Ливонский зверь

– Вот мы и нашли одного из морячков, – усмехнулся воин, глядя на своего перепуганного напарника. – Вернее, только его часть.

– Это не смешно, – возмутился испугавшийся. – Надо рассказать Эгмонту.

– О чём? – притворно недоумевал насмехавшийся воин. – О том, что мы нашли чью-то руку? Старик разгневается на нас, если не проверим всё до конца. Пойдём, осталось чуть-чуть.

И правда, долго идти не пришлось. Перед ними, в темноте, виднелась куча чего-то непонятного: то ли мешки, сгрудившиеся от столкновения судна с подводным камнем, то ли ещё какое-нибудь барахло. Воины подошли ближе, и как только свет факелов пал на эту кучу, они вздрогнули, увидев кровавую груду разорванных на части с десяток человеческих тел. Напарники остолбенели, их пробрал страх. К одному из них, тому, который совсем недавно испугался найденной руки, пришло осознание того, что тот, кто учинил такую бойню, всё ещё может находиться на корабле; он выпустил из ослабевших пальцев свой факел. Пшикнув, факел моментально погас в воде, и этот резкий звук вывел обоих из ступора.

– Надо предупредить Эгмонта! – выкрикнул лишившийся светила воин, безумно глядя на напарника.

К недавнему весельчаку также пришло понимание близкой опасности, и он, без лишних слов, первым ринулся в сторону кормы; потерявший факел старался не отставать от напарника. Они миновали жилой кубрик, прошли мимо ведущей на палубу лестницы и уже были у прохода на камбуз, как вдруг сзади послышался громкий всплеск, будто что-то тяжёлое упало в воду. Воины замерли, а затем синхронно развернулись. Тот, что был с факелом, теперь оказался позади своего товарища и видел, как к тому из теней приблизилась огромная, схожая на волчью голова. Чудовище оскалило пасть, продемонстрировав ряд острых зубов и внушительных размеров клыки; с дёсен свисали длинные волокна плоти, застрявшие в зубах; поросшая тёмной шерстью морда была покрыта бурой коркой подсохшей крови; жёлтого цвета глаза прижмурились – видимо, близкий свет от факела был ему неприятен.

Зверь молниеносно совершил выпад вперёд, вытянувшись всем телом. Воин с факелом, услышал противный хруст ломающихся хрящей, а затем, напарник, стоявший перед ним, стал заваливаться спиной на него. Воин инстинктивно отринул назад, уворачиваясь от падающего тела, но голова всё же ударилась ему об колени. Товарищ ещё был жив, и даже барахтался в воде, но вот лицо у него отсутствовало – правый глаз бешено вращался на оскаленном, лишившемся нижней челюсти окровавленном черепе; из левой глазницы набок свисало белое око, подёргиваясь на длинном волоске нерва. Скованный первозданным ужасом, воин перевёл свой обезумевший взгляд на монстра, который пожевав что-то во рту, сплюнул затем кровавый комок в сторону; мужчина протяжно, во всю глотку, громко закричал диким, полным отчаяния возгласом. Чудовище тут же прыгнуло на него и, ударив передними лапами в грудь, повалило в воду – протяжный крик мгновенно захлебнулся, со дна на поверхность вышли пузырьки воздуха.

Зверь усердно рвал человека когтями, разбрасывая вокруг себя кровавые ошмётки внутренних органов. Затем он поднялся на задние лапы в полный рост и побрёл на камбуз – за его спиной в воду медленно погружался факел, который мёртвой хваткой в своей руке всё ещё удерживал павший воин. Через мгновение тьма поглотила остатки света, принеся с собой в трюм покой и тишину.

Эгмонт с Ямонтом подошли к последнему отсеку, который создавался корабелами как лазарет на случай вынужденного карантина, но в обычное время используемый моряками для других нужд, и сразу же обратили внимание на дверь – она держалась на одном лишь нижнем креплении и, очевидно, выбита изнутри помещения. Они переглянулись и, поняв мысли друг друга, осторожно вошли внутрь, будучи готовыми к всяким неожиданностям.

То ли судно лежало на отмели слегка кверху кормой, то ли причина заключалась в такой конструкции когга, но мужчины лишь сейчас подметили, что глубина затопления уменьшилась, и именно в этом месте вода доходила им едва ли до колен. За порогом, в нескольких шагах от входа, на полу обнаружились два изувеченных трупа. Мертвецы были одеты по-боевому: кольчуги, шлемы, металлические наплечники и нарукавники. Белые накидки, теперь уже чересчур измаранные кровью, с вышитыми на них чёрными крестами, указывали на то, что эти погибшие воины – рыцари Тевтонского ордена.

Ямонт склонился над телом одного из крестоносцев, рассматривая поближе: кольчуга разорвана в клочья; на груди частично виднелись глубокие порезы – мутная, разбавленная кровью вода, густой пеленой покрывала рыцаря, практически полностью скрывая под собой от любопытных глаз основные увечья.

– Кто же их так… – озадачено молвил Ямонт.

Староста, тем временем обследовавший комнату, негромко сказал:

– Тот, кто вырвался из этой клетки.

Ямонт обернулся и тут же побледнел от увиденного: в углу, подсвеченная стариком, стояла кованая клетка высотой в человеческий рост и шириной в метр; дверца была погнута и полуоткрыта.

– Медведь? – удивлённо произнёс Ямонт.

В этот момент, из коридора трюма донёсся душераздирающий крик.

– Вот сейчас и узнаем, – запоздало ответил Эгмонт. Староста подошёл к одному из мертвецов и поднял из воды добротный полуторный меч. Он протянул его напарнику. – Выбрось свою ржавую железку и возьми этот.

Ямонт без пререканий сменил оружие, восхищённо любуясь качеством стали лезвия и искусно сделанной рукоятью своего нового приобретения.

– Пойдём, – уверенно сказал он, – прикончим эту тварь.

Старик положил ладонь на плечо напарника:

– Погоди, выждем здесь. Может, зверь сам уберётся с корабля, иначе – сунется к нам. Всяко лучше быть подготовленными и встретить его тут, на своих условиях, чем наугад соваться к нему.

Они прикрепили к стенам свои факелы, дабы свободно владеть обеими руками, и, ставши бок о бок у выхода из отсека, стали дожидаться. Но ждать долго не пришлось: из темноты проёма, ведущего на камбуз, на свет выскочила огромная, толстокожая, длиннопалая, когтистая пятерня, и ухватилась за дверной косяк. За ней последовала ещё одна, такая же рука, но эта ухватилась за косяк напротив. Затем в комнату просунулась остроухая, покрытая густой шерстью волчья голова – эта голова была раза в два больше, чем у самого крупного обычного волка, которого только видал старик за всю свою долгую жизнь. Мужчины инстинктивно попятились назад от прохода, будучи ошеломлёнными увиденным.

– Что это такое? – едва слышно спросил Ямонт, крепче сжимая дрожащими пальцами рукоять меча.

– Не медведь, – глухо произнёс Эгмонт.

Чудовище протиснулось внутрь, и теперь его можно было разглядеть во всей красе: рост – метра два с лишком, тощий торс, широкие плечи, длинные конечности, жёлтые глаза. Ладони и ступни схожи с человеческими, хвост отсутствовал. Тело, покрытое чёрной, косматой шерстью, было испещрено старыми шрамами; на выпуклой груди просматривалась седина. Зверь передвигался на задних лапах, пружинистой походкой. Судя по внешнему виду – мужского пола.

– Волколак, – не веря своим глазам, прошептал Ямонт. Чудище посмотрело на него, оскалилось и утробно зарычало. – О боги, не покидайте меня…

Ямонт внезапно сам зарычал, подобаясь зверю, – и тут же бросился на оборотня. Занеся меч, он рубанул сверху вниз, но чудовище лишь слегка отступило в сторону, делая полуоборот туловищем, и лезвие, рассекая воздух, плюхнулось в воду. Вложив в удар всю силу, Ямонт по инерции последовал за мечом и, потеряв равновесие, едва не завалился вперёд; упасть ему не позволил волколак – зверь подхватил тело воина своими лапищами и впился зубами в шею. Несколько молниеносных движений челюстями – и вот уже обезглавленный мужчина выскальзывает из объятий чудища и валится вниз. Повертев в ладонях, словно мяч, голову Ямонта, оборотень теперь взглянул на Эгмонта, а затем выбросил отгрызенную голову через плечо, будто наскучившую игрушку.

Староста с выраженной на лице досадой наблюдал за глупой выходкой своего товарища, за его нелепой смертью, а после, с отвращением, за баловством волколака. Старик крепче упёрся ногами в пол, принял боевую стойку и, нахмурив брови, приготовился к отражению атаки. Но зверь не спешил нападать: он какое-то время оценивающим взглядом скользил по противнику, а затем медленно пошёл вдоль стены, не сводя цепкого взора с оппонента, обходя того полукругом.

«Что он удумал? – недоумённо мыслил Эгмонт, сопровождая оборотня глазами. – Выжидает? Ждёт, когда я утрачу бдительность?»

Вскоре оборотень дал ответ на невысказанные вопросы старика: подойдя к одному из факелов, зверь сбил лапой светило со стены, и оно, упав в воду, затухло; и без того царивший в комнате полумрак поглотил ещё больше пространства. Чудовище, всё так же выдерживая дистанцию, перешло середину отсека и приблизилось к противоположной стене, где находился последний источник света. Эгмонт понимал, что если волколак доберётся до факела, то исход схватки будет предрешён, – поэтому старик шагнул к светилу, твёрдо намереваясь защищать его до последнего вздоха.

Зверь подошёл ближе, а затем сделал обманное движение вперёд, при этом грозно клацнув зубами – староста, хотя и был сосредоточен, всё же струхнул и рефлекторно отпрянул назад. Осознавая свою оплошность, старик сразу же хотел вернуться на утраченную выгодную позицию, но уже было поздно: брызнули огненные искры, и через мгновение комната погрузилась во тьму. Эгмонт мигом принял единственное верное решение, дающее ему хоть и маленький, но шанс – крича во всё горло, староста начал размахивать секирой крест-накрест, вслепую напирая на то место, где только что находился волколак, в надежде зацепить того и тем самым нанести серьёзный урон. Но шагу этак на пятом, вместо попадания по чему-либо, старик ощутил на своей шее чужое касание – оборотень уже был позади него.

Зверь, сзади схватив человека за шею, одной рукой приподнял свою жертву над водой; Эгмонт пытался извернуться, барахтался в воздухе, хотел достать чудовище секирой, но всё тщетно. Волколак крепче стиснул пальцы, вогнав когти в горло; старик захрипел, выронил из рук своё оружие и попытался разжать толстенные фаланги на своей шее – без толку. Оборотень, отведя свободную руку чуть назад, вонзил затем когти человеку в спину, вцепился в позвоночник и, крутанув кистью, сломал его. Мужественно выдерживая до этого всю нестерпимую боль, Эгмонт кратко вскрикнул и замер. Зверь медленно, словно проявляя уважение к достойному противнику, опустил обмякшее тело в воду.

***

Друзья стояли у края обрыва и мечтали о том, на что потратят свою часть от добычи. Гайло описывал, как поедет в Ригу, как купит там у самого лучшего мастера-оружейника превосходный лук, как выиграет ежегодный турнир по стрельбе, как станет самым прославленным лучником Ливонии. Ольгерд же, мечтал приобрести сверкающий доспех, добротный меч и быстрого коня; хотел путешествовать по миру и вершить справедливость. Они смеялись и подшучивали друг над другом, а затем решили купить себе такой же корабль, как этот когг перед их глазами, чтобы заняться морской торговлей и стать богатыми, влиятельными купцами.

Гайло первым заметил движение на верхушке мачты, в смотровой корзине, и указал на это другу. Ребята, недоумевающе разинув рты и затаив дыхание, узрели, как из «вороньего гнезда» на палубу, за спины ничего не подозревающих копейщиков, спрыгнула какая-то тень. Не то пёс – не то волк, едва приземлившись, тут же боковым ударом правой лапы снёс со своего пути воина, стоявшего слева от него; затем, когда тело первого ещё не достигло борта, зверь снизу вверх ударил левой лапой второго копейщика – тот, подлетев в воздух метра на полтора, вскоре шмякнулся на пол лицом вниз. Ни на миг больше не задержавшись на палубе, чудище в один прыжок преодолело расстояние в пять метров до входа в трюм и решительно нырнуло внутрь корабля. Парни обалдело смотрели на проём, в котором исчезло чудовище.

Уронив свой лук на землю, Гайло дрожащим, подавленным голосом произнёс:

– Это… это… вол… волколак.

– Наши в беде, – наконец пришёл в себя Ольгерд. – Им нужна помощь. – Он посмотрел на товарища, но тот продолжал безмолвно таращиться на корабль. – Гайло! – выкрикнул Ольгерд, а затем схватил того за плечи, развернул к себе и начал трясти. – Гайло! Очнись!

– Да… – отрешённо выдавил Гайло.

– Беги в деревню и предупреди всех! – продолжал кричать Ольгерд. – Пусть прячутся в своих домах, заколачивают двери и окна!

В потухшем, обречённом взгляде Гайло мелькнула искра надежды. Он было метнулся бежать, но затем остановился, обернулся к другу и спросил:

– А как же ты… Ольгерд?

– Я помогу Эгмонту и остальным, – глухо ответил Ольгерд.

– Но… – хотел было что-то возразить Гайло, подбирая слова.

Ольгерд посмотрел на растерянного товарища холодным взором и тихо сказал:

– Беги.

По щекам Гайло потекли слёзы. Он стыдливо отвернулся и побежал.

Как только спина напарника скрылась в кустах, Ольгерд сосредоточил взгляд на корабле. Теперь когг казался ему зловещим в лунном свете, и идти туда резко перехотелось, но отступать от своих слов для него было ещё хуже, чем встреча с чудовищем. Настраивая себя на бой и тем самым изгоняя из головы дурные мысли, он двинулся к кромке обрыва.

Тёмные тучи то и дело норовили застлать собой яркую луну, но та вновь выплывала, пользуясь прорехами в этом рваном ветром облачном полотне. Блеснула молния, а за ней сразу же последовал протяжный раскат грома. Падая с неба, по дощатой палубе застучали крупные дождевые капли. Через борт перевалился промокший юноша, который тут же подскочил на ноги и выставил перед собой копьё с бронзовым наконечником.

Убедившись в том, что на палубе спокойная обстановка, и чудище, по-видимому, всё ещё находится в трюме, Ольгерд первым делом проверил бездыханные тела своих соплеменников. Но горевать по товарищам было не время – возможно, внутри корабля всё ещё кому-нибудь нужна его помощь.

Подойдя к проёму, посмотрев вниз в кромешную тьму, парень передумал спускаться, ведь на то были весомые причины: оттуда не было слышно голосов и звуков борьбы, при себе Ольгерд не имел факела; да и если честно, то соваться туда в одиночку было страшно… очень страшно. Он хотел крикнуть, позвать старосту, на всякий случай предупредить об угрозе, но этого хотело его сердце, а разум твердил, что там уже никого нет в живых, ведь прошло много времени с того момента, как зверь проник в трюм, и Ольгерд этим только выдаст своё присутствие здесь.

Окончательно отказавшись от безумных поступков, парень решил устроить на оборотня засаду – прямо у выхода из чрева корабля. Он расположился таким образом, что волколак, выходя из трюма на палубу, будет обращён к нему спиной. Юноша присел на корточки, переместил вес тела на правую ногу, крепко стиснул в ладонях древко копья, отвёл локти чуть назад и стал дожидаться, надеясь одним сильным ударом в спину проткнуть звериную шкуру и поразить сердце врага.

Снова громыхнуло, и на смену редкому дождю пришёл ливень, а луна скрылась за обширной антрацитового цвета тучей. Оборотень, внезапно, неожиданно для подстерегавшего в засаде юноши выпрыгнул из тёмного проёма; Ольгерд лишь благодаря испугу отреагировал на манёвр волколака, рефлекторно ткнув копьём наугад, так и не поняв сразу – попал или промахнулся. Зверь, приземлившись на палубу, перекатился клубком и, мигом вскочив на задние лапы, развернулся к противнику, жалобно заскулил, а затем попятился назад, заметно припадая на левую ногу.

Парень воодушевился своим частичным успехом, ведь сейчас у него было преимущество над врагом – такая тяжёлая травма должна значительно сковать движения соперника. Хищно улыбнувшись и уже представляя в голове, как его имя будут славить по всей Ливонии, Ольгерд выставил копьё и рванул со всех ног вперёд, ориентируясь в темноте на высокий покачивающийся силуэт с выраженными желтоватого цвета глазами, в которых парень почему-то видел лишь страх и неизбежность скорой кончины.

Бронзовый наконечник стремительно приближался к цели, и казалось, что исход противостояния уже предрешён и очевиден. Оборотень стоял как вкопанный, не предпринимая никаких действий, и острый металл вот-вот коснётся его плоти, отбирая драгоценную жизнь, но затем ситуация изменилась в мгновение ока – зверь ухватился левой ладонью за наконечник и отвёл его в сторону, а правой кистью переломил древко копья практически у середины; Ольгерд от резкой остановки должен был свалиться противнику под ноги, но чудом сохранил равновесие и даже успел отпрыгнуть назад; волколак отмахнулся тыльной стороной ладони, предавая парню ускорение.

Ольгерд отлетел заметно дальше, чем мог бы при обычном прыжке. Он сразу же подскочил, чтобы продолжать борьбу, но внезапно почувствовал адскую боль в области груди, отчего свалился обратно на пол. Парень взглянул вниз и увидел, как из прорезей на прилипшей к телу мокрой рубахе обширным потоком вытекала тёплая жидкость. Он приложил ладонь к ране, ощупывая глубокие порезы, оставленные острыми как ножи когтями – пальцы легко погрузились внутрь широко раскрывшейся плоти, упираясь в твёрдые рёберные кости. Как ни странно, но юноша сейчас ни о чём не думал – его мозг отказывался воспринимать реальность, парализовав мышление, и казалось, всё это происходит не с ним, что это не его кровь, это не он оказался на волоске от смерти.

Ольгерд сделал глубокий вдох, сопровождаемый свистом в груди, а затем тяжело закашлял, извергая со рта кровавые брызги – один из трёх порезов был глубже остальных, так как коготь прошёлся меж рёбер, задев лёгкое, что повлекло за собой внутреннее кровотечение. Парень попытался подняться, но ноги отказывались ему подчиняться. На него накатила слабость, а в глазах помутнело. Тогда Ольгерд, продолжая недоумевать, ведомый лишь инстинктом самосохранения, пополз по палубе неизвестно куда, оставляя за собой красную полосу, которую сразу же размывала падающая с неба вода. Силы быстро иссякли, и он перевернулся на спину, пытаясь вспомнить, что с ним произошло, и тут же заметил над собой нависшую тень. Парень какое-то время безразличным взглядом смотрел на рядом стоявшую тёмную фигуру, постепенно исчезающую на фоне ночного мрака, и даже не понял, как его сознание провалилось за грань – в небытие.

Блеснула молния, на мгновение осветив одинокий корабль, тем самым запечатлев ужасающую картину на его палубе – огромный монстр, чем-то схожий на волка, вцепился клыкастой пастью в руку окровавленного юноши, пребывающего будто в безмятежном сне. Когда молния в очередной раз озарила палубу, на том месте, где совсем недавно находился оборотень со своей жертвой, уже никого не было, а следы их пребывания там тщательно смыты дождём.