Бегущая от Тьмы

Смотреть на него и осознавать, что он всё же не плод моей детской фантазии, у меня получалось с трудом. Лишь его незримая сила, оплетающая всё вокруг точно паутиной, заставляла прийти в себя и поверить в происходящее: я была в его доме, где он с отцом меня спас. И я должна была как можно равнодушнее ответить на поставленный вопрос:

– Не так давно, чтобы мне хотелось жаловаться.

Рассказывать всё начистоту я не собиралась. И он это прекрасно чувствовал.

– Просто если захочешь, я мог бы помочь и с этим… – его слова, тёплые и обволакивающие, звучали почти заботливо.

Кайл при этом резко встал из-за стола. Его стул проехался по полу с неприятным скрипом, отражаясь в висках пульсирующим раздражением.

– Хватило нам твоей помощи, спасибо, – не скрывая яда в голосе прошипел Кайл, огибая мага со спины. – Пошли, Адель. Нам нужно зайти к старосте.

Я уже собиралась подняться, но в тот же миг встал и Данте. Его движение отзеркалило моё.

– Ей нужен отдых, а не допросы твоего отца. Ты слышал её рассказ, справишься с пересказом и сам, – произнёс синеволосый маг, с равнодушием глядя на ощетинившегося Кайла.

Тот резко наступал на него с тихим рычанием.

– Ты думаешь, я оставлю её с тобой ещё хотя бы на минуту? Да я…

Договорить Кайл не успел, ибо в комнату ворвался Геральд, который, как всегда, очень быстро взял дело в свои руки.

– Уже уходите, Кайл? Рад, что тебе стало легче, Адель. Может, вам коня дать, чтобы было проще передвигаться? Пойдёмте, я отвяжу для вас своего гнедого, – его голос звучал нарочито буднично. Он будто не замечал двух гончих, готовых вцепиться друг другу в глотку. И этим он спасал всех.

Геральд, наплевав на двоих щенков, подошёл ко мне и, предложив руку помощи, молча повёл прочь из кухни. Как я была за это благодарна, думаю, он прочитал по моим глазам.

Кузнец действительно очень быстро подготовил для меня коня. Хотя идти здесь было немного, он всё равно помог забраться на спину лошади и не дал упасть от нахлынувшего головокружения.

– Спасибо, Геральд, дальше я сам, – голос Кайла всё ещё был хриплым, но уже без той оглушающей ярости.

Данте остался на крыльце, ничего не говоря. В нём снова сквозила каменная неподвижность статуи. Только чёрные глаза всё равно умело выжигали дыру между моих лопаток. У меня просто не было сил, чтобы ответить ему достойно.

– Веди аккуратно. Она действительно пока ещё очень слаба.

И в этих словах мага было куда больше тревоги, чем он мог позволить себе показать. Он знал, насколько хрупким сейчас было моё состояние.

Я и правда едва держалась в седле. Магическая энергия, которую он вогнал в моё тело, всё ещё бродила под кожей, как волчья кровь: горячая, насыщенная и опасная. Она казалась чужой, но сейчас… сейчас я ей была обязана дыханием.

И всё же, несмотря на шаткое сознание, я обернулась. Не нужно было, но я всё равно это сделала. Потому что там – он. Потому что часть меня хотела вновь убедиться, что это не мираж, не порождение старых, больных снов.

Я встретила его взгляд и потерялась в глубокой, как бездна, пропасти.

– Поговорим позже? – спросил он сквозь расстояние и условности, что были между нами всё это время.

Я замерла. Лёгкие на миг перестали работать. Сердце невзначай совершило пару сальто. Ведь он говорил со мной, но не вслух.

Магическое прикосновение, будто прохладная вода на раскалённой коже, проникла в меня мягко, но оставила после себя след. Он не просто обошёл мою защиту, он прошёл сквозь неё, словно знал тайную дорогу с самого начала. И маг, не знающий, что нельзя было ему так красиво усмехаться над моим шоком, выводил меня явно из себя.

Кайл тем временем разворачивал лошадь. Его хватка была крепка, а взгляд малахитовых глаз всё ещё напряжён. Он хотел увести меня отсюда, спрятать подальше и спасти. Даже если никто его об этом и не просил. И я позволила ему. Пока.

Но внутри – гул. Гул как от раската грома, который ты слышишь уже после вспышки.

Я опустила голову, вцепляясь в гриву лошади, и сделала глубокий вдох, чтобы выровнять пульс. Чтобы вернуть себе хотя бы подобие контроля.

Позже. Мы поговорим позже.

Лишь бы этот прекрасный сон, что стал вдруг явью, не обернулся моим новым кошмаром.

Глава 7

Староста слушал мой рассказ о произошедшем с ещё большим скептицизмом, чем Кайл. Его взгляд, хоть и оставался внешне вежливым, стекленел с каждой новой фразой моего повествования. Стоявшая рядом мать-настоятельница и вовсе могла лишь охать и порицающе качать головой.

Ну а уж когда она узнала, что меня вылечил приезжий сын нашего кузнеца, то и вовсе разоралась о том, что я теперь проклята. При этом мои мечты, что мне всё же удастся пожить в монастыре ещё какое-то время, таяли прямо на глазах.

Я была абсолютно права в одном: магию здесь презирали куда сильнее, чем умышленное убийство. Мрачное выражение лица матери Кайла подтверждало это, несмотря на то что раньше эта добрая женщина всегда была на моей стороне.

Теперь же, окончив свой рассказ, я внезапно наткнулась на гулкую тишину. Сестра Маргарет, встретив мой взгляд, просто вышла из комнаты, громко хлопнув дверью.

Староста всё ещё сидел напротив, сцепив пальцы у губ, словно взвешивал мои слова на весах. Его лицо не выражало враждебности, но и тепла в нём больше не было.

– Она не выгонит тебя, не переживай. Ты слишком много денег приносишь их монастырю… А вот со статусом прислужницы, вероятно, после того, что ты сделала, придётся попрощаться.

Он говорил спокойно, без осуждения. Но за этой интонацией скрывалось всё то же: недоверие, осторожность, внутренняя отстранённость.

– Я лишь хотела выжить. Разве это не ясно?

За моей спиной Кайл всё это время молчал. Топтался, тяжело дышал, но не встревал. Не знаю, что именно он переживал. Возможно, боролся с желанием встать на мою сторону. Или наоборот.

– Я понимаю, Адель. Просто твоя история и то, что мы видели в лесу своими глазами, не может не поражать.

Староста сделал небольшую паузу, прежде чем произнёс:

– Ты знала, что это были не обычные разбойники, а контрабандисты, которые перевозили оружие на ту сторону горы для орков?.. Вижу, что не знала. Вот и ты пойми: мы несколько озадачены тем, что одна девчушка управилась сразу с толпой опытных головорезов, – медленно и спокойно объяснял мне ситуацию этот мужчина с проседью, который немало повидал на своём жизненном пути. Но, опуская взгляд, он всё же тише добавил:

– Однако я всё равно рад тому, что тебе удалось спастись. Пусть и с такой нежелательной помощью.

Недовольство, сквозящее во взгляде старосты, заставило меня на мгновение замолчать. Я тут же скрестила руки на груди, словно пыталась скрыться за этим жестом от слишком острых слов, но всё же не выдержала и решилась сказать:

– Простите, но я не могу не поинтересоваться…

Ответ на непроизнесённый вопрос приходит сразу, словно мужчина точно знал, что я не смолчу:

– Тебя интересует, почему мы так к нему все относимся? – староста устало откинулся в кресле, и его голос стал сухим, как старая бумага. – Всё просто, Адель. Мы слишком хорошо знаем, на что он способен.

Мужчина сделал паузу, и в этой тишине чувствовалось не раздражение, а нечто куда более мрачное.

– Данте нестабилен. И может нанести вред, даже не желая того. В детстве он совершенно не мог контролировать свои способности: они прорывались наружу и несли сплошной хаос. А теперь, когда Данте вырос и стал сильнее… он может быть опасен не только для себя.

В его голосе не было ненависти, только усталость и страх. Очень взрослый, тихий страх перед той силой, что не укладывалась в обычные рамки.

– Мы позволяем ему навещать отца иногда. И всегда его появление в деревне сопровождается какими-то инцидентами, – мужчина опустил глаза и закачал головой, словно вспоминая о чём-то.

Мне было нечего ответить. Ведь упрямое несогласие с его устоями дрожало где-то на уровне сердца. Может, потому что я и сама была из тех, кого не принимали без оглядки. Винить их за страх я не могла, но и оправдывать не собиралась.

Староста вздохнул, выдерживая мой взгляд льдистых глаз. И я не знала, что он в нём такого прочёл, но после мужчина, наконец, произнёс:

– Кайл, отведи её в комнату для гостей. Думаю, тебе пока не стоит возвращаться в монастырь. Как минимум пока я не поговорю с матерью-настоятельницей. Адель… ну а ты просто больше не ходи в лес одна, ладно?

Мой короткий, ничего не значащий кивок был ему ответом.

Я вышла из комнаты вслед за Кайлом. Стоило нам остаться вдвоём в полутёмном коридоре, как тишина между нами натянулась до звона. И я, чувствуя, как внутри зияла пустота после истощения, первой попыталась вернуть всё в привычное русло:

– Может… пойдём ещё перекусим? Я совершенно не наелась, – призналась я своему некогда улыбчивому другу, который сегодня был мрачнее тучи. Но сейчас, казалось, он медленно таял, глядя мне прямо в глаза.

Ева же поймала нас на полпути к кухне и тут же набросилась на меня с объятиями и слезами. Как оказалось, девушка плохо поняла рассказ маленького Лиона, который подслушал разговор отца с братом, и решила, что я уже умерла.

Я смеялась. Ева плакала. Кайл ворчал. Всё встало на свои места, будто кто-то незаметно поправил реальность, вывернув её в нужную сторону.

Пришлось усадить всех за стол и устроить небольшой сеанс душевной терапии. Я щедро наливала чай всем без исключения. Даже Кайлу, несмотря на его угрюмые протесты и попытки отмахнуться. Я упрямо игнорировала его бурчание.

Ведь на деле чувствовала, что он всё ещё был выбит из равновесия. Не столько из-за меня, сколько из-за Данте. И всё это время я пыталась понять: либо он сорвался вследствие жуткого стресса этим утром, либо же это я была слепа по отношению к другу.

И стоило мне слегка намекнуть на это, как тут же последовал моментальный, жёсткий ответ:

– Конечно же, я был в бешенстве, когда увидел тебя всю в крови с этим… уродом, нависшим над тобой! – рявкнул он, всерьёз срываясь в агрессивную защиту. – Как тут из себя не выйти?! Я просто… я хотел спасти тебя от этого психа!

Он оправдывался слишком громко, слишком быстро, точно боялся: если замолчит, я успею произнести что-то по-настоящему обидное. А я лишь молча слушала, подперев щёку рукой и лениво поедая сахарные ягоды. Увы, собранные давно и не мной.

Ева в такие моменты терялась. Она беспомощно металась взглядом от взъерошенного облика Кайла к моему безмятежному, будто пыталась понять, кто здесь из нас двоих на самом деле в бешенстве.

Я обычно послушно переводила для подруги всё сказанное, но сейчас не была уверена, что хочу посвящать её во все подробности наших размолвок.

– М-м-м… я не совсем поняла сказанное, но, кажется, Кайл кого-то назвал уродом… – несмело пробормотала Ева. – Адель, почему он такой злой сегодня?

Я, вздохнув устало, перевела взгляд на подругу. Моя южная красавица с копной буйных, вьющихся волос. Она действительно не понимала всего ужаса сложившейся ситуации, и оттого я спросила её, начиная издалека:

– Скажи, как у тебя на родине относятся к магам? – вопросом на вопрос ответила я.

Её тёмные брови взметнулись в немом изумлении.

– По-разному. Одних мы любим и уважаем, другие же… как паразиты, от них одни беды. А здесь разве есть хоть какие-то?

Честный интерес подруги и тяжёлый вздох не понимающего ни слова Кайла заставили меня ухмыльнуться.

– Вот попробуй объяснить это ему на общем языке, – поставила я для Евы сложную задачку и тут же обратилась к внимательному парню: – А ты, Кайл, попробуй услышать, что она хочет тебе сказать, – произнесла я, вставая со стула.

А после молча удалилась в уборную, используя это как предлог, чтобы хотя бы минуту побыть наедине с собой.

То, что я ощутимо при этом на ходу задела плечом косяк двери, я списала на оставшийся в крови яд и небольшое головокружение, которое быстро проходило.

Произошедшее стало бы для кого-то непоправимой травмой. Для меня же, закалённой моим тёмным прошлым, всё казалось вполне выносимым.

Однако и без этого в голове в тот момент было слишком много неоднозначных мыслей. И все о нём.

Могла ли я хоть на миг представить, что тот маленький синеволосый мальчик из моих снов вырастет в столь сильного и пугающе реального мага? Конечно, нет. Да и я уж точно не верила, что когда-нибудь испытаю страх перед кем бы то ни было ещё, кроме Матери.

Однако то, как замирало глупое сердце при виде него… Я не могла понять, что это было: страх, симпатия? Всё путалось внутри, как нитки, которые меня никто не учил распутывать.

Когда я вернулась обратно, всё ещё пытаясь прийти в себя, Ева тяжело вздохнула и тут же заявила, что без меня не может толком донести до хмурого Кайла всё, что хотела.

– Всему своё время, – тихо произнесла я и для неё, и для себя. Мне тоже нужно было это самое время, чтобы хотя бы попытаться разобраться в собственных эмоциях.

– Кажется, там костры зажигают. Может, мы всё же сходим посмотреть, раз тебе стало легче, Адель? – с затаённой надеждой спросила Ева, вырывая меня из раздумий.

О празднике Пяти Костров я напрочь забыла. И я инстинктивно вцепилась в предложение Евы, будто в спасительную соломинку.

Это был мой шанс увидеть Данте. И, быть может, пролить хоть каплю света на те вопросы, что разрывали меня изнутри.

И потому я согласилась с таким рвением, словно ещё пару часов назад не валялась почти мёртвой, истекая кровью в повозке. Потому Кайл и смотрел на меня с плохо скрываемым сомнением. Его взгляд задержался на моём лице, точно он пытался уловить след оставшейся слабости, но не находил. Ведь я прекрасно умела притворяться.

– С тобой точно всё в порядке? После того, как над тобой колдовал этот урод?

В голосе прозвучала тревога, смешанная с плохо скрываемой ревностью. И я невольно фыркнула. Потому что, как ни странно, он угодил точно в яблочко, но не в то.

«В порядке» я определённо не была. Но вовсе не из-за недавнего исцеления. Меня знобило по другим причинам. Что-то внутри начинало смещаться, как льды перед весенним паводком. Магия в моей крови, осторожная, но настойчивая, начинала закипать. Она готовила меня к Становлению, которого я боялась больше, чем собственных чувств.

Мне было легче криво усмехнуться, успокоить Кайла пустой фразой и позволить улыбчивой Еве утащить меня наверх, будто ничего и не было.

Она даже заботливо одолжила одно из своих немногочисленных платьев, лишь бы мне не пришлось возвращаться в монастырь и встречаться с теми, кто, возможно, больше никогда не посмотрит на меня по-прежнему.

И вот спустя час я стояла посреди праздничной площади, украшенной лентами, огнями и жаром множества костров. Тонкие лямки простого белого платья в цветочек мягко обнимали плечи, обнажая беззащитные ключицы, а серебряные волосы были украшены венком из полевых цветов. Глаза же, бледно-голубые, хищно-ясные, скользили по толпе: бессмысленно, но жадно.

Шумно выдыхая, я сделала ещё один большой глоток из кубка. Ненадолго сбежать от Кайла удалось только под предлогом, что мне захотелось ещё вина. Иначе он отказывался от меня отставать.

Еву же я потеряла ещё в начале праздника, когда та в восторге убежала смотреть на зажжение костров.

А я… я на самом деле нуждалась не в вине, а в воздухе. В тишине. В тени, где никто не увидит, как предательски дрожат пальцы, где не услышат, как неестественно быстро стучит сердце. Где можно будет хотя бы на миг не играть свою роль.

Ведь я медленно начинала сходить с ума. Я чувствовала, как в моих жилах вскипала кровь, а в голове появлялся странный туман. И, увы, дело было вовсе не в алкоголе. Это Тьма – древняя, первобытная, та, которую я столько времени пыталась подчинить, – вдруг взбунтовалась и теперь отказывалась признать мою власть над ней.

И чем ближе подступала ночь, тем сложнее становилось дышать. Земля под ногами дрожала то ли от пляски сотен ног под гул барабанов, то ли оттого, что настоящее землетрясение происходило во мне самой.

А тут ещё и Кайл со своими танцами, от которых я увиливала как могла. Не объяснишь же, что у меня и без этой круговерти ехала голова. Но он не сдавался, действительно пытался развеселить меня: покупал сладости, рассказывал о древних обычаях праздника, смеялся и тащил за руку в толпу. И я даже пыталась улыбаться в ответ.

Но всё выдавала тишина внутри. Молчаливое отрешение, с которым я глядела сквозь него, не слыша ни единого слова.

Когда зажгли центральный, главный костёр – огромный, завораживающий, – меня прошибла леденящая дрожь. Девушки в венках с восторженным визгом пускались в пляс, их смех взвивался к небу вместе с искрами.

А я… я не могла даже смотреть на пламя.

Мне казалось, точно именно в этом костре должно было сгореть всё, что я пыталась прятать в себе: имя, страх, силу. Ту самую Тьму, что досталась в наследство от Матери и теперь змеями вилась под кожей.

Я внутренне сжалась, отвернулась и обхватила себя руками, чтобы хоть как-то унять дрожь, которую невозможно было спрятать под маской.

– Адель, ты точно в порядке? – снова задал всё тот же вопрос Кайл, не в силах скрыть тревогу в голосе. – Ты бледнее обычного.

А я взглянула в малахитовые, явно беспокоящиеся за меня глаза и… не смогла сказать ему правду. Просто не смогла.

– Немного в жар бросило от вина. Знаешь, давай ты сходишь потанцуешь без меня? Не хочу, чтобы ты скучал на празднике.

Слова выходили на удивление легко. Слишком легко. Но я невольно вкладывала в них нечто большее, чем просто просьбу – приказ, обёрнутый в улыбку. Кайл поражённо заморгал, и я поняла: моя сила вышла из-под контроля.

Ведь его лицо на секунду помутнело, он улыбнулся глуповато, почти по-детски, и тут же развернулся, уходя в толпу, точно заведённая кукла.

Мой вздох облегчения был даже слишком очевидным. Я топила вину в вине, а после ноги сами несли меня подальше от огня, во тьму. Туда, где мне и было место.

Жаль только, что оставить меня одну здесь не могли даже на несколько минут. Вокруг без устали звучал смех и лилась музыка. А девушки, закрыв глаза, шептали желания в венки, чтобы потом сжечь их в пламени, словно всерьёз надеялись, что огонь унесёт их мечты прямо к любимой Богине.

Я, проходя мимо, ловила только обрывки чужого счастья, как искры, что не касаются кожи: они лишь красиво пролетали мимо.

Но больше всего меня волновал не праздник и не чужие желания, а гулкий стук собственного сердца. Словно в ушах бился не пульс, а удары древнего набата, зовущего во Тьму. И я никак не могла его унять.

– Угадай кто! – смеясь, произнесла Ева на кривом общем языке. Она закрыла мои глаза ладонями, и её смех звучал искристо, с хмельной лёгкостью, которой мне сейчас так не хватало.

Я повернулась и поняла, насколько была права. Ева сияла. Буйные чёрные волосы растрепались, янтарные глаза блестели весельем и вином. Подруга сейчас казалась даже на вид куда пьянее, чем я. Хотя пила я действительно много. Вот только мой источник магии, казалось, просто испарял любые следы алкоголя.

– Потрясающий вечер! – с восторгом произнесла она, а после несколько пьяненько захихикала, облокачиваясь на то дерево, в тени которого я тщетно пыталась спрятаться от самой себя.

Не вышло. И, что самое странное, я была почти этому рада.

Так хотя бы приходилось делать вид, будто со мной всё в порядке. А значит, я всё же отвлекалась от того жгучего чувства в груди, которое сжирало меня, не жуя.

Ева же, не зная моих проблем, лишь восхищённым взглядом наблюдала за проходящим неподалёку бесплатным шоу: местные мужчины, соревнуясь в силе, валяли друг друга в пыльной траве с неподдельным азартом. И, судя по восторженным вскрикам молодых – и не очень – девушек, всем более чем нравилось представление.

Мне же смотреть на неуклюжие махи кулаками было откровенно скучно, и я не могла этого скрыть.

– Как жаль, что мой общий язык всё ещё ужасен, – тяжело вздохнула Ева, не сводя глаз с одного особенно крепко сбитого шахтёра. – Я бы с удовольствием попрактиковалась… Ты только посмотри, какой поджарый парень!

Скользнув безразличным взглядом по полуобнажённому торсу долговязого бойца, я лишь фыркнула и как-то безэмоционально отметила:

– У него сколиоз. И правый слева кубик на животе выглядит как-то странно. Видно, мышцы когда-то надрывал.

– Адель! – простонала Ева с откровенным ужасом в голосе. – Ты убийца романтики.

Вот только девушка внезапно оборвалась на полуслове. Глаза распахнулись, щёки порозовели, а выражение лица стало таким поражённым, что я не смогла не проследить за её взглядом.

Лучше бы не оборачивалась. Потому что я поймала его взгляд на себе – и я, считай, уже не жилец.

Данте стоял чуть в стороне от праздничной толпы. Чёрный силуэт, чужой в этом пёстром круговороте огней, весёлых голосов и визга флейт. Высокий, с лицом, высеченным умелым скульптором. И этим пронзающим насквозь взглядом он видел точно не просто внешнюю оболочку, а весь тот смерч боли и Тьмы, что клокотал у меня где-то под рёбрами. Слишком нереальный для такого скромного деревенского праздника.

И Ева явно поддерживала моё мнение, ведь тут же яростно зашипела мне на ухо:

– А это ещё что за тёмное божество? – голос был охрипшим от волнения и хмеля. – Впервые вижу его в наших краях, но, боги… я уже готова отдать ему свою душу!

Смотрела же она на Данте так, как голодный смотрит на говяжью вырезку в витрине. И если бы в этот момент в небе появился дракон, она вряд ли бы отвлеклась.

Данте тем временем не спешил. Он будто всматривался в меня, точно зная без каких-либо слов, что со мной происходило. А после маг всё же двинулся к нам. И это послужило причиной задушенному восторгу подруги:

– Адель, я брежу или он сейчас идёт сюда?! – зашептала Ева, резко выпрямляясь, точно струна.

В то время как я не могла себя заставить сказать ей ни слова, но и отвести взгляд от мага тоже не могла.

– Добрый вечер, леди, – произнёс он низким баритоном, с мягкой тягучестью южного акцента, в котором каждое слово звучало как прикосновение. И, услышав родной язык, Ева тут же растаяла, словно воск на солнце. Она, кажется, всерьёз подумывала влюбиться после пары слов.

И, наверное, её можно было понять. Если не чувствовать тех волн силы, что исходили от него, словно от бушующего моря в шторм, то можно было увидеть, насколько красив был маг.

– Здравствуй, незнакомец. Как хорошо ты говоришь на моём языке! Откуда ты приехал? – защебетала взволнованно Ева.

А он всё это время не отрывал взгляда от меня. Ни на миг. Но при этом улыбнулся подруге мягко, вежливо, как мужчина, умеющий расположить к себе без лишнего усилия.

– Из южной столицы, города Грёз. И ты, вероятно, из тех же краёв? Кажется, мы до этого не были знакомы. Меня зовут Данте, – произнёс он ладно, окончательно при этом вводя девушку в щенячий восторг.

А во мне, напротив, начинало нарастать едва уловимое раздражение. Он слишком легко завоёвывал её – мою Еву, единственную якорную точку в этом чужом мире. Она, ещё недавно смеявшаяся со мной, теперь едва ли не пела в нежных тонах:

– А я родилась в этом городе! Так странно видеть кого-то из родных земель в этих местах… Я Ева. Приятно познакомиться!

Но стоило подруге заметить, на ком на самом деле был сфокусирован взгляд мага, как восторг на её лице медленно начинал блёкнуть. И, сложив недостающий кусочек головоломки, она перевела взгляд на меня и уже куда тише произнесла:

– А ты, должно быть, уже знаком с Адель, да? Ты тот маг, что спас ей жизнь?

И меня коробило от того, как это звучало вслух. Я вновь оказалась в роли той, кого спасают. Кому указывали на уязвимость. Опять я была кому-то должной. И это отнюдь не добавляло настроения.

Зато улыбка Данте могла посоревноваться с мерцающим на фоне костром, когда он вдруг произнёс:

– Так и есть. И я пришёл вернуть долг за это с твоей подруги.

Он сказал это спокойно, но эти слова врезались мне под рёбра, словно ножи. На лице невольно отразилось замешательство, и я была не в силах выдержать повисшую между нами паузу:

– И что ты хочешь от меня?

Я ждала чего угодно: заклинаний на крови, клятв в верной службе, денег. Ведь он наверняка знал, сколь высокой бывает цена за жизнь ведьмы. Он мог потребовать что угодно, и я бы не имела права отказаться, но…

– Думаю, одного танца будет достаточно, – произнёс Данте, будто между прочим.

И я замерла на месте, поражённая не то молнией, не то шоком. С кричащим от непонимания взглядом смотрела на протянутую магом открытую ладонь.

Усмехнувшаяся Ева всё ещё не подозревала, насколько тонким был лёд, по которому мы сейчас ступали.

– Боюсь тебя огорчить, Данте, но, насколько я знаю, Адель не…

– Подержишь мой бокал? – наперекор словам подруги прошептала я, всё ещё глядя на протянутую ладонь. Сердце сделало короткий, испуганный стук, прежде чем я позволила себе шагнуть с этого обрыва в пропасть.