилита, которым окружено, но его должно быть вполне достаточно, чтобы передавать какие-то слабые сигналы. Например, звук.

– Знаете, вам стоит улучшать качество содержания преступников, – начала говорить я, стараясь не обращать на раздражающую сухость в горле. – Ни кровати, ни раковины, ни даже ведра, а если я захочу нужду справить, что делать прикажете? Или вы уже относитесь ко мне как к мертвецу?

Я на мгновение замолкла и, собрав все силы, попыталась встать, используя сагилитовую стену в качестве поддержки. Хоть какая-то хорошая новость в данной ситуации все-таки есть – моё состояние медленно переходит из стадии «отвратительно» в стадию «терпимо», потому как головокружение окончательно исчезло, а в тело наконец начали возвращаться хоть какие-то силы, следовательно, есть смысл пытаться шевелиться и что-то делать.

С большим трудом и сдавленными ругательствами, но мне всё же удалось подняться на ноги и удержать равновесие.

– Да я еще… даже не получила окончательный приговор, – тяжело выдохнув, произнесла я после того, как оказалась на ногах. – Хотя… ладно, приговор всем очевиден, но даже если и так, неужели нельзя было хотя бы листочек с углем дать, чтобы завещание, или последние слова написать? Мне, может быть, есть с кем попрощаться.

Раз уж решили послушать, что я тут говорю, так пусть наслаждаются, придурки бесчувственные. Видеосвязь было бы весьма непросто установить в сагилитовой камере, которая блокирует большую часть магии, следовательно, видеть они меня точно не могут. Значит, если постараюсь и приложу достаточно усилий, я смогу делать всё, что захочу, в пределах своих возможностей, так?

– Вот однажды я угодила в тюрьму на землях Коллегии природы, там ко мне относились как к человеку – и условия содержания адекватные, и сокамерники приятные. Конечно, туда я попала из-за мелкой кражи и подставы, но тем не менее. А какая прекрасная кровать была – ни в одной тюрьме так хорошо не спала, как там.

Говоря это, я медленным, осторожным шагом, стараясь не заваливаться на бок, обходила камеру, выискивая хоть что-нибудь, что смогу использовать если не для побега, то хотя бы для того, чтобы подпортить жизнь тем, кто меня сейчас слушает. В конце концов, они сделали достаточно, чтобы подпортить жизнь мне.

– А стражники какие душевные… вы бы знали. Ни разу меня не швыряли и даже грубой силы не приложили, вы представляете? С одним я даже смогла поговорить, у него были ужасные проблемы с женой, благо он, кажется, смог их разрешить. Кстати… как он сейчас?

Взглядом я наткнулась на странную неровность на полу. Неровность эта выбивается из общей черной картины своим не вписывающимся поблескиваем в углу. Присмотревшись, я поняла, что это небольшой осколок сагилита, который, вероятно, откололся во время открытия, или закрытия двери, ну либо местные уборщики не заметили его во время последней чистки помещения.

– А вообще… знаете что?

Я подняла осколок и вновь посмотрела на устройство в углу камеры, после чего прикрыла один глаз и занесла руку. Как следует прицелившись, я глубоко вдохнула, после чего, собрав все силы, которые у меня только есть, кинула камешек. Тот пролетел секунду и попал точно в цель, врезавшись в устройство достаточно сильно, чтобы из него посыпались белые искры, оповещающие о возникших вследствие удара неисправностях.

– Если хотите послушать меня, можете прийти и поболтать лично, – пробормотала я, устало падая на пол и вновь облокачиваясь спиной о стену, окончательно лишившись сил на какие-либо другие активные действия.

Долго ждать посетителей не пришлось. Меньше, чем через десять минут, я услышала скрежетание, и тяжелая дверь медленно отворилась, открывая мне вид на группу магов из восьми человек.

– Надо же, сколько желающих поговорить, – сухо протянула я.

– Любое лишнее движение и ты умрешь, не дожидаясь суда, – грозно отчеканила старая женщина, вставшая впереди всей группы.

Она резко кивнула в сторону камеры и меня тут же окружило пятеро магов, приставивших мечи к моему горлу с нетрудно читаемым намеком не шевелиться. Остальные два подошли к углу, где прикреплено устройство и, судя по всему, начали процедуру по его замене, в то время как старушка осталась на месте, переводя пристальный взгляд с меня на своих работников и обратно.

– Прекрасно выглядите сегодня, глава Мариоль, – растянув губы в фальшивой улыбке, обратилась я.

Та не вздрогнула, лишь посмотрела на меня с прищуром глаз, предназначение которого понять сложно.

– Знаешь, кто я? – спросила Мариоль.

– Как же я могу не знать знаменитую несменяемую главу Коллегии Тьмы, – ответила я. – Сколько вам сейчас? Уже за две сотни перевалило?

Конечно, куда еще меня могли отправить дожидаться суда, если не в тюрьму, вежливо называемую Коллегией Тьмы, эти стены и манеру планировки я узнаю где угодно. Если мне не изменяет память, то я сейчас, вроде как, нахожусь в камере для особо буйных «пациентов»? Надо же, польщена такой оценкой моих способностей.

А Мариоль как была худой старушкой на вид лет семидесяти, так и осталась, видимо все еще отказываясь отрезать волосы, из-за чего они седой косой спадают вниз и почти касаются пола, весьма выделяясь на фоне её черных одежд. Пройдут года, а что-то так и останется неизменным.

– Я так понимаю, раньше мы встречались, – протянула Мариоль после минутного молчания.

– Мельком, – неопределенно ответила я. – Вас не так-то просто выцепить.

– Мне полагается испытывать вину? – вскинула бровь та.

– Что вы, ни в коем случае, я просто заметила. Однако, раз вы тут, нельзя ли мне дать какую-нибудь книгу почитать, пока я буду ожидать справедливого и совершенно непредвзятого суда?

Мариоль даже бровью не повела, хотя по любому распознала в моих словах тонкую насмешку в сторону судебной системы Края мира. Наверное, она имела дело с сумасшедшими похуже меня и наслушалась уже слишком многого, чтобы как-либо реагировать на такую маленькую издевку.

– Много просишь, – покачала головой она, – сиди и жди приговора.

– Да ладно, что вам будет от этого? Дайте хотя бы самую маленькую и глупую, просто чтобы время скоротать. Пожалуйста?

Хотелось бы, конечно, спросить о своем странном состоянии после пробуждения, но у меня нет никаких надежд на то, что Мариоль соизволит ответить. В подтверждение этим мыслям, старушка, не проявив ни намека на какое-то сочувствие, сказала:

– Мне не интересно потакание прихотям последователя Тьмы.

– Не обманывайте, если бы я не была вам интересна, вы бы сюда в жизни не пришли и ни слова бы мне не сказали, – хмыкнула я. – Но вот мы здесь.

Мариоль поджала тонкие губы в каком-то слабом подобии раздражения и отвела взгляд, видимо прекрасно понимая, что я её раскусила, но не собираясь признавать этого вслух. Хотя и без слов понятно, почему я ей интересна.

– Если дадите мне книгу, я расскажу вам, почему до сих пор не потеряла контроль как остальные темные маги, – как невзначай произнесла я, когда молчание слишком затянулось.

Стражники вокруг заметно напряглись, кто-то из них даже осмелился приблизить клинок к моей шее до такой степени, что холодное лезвие коснулось кожи, в то время как Мариоль смерила меня взглядом, полным подозрения.

– С чего ты взяла, что не потеряла контроль? – поинтересовалась она.

– С того, что до сих пор не нахожусь в кандалах, прибитая к стене – пожала плечами я. – Да и не так ведут себя неконтролируемые последователи Тьмы. Они скорее… бешеные звери, стремящиеся всеми силами вырваться наружу, в то время как я еще ни разу не попыталась на вас напасть.

– Ты сломала устройство прослушки, – напомнила Мариоль.

– Ну, что не сделаешь, ради того, чтобы встретиться с вами.

Наконец я дождалась наиболее яркой реакции со стороны хладнокровной старушки – она раздраженно цыкнула и отвела взгляд, сложив руки на груди. Однако сдаваться просто так явно не собирается, потому что не подала никаких признаков того, чтобы отправить одного из подчиненных в библиотеку за книгой.

– Потерпишь немного, – заместо этого сказала она. – Все присяжные уже собрались. Через двадцать минут за тобой прибудет конвой.

– Уже? – удивленно вскинула брови я. – Обычно им нужна минимум неделя, а тут так сразу… неужели я настолько важна?

– Тебе будет, что рассказать суду, – коротко ответила Мариоль.

Уклончива и упряма, как и всегда. Я устало откинула голову на стену, не обращая внимания на дернувшихся магов вокруг, которые, кажется, находятся в шаге от того, чтобы добить меня. Общеизвестный факт – практически у всех в Коллегии Тьмы развита тяжелейшая паранойя и тревожность, это касается как заключенных – ой, извиняюсь, магов – так и работников.

Однако Мариоль не уходит, а значит ей что-то нужно. Обычно эту старушку с поисковой операцией не отыщешь, а тут сама явилась, так еще и остается непонятно ради чего. Я хотела было снова заговорить, чтобы наконец выяснить, что она хочет узнать, как та меня опередила и сказала:

– Может ли последователь пути Тьмы сохранить рассудок?

Она не смотрела на меня, когда спрашивала. Я издала задумчивое мычание, не зная, какой бы ответ подобрать. Это вопрос весьма… многогранный и довольно сложный, гораздо более сложный, чем вопрос о возможности удержания темным магом контроля над своими силами и действиями. Тем более, я не совсем уверена, что этой старушке стоит знать на него ответ. Она далеко не святой человек, и у меня точно нет к ней каких-либо теплых чувств, однако в то же время мне известны причины того, почему она так жестоко управляет Коллегией Тьмы. Первая причина – Совет, установивший основные правила содержания заключенных, вторая – личная трагедия, которая в свое время подкосила состояние главы.

Мариоль не святая, она помещает темных магов в коробки из сагилита и ведет бессмысленные проповеди о важности Света, заместо того, чтобы организовывать работу над состоянием человека. Она заведует полноценной тюрьмой для последователей Запретного пути и давно потеряла какой-либо интерес к возможности возвращения местных заключенных на «истинный» путь. И тем не менее, когда-то глава искренне пыталась исправить ситуацию. Когда-то у неё были надежды и силы, которые Мариоль вкладывала в специальные программы для обучения темных магов и другие возможности помощи им, когда-то у неё был запал, который, к сожалению, мгновенно стух, после смерти её сына.

И, вспоминая тот случай, я могу довольно быстро понять, зачем Мариоль задала мне такой вопрос. И, всё также вспоминая тот случай, я могу довольно быстро понять, что старушке не стоит знать моих мыслей по этому поводу. По крайней мере не сейчас.

– Нет книги – нет ответа, госпожа Мариоль, – в конце концов сказала я.

Та ожидаемо раздраженно вздохнула, после чего, видимо исчерпав всё свое терпение, развернулась на пятках и пошла прочь из камеры. Однако не успела фигура главы скрыться за углом, как её встретила новая группа магов, облаченная в бело-золотые доспехи. А вот и стражники подошли.

– Мы пришли за подсудимой, – послышался голос одного из них.

– О, здесь-здесь, – вяло помахала рукой я. – Давайте быстрее забирайте меня, сил нет смотреть на эти стены.

Мне не удалось услышать, что сказала Мариоль, но это наверняка было каким-то ругательством, да и судя по тому, как она устало махнула рукой в сторону камеры, вряд ли там было что-то положительное в мой адрес.

Стражников, наверняка, где-то с десяток прибыло, меньше на сопровождение темных магов и не уходит, но внутрь вошло только четверо – они прошли в камеру и, кивком поблагодарив надзирателей Коллегии Тьмы за работу, весьма грубо схватили меня за руки, а затем толкнули вперед, выводя в коридор. Учитывая мое до сих пор не самое лучшее состояние, это действительно было довольно неприятно.

– Ой… а нельзя ли помягче? – недовольно пробормотала я.

Ответом мне было молчание и захлопнувшиеся на руках оковы, полностью закрывающие мои ладони начиная от середины предплечья, и не позволяющие даже пальцем пошевелить. Дополнительно их еще и цепью между собой соединили, как будто этого было недостаточно.

Я устало вздохнула и, понимая, что спор с этими ребятами бесполезен, просто пошла туда, куда меня грубыми толчками направили. Коридоры Коллегии Тьмы мало чем отличаются от камер, в которых содержатся здешние заключенные. Черные стены из сагилита, черные двери из сагилита, черные замки на этих дверях и так далее, разве что освещения здесь побольше и окна редкие встречаются. Вся Коллегия тьмы в принципе представляет собой большой кусок сагилита, если уж на то пошло, так что о разнообразии обстановки здесь можно забыть.

К счастью, очень скоро я покинула эти гнетущие черные стены и наконец оказалась на свежем воздухе под прекрасным голубым небом. Правда также скоро меня снова засунули в сагилитовую коробку, но на этот раз на колесах, запряженную лошадьми и с окошком в стене, но это лучше, чем ничего. Снаружи послышались шаги, бряцанье доспехов и тихие переговоры стражников, которых, судя по мелькающим теням и звукам, оказалось больше, чем я изначально думала. Тут даже не десяток… может, два? Подумать только, конвой где-то из двадцати человек, это надо же, как сильно меня хотят доставить в зал суда, только удивиться можно. Я действительно так заинтересовала господ присяжных тем, что до сих пор не потеряла контроль над своими словами и поступками? Не могу их винить за этот интерес, если честно.

Я решила оставить размышления об этом на потом, когда уже окажусь на самом суде. Сейчас, когда лошади начали медленно тащить повозку по дороге, мне не остается ничего, кроме как облокотиться спиной о сагилит и начать считать трещины в потолке моей коробки.

Спустя время, показавшееся вечностью и где-то тысячу пересчитанных трещин, повозка наконец остановилась, а меня грубыми, твердыми движениями вытащили на улицу. Я нахмурилась, проморгалась, привыкая к яркому солнечному свету, после чего огляделась.

Столица – поистине прекрасный город, о котором не зря слагают легенды и рассказы. Центр торговли, центр культуры, центр истории и центр всего Края мира, что был основан в этом месте, отвоеванном в тяжелых битвах Эры хаоса, нельзя жить на материке, или архипелагах – да в принципе на всех уцелевших землях – и не слышать о Столице, ведь о ней говорят все. Мне тут особо часто бывать не приходится в виду большого количества стражи, но пара возможностей посетить «центр» Края мира раньше всё-таки выпадала, и каждый раз в голове возникала мысль о том, что, в единичных случаях народные сплетни и красочные заголовки газет могут быть правдивыми.

Первыми в глаза бросились отполированные, золотые ворота из тонких прутьев, сплетенных в сложные узоры. За этими воротами простирается широкая улица, вымощенная светлой плиткой без единого зазора, а на улице – высокие, богатые дома, настолько большие и разнообразные, что становится удивительно, как они все поместились в одном городе. В Столице живут обеспеченные люди, которые могут себе позволить хорошее жилье, а потому здания тут можно рассматривать часами и совсем не обязательно идти к достопримечательностям. Большие, просторные дома с хорошо украшенным фасадом один вычурнее другого, как будто их владельцы поставили себе цель выделиться на фоне остальных, что, вероятно, так и есть. Один походит на маленький замок – высокий, возле основного здания есть пара пристроек похожих на башни, у всех конусообразные крыши, устремляющиеся в небо словно шпили. Другой – лишь немногим отличается от особняка, настолько большим он кажется, хотя, может, это у меня восприятие после бедной безымянной деревеньки исказилось. Третий – всё равно что храм с большими витражными окнами, на которых изображен детальный рисунок, неразборчивый из-за расстояния.

Один только взгляд на такие дома вызывает удивление и, может быть, определенное восхищение, а это ведь еще даже не достопримечательности. Достопримечательности Столицы вызывают гораздо больше, чем восхищение – благоговение, от которого замирает дыхание. Например, на одной из площадей города есть семь огромных статуй Идеалов, возвышающихся над городом – их головы видны даже отсюда, выглядывающие из-за крыш домов Столицы. Я была на той площади всего раз, и до сих порт отчетливо помню, насколько маленькой себя чувствовал у ног каменных гигантов, облаченных в развивающиеся одежды и держащих в руках позолоченные посохи, сверкающие в свете солнца. Или Храм памяти, посвященный всем потерям и боли, которую пришлось перенести людям во время Рассветного восстания – великолепное здание, полное памятников истории и культуры, а позади него возведено колоссальных размеров рассветное солнце из белого, полированного камня, которое окрашивается в яркие рыжие цвета, когда светило встает, или опускается за горизонт.

Вся Столица пронизана этим – богатством, торжеством и праздностью, с которой проводят свои дни большинство местных жителей. Словно волшебный город из легенд, где люди могут не заботиться о тяготах жизни и отдаться расслабленному существованию, окруженные достатком и красотой, за которой скрывается гниль, присущая знати, под гнилью лежат кости тех, кто отдал свои жизни ради начала Эры рассвета, а под костями – пепел Эры хаоса, что стал частью фундамента города.