bannerbanner
Ливонский зверь
Ливонский зверь

Полная версия

Ливонский зверь

Язык: Русский
Год издания: 2025
Добавлена:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
3 из 5

Не дожидаясь согласия, старик поднялся со своего места и подошёл к кострищу. Ольгерд не стал перечить пожилому, а послушно прилёг обратно на подстилку и далее молча наблюдал за своим невесть откуда взявшимся опекуном.

Юрген отгрёб остывший пепел и наложил сухих веток, затем склонился над кострищем и принялся чем-то там чиркать. Как только к небу потянулась струйка дыма, он раздул пламя. Справившись с добычей огня, старик приступил к сооружению примитивной кухни: воткнул в землю по обе стороны от костра две палки в форме рогатины и на них сверху горизонтально примостил ещё одну палку с подвешенным на ней сильно помятым казанком. Пока вода нагревалась, Юрген ловко ощипал и выпотрошил небольшую мёртвую перепёлку, руками разорвал тельце на мелкие кусочки, забросил мясо в казан вместе с какими-то кореньями, а затем стал методично помешивать варево очищенной от коры палицей.

Ольгерду надоело следить за монотонными действиями старика, нагонявшими скуку, поэтому парень решил ненадолго вздремнуть. Разбудил же его приятный запах, доносившийся от костра, и желудок тут же громко заурчал, требуя немедленного насыщения. Юноша также осведомился, что уже наступила ночь, так что запланированный короткий сон выдался не таким уж и коротким.

– Проснулся? – с усмешкой спросил Юрген, всё ещё находившийся у костра. – Как раз вовремя, я хотел уже тебя будить.

Старик помог Ольгерду подняться с лежанки и дойти до кострища. Парень присел на тонкое брёвнышко, с благодарностью принял в руки деревянную тарелку и принялся уплетать горячую похлёбку, быстро орудуя кусочком выпуклой коры, заменявшей ему обычную ложку.

– Хороший аппетит – признак выздоровления, – довольно произнёс Юрген, радуясь тому, что его стряпня понравилась юноше. – Живот не болит? Может, добавки?

Парень сначала отрицательно потряс головой, потом положительно закивал, тем самым отвечая сразу на оба вопроса. Вскоре он уже приступил к поглощению второй порции нехитрой снеди, казавшейся ему сейчас пищей богов.

– Сколько времени я не приходил в себя? – наконец, утолив голод, перешёл к расспросам Ольгерд, желая получить обещанные ответы.

Старик заметно расстроился из-за резкой смены обстановки, будто рассчитывал на то, что юноша забудет о своих намерениях познать события из недавнего прошлого.

– Три дня, почти, – неохотно ответил он.

– Три дня?! – удивился юноша. – Мне нужно срочно вернуться домой! – всполошился он. – В какой стороне море?

– Ты ещё слишком слаб для длительной ходьбы, – сказал Юрген. – Да и темно уже, легко заблудиться.

Подумав, Ольгерд решил, что старик прав.

– А может, ты сходишь поутру? – предложил юноша. – Моя тётушка, наверно, уже с ума сходит. Надо ей передать, что я жив и скоро вернусь. Деревня находится недалеко от того корабля, надо всё время идти вдоль берега, на юг.

Парень не отрывал полного надежды взгляда от собеседника, терпеливо дожидаясь ответа.

Юрген какое-то время молча смотрел на пламя костра, о чём-то усердно размышляя, а затем сухо сказал:

– Тебе нельзя возвращаться домой, Ольгерд.

– Что… Почему?! – недоумевал юноша.

– Я не хочу тебе врать, – начал старик мрачно, – поэтому сразу скажу правду, какова она есть на самом деле: ты станешь оборотнем, ликаном. Вернее, уже им стал… стал таким, как я.

– Ты… это ты… – тихо бормотал парень, испуганно взирая на Юргена, тем временем лихорадочно рыская рукой за спиной в надежде схватиться за какой-нибудь увесистый камень.

– Не беспокойся, – продолжал говорить старик спокойным тоном, всё также глядя на пламя, – я не причиню тебе вреда.

– Если ты сейчас шутишь, то немедленно признайся! – выкрикнул парень, пребывая в замешательстве.

– Мне пришлось укусить тебя, иначе бы ты умер, – тише произнёс Юрген, с ноткой сожаления в голосе. – Взгляни на свою руку…

Ольгерд медленно перевёл взгляд на своё правое предплечье, перемотанное тряпицей. В его глазах блуждал страх – он боялся увидеть подтверждение слов старика. Набравшись храбрости, парень быстрым движение стянул с руки повязку и… оцепенел – на предплечье красовался свежий, розовый след от зубов.

Юрген бросил беглый взгляд в сторону юноши и сказал:

– Вот видишь, разве у обычного человека заживают раны в столь короткий срок?

Бледный как мел, Ольгерд молча поднялся со своего места и, неуверенной походкой, пошёл в темноту. Он брёл среди деревьев, равнодушно карабкаясь через кусты, погружённый в свои мысли, пытаясь осознать, кем он стал и что с этим делать. Ощутив в какой-то момент сильную слабость, парень присел у очередного дерева на своём пути и уставился невидящим взором во мрак ночи. Сначала он сидел молча, отрешённо, а затем неожиданно зарыдал, положив голову на колени и охватив её руками.

Позади послышался чей-то кашель, и Ольгерд затих, насторожившись.

– Это я, – раздался тихий голос Юргена, едва ли не в паре шагов от парня.

Ольгерд слегка удивился тому, как старик бесшумно подобрался к нему, и понял то, что кашель также был произведён нарочно, чтобы осведомить о своём присутствии.

– Чего тебе? – буркнул с нескрываемой враждебностью юноша.

Старик, устало вздохнув, неторопливо присел у соседнего дерева, прислонившись спиной к стволу.

– Я понимаю твои переживания, – негромко начал Юрген, – ведь я стал ликаном примерно в твоём возрасте. Я тоже был напуган, растерян и не знал, что меня ждёт в будущем. Я также, как и ты, должен был умереть молодым, не познав всех радостей жизни, которыми наделён наш мир. Конечно, я познал и много горя на своём веку, но те дни, когда я был счастлив… оно того стоило… да, – старик кивнул своим мыслям.

– Там, на палубе, – продолжил он после паузы, – когда ты истекал кровью, я увидел в тебе себя – такого же юного мальчишку, которому нужен ещё один шанс… И я решил дать тебе этот шанс. Отныне, ты будешь сильнее и выносливее любого человека, твои чувства неизмеримо обострятся. Ты будешь неплохо видеть в темноте, слышать малейшие звуки, различать множество запахов, даже отделять их один от другого в общем букета. Ты никогда не будешь болеть: все, даже самые опасные хвори, которым подвергаются люди и животные, обойдут тебя стороной. Но, взамен всему этому, тебе придётся раз в месяц, на полнолуние, вынужденно принимать облик зверя и утолять жажду крови, насыщать свою вторую сущность свежим, только что добытым мясом – такова цена. Знаю, тебе хочется вернуться домой, но поверь: ты принесёшь в свой дом беду – твой зверь не пожалеет никого, и даже если тебе каким-то образом удастся избежать печальной участи для родных и соплеменников, то правда всё равно рано или поздно всплывёт, и тогда кто знает, к чему это приведёт.

Парень внимательно слушал, не перебивая.

– Тебе повезло больше, чем когда-то мне, – дальше продолжал старик, за неимением возражений, – ведь у меня не было наставника, и приходилось выживать самому; я в одиночку разгадывал тайны второй сущности, учился совладать с ней. Итак, у тебя сейчас есть выбор: остаться со мной или уйти. Если останешься, то я обучу тебя тому, как жить с этим, как обуздать своего зверя, как сохранить человечность и скрываться среди людей. Ну, а если решишь уйти, я не стану этому препятствовать – ты волен поступать так, как считаешь нужным. – Юрген встал на ноги и добавил: – Я буду ждать твоего ответа у костра, до рассвета. Если не придёшь, то, скорее всего, уже больше не свидимся.

– Постой, – отозвался Ольгерд. – Я не хочу подвергать опасности жителей своей деревни… Мне некуда идти. Я останусь с тобой.

– Верное решение, – ровным тоном сказал старик, хотя внутренне удивился, так как не сомневался в том, что юноша сделает другой выбор. – А насчёт родных, не переживай: ещё будет возможность навестить их и объясниться.

– Мои родители давно умерли, – с грустью ответил парень. – Дома ждёт только тётушка. Она, видимо, думает, что я погиб… Будет к лучшему, если для всех я останусь мёртвым… Так тому и быть.



***



Спустя два дня, Ольгерд чувствовал себя великолепно, будто и не был при смерти совсем недавно. Повязки были сняты с груди – теперь он обзавёлся ещё и трёхполосным шрамом на своей коже. Юрген говорил, что чувства обострятся, но парень тогда и представить не мог, насколько… Окружающий мир изменился для Ольгерда: всё воспринималось по-иному. Земля, трава, деревья, небо – всё виделось в более насыщенных тонах, и, казалось, что сама природа шепчет ему. С наступлением темноты, каким-то непонятным образом, легко различались предметы как вблизи, так и на больших расстояниях – одним словом, ночь для него навсегда осталась поздним вечером. Ветер издалека доносил к его носу благоухание полевых цветов, птицы со всех уголков леса ласкали слух своим хоровым вокалом, а любая пища даровала доселе неизведанный вкус.

Ольгерд также претерпел и внешнее изменение. Сегодня утром он проснулся, как всегда, позже своего опекуна – Юрген ещё на рассвете покинул лагерь в поисках пропитания. Парень уже сходил к ручью за водой, натаскал валежника для костра, а затем принялся хлопотать над подготовкой к завтраку, как вдруг появился старик. Юрген сразу же недоумённо уставился на Ольгерда и, наконец, сказал: «Что это с твоими волосами?». Парень невольно прикоснулся к своей гриве и взволнованно ответил: «А что с ними не так?». «Твои волосы стали такими, как у меня», – задумчиво молвил старик. «Седыми?!» – испугался юноша. «Да не, – отмахнулся Юрген, – чёрными, как смоль… Я же не родился седым…» Ольгерд бросился к ручью, пытался отмыть, как он думал, грязь, но оказалось, что его ранее светлые волосы приобрели тёмный цвет естественным путём.

Вечером, трапезничая зайчатиной, старик объявил, что завтрашним утром они отправятся в путь на поиск подходящего жилища. Неподалёку, Юрген обнаружил землянку какого-то отшельника с истлевшими останками хозяина внутри – именно там старик и добыл ту кухонную утварь, которой они сейчас пользовались – однако перебираться туда он почему-то не хотел, ссылаясь на то, что им следует отойти подальше от побережья, ведь наверняка его уже разыскивают недруги. Утром следующего дня, собрав свои немногочисленные пожитки, они двинулись на восток, тем самым отдаляясь от залива и убегая от возможной погони.


На вторые сутки пути беглецы, пробираясь сквозь лесную чащу, наткнулись на заброшенную деревеньку, а точнее – хутор, состоявший из пяти хижин, построенных лицом друг к другу и образующих собой круг, в центре которого располагался колодец.

Юрген приказал юноше остаться на месте, будучи скрытым в кустах, и быть начеку, а сам принялся неспешно осматривать окрестности, несколько раз обходя хутор по широкой дуге. Наконец старик вернулся, будучи довольным, и сообщил парню, что здесь давно не ступала нога человека, а значит – это место пригодно для них.

Проникнув внутрь поселения, Ольгерд расстроился: всё вокруг оказалось в весьма запущенном состоянии. Некогда добротные бревенчатые домики частично разрушились, стены поросли ползучим вьюном, а крыши отсутствовали вовсе. Лес постепенно поглощал деревеньку, добравшись уже до самих строений; внутренний дворик также был захвачен подлеском. Лишь рукотворный цоколь округлого колодца, выложенный из дикого камня, выглядел незыблемо на фоне всеобщего тлена. Вот только старик, почему-то, радовался, загадочно поговаривая, что им невероятно повезло, и что теперь будет намного проще.

Не теряя времени, они приступили к расчистке дворика и одного из домиков, более-менее пригодного для жилья. Справившись с растительностью и гнилыми остатками обрушившейся крыши, товарищи взялись за ремонт своего нового жилища: из стеблей орешника и еловых веток соорудили кровлю, с помощью глины восстановили каменный очаг, также смастерили для себя удобные лежанки. Порывшись в остальных избах, были найдены оставленные прошлыми жильцами некоторые полезные для быта вещи, самой важной находкой из которых являлся бронзовый нож с полусточенным лезвием.

Прошло уже около седмицы с их знакомства, и за это время Ольгерд успел подружиться со стариком. Между ними не было неприязни, общались легко и непринуждённо. Юрген оказался человеком искренним, доброжелательным, весёлым. Он подробно разъяснял юноше о творившихся с тем переменах, охотно давал советы, украдкой прививал тому дисциплину, а также не упускал момента для шуток. Одним словом, сам того не ведая, уже стал наставником для парня – для юного ликана.

Коротая у очага длинные летние вечера, Ольгерд познал обширные знания не только про оборотней, но и о многом другом – старик умел интересно рассказывать, любил впечатлять своего ученика историями из жизни, а также добытыми в путешествиях сведениями. Вот что вкратце парню удалось узнать нового, необычного: раны ликана заживают быстро, а в облике зверя – практически моментально, но убить его всё же можно, если сильно повредить жизненно важные внутренние органы или отрубить голову; охотиться следует вдалеке от людских поселений, дабы не искушаться, ведь для оборотня человечина – самое лакомое яство; ликаны никогда не болеют, а также невосприимчивы к ядам; некоторые животные, особенно лошади и собаки, чуют рядом с собой ликана даже в человеческом подобии, словно воспринимая того за волка; потомство могут иметь только чистокровные особи, а такие, как они с Ольгердом, заражённые – нет.

Юрген поведал и о том, что раньше, в древние времена, ликанов было много, и люди им поклонялись, но затем их стали преследовать и истреблять. Даже основатели великого города Рима – старик в это искренне верил – были ликанами. Спустя века, люди стали забывать об оборотнях, особенно с приходом христианства; Церковь изымала у учёных мужей древние письмена, касающиеся правды о существовании ликанов, а кто супротивился воле последователей новой веры, тех называли еретиками и жестоко казнили; для борьбы с «нечистью» – отныне и Ольгерд считается таковым – даже создали особый духовный отдел, названный как – Святая инквизиция.

Упоминал Юрген и ведьм, которыми по сути являются все женщины, обладающие врождённым даром ясновидения или знахарства. Если такая женщина нарочно станет развивать свой талант и преуспеет в этом, то, как часто бывает, почувствовав в себе огромную неведомую силу, она может натворить много бед. Оборотень и ведьма могут встретиться друг с другом в самом неожиданном месте, даже не подозревая об этом, так как сверхъестественная сила всё время норовит столкнуть их вместе, и тому нет объяснения. Особо старик предостерегал избегать таких встреч, ибо ведьмы, имеющие злой умысел, наверняка попытаются использовать ликана в своих злодеяниях, а то и хуже – погубят ради ингредиентов для колдовских заклинаний.



***



Закончился очередной день, проведённый товарищами в наведении быта в своём новом пристанище. Поужинав дарами леса, они расположились у очага, и настал тот момент, когда юноша имел шанс услышать интересную историю из уст наставника.

– Юрген, – предпринял попытку парень, – расскажи мне, как ты оказался на том корабле? Что там произошло?

– Я тебе уже рассказывал, – хотел было отвертеться старик.

– Но ты ведь толком ничего не сказал! – запричитал Ольгерд. – Я хочу знать подробности… Ты ведь сам говорил, чтобы я внимал твоему опыту, а вдруг мне пригодятся эти знания? И вообще, эта история касается также и меня, так что…

– Всё, угомонись! – рассерженно прервал парня Юрген. – Разжужжался как комар. Хоть в лес от тебя убегай. – Старик не любил вдаваться в подобные тяжёлые воспоминания, предпочитая избегать их в разговоре, но настырный юнец ведь потом весь последующий день будет обижаться, если прямо сейчас не удовлетворить его любопытство. Выдержав паузу и вздохнув от безысходности, Юрген продолжил спокойным тоном: – С чего начать-то?

Обрадовавшись своей победе, юноша, с запалом во взгляде, поторопился ответить:

– С инквизиторов!

– Инквизиторы… – с отвращением молвил старик, затем уставился на пламя в очаге и, под треск горящих веток, заговорил неспешно, удручённо:

– Попал я в их лапы эдак лет десять тому назад. Они заточили меня в каком-то замке, где я и провёл все эти годы. Первое время, на каждое полнолуние, инквизиторы ложили меня на стол, окутывали тело цепями, руки и ноги разводили кандалами, а затем ждали моего обращения в зверя. Меня кололи и резали разными металлами, ломали кости, травили ядами, жгли огнём и кислотой. Они наблюдали за тем, как заживают мои раны, испытывали всевозможные способы для того, чтобы найти уязвимость у ликанов. Однажды, мне отрубили хвост – хотели посмотреть, отрастёт ли он заново. Когда изощрённые идеи исчерпались в их одарённых головах, про меня просто забыли на долгие годы, оставив одного запертым в темнице. Если бы не мои тюремщики, которых я видел лишь раз на дню во время приёма пищи, то даже не знаю, удалось бы мне сохранить свой разум…

И вот, недавно, один из тех инквизиторов, в сопровождении двоих рыцарей Тевтонского ордена, вернулся. Меня посадили в деревянный ящик, ночью погрузили на корабль, пересадили там в железную клетку, и утром судно отчалило от берега. По разговорам рыцарей я понял, что везут меня в Ливонию. На второй день пути нас настиг шторм, поломавший оснастку когга, поэтому команда матросов несколько дней провозилась с починкой, прежде чем продолжить путь. Это очень взволновало моих сторожей; я прекрасно понимал их тревогу, ведь приближалось полнолуние, неся с собой угрозу для всего живого на корабле, а для меня – возможность обрести свободу.

Рыцари открыто предлагали инквизитору убить меня, пока не стало слишком поздно, но тот непреклонно отвергал их предложения, ссылаясь на чей-то приказ, и уверял воинов в том, что клетка сдержит зверя. Когда же настало время, инквизитор запер рыцарей вместе со мной в одной комнате, а сам в страхе бежал. У них не было шансов – ни у кого на том судне. Я, то есть моя звериная сущность, слишком проголодалась за время пребывания в заточении, потому я смутно помню, что там творилось.

Когда зверь насытился, я вернул контроль над разумом, но на тот момент уже всё было кончено. Инквизитор исчез: видимо, бросился за борт. Вдали виднелся берег, я погасил фонари на палубе и направил судно к нему, намереваясь вырваться из водного плена. Уже приближаясь к суше, мне удалось заметить ваш отряд. Вас я принял за разбойников, да и свидетели мне были ни к чему, поэтому я прибрался на палубе, вскарабкался на мачту и стал ждать. Ну, а дальше – ты знаешь.

Юноша задумался над услышанным, а затем, с опаской, сказал:

– Ты говорил, что не хотел оставлять свидетелей, но… со мной на скале был ещё один человек. Я отправил его в деревню, предупредить…

– Я знаю, – умиротворённо ответил Юрген. – Если честно, я думал, что вы оба сбежите, завидев меня. После того как с основной группой будет покончено, я планировал догнать вас и… Но ты удивил меня, устроив засаду у входа в трюм. Конечно же, я учуял твоё присутствие, поэтому застал тебя врасплох. Ну, а затем… мне было не до того парня, нужно было спасать тебя.

– Думаешь, – обеспокоенно спрашивал Ольгерд, – нас разыскивают?

– Уверен, что так и есть. Не было б свидетеля – у меня было бы достаточно времени для того, чтобы безопасно скрыться, не дожидаясь погони. Да и не искал бы меня, скорее всего, никто, ведь могли посчитать, что судно затонуло где-нибудь посреди моря, вместе со всем экипажем, пассажирами и… грузом.

В глазах парня промелькнул страх:

– Так может, нам следует убраться подальше? Нас же ищут!

– Ищут не нас, – продолжал спокойно говорить старик, – а меня. Ты стал обедом для оборотня – так они думают. Мы сейчас далеко от берега, затаились в глуши… Никто здесь искать не будет. Переждём какое-то время, а потом решим, что делать дальше.

Слова старика успокоили Ольгерда, и он, как ни в чём не бывало, безмятежно продолжил разговор, но уже на другую тему:

– Я не помню, как ты меня одолел. Я ведь был уверен, что попал тебе в ногу… Ты ведь ещё тяжело хромал.

– Рана была пустяковая, зажила почти сразу. Я притворялся, и ты попался на мою уловку; ты поверил своим глазам, оттого и допустил смертельную ошибку.

– Ладно, – расстроился парень, и чуть погодя, тихим голосом продолжил: – Помню, ты говорил, что стал ликаном в моём возрасте… Расскажешь, как это было?

Заметив печаль в глазах Ольгерда, Юрген сжалился и одобрительно кивнул:

– Это будет длинная история.

– Я никуда не спешу, – выразил готовность юноша.

Старик подкинул в огонь охапку веток, а затем начал рассказ:

– Я из дворян, моё родовое поместье находится близ Нюрнберга. Отец приучал меня к воинскому делу с юных лет, дабы воспитать достойного бойца – такими были все мужчины в нашем роду. Он безмерно гордился мной, ведь уже в шестнадцать лет меня приняли в Тевтонский орден. Ещё раньше, наслушавшись проповедей священников, я искренне желал бороться за нашу истинную веру; хотел помочь Церкви в обращении язычников в христианство – веровал в то, что тем самым спасаю их заблудшие, грешные души.

Намечался военный поход на дикие земли восточнее Скандинавии, поэтому я второпях принял монашеские обеты и, вместе с моими новыми братьями во Христе, отправился покорять тамошние одичалые племена. Поскольку местные встретили нас враждебно, мы распространяли Слово Божье с помощью огня и меча, продвигаясь всё глубже и глубже в непроходимые леса тех земель.

Однажды, разведывательный дозор, в котором я тоже находился, обнаружил очередную деревню. Нам следовало сразу же вернуться в свой лагерь и сообщить об этом нашему командору, но, посчитав местных жителей безобидными, мы решили проверить их сами, чтобы первыми добраться до трофеев. К удивлению, племя приняло нас радушно: поселили в дом вождя, накормили, напоили, предложили женщин. По узорам, высеченным на стенах хижин, мы догадались, что местные поклоняются богам, отдалённо напоминающим огромных волков. Наш следопыт, понимающий речь дикарей, перевёл нам рассказы вождя: боги – зверолюди, которые обитают неподалёку от деревни, в пещерах; каждое ежегодное солнцестояние местные преподносят богам дар – годовалого ребёнка мужского пола, оставляя того у жертвенного алтаря в лесу. Любопытство взяло верх, и мы отважились навестить этих кровожадных богов, дабы убедиться в правдивости слов вождя.

Их шаман узнал о наших планах, пытался отговорить нас, но, потерпев неудачу, смирился и на прощание раздал каждому по амулету, который якобы защитит нас от гнева богов – какой-то корешок растения на верёвочке. Покинув деревню, мы выбросили те амулеты, полагаясь лишь на помощь своего истинного Бога, и направились к пещерам.

Как таковых пещер там не было, а просто вырытые глубокие норы в горе, в которых мы обнаружили полтора десятка одичалых мальцов разных возрастов. Они передвигались на четвереньках и набросились на нас как дикие звери: рычали, царапались, пытались укусить. Посчитав их сатанинским отродьем… мы всех убили. Затем, наш отряд вернулся в лагерь. Мы доложили командору о той деревне. Людей, гостеприимно встретивших нас, обратили в христианство; их поселение разграбили, а шамана казнили на костре; перед домом вождя водрузили высоченный крест.

Так как приближалась зима, наше командование приняло решение о возвращении домой. Священники были против, требуя основать поселение и оставить часть войска для охраны, но командор напомнил им, что этот поход был организован с целью разведки и что магистр других поручений не давал. В один из обычных дней, на обратном пути к кораблям, мы в очередной раз принялись обустраиваться для ночлега, выбрав для лагеря более-менее подходящую поляну: очистили от кустарника площадку, поставили шатры и палатки, выставили караулы. Огни вокруг лагеря, как того требуют правила по обороне стана, решили не разводить, ибо ночь была лунной.

Я проснулся от непонятных криков, доносившихся в мою палатку снаружи, а затем загудел боевой рог, оповещая всех о нападении на лагерь. Я и мои три товарища, наспех одевшись, схватили оружие и выбежали из палатки. Мы сразу же удивились тому, что в лагере царила паника, и недоумевали, что могло так напугать опытных, сплочённых воинов, закалённых в множестве битв. Затем я обратил внимание на священника, вышедшего из своей палатки в пяти шагах от меня. Он был одет лишь в исподнее бельё и испуганно озирался по сторонам, как вдруг на него из тени соседней палатки набросился огромный волк, разорвав беднягу в мгновение ока. Я ошарашенно глядел на то, как страшный зверь терзает свою жертву, пока из ступора меня не вывел вновь прозвучавший гул боевого рога, призывающий к общему сбору. Оглянувшись, я не обнаружил возле себя моих товарищей – видимо, они в страхе бежали. Тогда, как можно скорее, я помчался к центру лагеря, к командирскому шатру, по пути замечая ещё больше тех дьявольских псов, и всю дорогу молился Господу, чтобы твари не сожрали меня.

Добравшись до шатра, я увидел, как наш командор организовывает оборону: воины выстроились кольцом в два ряда, ощетинившись копьями и прикрываясь щитами; внутри круга собирались те, кто не успел облачиться в доспехи или был ранен. Мне дали чью-то кольчугу и указали место за спиной одного из воинов – в случае его гибели я должен был закрыть собой возникшую брешь в защитном кольце. Тем временем, звуки творившейся в лагере бойни стали затихать, пока вовсе не стихли; каждый из нас сосредоточенно вглядывался в тени, намереваясь дать жёсткий отпор невесть откуда взявшимся чудовищам, и никто не осмеливался нарушать возникшую тишину. Вскоре, звери принялись стягиваться к нам, кружа вокруг построения, а затем из леса донёсся протяжный волчий вой – и все они одновременно бросились в атаку.

На страницу:
3 из 5