Ода тем, кто помнит. Том первый

Но опять же – очень немногие осмеливаются заглянуть за вычурную ширму. А те кто осмеливаются, не получают от этого никакой выгоды, лишь тяжелое осознание того, насколько хрупок и обманчив этот город.

Гораздо легче одеться в тяжелые, вышитые драгоценными камнями одежды и неспешно прогуливаться по украшенным улицам, восхищаясь местной архитектурой и весело переговариваясь со своими приятелями, одетыми в такие же вычурные одежды. Сделать также, как сделали жители Столицы, что сейчас ходят вдалеке, не обращая никакого внимания на сагилитовую коробку, проехавшую мимо.

Я тихо, совершенно невесело усмехнулась, после чего перевела взгляд на место, куда меня привели. Перед глазами предстал сверкающий в солнечных лучах, богатый дворец, коих в этом городе не мало, но конкретно этот мне знаком. Высокие шпили, упирающиеся в небо, множество колонн и арок, окружающих здание, вычурный фасад и завораживающие архитектурные решения – великолепный замок, в котором должен проживать какой-то очень богатый человек, может быть, даже член Совета, но каково же было моё удивление, когда однажды я узнала, что здесь просто проводятся разбирательства.

Судебный дворец Края мира имеет славу не только в Столице, но и во всем Атриэле, а также на островах Коллегий. «Пристанище непредвзятости», «святилище правосудия», «непризнанный Идеал Справедливости» и прочие абсурдные лестные слова в сторону до ужаса вычурного здания, которое большую часть времени простаивает без дела, хотя могло бы использоваться гораздо более эффективным способом. В этом дворце кого попало не судят – лишь тех, кто сумел отличиться. Обычно это знатные особы, имя которых известно и на материке, и на архипелагах; высокопоставленные лица, которые не сумели скрыть свои закулисные махинации; либо же особо нашумевшие нарушители закона, преступления которых гремят не на одном архипелаге. На таком разбирательстве собирается не только обычный состав судебного процесса, но и все шесть глав Коллегий, иногда даже члены Совета заглядывают, настолько всё на высшем уровне.

Должа ли я чувствовать себя польщенной от того, что меня собираются судить именно в этом дворце, а не где-либо еще? Наверное да, хотя, честно говоря, излишняя вычурность и богатство стен этого здания, да и в принципе всей Столицы, немного режут глаза.

И вот, я иду по широкому коридору, залитому солнечным светом, по обе стороны от меня следуют четыре стражника с мечами наготове. Стук подошв ботинок по отполированной до блеска плитке, вместе со звоном цепей, эхом отдаются от холодных, белых стен и ряда резных колонн, расставленных вдоль коридора. Кремово-желтая плитка отражает свет от высоких, витражных окон, занимающих практически всю высоту стен. В них желтыми и красными цветами, похожими на рассветное небо, изображены подвиги членов Совета и героев прошлого, торжественные и значимые моменты истории государства: Рассветное восстание, окончание Эры хаоса и многое другое. Солнечные лучи, падающие через витражи, создают причудливые рисунки из отраженного света на полу вместе с бриллиантами в позолоченных люстрах над головой.

Один только коридор этого дворца может заворожить любого неподготовленного посетителя и вырвать восхищенный вздох из его груди. Богатый, украшенный, сверкающий золотом, драгоценностями и богатством, настоящее чудо архитектурной мысли, а также совершенно бесполезная трата редких минералов и металлов.

В конце коридора находятся большие двери из лакированного, темного дерева, на которых красуется герб Края мира, сделанный из блестящего отполированного золота – рассветное солнце, поднимающееся из-за горизонта. Стражи отворили двери и довели меня до точки назначения – зала суда.

Большое, просторное помещение округлой формы, тоже выполненное в преимущественно желто-красных тонах. В самом центре расположено небольшое возвышение с деревянной кафедрой, за которую провели меня – место для подсудимого, под острым взором присяжных. По бокам от этого места располагаются высокие трибуны, рассчитанные на трех человек с каждой стороны – шесть глав Коллегий, ибо Коллегия Тьмы, будучи тюрьмой даже на законодательном уровне, не принимает участия в судебном процессе. Еще выше, прямо передо мной, находятся еще более высокие трибуны для трех человек – судьи, обвинителя и защищающего подсудимого. Сейчас место защищающего пустует.

В этом невероятно большом зале, с высокими, возвышающимися надо мной трибунами, которые, казалось, вот-вот упадут и раздавят всех, кому не посчастливилось быть внизу, я почувствовала себя маленькой и незначительной и это определенно то, на что рассчитывали проектировщики данного зала – крохотный, хрупкий подсудимый под давящим взором присяжных, возвышающихся над ним словно боги.

Я повернула голову и посмотрела на изображения в таких же больших витражных окнах, как и в коридоре. На этот раз на них были изображены самые громкие судебные процессы Эры рассвета, проводимые в этом дворце, однако в свете солнца, в его лучах, окрашивающих зал теплыми цветами и придающих ему еще больше торжественности, эти сцены, кажется, отображают гораздо более эпическую и захватывающую атмосферу, чем та, что была во время изображенных тут событий. Ладно, всё же я должна отдать должное местным архитекторам и строителям – они знают, как выполнять свою работу.

Раздался громкий стук судебного молотка о дерево, что вырвал меня из раздумий. Я взглянула на тех, кто сегодня будет решать мою судьбу – главы Коллегий и их приближенные, которые уже собрались в ожидании начала процесса. На трибунах справа сидят те, кого я видела лишь на плакатах.

Имитра – глава Коллегии природы, молодая девушка в зеленом воздушном платье, с длинными блондинистыми волосами, часть которых заплетена в хвост на затылке, в то время как другая ниспадает на её изящные, покатые плечи. Аккуратное бледное личико, внимательные зеленые глаза и пышный, вечноцветущий венок на голове, состоящий из множества неизвестных мне цветов – будто не человек, а прекрасная фея, выбравшаяся из сказок. Насколько я слышала, на свой пост она вступила относительно недавно, спустя сорок лет после образования Коллегии природы как отдельной структуры, и на столь масштабный суд попала в первый раз.

Шуджах – глава Коллегии огня, крепкий темнокожий мужчина с бордовыми короткими волосами и бородой, которые немного не идут в тон с его кожей. Кажется, такой цвет волос это что-то вроде отличительного признака его семьи, члены которой частенько занимают пост главы Коллегии. Красные, легкие одежды, присущие всем жителям Островов огня, суровое, квадратное лицо, на котором нельзя различить ни одной эмоции, желтые глаза, смотрящие на меня с равнодушием и абсолютной незаинтересованностью – Шуджах управляет Коллегией огня последнюю сотню лет, он часто видел таких как я.

Ваолет – глава Коллегии воздуха, высокая, худая женщина на вид лет сорока, сидит в идеально ровной позе, идеально сложив руки в замок, с идеально уложенными черными волосами в идеально выглаженных белых одеждах без единой складочки – типичный маг Коллегии воздуха, повернутый на правилах и приличиях. Её помощник, стоящий позади, тоже выглядит так, как будто последние несколько дней выглаживал свою одежду до идеального состояния и не вылезал из процедурного кабинета. Никогда не понимала страсти Коллегии воздуха к порядку и дисциплине, но, полагаю, в этом есть какой-то смысл, им ведь покровительствует Идеал Порядка.

А на трибунах слева сидят уже, кажется, чуть более знакомые мне лица.

Первым идет парнишка, которого я не видела ни на плакатах, ни в жизненных ситуациях. На нем золотые одежды, значит он из Коллегии земли, но мне точно не доводилось видеть его лица, хотя я всегда внимательно ознакамливалась с главами Коллегий. С другой стороны, если учесть, что позади него никого нет, то это может быть правая рука главы Коллегии земли, который по каким-то причинам решил не являться. Ну, не мне его судить, хах.

Следующим после юноши расположился Калаид – нынешний глава Коллегии молнии. Мужчина в уже преклонном возрасте – длинные седые волосы, заплетенные в хвост, осунувшееся лицо, испещренное морщинами, а левая половина, в дополнение, покрыта бледными нитями шрама, оставшегося после ударившей в главу молнии. По правую руку от него, совсем рядом, а не позади, стоит уже знакомый глазу Лотун. Так он, оказывается, глашатай главы Коллегии молнии. Калаид славится своими способностями, а точнее тем, что они, пожалуй, слишком сильны для окружающих его людей. Говорят, что стоит ему сказать хоть слово и небо тут же содрогается раскатами грома, поэтому, чтобы не создавать проблем в обществе, да и на собственных землях, глава избрал себе глашатая, который будет говорить за него. Слышала, что этот глашатай совсем недавно сменился, так что неудивительно, что я не узнала Лотуна, когда он меня схватил.

Последним оказался Митар – глава коллегии Воды. Не молодой, но еще и не совсем старый мужчина – в короткой темно-серой шевелюре проглядываются первые седые пряди, голубые глаза смотрят на меня с усталостью и, возможно, определенной возрастной мудростью, а одежды небесного цвета имеют типичные для Коллегии воды узоры, ну, собственно… воды. Однако интересует меня не он.

Позади Митара стоит особа, лицо которой мне до боли знакомо. Викар смотрит на меня со всем возможным презрением в глазах, которое только существует, как будто я не помогла им в решении проблемы Древа-Жизни, а собственноручно перерезала всю ту деревню, да потом еще и натравила монстров на магов. Ах, как, однако, резко упало её мнение обо мне, стоило только вскрыться тому факту, что я действительно следую пути Тьмы.

Хотелось сначала, конечно, выразить всё свое осуждение и недовольство тем, что меня сдали, но видя и без того раздраженное лицо Журавлика, я лишь широко улыбнулась, смотря прямо на нее. Тихое бешенство в глазах госпожи Иламон надо было видеть, еще никогда я не чувствовала такого злобного удовлетворения в груди. Боги, если выберусь отсюда живой, обязательно найду способ отправить ей открытку с благодарностями за «экскурсию по Судебному дворцу».

Митар едва заметно вскинул бровь, определенно озадаченный моим поведением, но, прежде чем он успел что-то сделать, или сказать, в зале раздался громкий голос судьи:

– Попрошу всех сосредоточиться! Разбирательство объявляется открытым!

Я перевела взгляд на возвышающиеся надо мной трибуны. Ах, вот и оно. Суд, наконец-то, начался.

– Сегодня мы собрались здесь, чтобы рассмотреть дело подсудимой Ивис Виомор по статье закона о запрете на изучение и использование магии пути Тьмы!

Надо же, они мою фамилию откопать успели за то время, что я была в отключке. Судья нахмурился, перевернул страницу дела, лежащего перед ним, и осмотрел в зал с таким видом, как будто действительно считает, что имеет какое-либо значение в проходящем процессе. Да ладно, дядька он уже не молодой, должен понимать, что окончательное решение никогда не будет стоять за ним, а за голосованием, проводимым между главами Коллегий.

– Две недели назад подсудимая явилась в безымянную деревню к Северо-Востоку от Столицы и ввязалась в дело магов Коллегии воды, связанное с уничтожением так называемого Древа-Жизни, из-за которого упомянутая деревня потерпела большие разрушения, – начал говорить обвиняющий. – Позже, свидетели указали на то, что подсудимая не раз упоминала о своей связи с изучением Тьмы и знала о Запретном пути больше, чем должен знать обычный исследователь.

Погодите… что? Две недели?? Я что, пролежала в отключке целых две недели? Да быть такого не может, удар электричеством это, конечно, неприятно, но не настолько же! Или, может, это благодаря стараниям Мариоль, которая решила, что продержать меня во сне будет лучшим решением, чтобы не разбираться с создаваемыми мною проблемами? Это довольно легко осуществимая задача с нынешнем прогрессом в алхимии. Да, такой ход вполне в её стиле. Никаких волнений о моем состоянии, никаких мыслей о том, что за последствия могут быть после настолько долгого сна и настолько большого количества алхимии, которое им пришлось в меня вылить. Две недели держать человека под воздействием снотворного, что это вообще за отношение? Боги, теперь понятно, почему я себя так отвратительно чувствовала при пробуждении, более того, когда ясна причина такого состояния, становится удивительным тот факт, что тошнота и головокружение – единственные побочные эффекты, которые меня настигли. Да это просто чудо, что я не дошла до порога интоксикации и не умерла в собственной рвоте!

Хотя, что-то мне подсказывает, что даже если бы и умерла – всем было бы плевать. Работники в Коллегии Тьмы люди не глупые, они прекрасно понимают, как действует алхимия и понимают, где проходит порог интоксикации, они просто не заботились о том, что я могу до него дойти. Выжила – хорошо, не выжила – ну и плевать, какая вообще разница, всё равно темного мага не жалко, да?

Отвратительно. Вот поэтому в Коллегии Тьмы и нет ничего святого.

– Во время обыска вещей подсудимой, были обнаружены предметы, которые подтверждают её связь с исследованиями Тьмы, среди них это, – обвиняющий поднял с трибуны мой потрепанный дневник и показал его обеим сторонам, чтобы каждый глава увидел. – Книга, полная записей о Запретной магии и экспериментах с ней. В связи с этим, возбуждено дело о нарушении Великого запрета на изучение Тьмы. Наказание за нарушение – казнь.

– Это действительно то, на что мы должны тратить время? – подал голос Шуджах, скучающе подперев подбородок рукой. – Всем итак очевиден вердикт, казнили бы на месте и дело с концом.

– Законы Края мира велят каждого преступника, не проявляющего излишнею агрессию, доставить в Столицу для проведения справедливого суда, – спокойно ответил ему Лотун.

Шуджах видимой реакции на это не проявил, но его взгляда было достаточно, чтобы дать понять, что он думает о манере Коллегии молнии беспрекословно следовать законам.

– Господа, прошу уважать судебный процесс, – прокашлялся судья, – у вас будет время на обсуждение дела.

– Мы бы рады, да обсуждать тут нечего, – сказал парнишка, сидящий на месте главы Коллегии земли. – Ставьте «осуждена» и ведите на плаху.

– Твое мнение, несомненно, важно, Яван, – протянул Митар, – но ты не тот, кто может указывать судье, учитывая то, что даже не являешься главой Коллегии земли. Почему же Закир не удосужился явиться на суд? Это одна из его обязанностей.

– У главы есть более важные дела, чем разбирательства по поводу очередного безумца, – Яван посмотрел на Митара нахмурившись так сильно, как будто тот только что оскорбил всю его семью и предков.

А у парня смелости не занимать, раз он может так смотреть на главу другой Коллегии, хотя чего еще ожидать от представителя Коллегии земли. В последнее время, к сожалению, они начали отличаться излишней агрессией по отношению ко всему живому.

– Господа, сейчас не время и не место для враждебных переглядок, – чуть ли не пропела Имитра. – Давайте вернемся к обсуждаемому вопросу. Уважаемый, почему бы не продолжить вашу речь?

– Спасибо, госпожа, – благодарно кивнул обвиняющий. – Подсудимая, что вы скажете в свое оправдание?

Глаза всех глав обратились ко мне. Ну, все, кроме одного.

– Какое оправдание? – не унимался Яван. – Думаете, темный маг способен сказать что-то вразумительное в свое оправдание?

– Ну, если бы вы дали мне возможность, то я бы с удовольствием сказала, – вмешалась я.

Парень, что удивительно, всё-таки замолк и тоже посмотрел на меня с подозрением в глазах. Наконец, когда никто не намеревался перебивать, чтобы высказать свою точку зрения, я произнесла:

– На самом деле не понимаю, чего вы от меня ожидаете. Оправданий, что меня подставили? Что это всё не моя вина? Простите, но не вижу смысла в этом спектакле, когда приговор всем присутствующим очевиден. Я изучала Тьму и не намерена останавливаться.

Не то чтобы после этих слов что-либо поменялось в атмосфере в зале суда, все скорее вздохнули и закатили глаза, как будто читали роман, надеясь на какой-то интересный поворот, а получили очередную банальщину.

– В таком случае… – начал судья.

– Однако хочу заметить! – прервала его я. – За моими исследованиями никогда не стояло злого умысла. Все они направлены, во-первых, на изучение возможностей Тьмы, а во-вторых, на способы использования этих возможностей в благих целях.

– Использование Тьмы в благих целях? – вскинул бровь Шуджах. – Сама хоть слышишь, что ты говоришь?

– Прекрасно слышу и хочу заметить, что в этих словах гораздо больше смысла, чем вы думаете, – невозмутимо ответила я.

На минуту в зале воцарилась тишина, в которой я почти физически почувствовала витающие в воздухе сомнения и мысли о моей глупости, но не попыталась что-либо сказать, лишь наблюдая за реакцией глав, которая оказалась не очень разнообразной. Яван как сидел со злобным, упертым выражением лица, так и сидит, Имитра смотрит на меня с нескрываемым удивлением и интересом, лица остальных глав пока не читаемы.

В конце концов, тишину нарушил голос Митара:

– Позволь напомнить, – протянул он, хотя я почему-то не услышала в его голосе так уж много сомнений, скорее любопытство, – Тьма способна лишь на разрушение и искажение.

– В то время как Свет на созидание и изменение, – устало закончила за него я, – и именно поэтому из пути Света были созданы шесть направлений магии разных стихий, представителями которых вы все являетесь, да-да, я это слышала уже десятки, если не сотни раз. А вы не пробовали как-нибудь отойти от этой нелепой установки, созданной Советом?

Не успела я продолжить, как судья прервал меня, выразительно прокашлявшись весьма неестественным кашлем.

– Попрошу придержать мнение о Совете при себе, – сказал он. – Сейчас обсуждается другая проблема.

– Которую по-прежнему нет смысла обсуждать! – всплеснул руками Яван. – Вы что, действительно верите в эту чушь? Тьма не способна принести нам ничего, кроме страданий и вы это знаете! Сколько история помнит случаев, когда темные маги разрушали города, деревни, даже целые острова и материки! Думаете, эти сумасшедшие способны использовать Тьму во благо? Вы уже успели забыть Мойру?

Я поморщилась при упоминании этого имени.

Ах да, Мойра. Одна из множества причин, почему в пути Тьмы не видят ничего святого и людей, в общем-то, нельзя за это винить. Пятьдесят лет назад Мойра отличилась тем, что стала воплощением всего страха людей перед Тьмой, сначала она уничтожила организацию Охотников на магов одноименного пути, которая на тот момент была самой могущественной армией, состоящей не только из людей, но и сильнейших магов, а потом, когда те один за другим погибли в мучениях, оставив обычный народ беззащитным перед силами Тьмы, просто исчезла.

На фоне остальных последователей Запретного пути, Мойра не учинила так уж много бедствий и не совершила так уж много ужасных преступлений, убивала людей и разрушала базы Охотников – да, но никогда не выходила за рамки этого. Поселения обычных людей и магов, непричастных к Охотникам, никогда не страдали, только если не находились близко к базам организации. Однако Мойра смогла продемонстрировать совершенно другое – что даже самые сильные воины Края мира не смогут выстоять против одного темного мага, что смог управлять своей силой. Она показала, насколько Свет беспомощен против противоположного пути, заставила мирных жителей сомневаться в защите Коллегий, а Коллегии сомневаться в собственных силах.

Сказать, что после исчезновения Мойры общество находилось в хаосе и страхе – не сказать ничего. Все в ужасе ожидали, когда же великий Ткач Тьмы – одно из множества странных, данных ей народом, прозвищ – обрушит свои силы на обычные города, но этого так и не произошло, что вызвало еще большее смятение. Кто такая Мойра, зачем явилась и какую конкретно цель преследовала – неизвестно, но чего бы она не добивалась, произвести впечатление определенно смогла.

Я, когда слышу о Мойре, могу лишь пожать плечами и увести тему, либо же не пытаться как-либо её оправдывать. Мойра, как отдельная личность, несомненно… интересный экземпляр, но заместо того, чтобы использовать свои способности контролировать магию во благо и позволить людям понять, что есть шанс использовать этот крайне опасный путь на благо людей, просто сделала так, чтобы все стали бояться его еще сильнее. Скольких проблем можно было бы избежать, если бы эта дама в свое время не наделала шуму! Ха-ха, да уж…

– Справедливости ради, – вздохнул Митар, сложив пальцы в замок и вырывая меня из размышлений, – Мойра совершенно нетипичный пример темного мага, и я не думаю, что её деяния можно использовать как аргумент в данном вопросе.

– Это в каком смысле? – Яван посмотрел на него как на сумасшедшего. – Она самый яркий и четкий аргумент против!

– Я бы так не сказал, – пожал плечами мужчина. – Мойра стала причиной разрушений и бесчисленных убийств, она внесла раздор в общество и оставила нас совершенно беззащитными перед лицом правды, однако она также продемонстрировала нам то, что темные маги могут себя контролировать.

– При всем уважении, – подал голос Шуджах, – было много свидетельств того, что Мойра не отличалась здравым умом, как и все темные маги.

– Однако это не мешало ей бить исключительно по базам Охотников, – парировал Митар. – Я ни в коем случае не оправдываю её и не отрицаю того факта, что от её рук гибли и невинные люди, однако в то время как другие последователи Тьмы бесконтрольно разрушали всё на своем пути, она следовала четкой цели и била только туда, куда ей было надо.

Он перевел взгляд с противоположных трибун на меня и посмотрел с каким-то странным, слабым интересом в глазах.

– А теперь, перед нами еще одна последовательница пути Тьмы, что на первый взгляд находится в здравом уме. Был бы это первый случай такого… необычного поведения, то я бы и внимания не обратил, но у нас уже есть исторический пример того, что темный маг может контролировать себя.

Зал вновь погрузился в напряженную тишину, в то время как я не могла отвести взгляда от Митара.

Этот мужчина… чего он добивается, так мягко и ненавязчиво защищая меня перед остальными главами? Не то чтобы я не благодарна, но разве это не странно? Все Коллегии на пару с Советом день и ночь кричат об ужасности Запретного пути, ведут охоту на последователей этого пути, ставят награды за головы темных магов, а теперь, в суде, один из них клонит тему куда-то в сторону моей защиты. С чего вдруг такое благородство?

– Глава Митар, не примите мои слова за грубость, – впервые за всё время подала голос Ваолет, – но чего вы добиваетесь, рассказывая нам это?

Кажется, не только у меня возникли подобные сомнения.

– Признаюсь честно, мотивы у меня отнюдь не благородные, – не стал оправдываться Митар. – Мне стало интересно, по каким причинам суд потребовал нашего присутствия и, перед началом процесса, я взглянул на дневник подсудимой, где меня заинтересовал один раздел. – раздел проклятий. Господин судья, я правильно понял, что именно из-за этого было принято решение о нашем собрании?

Судья, пусть и с некоторой заминкой, но кивнул.

– Глава Коллегии Тьмы госпожа Мариоль и привлеченные специалисты настояли на том, чтобы это дело было рассмотрено с особой внимательностью, – сказал он.

О? Так вот почему меня притащили аж в Судебный дворец? Подумать только, еще и Мариоль с чиновниками обратила на это внимание, и это после того, как она чуть не довела меня до смерти своим наплевательским отношением к алхимии. Её что, заставили надавить на суд более важные люди? Другой причины, по которой она решилась на такой шаг, я придумать не могу.

Редко какой человек заставляет меня испытывать отвращение в то же время какую-то благодарность, но Мариоль всегда умела выбиваться из правил.

– Полагаю, из-за начавшихся раньше времени разногласий, судья не успел оповестить нас о главной теме сегодняшнего процесса, – с тихим смешком заметил Митар. – Дневник подсудимой – просто кладезь знаний о Тьме, но, из того, что я успел вычитать, ни одна из записей не изучала возможность нанесения вреда с помощью магии Запретного пути.

Главы вновь обратили вопросительные взгляды к судье, который, вероятно, должен быть ознакомлен с материалом лучше них.

– Глава Митар прав, – кивнул тот. – Практически все записи нацелены на изучение без возможности нанесения вреда человеку.

– И как это отменяет тот факт, что она преступила Запрет? – вскинул бровь Шуджах. – Тьма есть Тьма, она сама по себе является вредом, неважно, с какой целью её используют.

– Я тоже так думал до того момента, как прочитал дневник подсудимой, – произнес Митар. – Меня довольно сильно озадачил тот факт, что она смогла найти способ использовать Тьму в борьбе с проклятьями и, что еще более важно – судя по записям, ей даже удалось излечить поражение. Об этом я бы и хотел поговорить.

Он ненадолго замолчал, видимо в ожидании возражений, однако, когда спустя непродолжительное время, ни одного не прозвучало, продолжил: