Да, я девушек люблю, или Банда Селивана Кузьмича

– Под суд таких советников! – мигом откликнулись члены Твердокаменной партии профессора Светлопулькина.

– А мы на всё согласны! Лишь бы не было войны! – задиристо крикнул Жеребцов- Сокольский.

– Мы тоже! Но с некоторыми поправками! – поддержал его Истинно- Ложный. – Если страна пойдёт чуть- чуть в сторону и боком, то всё будет хорошо!

– Не согласен! – возразил Индюлькин.– Надо всё доломать, а потом с Европой посоветоваться.

– Так уже всё доломали и разорили благодаря забугорным советникам! – сердито вскричал профессор Светлопутькин.

На трибуне кто- то смачно зевнул в микрофон. Триста глоток дружно смолкли, и триста пар глаз уставились на старичка, который смущённо покашлял, глянул на небо и важно произнёс:

– Начнём, пожалуй! Встречу будущих кандидатов в депутаты на посты мэра и губернатора с избирателями считаю открытой! Внесённые в списки Простипапкин, Комуклизмов, Жалобновзвоев, Дурковатько, Спотыкнявский, Раскарякин, Удавкин и Бандуров, наверное, не смогут выступать перед вами… по уважительной причине: съели вчера что- то на званом банкете и страдают сейчас в своих туалетах… Остальные желающие нахапать во власти – все здесь. Прошу их подняться на сцену… э- э- э… на трибуну!

– Мы с народом постоим! Вызывай по списку! – крикнул из толпы Жеребцов- Сокольский.

– Хорошо, – кивнул старичок. – Итак… Первым выступит господин Буржуинов- Пролетарский! Прошу быть к нему дружелюбными.

– Почему первый какой- то Буржуинов- Пролетарский? – возмутился лидер многоуклонных сил Истинно- Ложный.

– Да! Почему первым выступает одному чёрту известный, а нам незнакомый Буржуинов, да ещё и Пролетарский? – гневно поддержал его Содомогоморский.

Вся людская масса, как будто по сигналу, дружно взорвалась возмущённым ором. И, никто не заметил четыре иномарки, которые остановились невдалеке.

Из первой машины вылезли суровые молодцы и, бесцеремонно расталкивая людей, направились к трибуне. Поднявшись по ступенькам, они подошли к старичку и что- то пошептали ему на ухо. Старичок побледнел, задрожал и согласно кивнул. Один молодец махнул рукой, из других машин вылезли ещё несколько человек и поднялись на трибуну.

Толпа настороженно стихла.

Сейчас, вне очереди, выступит… господин Контрибуцын – вяло объявил старичок.

Полная тишина. О легендарном авторитете преступного сообщества знали все.

– Это же один из самых крутых паханов! Непререкаемо почитаемый в некоторых сомнительных слоях нашего непредсказуемого общества, – шепнул Макару мужчина лет пятидесяти, и зачем- то снял шляпу, – Я двадцать семь лет в вытрезвителе проработал и от важных клиентов своих много чего наслушался о его “подвигах” на криминальном поприще… Пойти домой, что ли… Нет, останусь. Хоть краешком глаза посмотрю на него… – Мужчина настороженно поглядел по сторонам и вновь зашептал Макару на ухо: – Пол- Сибири под его контролем. Вы не поверите, но в молодости его раз пятнадцать ловили на месте преступления – и ни разу не смогли доказать очевидную вину.

У микрофона появилась копна черных волос, лица из- за высокого борта трибуны не было видно. Коротенькие ручки попытались наклонить микрофон, но это им не удалось сделать.

– Господи, маленький- то какой! Этот… из мафии, – тихо пискнула тощенькая старушка и покачала головой!

Уголовный авторитет вцепился ручками в борт трибуны, заскрёб обувью о доски, пытаясь вскарабкаться на него. Потом он попрыгал, показав народу большой лоб. Затем бедняга быстро помахал ручками, видимо сильно желая взлететь и парить над микрофоном, но и из этой затеи ничего не вышло. Толпа отреагировала на безрезультатные усилия авторитета осторожным смешком.

Один молодец сбежал вниз, нашёл за трибуной три кирпича и, вернувшись, подложил их под ноги своего шефа. Господин Контрибуцын, облегчённо вздохнув, встал на кирпичи и познакомил публику со своим круглым, простецким пятидесятилетним ликом.

Окинув толпу дружественным взглядом, авторитет криминального мира хихикнул в кулачок – толпа ответила ему тем же. Ойкнув, он захихикал громче – публика сделала то же самое. Пошлёпав ладошками по борту, Контрибуцын, по- детски запрокинув голову назад, заливисто захохотал – и все, включая и телохранителей, активно поддержали его. Любимец воров и грабителей ещё пуще развеселился, громко затопав ножками по кирпичам, – соскользнул с них и упал.

Толпа притихла, с интересом наблюдая, как телохранители шусрто нагнулись, подхватили шефа под мышки и водрузили на место.

Ласково подмигнув толпе, господин Контрибуцын снова затопал ножками, похлопал в ладоши и опять зашёлся в неудержимом выражении радости, то исчезая, то появляясь над боргом трибуны.

Ещё минут пять продолжалось необъяснимое веселье. Затем теневой властитель половины Сибири, смахнув пальцами слезинку под левым глазом, голоском попугая, озвученным артистом- пародистом Хазановым, стеснительно заговорил:

– А меня стращали, что вы злые и не любите таких, как я! А вы совсем не злые! Вы совсем хорошие! Отлично!.. Если вы на выборах, которые не за горами, за меня проголосуете, то я обещаю вам надёжную “крышу” … то есть – защиту!.. Я вас в обиду никому не дам! Любого накажу!.. Ух, эти столичные министры- экономисты! Рог им в бок! Народ нельзя долю обманывать!.. Правильно я говорю?.. Правильно! Вы согласны! Эти министры- лаборанты жизнь вам испортили, а я вам помогу, поддержу вас морально и материально. Даю своё крутое слово. Если нарушу – век мне воли не видать! – Строго добавил: – А слово я умею держать!

– Спаситель ты наш! Сынок! Пахан родной! – вдруг возбуждённо вскричал пьяненький дедок, всё время старавшийся облокотиться о плечо Лаврика, но неизменно неудачно: рука соскальзывала и старый нырял носом в землю. – Не покинь ты нас позабытых- позаброшенных, обобранных- обманутых так, что дальше некуда!

– Конечно, помогу! Для этого я и стремлюсь в официальную власть! – с готовностью откликнулся Контрибуцын и, поворотясь к телохранителю, приказал: Дай дедушке денежки. Пусть купит себе пропитание.

Молодец сбежал вниз и вручил ошалевшему старику пачку десятитысячных купюр.

– И мы не лучше дедушки живём! Нам бы тоже рубликов! – завистливо крикнул кто- то с окраины толпы.

Всем помогу! – радушно ответил Контрибуцын и подмигнул телохранителю. Тот поднял с пола сумку, достал из неё деньги и, как сеятель, принялся разбрасывать их в разные стороны.

Все ринулись подбирать купюры, устроив шумную давку. Только один профессор Светлопутькин остался стоять на месте, с презрением глядя на копошащихся людей.

Когда “подарок" был подобран, и довольная публика успокоилась, уголовный авторитет Сибири, улыбаясь, пообещал:

– Клянусь вам, братва… ммм… что у меня вы будете как у чёрта за пазухой!.. то есть… хи- хи- хи… как сыр в масле кататься!

Публика благодарно захлопала. Все ещё минут пять на славу посмеялись, а затем отечественный мафиозо, полюбившийся многим, стал прощаться:

– Спасибо за дружбу со мной! За полное взаимопонимание благодарю вас! Извините, что так мало был с вами – спешу на дело! Но мы ещё встретимся, не правда ли?

– Правда! Правда! – хором ответила легко поддающаяся на добро и ласку толпа.

– И совсем ты не страшный, как тебя малюют, а очень даже наоборот! Герой ты нашего времени! – нервно взвизжала высокая молодайка с дитём на руках, разбогатевшая на пятьдесят тысяч рублей. – Только не обмани наши надежды!

– Век воли не видать, если обману! – сделав жест рукой, очень похожий на пионерское салютование, торжественно пообещал мафиозо. – Дайте мне шанс на победу на будущих выборах – и я вас не подведу!

– Даём тебе этот самый шанс! – с радостью ответила толпа.

– Тогда – до свидания! Продолжу путь в одно прибыльное место! – крикнул Контрибуцын и, махнув рукой, исчез за бортом трибуны.

– Ура! Ура! Ты нам, а мы – тебе! Ты нам, а мы – тебе! – проскандировала толпа.

Окружённый телохранителями, специалист теневого бизнеса и крутых способов выколачивания денег важно прошествовал к “Мерседесу”.

– Где он, где? – истерично вопрошал кто- то с задних рядов толпы. – Я его не вижу!

– Да там он… ниже пояса идёт… Малой очень, поэтому и не видно его, – ответили с центра толпы.

Послав воздушный поцелуй машущей публике, мафиозо юркнул в салон машины. Иномарки быстро развернулись и скрылись за углом.

– А теперь всё же выступит господин Буржуинов- Пролетарский! – объявил старичок, но никто из публики, горячо обсуждавшей внезапное появление на митинге вора в законе, не обратил на него внимания.

К микрофону, почёсывая холёную бородку, подошёл невзрачный пожилой господинчик и дребезжащим голоском прокричал:

– Тише! Я уже говорю! Тише! Ну!..

Толпа наконец- то обратила на него внимание.

– Да это же наш местный философ- самоучка Евламп Буржуинов- Пролетарский! – громко воскликнул кто- то рядом с трибуной. Точно! Он! Я его знаю! Пропадал где- то целый год. Это он, пьяный, в прошлом году свою машину в Иртыше утопил! И этого на депутатско- губернаторские хлеба потянуло!

– Да, я и есть Буржуинов- Пролетарский, философ, – краснея, ответил господинчик. – А машина моя – упрямая такая – сама в реке утонула. Я только рулил. И пьян я не был, а только пригубил на дорожку (смех в толпе). Но вернёмся сюда… Люди! Я призываю вас вступать в мою будущую Российскую капиталистически- коммунистическую партию! С вашей помощью я построю, в конце- то концов, на нашей многострадальной земле капиталистический коммунизм! .. Согласны вступить?

– Публика внимательно молчала, переваривая в головах сказанное философом- самоучкой, и видно было, что никто ничего не понял.

– Не вникли! Объясни повнятнее! – громко чавкнув жвачкой, потребовал фермер Крупнорогатский.

– Все очень просто, – почесав затылок, убеждённо произнёс Буржуинов- Пролетарский. – Вместо споров и раздоров надо все идеологии, враждующие между собой, помирить, соединить и направить на строительство удобного всем капиталистического коммунизма, а над народом посадить генерального царя- короля, чтоб за порядком следил. Я твёрдо уверен – все разноцветные земляне будут очень, очень довольны, дожив до капитал- коммунизма во главе с генеральным царём- батюшкой.

– Сколько членов в вашей всегосподско- народной партии? – ревниво поинтересовались из неподкупной команды профессора Светлопутькина.

– В мою будущую всепланетную партию вступили пока… я, жена моя, тёща да кума, – стеснительно продребезжал Буржуинов- Пролетарский.

– А кум?

– Кум, к сожалению, в запой ушёл… Некогда ему.

Все, кроме философа- самоучки, рассмеялись.

– Вы сами- то уверены в мирной смычке, симбиозе разных идеологий и вероучений? – подождав, пока стихнет смех, полюбопытствовал Содомогоморский.

– Конечно, уверен! – оживился Буржуинов- Пролетарскџй. – Народам всей земли до чёртиков надоела разноиеологическая грызня и бряцание оружием! Они хотят спокойно трудиться, отдыхать и веселиться.

– Как у вас, уважаемый коллега, насчет влечения к алкоголю? Вы его потребляете, когда заняты научным трудом? – ехидно скривив рот, задал вопрос “крестьянский” вожак Сенокопалкин.

– К алкоголю отношусь уважительно… но не часто и в меру, – смущённо опустив голову, тихо ответил будущий предводитель бедных и богатых.

– И как часто это “не часто”?

– Только по праздникам и субботам в надёжном кругу друзей.

– Как вы, пожилой человек, относитесь к женщинам? Вы – честный человек или не очень? – с любопытством спросила густоразмалёванная молодка, стоящая в обнимку с Индюлькиным, лидером Никудышне- нетудышнего движения.

– Этот вопрос не по существу. Он не имеет никакого отношения к моему новорожденному детищу – монархическому капитал- коммунизму. – Но я отвечу, – краснея, прокряхтел философ- самоучка. – С женщинами у меня отношения – вежливо- дружеские. К ним я отношусь отлично, с удовольствием. А насчёт моей честности, то заверяю вас – я честен. Это немного утешает меня в наше вызывающе- непристойное время. Итак, – решительно вернулся он к своей теме. – Вы согласны со мной о неотвратимости монархического капитал- коммунизма?

– Почти что… Ну- у, как бы вроде бы… – неуверенно, за всех, ответил профессор Светлопутькин.

– Как это “вроде бы”? – огорчённо воскликнул Буржуинов- Пролетарский. – Согласны вы или нет?

– Ну- у, наверное… может быть… Нам надо подумать.

– Уф- ф, трудно с вами! Думайте быстрее – и вступайте партию!

Отец ты наш! Брат! А деньги ты нам тоже будешь бросать как это делал господин Контриту.. Контра… Контрапупцын? – – смахивая с носа землю, которая пристала при очередном падении, поинтересовался пьяненький дедок.

– То, что предыдущий оратор одарил вас некоторой суммой не честно добытых денег, – это совсем нехорошо! – с укором в голосе ответил дедку профессор- философ, – Этой одноразовой подачкой многочисленные проблемы не решишь, Я же предлагаю вам рай – монархический капитал- коммунизм!.. На этом кончаю призывать вас в мою всемирную партию! Внимание!.. Запись в мою партию – у кассы автовокзала. Спешите занять очередь!

– Мы ещё немножко поразмыслим, взвесим, – вяло откликнулся фермер Крупнорогатский, не переставая чавкать жвачкой. – И, может быть, заинтересуемся вашей жутко заманчивой идеей.

Буржуинов- Пролетарский спустился с трибуны и, энергично объясняя что- то самому себе, направился к зданию автовокзала. За ним последовали две старушки, сообща тащившие за верёвочку упирающуюся козу, и весёлая собачонка. Остальная публика нерешительно топталась на месте, поглядывая на своих лидеров, и активно обсуждала предложение философа- самоучки.

– Батюшка философ, а что за партия твоя такая? За нас сирых и убогих она или нет? – обратилась одна старушка к Буржуинову- Пролетарскому.

– 3а вас, матушки, за вас, – ласково ответил основатель чудо- юдо партии. – Идемте, я объясню вам подробности капиталистического коммунизма, руководимого царём- батюшкой.

– Ии- эх! Рисковать – так напропалую! – рубанув рукой воздух, запетлял неслушающимися ногами к автовокзалу дедок. – Вступлю в ту самую буржуйско- пролетарскую партию!

– Продолжим концерт… э- э… агитацию на свежем воздухе! – поправив галстук и заглянув в список, обратился к толпе старичок, Следующим выступит господин Содомогоморский!

К микрофону важно подошёл лидер центробежных сил, грозно свёл к переносице кучерявые брови и очень гневным басом заорал:

– Толпа! Видите! Я явил себя вам! Смотрите: это и есть – я! Он самый! Вы нуждаетесь во мне! Я это знаю! На выборах в органы власти…

– Милок, – перебив Содомогоморского, дёргая его за рукав пиджака, недовольно поморщился старичок. – Не спеши. До выборов ещё далеко. Рано ещё народ приманивать. Нельзя.

– Ерунда! – отмахнулся от него Содомогоморский. – Мне всё можно!.. И не забудь, старый, что я выступаю два раза: первым и последним! – и продолжил орать в микрофон: – Когда будут выборы, вы должны сделать правильный в отношении меня выбор, люди! Вглядитесь в меня! Мой суровый взгляд, решительный характер, властный голос – вот кого вам надо в руководители! Я и есть ваш правильный выбор! Я и есть тот самый, кто вам нужен! Я вас не туда куда- нибудь поведу – я вас куда надо поведу! И приведу! Вы меня давно знаете! Я всем вам брат и кум! Снедаемый большой обидой за ваше оплёванное бытие, я твёрдо заявляю: я вас не забуду, если изберёте меня во власть! Став мэром или депутатом Думы, я буду, постоянно испытывать мучительные страдания души, вспоминая ваши скорбные лица, ваши неописуемые невзгоды. И да не омрачатся приступами разочарования ваши надежды на меня! Моё независимое Движение центробежных сил полностью разделяет ваши справедливые чаяния, горюет над вашими обманутыми надеждами! Вы мне верите?.. Молодцы! А за других голосовать не надо! Они этого недостойны! Обманут вас!.. Всё!

Энергично похлопав самому себе, лидер центробежных сил покинул трибуну.

– На вопросы народа отвечать не будете? – окликнул Содомогоморского старичок. – Нет, – не оборачиваясь, ответил Содомогоморский. – Я ответ держать не привык.

– Хорошо, – равнодушно буркнул под нос старичок. – Тогда пригласим следующего болтуна. Кто тут по списку… Ну- ка стой! Ты куда? – схватил он за шиворот паренька, попытавшегося проскользнуть к микрофону. – Ты кто такой?

– Зачем такой восклицательный гнев! – с укором посмотрел на него паренёк. – Меня Лёней Панибратовым зовут. Я из плеяды молодых, подающих весьма большие надежды. Может, меня скоро юным депутатом изберут. Хочу узнать мнение народа.

– Нет, это вопиющая наглость! – искренне возмутился старичок. – С народом он посоветоваться захотел! Молоко на губах не обсохло, а туда же – в депутаты! Беги к мамке, сопляк! С малых лет в бездельники приобщаться он желает! Надежды большие подаёт!

Юный мечтатель приобщения к власти прошмыгнул к микрофону и громко прокричал:

– Люди добрые, дайте слово молвить! Извольте позволить мне!.. Ой, дед, отпусти! – стал он отбиваться от старичка.

– Говори, пацан! Не трогайте дитя! Дайте молодому высказаться!– потребовала толпа.

– Дяденьки и тётеньки, я тоже депутатом хочу быть!

– Рано тебе, милок! Ещё рано! – ответили из смеющейся толпы.

– Рано всё же. Жаль, – огорчённо вздохнул юнец. А в партию или движение можно вступить? Мне уже семнадцать лет.

– Можно! Айда к нам! – хором вскричали приверженцы Никудышне- нетудышнего движения.

– Нет, нет! Спускайся, внучек, к нам! Нас очень мало! С тобой будет больше! – взволновался профессор Светлопутькин.

– К нам! К нам иди! У нас тебе ещё лучше будет! Прыгай! Мы тебя поймаем! – замахали руками члены Вялоцентристского движения. С ними заспорили активисты Центробежных сил.

– Не слушай их, братишка! Они – всё не то и не так! – перекричал всех Жеребцов- Сокольский. – Мы правильные люди! С нами будущее! Присоединяйся к нашим сплочённым рядам!

– Сынок! Сынок! Это самое … – разволновался Сенокопалкин, выронив из головы то важное, что хотел сказать. – Это самое… Сынок…

– Хочешь, я тебя лихому вождению комбайна научу? – поманил к себе юнца фермер Крупнорогатский.

– Слушай, юноша, – обнял Лёню за плечо старичок. – Беги к кассе автовокзала. Там философ- самоучка Буржуинов- Пролетарский принимает и взрослых, и детей в свою фантастически- романтическую партию. Спеши. Он тебя ждёт.

– Абсолютно точно. Ждёт, – поддержал старичка подошедший милиционер. – Иди, парень. Профессор- самоучка в данный момент объясняет двум старушкам преимущества капитал- коммунизма во главе с генеральным царём- батюшкой.

– Спасибо, дяденьки, за совет! Лечу! – радостно воскликнул Лёня и запрыгал вниз по ступенькам.

– Куда ты, внучек? – попытался поймать мимо пробегавшего паренька профессор Светлопутькин, но ему помешал тоже пытавшийся схватить юнца Индюлькин.

– Спешу в Буржуино- Пролетарскую партию вступить, – не оборачиваясь, ответил Лёня и, пробежав площадь, перепрыгнув через пять ступенек, скрылся за дверями автовокзала.

– Ай- я- яй! Упустил! – сокрушённо покачал головой профессор Светлопутькин. – Такого борца за правое дело упустил! Какой соратник бы был!

– Выступает гражданин неопределённой политориентации, господин Крупнорогатский! – предложил старичок нового оратора.

Фермер Крупнорогатский, энергично чавкая жвачкой, грузно переваливаясь с ноги на ногу, поднялся на трибуну и подошёл к микрофону, принял позу: широко, как рыбак, показывающий, какую большую рыбу он поймал, развёл в стороны руки и покачал ими. Выждав минуту, он до отказа раскрыл рот, чтобы говорить, шумно вздохнул – и подавился жвачкой: в дыхательное горло попала; успел промычать: ”Муу- у!” и натужно закашлял. Слёзы хлынули из его глаз, лицо превратилось в большую свёклу. Пару минут площадь оглашалась мощными ухающими звуками.

Подняв голову и вытирая кулаками слёзы, Крупнорогатский с большим трудом выдавил в микрофон: ”Ууу бы- ы- лп- ля!” – и снова зашёлся в удушливом кашле, гулко стукаясь крутым лбом о борг трибуны.

Старичок и милиционер несколько раз со всего маха ударили кулаками по его широченной спине, но и это не помогло. Промычав ещё что- то сердитое, фермер обречённо погрозил кому- то пальцем и, пьяно шатаясь, сошёл с трибуны.

Не слушая ехидных реплик лидеров партий и движений, не переставая кашлять, Крупнорогатский покинул площадь, направляясь в сторону аптеки.

– Кандидат на народную любовь и доверие господин Крупнорогатский, произнеся самую короткую в истории человечества речь, выступил! – с иронией в голосе, с трудом натягивая на лицо серьёзность, торжественно объявил старичок и пригласил на трибуну господина Севокопалкина, вожака местной Сельскохозяйственной партии.

Хорошо упитанный, холёнолицый, шустренький интеллигентик предпенсионного возраста Сенокопалкин подскочил к микрофону и принялся шарить по карманам.

– Ну, где же они? – через две минуты интенсивных поисков спросил он у самого себя. – Не тот пиджак надел?

– Господин Сенокопалкин, вы что в карманах штанов ищете? – хитросладко улыбаясь, поинтересовался Индюлькин. – Что вы. там потеряли – урожай зерновых, лейку, лопату, вилы?

– Ищу конспект речи и шпаргалки, – ощупывая рукава, озабоченно ответил “городской атаман” всех селян. – Вчера я основательно готовился к сегодняшнему выступлению вместе с дочкой- школьницей: она меня экзаменовала…

– А вы экспромтом! Что на ум придёт, то нам и излагайте! – подмигивая своим единомышленникам, дружелюбно посоветовал рассеянному “крестьянину" Индюлькин. – Неужели вы ничего не помните из прочитанного о сельском хозяйстве?

– Да помню я, помню, – потирая пальцами круглые щёки, задумчиво пробормотал Сенокопалкий. – Ух ты! Наконец- то я вспомнил! Дочка вытащила бумажки, чтобы исправить ошибки!.. Ну да, так оно и есть!.. М- мда- а!..

Не кручинься ты, Касьян Минеич! Глаголь, а мы будем тебе подсказывать, поправим, ежели что не то болтанёшь! – успокоил его профессор Светлопутькин.

Касьян Минеич с минуту морщил лоб, силясь вспомнить что- нибудь из конспекта, начал очень неуверенно:

– Земля, она… э- э- э… пить хочет… как люди… Когда я читал лекции о сельском хозяйстве, то часто об этом упоминал.

Далее городской ”лидер” земледельцев понёс такую галиматью о научном подходе к удобрению пастбищ и о восьмичасовом сне для коров и овец; попугал всех тяжкими последствиями от агрессивного распространения неведомой североатлантической лихорадки и пагубного воздействия её на удои коров.

Публика сначала слушала, потом развеселилась и принялась издеваться над сподвижниками самозванного предводителя крестьянства.

– Господин Сенокопалкин! – окликнули оратора во время паузы, когда он умолк, вытирая пот со лба и собираясь с мыслями. – Ответьте нам как знаток деревенского быта: для чего нужна уздечка?

– Ну- у, для… да знаю я… для того, чтобы запрячь телегу и…Знаю я, знаю…

Толпа дружным смехом “приветствовала” ответ Касьяна Минеича и не задержалась с новым вопросом.

– Разъясните, сударь, а хомут для чего во время полевых работ? – задал вопрос парень лет двадцати, подошедший поближе к трибуне.

– Ну- у… да знаю я, знаю… э- э- э… чтобы стегать коня. Помню, сам это делал когда- то, – тыча пальцем в губы, задумчиво произнёс Сенокопалкин. А один раз брал командование конём на себя и полверсты рулил им. Стегну хомутом, вежливо крикну: “Тпрру- у!”, а конь обернётся, дружески посмотрит на меня и заржёт, и заржёт. Так я и руководил им, пока дед Ильич скручивал и прикуривал “козью ножку”.

Громкий хохот прервал приятные воспоминания Сенокопалкина.

– Может, вы стегали коня кнутом, а не хомутом? – спросил парень.

– Да, да, кнутом, а не хомутом! – поспешно согласился с ним “спец" по сельскому хозяйству. – Точно кнутом.

– А за что взнуздывают коня? За хобот или гриву? – ехидно полюбопытствовал бородатый сельчанин в грязном и помятом пиджачонке и застыл с открытым ртом в ожидании услышать новую дурость из уст “борца" за крестьянское счастье.

– Известно, за что – за хобот, конечно! – уверенно ответствовал Сенокопалкин. – Конь фыркает, головой мотает, не рад кандалам этим.

– Сколько гектаров в час можно вспахать сенокосилкой? – переждав, пока утихнет смех, продолжил издеваться парень.

– Гектаров эдак… Знаю я, знаю… Гектаров… десятка полтора с гаком… – медленно произнёс Сенокопалкин и принялся считать на пальцах, не обращая внимания на бурное веселье в толпе.

– Эй, сколько лошадиных сил в одном стоге сена? – окликнул его бородатый сельчанин.

– Где- то… кажется… Знал я, знал… – опять впал в задумчивость Касьян Минеич. – Если не ошибаюсь… то…Вот туг мне подсказывают, что где- то около ноль целых и…

– Ха- ха- ха!

– Хо- хо- хо!

– Вот даёт дедушка профессор!

– Ну что вы смеётесь?! – возмутился Сенокопалкин. – Вот вы, голуба, похожий на Емельку Пугачёва, и вы, сударыня, вылитая царица Екатерина, если смотреть на ваше величество сверху, – чего вам так смешно?