Ода тем, кто помнит. Том первый

– Как вы знаете, проклятья – одна из главных проблем в наши дни. Из-за проклятий погибают тысячи магов и обычных людей, все они под воздействием Тьмы обезображиваются и умирают, либо становятся агрессивными, бездумными монстрами. Лечения от проклятья нет, наши попытки искоренить его Светом наносят лишь больше повреждений пораженным из-за конфликта противоположных путей, поэтому мы не можем сделать практически ничего против этого страшного недуга.

– Нам всё это известно не меньше вашего, – произнес Шуджах, – давайте к делу.

– Как я уже упоминал ранее, в дневнике подсудимой есть раздел, в котором описывались методы лечения проклятий с помощью Тьмы. Итак, Ивис, не могли бы вы нам рассказать об этом поподробнее?

Внимание глав вновь сосредоточилось на мне, даже Яван без лишних препирательств посмотрел на меня и во всех их взглядах до единого, я увидела если не открытое удивление, или интерес, то, как минимум, любопытство. На-адо же, а среди глав всё-таки есть те, кто умеют читать.

Поняв, что от меня ждут объяснений, я прокашлялась и начала говорить:

– Ах, ну видите-ли, проклятья беспокоят всех ученых и медиков, меня в том числе. Я давно изучаю поражения и также давно искала пути их лечения, однако каждый раз сталкивалась с тем, что ни один способ не помогал. Сначала я пыталась удалить места поражения хирургическим путем, однако было попросту невозможно определить точный участок удаления, всегда оставались пораженные места внутри, от которых проклятье распространялось дальше, это уже не говоря о том, что если оно задело жизненно важные органы, то удаление и вовсе может быть опасным для жизни. Использование Света, как и упомянул глава Митар, бесполезно и даже более опасно для человека, чем само проклятье, ведь если использовать Свет, то беднягу просто разорвет, либо он пострадает от внутренних повреждений. И, когда я поняла, что ни один из этих способов не является рабочим, то начала думать в том направлении, в котором еще никто не думал. Тогда, до меня дошло осознание, что еще никто не пробовал использовать Тьму.

– Проклятья порождаются Тьмой, – прервал меня Яван, – каким образом она может помочь в их лечении?

– Дайте мне договорить и поймете, – спокойно ответила я. – Так вот, тогда я обратила внимание Тьму и подумала: «а что, если позволить разрушать пораженные участки тому, что их породило?». В конце концов, Тьма резонирует между собой и, управляя ею, можно направлять поток разрушения туда, куда нужно и на этот раз точно знать, куда именно. Все пораженные участки тела будут удалены с великолепной точностью, либо, если это особый вид проклятья вроде Паутины, опасность для жизни человека быстро сведется к доступному минимуму до того, как будет оказана основная медицинская помощь. По сравнению с хирургическим вмешательством, в котором врачи не понимают, какую именно часть тела удалять и, тем более, с лечением с помощью Света, которое так или иначе приведет к мучительной смерти пациента, этот вариант, на мой взгляд, дает гораздо больше шансов на успех, чем все остальные.

Хотелось бы мне, конечно, сейчас заверить всех, что нашла лекарство от проклятий, но когда дело касается людских жизней и просвещения, я принципиально не могу врать, а потому продолжила:

– Лечение это, конечно, не совершенно. Всё еще остается проблема поражения внутренних органов, если они задеты, то человека спасти в разы сложнее, а также ощущения во время такой процедуры, как вы можете догадаться, крайне… неприятные, из-за чего всех пораженных без исключения требуется выводить из сознания чтобы не спровоцировать болевой шок, что может оказать дополнительную нагрузку на итак ослабленный организм. Вероятность выживания невысока, хотя всё зависит от вида проклятья, но в основном – не более шестидесяти процентов, потом следует крайне долгое восстановление организма, а также очень высокая вероятность потери любой способности к магии. Есть риск рецидива проклятья из-за самого малейшего пораженного участка, оставшегося после лечения, есть вероятность убить пораженного из-за перегрузки Тьмой, ну и совершенно очевидная проблема того, что на данный момент только я понимаю, как это провернуть и обучение новых магов данному искусству весьма затруднительно из-за природы Тьмы, а также нынешнего законодательства Края мира…

Я перевела дыхание, после чего продолжила:

– Однако это лучше, чем ничего. Уничтоженные участки тела можно восстановить с помощью Света, правда для этого придется подождать где-то неделю, чтобы удостовериться в отсутствии любых остатков Тьмы в организме, а потеря магии… что ж, полагаю по сравнению с потерей жизни, эта цена не столь высока.

Я замолчала, предоставив главам время на размышления.

Молчание длилось весьма долго, видимо мне удалось заставить их хорошенько подумать над сказанными мною словами. Как бы они не кичились, как бы не выказывали отвращение по отношению к Тьме, но даже им придется признать, что проклятья – крайне серьезная проблема, которая стоит перед человечеством с самого его зарождения. Даже сильные маги, которые прожили сотни лет, могут стать жертвами поражения, а потому от этого не защищен никто и чем быстрее медицина найдет способ побороть проклятья, тем быстрее человечество сможет продвинуться дальше в изучении возможностей магии.

Прошло некоторое время, прежде чем один из глав, всё же решил нарушить молчание. Калаид сделал пару быстрых знаков рукой, вероятно используя незнакомый мне язык жестов, и Лотун, буквально через секунду, озвучил мысли главы:

– Весьма точные познания о выживаемости пораженных. Вы уже ставили эксперименты?

– Исследование невозможно без экспериментов, – пожала плечами я, – но в них участвовали только добровольцы, если вас это беспокоит. Я никогда никого не принуждала.

– Кто же добровольно ляжет на операционный стол к темному магу? – поинтересовался Шуджах.

– Вы когда-нибудь были поражены проклятьем, глава Шуджах? – спросила его я. – Или кто-либо из ваших родных? Поверьте, когда ваша жизнь, или жизнь близкого угасает на глазах, вы будете готовы и не на такое, чтобы обрести шанс на спасение.

На это ему не нашлось, что ответить.

Суд вновь погрузился в молчание, в котором у меня даже появилась надежда, что они наконец прислушаются к моим словам и не будут мыслить предрассудками или оглядываясь на истории прошлого.

– Это то, на что я хотел обратить ваше внимание, – в конце концов сказал Митар. – Нарушение Запрета всё также ужасающе, но что, если оно сделано во благо? Сейчас у нас нет ни единого способа излечить проклятье, так почему бы не рискнуть?

– И что вы предлагаете? – спросил Лотун.

– Пощадить её, – твердо ответил мужчина.

Не успел он продолжить, как я услышала громкое восклицание Викар:

– Но дядя!

О, так он её дядя? Я перевела насмешливый взгляд на Журавлика, которая уставилась на Митара такими пораженными и недоумевающими глазами, как будто услышала несусветную чушь, которую не смогла бы вообразить себе даже в алкогольном опьянении. Однако дальнейших возражений от неё не последовало, потому что хватило одного строгого взгляда со стороны главы, чтобы Викар поджала губы и склонила голову, хотя, судя по едва заметной дрожи, у неё ушло на это крайне много сил.

– Извините мою подопечную, – вздохнул мужчина, – продолжим. Я предлагаю пощадить её и оставить под надзором, чтобы узнать, к чему приведут эти исследования.

– Вы предлагаете дать темному магу свободу в изучениях и исследованиях? – с заметным сомнением в голосе, уточнила Ваолет.

– Ни в коем случае, – покачал головой Митар, – она будет находиться под строгим присмотром, ограничена в передвижениях и средствах в Коллегии Тьмы…

– Позвольте возразить! – тут же встряла я, только услышав эту чушь. – Мне кажется, что заточение в Коллегии Тьмы никак не поможет продвижению в моих исследованиях!

И вновь на меня уставились все взгляды, но на этот раз удивленные.

– Прости? – издал смешок Яван.

Я на некоторое время задумалась, напряженно поджав губы. Это конечно просто прекрасно, что мне хотят сохранить жизнь и позволить дальше проводить исследования, но «пункт» о заключении в Коллегии Тьмы портит буквально всё.

Коллегия тьмы – это, как я всегда думала и буду думать, один большой кусок сагилита, в котором нет абсолютно ничего святого. Черные стены, черный пол, черный потолок, мелкие окна размером с мой дневник где-то высоко, о прогулках и вовсе забыть можно, потому что даже если меня и выведут, то во двор, огражденный очередной черной сагилитовой стеной. Никаких хоть сколько-то адекватных условий содержания, никакого нормального человеческого контакта, я буквально буду как душевнобольная сидеть взаперти и корпеть над бумагами. Надежд на то, что госпожа Мариоль решит смягчить условия проживания, у меня никаких нет, это всё равно что надеяться на то, что дикое, умирающее с голоду животное, решит не нападать на беззащитного человека из чувства собственного благородства.

Жить в подобном ужасе и всё время работать я не особо хочу, особенно если учитывать то, что скорее всего по завершению исследований меня все-таки казнят. Разве это жизнь вообще? Очевидно, на данный момент я не в том положении, чтобы выбирать место заключения, но, честно говоря, мне будет гораздо приятнее прилюдно послать всех чиновников и Совет на плахе, чем всю оставшуюся жизнь смотреть на черные стены.