Черный крестоносец

– Извините, – сказал я. – Постараюсь быть кратким. Но сначала хочу спросить вас, джентльмены, нет ли у вас запасной одежды? Мисс Хоупман только что перенесла серьезную простуду, и я боюсь, что…

Так у меня появилась небольшая отсрочка, позволившая допить виски, после чего Андерсон снова наполнил стакан. Соревнование за право приодеть Мари оказалось недолгим. Когда она, улыбнувшись мне благодарной и усталой улыбкой, исчезла в одной из кабинок, я за пару минут рассказал ученым всю историю – быстро, кратко, но ничего не упуская из виду, кроме того момента, когда услышал женское пение в заброшенной шахте. Когда я закончил, один из ученых, высокий краснолицый старик, похожий на вышедшего на пенсию мясника, но на самом деле, как я позже выяснил, ведущий эксперт страны по инерционным и тепловым системам наведения, смерил меня холодным взглядом и презрительно бросил:

– Фантастика! Абсолютная фантастика! Над нами нависла угроза нападения? Чушь! Я не верю ни слову!

– Тогда расскажите вашу версию о том, что случилось с доктором Фэрфилдом, – предложил я.

– Моя версия? – рявкнул отставной мясник. – Нет никаких версий. Уизерспун нам все рассказал: Фэрфилд регулярно навещал его, они были хорошими друзьями и как-то раз вместе отправились удить каранкса…

– Но Фэрфилд упал за борт, и его съели акулы, так? Чем выше интеллект, тем проще убедить его во всякой ерунде. Я бы скорее доверился заблудившимся в лесу детишкам, чем ученому, оказавшемуся за стенами своей лаборатории. – Дейл Карнеги, конечно, не одобрил бы эти мои слова. – Джентльмены, я могу вам все доказать, но мне придется сообщить вам неприятную новость. Ваших жен держат в плену в шахте на другой стороне острова.

Ученые посмотрели на меня, затем переглянулись и снова уставились на меня.

– Бентолл, вы с ума сошли? – Харгривс поджал губы, пристально глядя на меня сквозь толстые стекла очков.

– Если бы я сошел с ума, вам от этого было бы только лучше. Без сомнения, вы, джентльмены, считаете, что ваши жены все еще находятся в Сиднее, или Мельбурне, или каком-то другом городе. Вы, разумеется, регулярно им пишете. И регулярно получаете ответы. И конечно, храните их письма, по крайней мере некоторые из них. Я прав, джентльмены?

Мне никто не возразил.

– Но если ваши жены пишут вам из разных мест, то, по логике вещей, они должны использовать разную бумагу, разные ручки и чернила, а почтовые марки на конвертах не будут одного и того же цвета. Вы ведь ученые и уважаете логику. Я предлагаю вам сравнить эти письма и конверты. Никто не станет читать личную корреспонденцию, достаточно просто беглого взгляда, чтобы установить сходство и различие. Вы готовы принять участие в эксперименте? Или… – я взглянул на краснолицего ученого, – вы боитесь узнать правду?

Через пять минут краснолицый побелел, узнав правду. Из семи представленных конвертов три оказались от одного производителя, два от другого, а еще два – от третьего. Вполне достаточно, чтобы они не выглядели подозрительно похожими. Почтовые марки были так аккуратно вырезаны, словно их украли с почты, и все одного и того же цвета. Все семь писем были написаны двумя ручками: автоматической перьевой и шариковой. И наконец, последнее доказательство: все письма, кроме одного, были написаны на одной и той же почтовой бумаге. Здесь преступники решили, что ничем не рискуют, ведь солидные немолодые ученые редко показывают кому-то свои письма.

После того как я закончил изучение и вернул письма владельцам, они озадаченно переглянулись. Удивление на их лицах смешивалось со страхом. Теперь они мне поверили.

– Тон последних писем от моей жены показался мне странным, – медленно произнес Харгривс. – Она всегда была такой веселой, посмеивалась над моими коллегами, а теперь…

– Я тоже заметил, – пробормотал кто-то еще. – Но я списал это на…

– Можете списать это на принуждение, – жестко сказал я. – Трудно сохранять остроумие, когда к вашей голове приставлено дуло. Я не знаю, как эти письма оказывались среди вашей входящей корреспонденции, но для такого смышленого типа, как убийца Уизерспун, не составило бы труда придумать подходящий вариант. А он действительно умен. Впрочем, можно сто лет подряд подбрасывать письма в мешки с почтой, и никто ничего не заметит. Вы сильно удивитесь, лишь когда достанете их.

– Но что все это значит? – дрожащим голосом спросил Харгривс, невольно сжимая и разжимая от волнения кулаки. – Что они… что они собираются делать с нашими женами?

– Подождите минуточку, – устало сказал я. – Вы, конечно, испытали потрясение, узнав, что стало с вашими женами. Но и я пережил не меньший шок, когда увидел вас здесь. Думаю, вы и ракетная установка находитесь сейчас в относительной безопасности, но над вашими женами нависла смертельная угроза. Не стоит игнорировать очевидное: люди, которым мы противостоим, руководствуются исключительно соображениями выгоды, а не гуманистическими идеалами. Один ваш неверный шаг, и вы никогда больше не увидите своих жен. Дайте мне подумать.

Они с неохотой ушли, наверное, чтобы завершить утренний туалет, однако поначалу мои размышления были далеки от конструктивных. Я подумал о старом лисе полковнике Рейне, причем без всякой симпатии к нему. Мне казалось, что после двадцати пяти лет на службе он просто не мог допустить, чтобы его правая рука знала, что делает левая. Но, помимо этого, он умудрился необыкновенно точно оценить личность Бентолла. Хотя, конечно, личность – это очень громко сказано.

Я даже не стал спрашивать ученых, участвовали ли они в той истории с объявлениями в «Телеграф». Разумеется, участвовали. В таких проектах, где требуется абсолютная секретность и строгое соблюдение безопасности, правительство не могло допустить внезапного и необъяснимого исчезновения одновременно восьми крупных британских ученых. Таких людей старательно подбирали для работы задолго до публикации объявлений, которые были лишь предлогом, чтобы они могли уехать из страны, не вызывая ни у кого лишних вопросов. А поскольку ученые покидали Британию предположительно на долгое время, им следовало взять с собой жен. Довольно жестоко по отношению к этим женщинам, но что поделать. Иначе вся затея провалилась бы. Уезжая за границу на продолжительное время, даже самый рассеянный ученый не забудет взять свою супругу.

Раз проект был государственным, то очевидно, что Рейн знал о нем все. Не исключено, что именно он обеспечивал сохранение секретности. Я же целиком и полностью проглотил историю, которую рассказал мне старый полковник, за что теперь и осыпал проклятиями его хитрый изворотливый ум.

Но Рейн не мог поступить иначе, ведь через своих агентов или информаторов, которых у него целый легион, он наверняка узнал, что жены ученых, отправившихся работать на остров Варду, исчезли из своих домов в Австралии. Или, по крайней мере, у него возникли серьезные подозрения на их счет. И он пришел к заключению, что женщин похитили и теперь держат в заложниках. Он попытался выяснить причину и пришел к тем же выводам, что и я сейчас.

Однако Рейн не мог и предположить, что женщины находятся на Варду, ведь почти наверняка именно полковник Рейн вместе с ныне покойным Уизерспуном придумали, как превратить остров Варду в охраняемую территорию благодаря археологическим раскопкам, и не важно, были в этом месте обнаружены настоящие древности или нет. Старина Уизерспун и его помощники прочесали остров вдоль и поперек, и сама мысль, что дело здесь нечисто, казалась фантастической. Рейн ни за что не стал бы искать женщин на Варду, он просто не представлял, где они могут находиться.

Поэтому он рассказал мне эту байку, что якобы посылает меня на поиски пропавших ученых, а на самом деле надеялся, что Мари отыщет их исчезнувших жен. Рейн предполагал, что она сможет их найти, став одной из пленниц. Он рассчитывал, что Мари, или я, или мы оба попытаемся что-то предпринять. Но в то же время понимал, что если я догадаюсь обо всем заранее, то не стану в этом участвовать. Он знал: я никогда не позволю бросить женщину в самое пекло. Поэтому случилось так, что не Мари сопровождала меня, а я сопровождал Мари, исполняя обязанности всего лишь ее помощника. Теперь я вспомнил слова полковника о том, что она намного опытнее меня и, возможно, ей придется за мной приглядывать, а не наоборот, и почувствовал себя маленьким и жалким. Интересно, как много знала сама Мари?

В эту минуту она и появилась. Она высушила и причесала волосы и переоделась в брюки и футболку, которые сидели на ней свободно, но прилегали в некоторых местах, определенно указывая на то, что это не их первоначальный владелец. Мари улыбнулась мне, и я улыбнулся ей в ответ, но скорее машинально. Чем больше я думал, тем сильнее убеждался, что она с самого начала знала о планах Рейна. Возможно, они с полковником относились ко мне как к везучему дилетанту, а в разведке не принято полагаться на дилетантов. Даже на удачливых. Но меня задевало не отсутствие доверия, а то, что, если я прав, значит, она обвела меня вокруг пальца. А если ей удалось одурачить меня в этом, она могла обманывать и в остальном тоже. Я устал и ослаб, мысли разъедали мой разум, словно кислота. Мари глядела на меня с таким выражением, которое я всегда мечтал увидеть на лице девушки вроде нее, когда она будет смотреть на меня. И я понял, что она не могла меня обмануть. Я был уверен в этом целых две секунды, прежде чем вспомнил, что она смогла продержаться целых пять лет в одной из самых опасных профессий на свете исключительно благодаря таланту обманывать всех и вся.

Я уже собирался задать ей какой-нибудь каверзный наводящий вопрос, когда ко мне подошел доктор Харгривс. За ним последовали и остальные ученые, которые успели переодеться в повседневную одежду. Все выглядели взволнованными, напряженными и даже не скрывали своих переживаний.

– Мы поговорили и теперь уже не сомневаемся, что наши жены попали в плен и что им угрожает опасность, – без предисловий начал Харгривс. – В данный момент нас волнует только их судьба. Что вы предлагаете делать?

Он хорошо держал себя в руках, но поджатые губы и напряженные сухожилия на стиснутых в замок руках выдавали его волнение.

– Да катись оно все к чертям! – Кровь снова прилила к лицу старого мясника. – Мы спасем их! Вот что мы сделаем.

– Конечно, – согласился я. – Мы спасем их. Только вот как?

– Ну…

– Послушайте, дружище, похоже, вы совершенно не владеете ситуацией. Позвольте вам все объяснить. У нас есть три возможных варианта действий. Можно позволить китайцам прорыть туннель до конца, после чего мы тихонько проберемся внутрь, пройдем через него и освободим ваших жен. Но тут встает вопрос: что дальше? Наемники Хьюэлла нападут на местных моряков, и, при всем моем уважении к нашему военно-морскому флоту, они здесь будут как волки среди цыплят. После того как волки сожрут всех цыплят, они обнаружат наше отсутствие, вернутся и прикончат нас, а заодно и ваших жен. Причем женщин они могут убить не сразу. Еще мы можем забаррикадировать туннель, чтобы они не выбрались из него. Это задержит их где-то на час. Как раз столько времени им понадобится, чтобы вернуться, взять ваших жен и либо использовать их как живой щит, либо, приставив оружие к их головам, заставить нас сдаться.

Я сделал небольшую паузу, позволяя им все хорошенько осмыслить, но одного взгляда на их напряженные, каменные лица оказалось достаточно, чтобы понять: они уже все прекрасно осознали. Ученые смотрели на меня так, словно я им очень не нравлюсь, хотя, скорее всего, им просто не нравилось то, что я говорю.

– Вы сказали, есть еще и третий вариант, – напомнил Харгривс.

– Да. – Я тяжело поднялся со своего места и взглянул на Андерсона. – Простите, лейтенант, но я больше не могу ждать вашего врача. Мы и так потеряли слишком много времени. Есть и третий вариант, джентльмены. Самый реалистичный из всех. Как только они выберутся из туннеля или как только мы их услышим, группа из трех или четырех человек, взяв молотки и ломы, чтобы сбивать замки, и оружие на случай столкновения с охранниками, которые сторожат ваших жен, на лодке обогнут остров с южной стороны, высадятся и попытаются освободить женщин, пока Уизерспун и Хьюэлл не додумаются послать за ними своих людей, чтобы использовать в качестве заложников. В наши дни морские суда уже не зависят от весел и парусов. Быстрый моторный катер доставит нас туда за пятнадцать минут.

– Без сомнения, – грустно сказал Андерсон. Повисла неловкая пауза, затем он нехотя продолжил: – Видите ли, мистер Бентолл, у нас нет катеров.

– Повторите еще раз?

– Нет катеров. Нет даже весельной лодки. Извините.

– Послушайте, – медленно проговорил я, – мне известно, что морской бюджет подвергся серьезному сокращению, но если вы объясните мне, как моряки могут обходиться без…

– У нас были лодки, – не дал мне договорить Андерсон. – Четыре лодки на легком крейсере «Неккар», стоявшем на якоре в лагуне последние три месяца. Два дня назад «Неккар» ушел. На борту были контр-адмирал Гаррисон, который руководил всей операцией, и доктор Дейвис, отвечавший за проект «Черный крестоносец». Работы над ним…

– «Черный крестоносец»?

– Так называется ракета. Она еще не готова к запуску, но сорок восемь часов назад мы получили срочную телеграмму из Лондона с приказом немедленно завершить работу, а «Неккар» должен был немедленно отплыть к месту падения ракеты – это где-то в тысяче миль к юго-западу отсюда. Именно поэтому и выбрали этот остров: вокруг него открытый океан на случай, если с ракетой произойдет что-то не то.

– Так-так, – мрачно проговорил я. – Какое удачное совпадение. Телеграмма из Лондона. Готов поспорить, что с шифром был полный порядок, секретный код и телеграфные адреса указаны верно. Ваш связист и шифровальщики не виноваты, что купились на этот обман.

– Боюсь, я не понимаю…

– И почему «Неккар» отплыл, прежде чем ракету окончательно подготовили? – перебил я его.

– Ее уже почти подготовили, – вмешался в разговор Харгривс. – Доктор Фэрфилд завершил основную работу задолго до… кхм… своего исчезновения. Не хватало только специалиста по твердому топливу – я понимаю, что таких людей не очень много, – чтобы все подсоединить и подготовить систему зажигания. В телеграмме, где содержался приказ о немедленном выходе в море, говорилось, что такой эксперт должен приплыть на остров сегодня.

Я удержался и не стал представляться. Вероятно, телеграмму отправили через несколько часов после того, как Уизерспун узнал, что Бентолл, весь мокрый до нитки, провел ночь на жестком и неудобном рифе в лагуне. Сомнений в том, что Уизерспун – преступник, у меня не оставалось, но в то же время он был настоящим преступным гением. А вот я не преступник и не гений. Мы с ним играли в разных лигах: он в высшей, а я в самой низшей. В эту минуту я ощутил себя Давидом, который столкнулся с Голиафом и внезапно понял, что оставил свою пращу дома. Я рассеянно посмотрел на Андерсона, беседовавшего с краснолицым ученым по фамилии, кажется, Фарли. И вдруг несколько слов, сказанных кем-то, немедленно завладели моим вниманием и ошеломили не хуже плавающего в супе тарантула.

– Я не ослышался? Кто-то из вас упомянул капитана Флека? – осторожно спросил я.

– Да, – кивнул Андерсон. – Этот малый привозит на своей шхуне продукты и почту с Кандаву. Но сегодня он появится только днем.

Хорошо, что я заранее встал, а то мог бы упасть со стула.

– Привозит вам продукты и почту? – с глупым видом переспросил я.

– Совершенно верно, – нетерпеливо ответил Фарли. – Австралиец. У него торговое судно, покупает в основном казенные излишки, ну и для нас выполняет кое-какую работенку. Разумеется, его самым тщательным образом проверили на благонадежность.

– Ну да, ну да. – Перед глазами тут же возник образ Флека, который прилежно перевозит почту с одного конца острова на другой, а потом обратно. – Он знает, чем вы здесь занимаетесь?

– Нет, конечно, – ответил Андерсон. – Все работы над ракетами, а их у нас две, строго засекречены. Для вас это имеет какое-то значение, мистер Бентолл?

– Никакого. – Теперь это действительно было уже не важно. – Андерсон, я думаю, нам лучше пойти и переговорить с вашим капитаном Гриффитсом. У нас очень мало времени. Боюсь даже, его вообще не осталось.

Я повернулся к двери и остановился, потому что снаружи кто-то постучал. Андерсон ответил:

– Входите.

Дверь открылась. На пороге возник старший матрос Эллисон, моргая от неожиданно яркого света:

– Хирург пришел, сэр.

– Вот и хорошо, хорошо! Брукман, входите… – Он вдруг осекся и быстро спросил: – Эллисон, где твой пистолет?

Эллисон захрипел от боли, получив сокрушительный удар в спину, от которого влетел в комнату и наткнулся на Фарли. Оба рухнули на стену одной из кабинок. В этот момент в дверном проеме возникла массивная фигура. Хьюэлл, высокий, как Эверест, с безжизненным, словно выточенным из гранита, лицом, впалыми щеками и черными глазами, глубоко скрытыми под кустистыми бровями. Вероятно, он заставил Эллисона войти первым, чтобы его глаза успели привыкнуть к свету. В своей громадной руке Хьюэлл сжимал пистолет, к дулу которого был привинчен черный цилиндрический предмет. Глушитель.

Младший лейтенант Андерсон совершил последнюю в своей жизни ошибку. На поясе у него висел кольт, и он потянулся к оружию. Я крикнул, пытаясь предупредить его, хотел шлепнуть по руке, но он стоял слева от меня, и больная рука двигалась слишком медленно.

Я мельком взглянул на Хьюэлла и понял, что опоздал. Его лицо по-прежнему оставалось каменным, неподвижным и лишенным каких-либо признаков жизни, когда он нажал на спусковой крючок. Послышался тихий приглушенный хлопок. В глазах Андерсона отразилось изумление, и, прижав обе руки к груди, он стал заваливаться навзничь. Я попытался поймать его, но это был глупый поступок, не принесший пользы нам обоим: я только растянул левое плечо. Бессмысленно причинять себе лишний вред, пытаясь смягчить падение того, кто уже никогда ничего не почувствует.

Глава 9

Пятница, 06:00–08:00

Хьюэлл вошел в помещение, даже не взглянув на распростертое на полу тело. Он махнул левой рукой, и за ним, бесшумно ступая, последовали двое вооруженных китайцев. Судя по манере держать автоматы, они хорошо знали, как с ними обращаться.

– У кого-нибудь есть оружие? – спросил Хьюэлл низким хриплым голосом. – У кого-нибудь в этой комнате есть оружие? Скажите мне. Если я найду оружие у вас или в этой комнате, а вы мне ничего не скажете, убью. Так есть или нет?

Оружия не было. Но если бы у кого-нибудь оказалась зубочистка, при одной только мысли, что Хьюэлл может посчитать это оружием, она была бы немедленно отдана ему. Вот такое Хьюэлл производил впечатление на людей. Он не оставлял сомнений в серьезности своих намерений.

– Ладно. – Хьюэлл сделал еще один шаг и уставился на меня. – Что, одурачил нас, Бентолл? А ты, оказывается, умный. И с ногой полный порядок, так, Бентолл? А вот с рукой не очень. Наверное, доберман покусал, за это ты его и убил? А еще ты убил двух моих лучших людей. Правда, Бентолл? Так что придется тебе за это заплатить.

В его протяжном глухом голосе не было ничего зловещего или угрожающего, но ему этого и не требовалось. С таким громадным ростом и лицом, похожим на скалистый утес, всякие угрозы казались излишними. В том, что меня ждет расплата, я даже не сомневался.

– Но это может подождать, по крайней мере какое-то время. Тебе ведь пока нельзя умирать, Бентолл.

Он обратился к китайцу справа от себя – высокому поджарому мужчине с умным, но таким же неподвижным, как у Хьюэлла, лицом – и быстро сказал несколько слов на незнакомом мне языке, а затем снова повернулся ко мне:

– Я вас ненадолго покину, надо проверить охрану, которую мы выставили вдоль ограждения. Почти вся территория базы и гарнизона в наших руках. Все телефонные линии перерезаны, связь с караульным постом потеряна. Я оставлю здесь Ханга, он присмотрит за вами. Даже не вздумайте умничать с ним. Если вы решите, что одному человеку не по силам справиться с девятью мужчинами в маленькой комнатке, и попытаетесь что-то предпринять, то на своей шкуре узнаете, почему Хангу удалось дослужиться до сержанта-майора пулеметного батальона в Корее. – Губы Хьюэлла растянулись в невеселой улыбке. – Вам не составит труда догадаться, на чьей стороне он воевал.

Через секунду Хьюэлл со вторым китайцем ушли. Я взглянул на Мари, а она посмотрела на меня, ее лицо выглядело усталым и печальным, и легкая улыбка не смогла этого скрыть. Все остальные смотрели на охранника-китайца. Он же глядел в пустоту и как будто никого не замечал.

Фарли откашлялся и непринужденно предложил:

– Бентолл, мне кажется, мы можем на него напасть. По одному с каждой стороны.

– Нападайте сами, – ответил я. – А я и с места не двинусь.

– Да черт возьми! – с тихим отчаянием возмутился он. – Возможно, это наш последний шанс.

– Свой последний шанс мы уже упустили. Ваше мужество вызывает восхищение, чего не скажешь о ваших умственных способностях. Не будьте совсем уж идиотом!

– Но…

– Слышали, что сказал Бентолл? – спросил охранник на безупречном английском с сильным американским акцентом. – Не будьте совсем уж идиотом.

Фарли тут же затих. Вся его непоколебимая решимость испарилась буквально на глазах, а вместе с ней и типично британское высокомерие, позволившее ему поверить, будто охранник не способен понимать каких-либо языков, кроме своего родного.

– Сядьте все и скрестите ноги, – продолжал охранник. – Так будет безопаснее… для вас. Я никого не хочу убивать. – Он на минуту задумался и добавил: – Кроме Бентолла. Сегодня ночью ты убил двух членов моего тонга[14], Бентолл.

Я не нашелся что ответить, поэтому промолчал.

– Если хотите, можете курить, – снова заговорил охранник. – Разговаривать тоже можно, но только не шепотом.

Воспользоваться вторым предложением никто не спешил. Бывают моменты, когда трудно подобрать подходящую тему для беседы. К тому же говорить совсем не хотелось, мне необходимо было подумать, желательно без вреда для собственной персоны. Я пытался выяснить, как Хьюэллу и его сподручным удалось так быстро пробраться сюда. В том, что они совершат нападение этим утром, я почти не сомневался, но ожидал их несколькими часами позже. Быть может, они заглянули к нам проверить, спим ли мы? Вряд ли. После пожара они не проявляли никаких признаков подозрительности. Или они нашли тела китайцев в гробнице? Это уже ближе к истине. Но все равно им, похоже, очень крупно повезло.

Вероятно, в тот момент мне следовало согнуться под тяжестью горечи и досады, но, как ни странно, я почти не переживал по этому поводу. Игра проиграна, и всего-то. Или проиграна на данный момент, что, в общем-то, одно и то же. А может, и не проиграна. Мари, похоже, прочитала мои мысли.

– Джонни, все еще пытаешься что-нибудь придумать? – Она снова улыбнулась мне. Я никогда не видел, чтобы она улыбалась так кому-нибудь еще, даже Уизерспуну, и мое сердце радостно запрыгало в груди, как шут при дворе средневекового короля, пока я не напомнил себе, что эта девушка может одурачить любого. – Помнишь, как говорил полковник? Даже если тебя посадят на электрический стул, а палач уже возьмется за рычаг, ты все равно будешь прикидывать, как спастись.

– Конечно, я прикидываю, – кисло ответил я. – Прикидываю, сколько мне осталось жить.

Я заметил промелькнувшую в ее глазах боль и отвернулся. Харгривс задумчиво посмотрел на меня. Он по-прежнему боялся, но не потерял способность мыслить. А надо сказать, что Харгривсу нельзя было отказать в сообразительности.

– Похоже, вас пока рано записывать в покойники? – спросил он. – Насколько я могу судить, ваш приятель Хьюэлл из тех, кто убьет и глазом не моргнет. Но они вас не убили. Хьюэлл ведь сам сказал: «Тебе пока нельзя умирать». К тому же вы работали в одном отделе с доктором Фэрфилдом. Наверное, вы – тот самый эксперт по топливу, которого мы все ждали?

– Наверное, так и есть. – Отпираться было бессмысленно, ведь я рассказал обо всем фальшивому Уизерспуну спустя полчаса после знакомства. Я пытался понять, не совершил ли какую-то ошибку, но ничего не приходило в голову. Прокручивая в голове прошедшие события, я пришел к выводу, что это маловероятно. – Долгая история. Расскажу как-нибудь в другой раз.

– Но вы можете это сделать?

– Что сделать?

– Запустить ракету?

– Я даже не знаю, как к ней подступиться, – солгал я.

– Но вы работали с Фэрфилдом, – не унимался Харгривс.

– Только не над твердым топливом.

– Но…

– Мне ничего не известно о последних разработках, касающихся твердого топлива, – резко ответил я.

Надо же, а я считал его сообразительным! И почему этот чертов дурак никак не заткнется? Разве он не видит, что охранник слушает нас? Чего он добивается? Чтобы мне накинули на шею петлю? Я заметил, что Мари не сводит с него пристального взгляда, ее губы поджаты, а карие глаза полны враждебности.