Демоны

– Прикрывай!

Взяв секиру, бросилась в бой. Как и другие товарищи. Они быстро разломали колья, что перед воротами, и взялись за них. Ветхие ворота, кое-как отремонтированные, долго не продержались. Подгнившее дерево превращалось в труху под ударами секир, боевых молотов, булав и топоров. При этом металлические элементы остались относительно целыми. Когда начали появляться значительные щели, в орков полетели стрелы и болты защитников, смертельно ранив некоторых.

Проделав значительную брешь в воротах, орки полезли во внутренний двор замка. Первым был Дубнук с большим металлическим щитом, защищающий товарищей позади.

Котик тем временем уже находился на стене, постреливал, оттягивая на себя значительные силы противника. Варг тоже шороху наводил.

Может быть поэтому, когда орки всё же ворвались, их не перестреляли с флангов.

Через ворота ворвался второй варг, что крупнее. Он носился, сбивая с ног лиходеев. В него стреляли, из его шкуры торчали стрелы и болты, но, казалось, это только его ещё силнее злило.

Алессия вступила в схватку с главарём. Тот размахивал своей страшной булавой, но орчиха уворачивалась, пытаясь, в свою очередь, достать того секирой. Несколько раз у неё это получилось, но секира лишь оставила небольшие вмятины на латах.

Соплеменники тоже дрались как волки, храбро и отважно. Дубнук крошил врагов своей булавой, прикрываясь щитом от стрелков. Вождь сперва постреливал из лука, затем стянул со спины щит, выхватил с пояса боевой топор и тоже ринулся в рукопашный бой.

А что Ёлрямф? Она тоже помогала, по-своему: находясь позади, говорила что-то непонятное, какие-то непонятые движения делала руками. Кастовала заклинания восстановления, наверное. На соплеменников, надо полагать. Или, может, другое какое-то заклинание. Возможно, храбрости на друзей или страха на врагов. Или нет. Кто этих магов знает?

Среди нападавших был ещё один, кто явно пользовался магией: Охист, орк средних лет. Он стрелял из лука зачарованными стрелами. Зачарования у стрел разные, в основном парализующие. Ещё были огненные, электрические и совсем чуть-чуть морозных.

Лиходей, коему Алессия вручила арбалет, был какое-то время в замешательстве. Огляделся. Нападающие обращали на него внимание не больше, чем на дерево. Может, удрать под шумок, прихватив добро? Но по какой-то непонятной причине он потянул за рычаг арбалета, натягивая тетиву. Щёлкнул зацеп. Вложил болт. Двигаясь вперёд, приставил ложе к плечу. Можно было легко пристрелить кого-нибудь из нападавших в спину и тем самым переломить ход битвы.

Но что-то пошло не так. Он зажал спусковую скобу, щёлкнула тетива, болт, со свистом рассекши воздух, вонзился в колено одного из обороняющихся.

Следовало следить, чтобы лиходеи не сбежали, прихватив с собой пленницу. Поэтому Котик, удостоверившись, что пока что товарищи без него справляются, начал искать тайные выходы из замка.

Забегая в крепостную башню, увернулся от удара молота очередного врага, поджидавшего его. Затем контратаковал и так уж вышло, что зарезал.

Заметил, что здесь разбросано слегка сырое сено. Это неспроста. Пошёл туда, где его больше всего, раскидывая его ногами. Обнаружил замаскированный массивный люк. Потянул за ручку, открыв. Заглянул во внутрь.

Еле-еле успел отскочить в сторону, уворачиваясь от страшной струи яркого пламени, словно из пасти дракона.

Там, внизу, был тот самый тёмный эльф, метавший каким-то образом огонь из рук. На этот раз он имел стальной доспех поверх робы.

Котик не удержался на ногах и прокатился немного по каменному полу. Вокруг начало лениво тлеть сено, нещадно дымя.

– Ах ты мудак! – послышался низкий голос эльфа, – И почему я тебя не спалил ещё тогда?! Покажись только, кошатина, я из тебя шашлык сделаю!

Зверолюд зашипел от злости.

После чего, отойдя назад, подобрал копья сражённых врагов, вернулся, взял одно в руку и метнул его в открытый лаз.

Кинул так, чтобы копьё по навесной траектории упало туда вертикально.

Послышался крик и ругательства.

Котик также метнул одно за другим оставшиеся два копья, а затем метнулся туда сам.

В темени помещения древнего ветхого замка сверкал короткий клинок, разя обитателей. Ярко вспыхивало пламя, создаваемое магом. Но зверь проворно избегал его, отскакивая в сторону или прикрываясь щитом.

Вскоре смертоносное лезвие добралось и до мага, пронзив горло. Кровь с шипением заливала вспыхнувший огонь. Дымящееся тело упало на пол. В затхлый воздух помещения добавился запах горелой плоти, одежды и крови.

Вокруг валялись тела убитых. По углам прятались выжившие. Когда зверь их находил, они кричали, что сдаются и умоляли не убивать.

Во дворе тем временем Алессия настучала главарю секирой по стальному шлему, отчего тот присел, прикрываясь булавой. Орчиха продолжала неустанно наносить удары, снижая себестоимость великолепного доспеха лиходея. Она почти выдохлась, пот лил с неё рекой. В конце концов выбила оружие из рук противника, сильнейшим ударом повалила на землю.

– Сдаюсь! Сдаюсь! – закричал тот, отползая, – Хватит!

Прочие лиходеи, тем временем, либо убегали, либо тоже сдавались.

Таким образом, это скромное побоище было закончено полной победой нападавших. Причём у них не было убитых. Даже смертельно раненых не было. Чрезвычайно редкая удача, особенно учитывая численный перевес противника.

Похоже, в этот раз Высшие Силы расщедрились.

Хорошо бы потом не потребовали возврат с процентами…

Орки связали главаря, как и других лиходеев. Кодекс чести не позволял им причинять вред сдавшимся противникам. Решили отвести их с собой, а там решат, что делать дальше.

Орал от боли, заливаясь слезами, раненый лиходей. В колене был арбалетный болт, пробивший его насквозь. Его было даже жаль, хотя вокруг валялись тела убитых. А этому просто повезло, что вообще жив остался.

– Я не хочу остаться калекой! – выл он, – Лучше прибейте меня! – послышался отчаянный вопль, дающий понять, что умирать несчастный всё же категорически не хотел…

– Да вообще не вопрос – один из орков, подойдя, уже замахнулся было топором, но был остановлен гневным окликом жены вождя.

Всё тот же кодекс чести требовал помогать нуждающимся, даже если это побеждённый враг.

И снова первая проявила инициативу Алессия: пойдя к нему, присела, наложила ему жгут выше колена. Затем проталкиванием вперёд был извлечён болт. Рану надо было как-то обеззаразить, для чего из находящегося во дворе крепости работающего кузнечного горна один из орков принёс кусок раскалённого металла, коим и была прижжена рана, не без криков пациента.

Такая вот незамысловатая медицина в этом диком мире.

Но пациент всё равно был недоволен:

– Спасибо, конечно, но ходить-то я всё равно не могу! – он попытался шевельнуть ногой, но скривился от боли, – Кому я буду нужен?!

Ёлрямф, подойдя к нему с видом знающего человека, присела, поднесла руки к ране, не касаясь, закрыла глаза и стала что-то сосредоточенно шептать. Возможно заклинание, возможно молитву, а скорее и то и другое.

– Всё, теперь ты можешь идти – уверенно сказала она, поднимаясь.

– Нет, не могу! – возмущённо возразил пострадавший.

– Встань и иди, дитя моё! – торжественно огласила жрица.

Пациент попытался подняться, но только шевельнул больной ногой – скривился и разразился ругательствами.

– Ты чё, бл***, издеваешься?!

– Не сквернословь! Это грешно. И покайся – поучала жрица, – Через некоторое время сможешь ходить, если покаешься. И если будешь верить. С верою в душе и покаянием—ты бы уже мог бегать.

Но видимо пострадавший расценил это как откровенное издевательство.

– А ты тварь! – со злости он вырвал рукой кусок грязи и запустил в неё, – Я тебе, сука, ноги переломаю и посмотрю, как ты покаешься и будешь бегать с верую в душе, кусок вонючего дерьма! Тварь! Говно собачье!

Жрица еле-еле успела отвернуться, ком грязи испачкал капюшон и часть мантии. А лиходей всё продолжал сквернословить и сыпать проклятьями.

– Что-то не работает твоя магия – констатировал Охист, – То ли дело у Алессии – он кивнул в сторону лиходея, коему Алессия вручила арбалет: тот даже не думал убегать и вёл себя так, будто свой в доску.

– Эй, это ты, что ли, в меня стрельнул?! – крикнул ему пострадавший, будто только сейчас его заметив, – Ах ты паскуда! Какого лешего?!

– Я… Я… Я не знаю! – запнувшись ответил тот, – Отстань!

– Не уверена, что это именно магия… – тем временем возражала Алессия.

– Конечно магия, а что же ещё?! – возмутился Охист, – Школа Иллюзии, способность «Ангельское очарование», навсегда делающая преданным другом порождение Порядка. Это легендарный уровень! – воодушевлённо говорил он, – Хватит уже отнекиваться, скромница наша!

– Эй, что вы там возитесь? – крикнул Дубнук, – Мы нашли эту шлю… Принцессу!

«Принцесса» была обнаружена Котиком в подземном помещении. Сюда заявились и остальные захватчики. Она была в просторной клетке, предназначенной, скорее всего, для диких зверей, где из удобств только наваленное сено да параша в углу. Там было достаточно тепло, поскольку напротив большой камин, в котором весело потрескивали дрова. Тут же был стол с яствами и скамейки.

Пленница сидела на сеновале с царственной осанкой, словно на троне, сохраняя достоинство благородной леди даже будучи столь униженной.

Орки оцепенели. Никогда в своей дремучей жизни они не видели такой красоты.

Голубые глаза, как океан, завораживали своей глубиной. Длинные ресницы, словно перья диковинной птицы, обрамляли глаза. За полными, четко очерченными губами нежно-розового цвета ровные жемчужно-белые зубы. Высокие скулы и заостренный подбородок выдавали аристократическое происхождение красавицы. Её ослепительно-золотые длинные волосы переливались светом.

На ней не было ни клочка одежды, кроме ошейника, будто у собаки; длинная цепь от него была прикреплена к каменной стене.

Не очень-то уютные апартаменты достались «принцессе», но, похоже, скучать красавице не приходилось. Категорически не хотелось думать о том, каким образом любезные попечители её развлекали…

Орки, суровые, закалённые непростой жизнью дуболомы, смущались как изнеженные подростки. Хотя многие из них и были подростками, но здешняя жизнь рано заставляла их становиться суровыми воинами.

– Эй, мадмуазель, а где твои шмотки? – безцеремонно поинтересовался Дубнук, оглядываясь по сторонам и, видно, прикидывая, во что одеть пленницу.

Та же всё сидела с каменным лицом и даже не посмотрела в его сторону.

Ключ от клетки нашли у тёмного эльфа. Дверь отперла Хатяк. Подойдя к пленнице, она, разрезав и сняв ошейник, подняла её и повела за собой; та послушно пошла, оставаясь совершенно безэмоциональной.

На ней стали заметны следы побоев, в некоторых местах отпечатки ладоней.

Её одежды нигде не было, всё, что было в том караване, лиходеи успели сбагрить. Поэтому на неё накинули плащ с капюшоном, что был с собой.

Выживших лиходеев пленили, заставили идти с собой; трофеи собрали, часть погрузили на Кусака, часть взяли на себя, часть вежливо попросили потащить пленникам.

Прекрасную «принцессу» везли на чудовищного вида варге, что смотрелось забавно и мило. Она выглядела как сама невинность. Ради неё хотелось совершать подвиги, драться на каком-нибудь турнире насмерть; творить великие произведения искусства, вдохновляясь её неземной красотой; добиваться её благосклонности любой ценой. Необходимо было всё время напоминать себе про род деятельности, которым сея леди занимается, дабы не строить иллюзий.

Молодой орк, Урзаг, вручил ей букет цветов, собранный по дороге. Красавица приняла его, сохраняя каменное лицо.

Охист, шедший позади рядом с Котиком, задумчиво сказал:

– Интересно, она и правда так хороша, или просто тоже применяет какую-то магическую способность?

Рядом пленные несли раненого собрата на носилках.

Главарь всё ещё оставался в доспехах, но руки ему связали. Забрало было открыто. Это был тёмный эльф, но совершенно не похожий на того мага. В частности, его кожа была тёмно-коричневая, а не серая или синеватая. И изящества никакого, грубые черты лица.

– Эй, железный дуболом, – обратился к пленному главарю молодой орк, Гурзак, кой нёс его грозную булаву в виде черепа, – как тебя звать?

– Яррик Крушитель – ответил тот спокойно.

– Ахах, кажись, в этот раз ты сокрушён, Крушитель! – рассмеялся орк.

Затем, крутанув в руках тяжеленую трофейную булаву, сказал:

– Неплохая игрушка. Где нарыл?

– У некромантов была – сразу же ответил Яррик, – Она поглощает души убитых ею, заполняя вместилище. Если его нет или заполнено, то сама набирает силу, высасывает жизненную энергию и наводит порчу.

Орк нервно сглотнул. Затем, пытаясь выглядеть всё так же непринуждённо, обратился к Алессии, шедшей впереди него:

– Эй, очаровательница наша, может, очаруешь этого… Яррика?

Та не отвечала. Вмешался Охист:

– Это всё не так просто – пояснил он с важным видом, – Способность «Ангельское очарование» может работать только на тех существ-порождений Порядка, кто, по меньшей мере, не вызывает отвращения—это во-первых; а во-вторых—требует много маны.

Тот понимаючи кивнул. Какое-то время спустя Котик поинтересовался:

– Что ещё за способности? И что за порождения порядка какие-то?

– О, мой тёмный друг, я тебе сейчас всё объясню… – с ещё белее важным видом сказал Охист, словно только и ждал момента блеснуть своими познаниями, – Порождения Порядка—это ты, я, и все, кого ты сейчас видишь вокруг. Порядок—это созидательная сила, её так же называют силой Добра или Света. Она стремиться преумножить жизнь, делать всех существ счастливыми, и ей противно всякое насилие. Но есть противоположная сила—Хаос, его так же называют силой Зла или Тьмы. Его порождения—это всякие мерзкие существа, монстры—например: пауки, корусы, тролли, даэдроты, драконы и дрейки, а ещё и многие вредители—черви, насекомые и змеи. Хаос стремиться всё собой поглотить путём насилия и разрушения, он причина боли существ порядка. Ещё есть третья сила—сила Смерти. Её порождения—это нежить: призраки, драугры в древних подземельях, умертвия некромантов, ходячие мертвяки, а также порча и болезни. В каждом из нас есть доля всех трёх Сил: больше всего Порядка, ибо мы способны сопереживать друг другу и творить добро, стремимся к счастью для себя и для других; Хаоса, ибо мы готовы убивать ради выживания, процветания и власти, у многих из нас есть когти, клыки и разрушительная магия; и Смерти, ибо все мы стареем и умираем. В ком-то из нас изначально больше Хаоса, в ком-то Порядка, но мы можем путём добродетели преумножить в себе Порядок или путём злодеяний преумножить Хаос. Поровну Порядка и Хаоса имеют некоторые монстры и звери, драконы, а также оборотни, которые черпают свою звериную силу, пожирая других. А на самом стыке всех трёх сил находятся вампиры: они частично мертвы, но могут продлевать себе жизнь за счёт жизненной силы других неограниченно долго. Существа, в которых присутствует только Порядок—это ангелы, они безгрешны и непорочны. Ангелом можно стать, никому и никогда не причиняя вреда, что почти невозможно, и преумножая вокруг себя счастье и добро. В нашем грешном мире они редко появляются. И их не стоит путать с ангелами-хранителями, в которых верят древниане. Кстати, некоторые в этой религии считают, что ангел-хранитель, что есть у каждого—это та самая часть Порядка, что есть в нас. Я не слишком набожен, но что-то в этом есть. Так вот: Алессия обладает способностью ангела—без насилия иногда подчинять себе других. Но она скромничает. И это, я так понимаю, не всегда работает. И откуда у неё это, не говорит. Вот. Да, и к сожалению, ещё есть существа полностью Хаоса или Хаоса с долей Силы Смерти. Их стараются не называть лишний раз, дабы не накликать. Я не слишком суеверен, но, пожалуй, лучше потом тебе об этом расскажу. В более безопасном месте. А лучше вообще спроси кого-нибудь другого.

– Занятно… – задумчиво заключил Котик.

Отряд бодро шагал домой, в село, таща богатую добычу и ведя пленников. Уже наконец-то вечерело, огромное солнце клонилось к горизонту, причудливо окрашивая облака.

Через некоторое время Котик спросил:

– И что, многие в это верят?

– В смысле? – недоумевал Охист, – Это всё так и есть! Это наука! Верить или нет—вопрос религии, она у всех может быть разная; а то, что я тебе только что рассказал—это абсолютно точно!

– Откуда знаешь?

– Умные люди рассказали и в книгах читал. Я алхимик и немного маг, мне положено быть умным. Не то, что этим дуболомам…

– А как работает магия?

– В смысле, как? Магическим образом. Странный вопрос.

– Магическим образом—это как?

– Это значит—магическим образом! Или волшебным! Что тут непонятного?!

Сельские будни

Щёлкнул замок на петлях дверей сарая с заготовленным сеном на зиму, куда сейчас орки завели пленников.

– Что с ними делать? – орки обсуждали снаружи их судьбу.

– Что-что… Посмотрим, как себя будут вести. Пока побудут у нас, в хозяйстве помогут, а там посмотрим… Кого, возможно, отпустим, кого оставим, кого прибьём, а кого властям сдадим…

– Нет, только не властям! – возмутился кто-то из сарая, – Они отправят на каторгу, а это хуже смерти!

– Вот и сидите пока, да помалкивайте!

– И сено всё не съешьте, пожалуйста, оно для коров!

Орки рассмеялись и удалились. Отправились отдыхать и праздновать.

В то же время возле плавильни к неустанно работающему кузнецу подошли двое тащивших поломанное оружие и доспехи на переплавку, один протянул ему булаву главаря, что в виде черепа.

– Лучше это тоже перековать – сказал орк, – Такой стиль никто не оценит, да и слишком тяжёлая.

Кузнец взял булаву, осматривал.

– Да – согласился он, – Выглядит довольно зловеще…

– И этот главарь говорил, что она это, того… – продолжил орк, – Проклята, что ли…

Кузнец резко уронил булаву, словно та моментально раскалилась до бела, и отпрянул прочь.

– Что?! – испуганно воскликнул он, – Тогда что вы её притащили, дубины?!

– Да нет же! – воскликнул второй орк, – Он не говорил «проклятая», он говорил «зачарованная»! Что-то там про высасывание души и наведение порчи…

– Точно? – переспросил кузнец, немного успокоившись.

– Отвечаю!

– Ладно – кузнец поднял булаву, – Но это вам не шутки! У одного моего коллеги подмастерье как-то решил перековать какую-то безделушку с проклятых земель, так он начал блевать кровью и сдох на следующий день в страшных мучениях… Коллега тот чудом остался жив, но облысел и постарел за несколько дней как за много лет. Ясно?!

– Д-да!

– При малейшем подозрении на проклятье, вещь следует закопать поглубже и подальше от поселений, оставив какое-нибудь предупреждение – серьёзно поучал кузнец, – И всё, что касалось проклятой вещи, тоже закопать. Лопату потом выбросить. Одежду, в которой при этом были, тоже выбросить. Затем тщательно помыться. Много раз. И молиться, чтобы хотя бы если и умирать, то быстро. Всем богам молиться, каждой религии, на всякий случай. Ясно?!

И без того напуганные, побледневшие товарищи кивнули.

Тем временем возле дома вождя:

– Ну что ж, братцы, нам несказанно повезло… – констатировал Дубнук.

– Я поговорю с ней – сказала Хатяк.

– Только она должна согласиться добровольно! – напомнил Бругхлак, погрозив пальцем.

– Да знаю! – огрызнулась Хатяк.

Она зашла в дом, где уважаемая гостя, сидя за столом, чинно вкушала угощения.

– Приятного аппетита – сказала орчиха, – Не помешаю?

Гостя не отвечала, только кинула безучастный взгляд.

Хатяк села напротив.

– Как ты понимаешь, мы освободили тебя не просто так. Нам нужны твои услуги. Но не волнуйся: мы тебе можем предложить условия труда, так сказать, лучше, чем где бы то ни было. Здесь почти никто не знает про твой род деятельности, а кто знает, будет молчать в тряпочку. И вообще никто посторонний не узнает, что ты здесь. Дело в том, что у нас договор с семейством Драдрес на ежесезонную плату товаром на тысячу золотых. Раньше это казалось просто небольшой формальностью, платой за услугу: они направляют к нам торговцев, которые к ним ходят, и обеспечивают им безопасность, чтобы мы могли сбывать товар. А сейчас, когда всё подешевело, это совершенно невыносимо. Расторгнуть договор просто так не можем: от этого будут большие проблемы… Мы окажемся в торговой блокаде, с нами запретят любые контакты, а самим по себе нам туго придётся. Все вокруг пляшут под них, ничто не делается без их разрешения. А ведь дело не ограничится только этим. В общем, долго объяснять, но ситуация, думаю, понятна. Так вот, за платой приходят в конце каждого сезона обычно шестеро ихних людей. Что тебе стоит раза четыре в год обслужить всего шестеро клиентов, если ты три дня трудилась, так сказать, на огромную толпу бандитов? В договоре не прописано, что за товары нужны, а услуга—тоже товар. Надо ещё договориться, чтобы про тебя никто не прознал. Мы тогда сможем разбогатеть и стать самодостаточными, чтобы освободиться от этого кабального соглашения, начать самим диктовать условия. Тебе ничего, кроме этого, не придётся делать, живи в своё удовольствие, мы тебя всем обеспечим. А когда мы сможем освободиться—вообще иди куда хочешь и делай что хочешь!

Хатяк пристально смотрела на эльфийку, та же, как обычно, была словно античная статуя: красивая, но холодная и будто безжизненная.

– Ну как, согласна? – спросила орчиха.

– У меня, что, есть выбор? – заговорила наконец эльфийка своим нежным голоском.

– Ну.. Это… – Хатяк замешкалась, потом сказала:

– Просто скажи «да»!

– Да, госпожа – покорно сказала Иремире.

Хатяк закатила глаза, но затем, извинившись за беспокойство, удалилась.

– Ну как, она согласна? – поинтересовался Бругхлак.

– Ну да… – пожав плечами, неуверенно ответила Хатяк.

– Если «ну да» то это такое себе… – заметил Дубнук.

– Может, сам будешь ублажать у**ков? – огрызнулась Хатяк.

Был поздний вечер, но доблестные победители, хоть и сильно устали, пировали и гуляли, празднуя успешный поход. Помимо благородного спасения прекрасной леди, смогли обогатиться добычей лиходеев: это оружие, доспехи, зелья, немного яств. Денег и драгоценностей у них было мало. Они в своём великодушном порыве не дать заскучать «принцессе» давно никого не грабили.

Сельчане были довольны добычей. Они на все лады расхваливали Котика, который сыграл ключевую роль в этой победе. Да и узнали про пленницу благодаря ему.

Зверолюда официально приняли в племя. Теперь он первый и единственный из «Несгибаемых», кто не орк.

Был даже проведён обряд посвящения. Котику нанесли парадную боевую раскраску синей охрой, затем, стоя вокруг костра и взявшись за руки, они пели какую-то протяжную эпическую песню горловым пением.

Когда закончили, кто-то из орков посетовал, что, мол, раньше обряд подразумевал оргию с беспорядочными совокуплениями, теперь же всё скучно стало.

Когда стемнело, Котик наконец-то улёгся в спальнике на улице под навесом. В помещении ему было бы слишком жарко.

Страшно подумать, насколько насыщенным выдался день. Зверь спал как убитый. После этого выспаться надо основательно, а то так и слечь можно.

Но судьба в этот раз не была благосклонна.

У орков хорошее ночное зрение, но несопоставимо хуже, чем у некоторых других тварей. Стоявший на смотровой вышке дозорный заметил подозрительное движение среди деревьев. Присмотревшись, он понял, что это шагает, переваливаясь, огромный трёхглазый тролль, да ещё и в броне. Броня хитиновая, сделанная из панцирей гигантских членистоногих. Ещё приглядевшись, заметил возле монстра тварей поменьше – низких гуманоидных фигур, тоже в тёмной броне и ещё хорошо вооружённых.

Как раз в тот момент, когда дозорный потянулся за рогом, возле него засвистели стрелы. Но успел подать сигнал тревоги прежде, чем одна из стрел вонзилась в плечо, аккурат между наплечником и нагрудником.

– Гоблины! – кричал он, упав и схватившись за кровоточащую рану.

Другие орки, стоявшие в этот поздний час на страже здоровья спящих, начали стрелять в нападающих в ответ. Успешно или нет – в темноте непонятно.

Зато агрессоры, несомненно, застали сельчан врасплох. Их уродливые стрелы с наконечниками из жал каких-то членистоногих тварей разили одного мирного орка за другим.

Ночная тишина мигом сменилась ужасающим свистом стрел, громогласным рычанием троллей и омерзительными криками более мелких тварей. Жители спешно вступили в бой, схватив оружие, что было под рукой. Времени напяливать броню не было, но некоторые из орков, к счастью для себя, и спали в броне.

Котик тоже не снимал свою смехотворную по зоне защиты броню. Он вскочил один из первых, бодро забежал на балкон частокола c луком в руке, увернулся от летящей в него стрелы; затем, заметив супостата, что её пустил, моментально достал стрелу, наложил на тетиву, выстрелил в ответ. Просвистела стрела, послышался мерзкий предсмертный хрип твари. Но тем временем в защитника уже летели стрелы агрессоров. Еле-еле успел юркнуть за частокол.