Да, я девушек люблю, или Банда Селивана Кузьмича

Ранним утром Селиван Кузьмич принял в свою шайку нового “бойца”. Он, дружелюбно улыбаясь, подошёл к сидящим у костра Тёлкину и Бутылкину, вежливо поздоровался и сел рядом.

Был он чисто выбрит, одет во всё новое: на голове серая шляпа, безукоризненный костюм, на белоснежной рубашке коричневый галстук, брюки заправлены в новые кирзовые сапоги. Большую сумку с чайником и кастрюлей, привязанными к её ручке, он поставил сбоку.

– Ты кто такой? – сильно удивлённый внешним видом незнакомца, разгуливающего ночью по полям, спросил Бутылкин. – Шёл на вокзал и заблудился, что ли?

– Действительно, ты кто, в натуре? – тоже не удержался от вопроса Тёлкин.

Один из нас я – сибиряк, – расплылся в улыбке неизвестный в шляпе.

– Шеф, какой- то хлопец русско- сибирской национальности явился к нам! – стал будить Селивана Кузьмича Тёлкин. Тот с большой неохотой проснулся, сел, позевал, растирая кулаками глаза. Целую минуту, раскрыв от удивления рот, разглядывал таинственного пришельца, очнулся и принялся допрашивать его.

– Я – Емельян Грамотеев, – познакомил тот себя со всеми. – Бывший ветеринар, бывший библиотекарь.

– Почему в такой ночной момент ты во всём новом оказался в безлюдной глухомани? – строго спросил атаман.

– Я родом из деревни Твоюматькино… Да, да, так и зовётся моя деревня! – видя, что все с недоверием уставились на него, утвердительно закивал толовой бывший ветеринар и библиотекарь. – Почему она так прозвана – никто не знает. Знала одна глухонемая старуха, не грамотная к тому ж. Но не смогла она объяснить происхождение названия, потому что никто её не понимал. Умерла в первый год реформ и унесла тайну с собой в могилу… Я же в этой деревне заведовал библиотекой, вёл культурно- просветительскую работу. Организовал кружок любителей книги из восьми мужиков. И стали мы в книгах и самогоне усердно искать смысл современных реформ и шоковой терапии: в книгах чисто символически – в самогоне больше. Мы развили невиданную в наших глухих местах просветительскую деятельность: каждый день мои мужики со связками книг и журналов разбегались по окрестным сёлам и деревням и меняли их на самогон. По вечерам мы запирались в библиотеке и спорили много о нашем бытии в эпоху новых преобразований… “Почему так много житейских проблем принесли нам реформы?” – после третьей стопки первача, позабыв о закуске, задавали мы друг другу один- единственный вопрос. И никак не могли ответить на него. Недавно Юрка Жуемуев, наш тракторист, рыгая под лавкой, высказал правильный ответ, но до остальных он не дошёл: кто спал, кто плакал, двое учились молиться, стоя на карачках, а четверо, и я с ними, затеяв борьбу, закатились под стол и никак не могли оттуда выбраться. Утром, вытащив нас из- под стола, Юрка похвалился, что ночью знал правильный ответ, почему мы хреново существуем в годы шоковой терапии, но сейчас у него трещит башка и он не может ничего вспомнить. “Надо выпить – тогда вспомнит!" – дал дельный совет Пафнутий Невтерпёж… фамилия у него такая. Пастухом он работал, пока не выгнали. Все согласились и, похватав книги и журналы, побежали менять их на самогон. Но сколько мы ни пили – Юрка Жуемуев так и не вспомнил правильного ответа. А однажды в тоскливо пасмурное утро я обнаружил, что все книги и журналы пропиты. Остался один учебник по китайской грамоте и обложка от “Капитала” Маркса. Это грустное открытие очень расстроило меня и моих собутыльников, так как все поняли, что выпить на халяву больше не получится. Угрюмое уныние воцарилось среди нас…

Емельян достал из кармана пиджака пачку сигарет, угостил всех, прикурил и продолжил:

– А вчера в библиотеку заявился районный следователь, показал нам коллективное письмо, подписанное группой измученных жён и детей, и учинил строгий допрос, который длился до позднего вечера. Потом он сказал, что нас будут судить за расхищение колхозного имущества и взял подписку о невыезде. Я, как и все, подписался, пришёл домой, собрал вещички, приоделся – и был таков во тьме ночной. Так я оказался у вашего костра.

– Значит, ты- преступник? – задумчиво похлопывая ладонями по коленям, спросил Селиван Кузьмич.

– Выходит так, – грустно согласился Емельян.

– Как я понял: до бытности твоей библиотекарем ты работал ветеринаром. На сколько голов уменьшилось коровье стадо благодаря твоим “заботам”? – пристально посмотрел на Емельяна Селиван Кузьмич.

– Гм- м… – смутившись, покраснел Емельян. – Как- то однажды… бесследно исчезли пять коров… Моей причастности не доказали, но оставили в подозрении и отстранили от работы.

– А ты в ветеринарии- то что- нибудь понимаешь? Коня от кобылы отличить сможешь? – с язвинкой в голосе задал вопрос Буханкин.

– Конечно, смогу отличить! Я же квалифицированный ветеринар! – слегка обиделся Емельян. – Я училище на “хорошо” и “посредственно” окончил!

Емельян Грамотеев действительно учился в сельскохозяйственном училище в небольшом городке под Астраханью и получил “корочку” специалиста по размножению верблюдов и ослов. На всю жизнь запомнил он, верблюды едят верблюжью колючку и плюются. Что они плюются, он познал на собственном примере. Единственный раз в конце учёбы ученикам был показан живой верблюд, и они, кривляясь, стали дразнить его: “Верблюд Яшка, серая рубашка, горбатая спинка, пузатая скотинка!”

Дразнили, дразнили ребята верблюда, пока не надоели ему. Он гневно простонал что- то по- верблюжьи и смачно плюнул. Попал Емельяну в лицо. Потом он стал гоняться за учениками и метко плевать в них. Всех оплевал и разогнал.

Окончив училище, Емельян Грамотеев размножать верблюдов и ослов побоялся и уехал на родину в Омскую область, где и устроился младшим ветеринаром в колхоз имени Вещего Олега.

– И давно ты, Емельян, свернул на преступную стезю? Давно воруешь? – поинтересовался Селиван Кузьмич.

– Года три назад случилось это, когда за некоторою сумму оплаты под моим равнодушным наблюдением были уведены в неизвестном направлении кроме коров… три телёнка и бык, – зарделся и потупил взор Емельян.

– Сколько тебе лет?

– Тридцать… почти.

– Ты – надёжный человек? – помолчав с минуту, спросил Селиван Кузьмич.

– Нет, – в глубокой задумчивости мотнул головой Емельян.

– Я так и подумал.

– А, что вы спросили? – встрепенулся Емельян.

– Нет, ничего, – улыбнулся Селиван Кузьмич. – А зачем ты галстук на шею натянул? Сразу в глаза бросается. Место тут для него неподходящее.

– На какое- то незначительное событие подарили мне его. Вот я вчера украсил им себя… Сейчас сниму, – стал развязывать галстук Емельян. – Я человек – весьма негордый, простой… Дарю его вам! Нате, берите!

– Спасибо, – принимая подарок, поблагодарил его Селиван Кузьмич. – Тебе, дружище, сказочно повезло! – повысив голос, важно промолвил он. – Это удача, что ты повстречал именно нас! Мы как раз те люди, которые помогут тебе разобраться в подлости современной жизни. Мы – вольные люди. Ходим- бродим по белу свету за малой долей. Присоединяйся к нам и ни о чём плохом не думай – я обо всём позабочусь. Согласен идти с нами хоть куда?

– Конечно, согласен! Мне с вами в любую сторону по пути! – благодарно вскричал Емельян. – Назад мне возврата нет! Вот повезло мне, так повезло! В хорошую компанию попал!

– Так как ты человек аккуратный, а лицом умный, мы даём тебе кличку Интеллигент. Это для конспирации, Меня зови Шефом. Ну а с остальными познакомься сам, – махнул рукой Селиван Кузьмич сторону своих держиморд.

– Спасибо, Шеф, с поклоном, что приютил меня и принял в свой дружный коллектив! – снова поблагодарил Селивана Кузьмича новонаречённый Интеллигент. – Вот увидишь – я ещё достойно пригожусь!

Когда “вольные люди” съели всё, что прихватил с собой Интеллигент, Селиван Кузьмич, натянув на лицо важность, деловито предложил:

– Пора, друзья мои, заняться настоящим делом! Сейчас пойдём искать фермерские хозяйства и требовать от владельцев любви уважения к нашим гордым персонам. Предложим та покровительство от лихих людей. А за это они должны будут выплачивать нам регулярно некоторую сумму денег. Вот и вся диспозиция на сегодняшний день. Вопросы есть?.. Вопросов нет. Тогда собираемся пошли на промысел.

Через пять минут гордый атаман повёл своих “бойцов” к “великим победам и славе”. Берегом реки шайка миновала Тёткино и после двухчасового марша повстречалась на развилке дорог с четырьмя путниками. Это были Макар, Пётр, Павло и Лаврик.

Никто не хотел уступать дорогу.

– Что упёрлись, козлы! – вызывающе грубо крикнул Селиван Кузьмич. А ну дайте нам дорогу, а не то мои орлы рога вам переломают!

– Ну ты, плешивая ворона! Облетишь со своей стаей нас, если не хочешь, чтобы мы вас не ощипали, как кур! – вскипев, тоже грубо ответил Макар.

Лаврик, узнав своих вчерашних преследователей, на всякий случай, спрятался за широкую спину Петра.

– Петя, этот плешивый – тот самый Селиван Кузьмич, который со своими мордоворотами за нами гонялся, хотел побить, – шепнул он Петру.

– Вы что, козлы, возникаете! – всё больше распаляясь, заорал Селиван Кузьмич. – А ну брысь с дороги!

– Считаю до пяти! Если не избавите нас от вашего недостойного присутствия, то мы вас атакуем! – спокойно, но грозно произнёс Макар. – Считаю…Раз!.. Два!..

– Ты погляди, как они на нас смотрят! Как презирают! Как оскорбляют своим достоинством! – злобно возмутился Селиван Кузьмич. – Они своим упрямым поведением возбуждают во мне драчливые желания! – и, вытянув руку вперёд, он заорал: – В атаку, орлы мои! Пикируйте на них, стервятники! Задолбайте их! Проучите, чтобы знали нас и долго с дрожью вспоминали! Клюйте, сметите их в овраг!

“Орлы”, загорланив, бросились в драку. Пётр резким ударом в лоб уложил на дорожную пыль подскочившего к нему Тёлкина И на этом атака захлебнулась: смолкнув, нападающие в нерешительности остановились, почёсываясь, оглянулись на волнующегося в сторонке атамана.

– Три! .. – продолжил счёт Макар.

– Да бейте их, бейте! Они уже отступают! – подскакивая на месте и потрясая кулаками, почти в истерике завизжал Селиван Кузьмич.

– Четыре!.. – повысил голос Макар. – Пять!!!

Пёгр громко потопал по пыли, делая вид, что бежит. Тёлкин, очнувшийся от нокаута, взмыкнув, вскочил с земли и, виляя, бросился наутёк; остальные “бойцы” в панике помчались за ним. Пётр подскочил к отважному атаману и схвати его за ухо. Селиван Кузьмич моментально преобразился, всю спесь с него как ветром сдуло.

– Ой, детушки, ой, ребятушки- козлятушки.. то есть сыночки дорогие мои! – заныл он. – Отпустите меня старенького, болезненького! У меня детки малые!

– Ты чего, дядька, обзывал нас и драку затеял? – сурово спросил Пётр и щёлкнул пальцем по лысине пленника.

– Ай, больно! Больно, дорогой сыночек! – простонал Селиван Кузьмич. – Я больше не буду обзываться! Честное- пречестное слово! Я хотел только пошутить над вами, попугать. Но вы оказались сильнее, и теперь я очень хорошо к вам отношусь, с большим уважением. Отпустите меня на все четыре стороны! Я больше не буду хулиганить! Торжественно обещаю вам!

– Ты, вредный старик, зачем вчера за нами гонялся, а? – с мстительным злорадством спросил Лаврик, нанося звучный щелчок в лоб пленника. – Какое возмездие ты хотел устроить над нами? Мы же русским языком объяснили тебе, что пели про Ивана Кузьмича, а не про Селивана Кузьмича!

– Виноват, неоспоримо виноват, внучек! – узнав Лаврика, жалобным голоском воскликнул Селиван Кузьмич. – Увлёкся, поозорничал на старости лет! Ух, какой я нехороший! Мне очень стыдно вам в глаза смотреть. Пожалейте меня! Мне ведь уже пятьдесят лет и три месяца! Детки малые… жена дура…

– На вот тебе за козлов! – гулко стукнул Павло согнутым пальцем по блестящему темечку атамана. – И ещё раз за то, чтобы мешал песни петь!

– Может, отпустим гада? – предложил Пётр, с презрением глядя на униженного врага.

– На первый раз отпустим его невредимым, – согласился Макар и обратился к распустившему нюни атаману: – Из гуманных соображений, делая скидку на твою старость, мы тебя отпускаем. Пшёл прочь, шпана

– С удовольствием! С большущей радостью иду! Бегу! Спасибо дорожайшие внучики мои за доброту! Я весь уже не здесь. Уже меня тут нет! – оживился и засуетился Селиван Кузьмич и, получив на прощание по пинку от Павла и Лаврика, кинулся догонять своих “орлов_ стервятников”.

У берёзовой рощицы, где затаились “орлы", Селивана Кузьмича встретил Интеллигент и, подобострастно заглядывая в угрюмое его лицо, с соболезнующим возмущением воскликнул:

– Какие негодяи эти четверо! Правда, Шеф? Вот задиры и драчуны бессовестные! Их вежливо просят уступить дорогу, а они Тёлкину в морду дали, избивать полезли! Как неприятно повстречать таких бандитов в чистом поле! Как таких уголовников милиция не ловит?! Это вопиющее черти что! Безобразие! Правда, Шеф? Мне уверенно кажется, что…

– Не раздувай расстройство! Без тебя тошно! – рыкнул на него Селиван Кузьмич. – Отринь от меня! Лезешь в душу!

Подойдя к уныло переживающим позорное поражение паническое бегство разбойничкам, он встал перед ними в свирепую позу, подбоченился и громко обиделся:

– Дебилы! Дегенераты! Прогрессирующие кретины! Смылись! Бросили меня на растерзание! На мучительное поругание!.. А ты, бродячее благородие, почему оставил меня одного? Почему поскакал за ними? – повернулся он к Интеллигенту

– Шеф, я сзади всех драпал, последним! Только после долгих раздумий я решился на это. Но мысленно я остался рядом с тобой и мысленно мужественно терпел пытки, которые терпел ты, – преданно заглядывая в злые глаза атамана, залебезил Интеллигент, но Селиван Кузьмич, погрозив всем кулаком, снова взорвался гневом:

– Трусы! Трусы! Не разбойники, а овцы, паршивое бестолочное отродье! Встать, мутанты, когда я вас ругаю! Следите за исходящим из моего рта презрением! Дисквалифицирую всех в отставку!.. Не садиться! Я вас ещё не кончил ругать!.. Я вас… Мы вышли на большую тропу разбоя и от первых же подвернувшихся на дороге проходимцев удрали, как зайцы! Да вы должны были вывернуться наизнанку, терпеть поражение, но не бросить меня принимать муки физического унижения!..

– Шеф, ты не совсем прав. Ведь мы совсем недалеко… – забурчал Евсей, воспользовавшись секундной паузой. – Рядом мы…

– А я приказываю тебе думать, что я прав! Потому что я прав! – накинулся на него Селиван Кузьмич. – Понял? Евсей нехотя, лениво

кивнул и отошёл в сторону.

– Ну что, прав я, что вы трусы? – брезгливо поморщился атаман. – Я жду безоговорочного согласия! Что замкнулись, недоделанные, говорите!

– Ну согласны мы, ты прав, – махнул рукой Гордей.

– Беспрекословно согласен с тобой, Шеф! – выскочил из- за спины атамана Интеллигент. Раболепно склонил голову набок, чтобы взглянуть в его глаза; быстро нагнулся, схватил упавшую на землю шляпу и, снова приняв позу подхалима, заулыбался.

– Чего лыбишься? Раззявился! Захлопни пасть! – прикрикнул на него Селиван Кузьмич.

– Хорошо, хорошо, Шеф! Я всегда согласен, я…

' – Пипка от руля! Помолчи! – раздражённо свёл брови к переносице атаман. – Моё персональное мнение о тебе – негодующе отрицательное! Больше меня в беде не бросай!.. И вы, разгильдяи, не смейте этого делать! – погрозил он пальцем Буханкину, Тёлкину, Кобылкину и Бутылкину. – Ну Интеллигенту, который с нами всего несколько часов, на первый раз простительно, а вы- то со мной уже много лет!

– Поругав ещё с пяток минут разбойничков, успокаиваясь, Селиван Кузьмич приказал Интеллигенту развести костёр и вскипятить воду, а сам, чтобы поднять боевой дух шайки, принялся рассказывать сказки о Робин Гуде, о разбойнике Кудеяре и о Стеньке Разине, который грешил частыми набегами на Персию и другие ханства помельче и возвращался восвояси с богатой добычей.

– Вы разве не помните, не читали в учебнике по истории, какой “шорох” навела в Китае, в Сибири, в Средней Азии и в Европе ордашайка Чингисхана? – пытливо вглядываясь в тупые лики сотоварищей, воскликнул атаман. – А мы чем хуже их?.. Правда, числом нас мало. Но это дело наживное, примем в наши ряды ещё человек десять и прогуляемся по тихим закоулкам родной губернии, пошумим на славу! А может быть, и в соседние губернии наведаемся! Так что, братва, не падайте духом! И в наших кошельках будет звонкий праздник! – на бравурной ноте закончил Селиван Кузьмич свою речь.

Попив чайку и малость подремав, атаман со словами: “Ну хватит горе переваривать, оно уже в прошлом, пора делом заняться!” – поднял и повёл братву на поиски богатых

“Нам бы хоть горсть, хоть бы щепотку удачи, и тогда мои молодцы поверят в меня и воспрянут духом”, – всматриваясь в горизонт, уныло размышлял Селиван Кузьмич, шагая впереди шайки.

И к вечеру разбойничкам повезло: они увидели большой дом, одиноко стоящий посреди поля.

На крыше дома стучал молотком загорелый мужик средних лет. Заметив странную компанию, подошедшую к забору, он перестал стучать и спустился по лестнице на землю.

– Эх, сейчас лихим налётом обездолим фермера до нищенского состояния! – кровожадно ухмыльнулся Буханкин.

Показав кулак, Селиван Кузьмич успокоил его и, приказав всем ждать у калитки, смело вошёл во двор. Не обращая внимания на лающую собаку, он приблизился к хозяину и ласково спросил:

– Ты фермер, милый?

– Да, – с опаской поглядывая на стадом толпившихся у ворот подозрительных личностей, ответил фермер. – Получил в аренду землю. Теперь обустраиваюсь.

– Правильно, трудись, – поощрительно кивнул Селиван Кузьмич. – Выращивай урожай, паси скот… А мы вот посоветовались, – указал он рукой на переминающихся подельников, – и решили прибрать твою ферму и тебя под нашу опеку. Отныне мы твои защитники. Теперь тебя никто не обидит. Радуйся и благодари нас, голуба. А то ведь много лихих негодяев шляется по этим местам, и обидеть могут, ограбить. А под нашей “крышей” ты можешь быть спокоен… Звать- то тебя как, дружище?.. Иваном!.. И за то, Иван, что мы будем нести круглосуточную охрану, ты должен, с аккуратной регулярностью, каждый месяц платить нам… небольшую, чисто символическую сумму… Да не дрожи ты! Не падай духом! Привыкай к доле своей фермерской в условиях дикого капитализма. Ты кредит в банке получил?

– Но- о я не…

– Никаких “но”, никаких возражений! – строго повысил голос Селиван Кузьмич. – На первый раз расплатишься с нами очень смехотворной суммой – всего двести тысяч рублей. Иди, брат крестьянин, и неси деньги. Да не удумай какую- нибудь пакость! – накажем!

Иван, поникнув головой, поплёлся по двору, зашёл в дом и минуту спустя вынес деньги.

– Молодец! Не жадный! Уважаю таких! – похвалил фермера Селиван Кузьмич. – Через месяц мы придём за новым взносом. А пока живи, паши, Иван, и никого не бойся! Если кто из чужих сунется с такими же требованиями – скажи, что ты находишься под регулярной охраной Шефа. Меня все знают и сразу от тебя отстанут… Ну будь здоров, Иван! Молись за нас, благодетелей твоих.

– Спасибо! Огромное спасибо вам за заботу обо мне! Спасибо ещё раз! – крепко пожимая руку вымогателю, с искренней благодарностью воскликнул фермер. – Заходите в любое время! Я вам всетда рад буду!

– Зайдём, Ваня, обязательно зайдём. До скорого и приятного свидания, Ванюша, – ласково ответил Селиван Кузьмич и, похлопав фермера по плечу, не спеша направился к калитке.

В ближайшем лесочке под бурное ликование атаман роздал всем

по пятнадцать тысяч, а остальную сумму оставил себе.

– Видите, как из ничего можно делать деньги! – горделиво воскликнул он. – Но это ещё цветочки – ягодки соберём попозже!

– Ура! Качай Шефа! – крикнул Интеллигент, подскакивая к Селивану Кузьмичу.

Вся гоп- компания, схватив атамана за руки и ноги, принялась высоко подкидывать его. Это очень понравилось Селивану Кузьмичу, и когда его опустили на землю, потребовал, чтобы его ещё подольше и повыше поподкидывали и кричали: “Слава! Слава нашему Шефу! Слава Селивану Кузьмичу!” Разбойнички прилежно исполнили желание атамана, даже перестарались: подбросили так высоко, что он, перевернувшись в воздухе, ударился задницей о сук дерева.

– Тише! Тише качайте! – простонал Селиван Кузьмич. – Я ещё нужен вам, жене и стране!

Взлетая, он с удовлетворением подумал, что с лихвой реабилитировал себя в глазах своих подельников за утренний позор.

– Шеф- то наш – настоящий герой! – восхищённо шепнул Интеллигент Буханкину. – Губастенький, лобастенький, пузастенький, кривоногенький, задастенький – настоящий атаман!

Передохнув, посудачив о неожиданной удаче, Селиван Кузьмич повёл свою шайку в маняще- таинственные дали на поиски новых побед. Вскоре разбойничкам повстречались двое отчаянно дерущихся парней. Атаман приказал разнять ух. Тёлкин и Кобылкин растащили драчунов.

– Вы чего мордуете друг друга? – полюбопытствовал Селиван Кузьмич.

Не ответив, драчуны снова сцепились, упали и покатились по земле. Их снова разняли.

Ну чего вы, голубки, клюётесь в чистом поле? Чего не поделили? – дороги, что ли, или свежего воздуха? – повторил вопрос атаман. – Смотрите на меня и внимайте, что я говорю!

– Этот презренный гад на меня грубо посмотрел! – потирая дрожащей ладонью синяк под глазом, свирепо скрипнул зубами один “поединщик." – За это хамство я его третий день бью.

– Этот подонок повысил на меня голос! – скорчив злую гримасу, истерично вскричал его противник. – И поэтому я третьи сутки учреждаю его на тот свет!

– Ну зачем же, господа, так кровожадно расправляться за пустяки? – осуждающе покачал головой Селиван Кузьмич. – Я просто… – Он еле успел отскочить в сторону: враги опять с визгом налетели друг на друга.

– Да разнимите их окончательно! – гневно возмутился Селиван Кузьмич. – Никакой порядочности у людей! С ними разговариваешь, а они драться лезут!

Тёлкин и Кобылкин, схватив супротивников за шиворот, развели их подальше друг от друга.