Ливонский зверь

Дан Гришин

Ливонский зверь

Глава 1. Точка на горизонте

1290 год от Рождества Христова

Вдоль скалистого берега Ливского залива, прозванного христианами – Рижским, шёл не спеша юноша, лет эдак пятнадцати отроду. В своей родной деревне он считался самым долговязым среди сверстников, да и многие взрослые уступали ему ростом. Парень имел привычку заплетать свои длинные до плеч белокурые волосы в конский хвост, оставляя спереди чёлку, спадавшую на лоб до самых бровей. На лицо он был смазлив, и многие девицы уже присматривались к нему, пытаясь привлечь к себе его внимание, из-за чего юноша вызывал в какой-то мере ревность у других ребят. Одет парень был в просторную льняную рубаху с оборванными рукавами и из того же материала многослойные штаны, закатанные до колен.

Шёл он просто вперёд, притаптывая босыми ногами высокую зелёную траву, задорно насвистывая при этом какую-то простецкую мелодию, скорее всего им же выдуманную на ходу. Ласковое солнышко приятно грело сверху, постепенно уходя в закат, внизу плескались морские волны, разбиваясь о суровые скалы, а со стороны залива дул прохладный ветерок, усиливавшийся к вечеру. Юноша наслаждался природой, своими остатками беззаботного детства, безжалостно уходящими в прошлое, а также спокойствием вдали от назойливых, завистливых друзей.

Над головой послышались громкие хлопки. Парень задрал подбородок вверх и, прикрыв ладонью глаза от солнца, увидел в небе огромного альбатроса. Птица ещё несколько раз взмахнула своими крылищами и парила в воздухе, внимательно рассматривая испещрённую волнами морскую гладь в поисках добычи. Юноша замер, с восхищением наблюдая за полётом одинокого гордого охотника, но затем его взгляд зацепился за что-то необычное, нарушавшее идиллию великолепного пейзажа.

Парень пристально всмотрелся вдаль, фокусируя зрение на тёмном пятнышке у горизонта, которое отчётливо выделялось на фоне голубого неба.

«Это ещё что такое? – задался он вопросом в своих мыслях. – Лодка? Но никто не заплывает так далеко, да и рыбаки наши сегодня не выходили в море».

Внезапно к нему снизошло озарение, и, широко раскрыв глаза от удивления, парень вслух пробормотал себе под нос:

– Это враги. – Сердце в груди бешено забилось, и он уже выкрикнул отчаянно: – Разбойники!

Юноша помчался со всех ног в свою деревню, дабы предупредить старосту о надвигающейся к ним угрозе.

Вот он уже добрался до невысокого частокола, окружавшего территорию поселения, и, не сбавляя скорости, принялся огибать ограду, направляясь к открытым вратам. Невдалеке, чуть в стороне от деревни, парень заметил своих друзей, которые расположились на своём излюбленном месте под раскидистыми ветвями старого дуба: девочки сидели на лавке у подножия ствола, а ребята стояли возле них полукругом, развлекая красавиц небылицами. Дети помладше, как всегда, взобрались на само дерево и, удобно устроившись на толстенных ветках, с интересом прислушивались к россказням своих более старших товарищей. Самый взрослый из той компании – Гайло, обратил внимание на бегущего приятеля, после чего среди молодёжи раздались приглушённые смешки.

– Ольгерд! – крикнул Гайло. – Иди к нам, а не то я позову замуж твою Милду!

Лицо девушки, чьё имя прозвучало, залилось румянцем, и она опустила глаза, застенчиво улыбаясь при этом. Ольгерд же никак не отреагировал на издёвку своего ровесника, продолжая бежать в прежнем темпе.

– Куда это он так торопится? – недоумевал заводила, но остальные лишь пожали плечами в ответ. – Айда за ним, посмотрим.

Гайло и ещё несколько парней ринулись к деревне. Младшие принялись спешно слазить с дерева, чтобы последовать за старшаками.

Миновав без остановки открытые настежь врата, Ольгерд устремился к центру поселения, где находилась хижина старосты. Переполошив по дороге десяток домашних гусей и кур, собрав на себе неодобрительные взгляды и возмущённые возгласы местных жителей, он наконец-таки добрался до цели.

Вцепившись пальцами в плетённый из лозы заборчик и едва переведя дыхание, юноша, что есть мочи, прокричал хриплым голосом:

– Эгмонт, Эгмонт!

Скрипнула дверь, и на пороге дома появился пожилой мужчина. Староста был коренастого телосложения, со слегка выпирающим брюшком. Седые кучерявые волосы на голове и того же цвета средней длины растрёпанная борода свидетельствовали о преклонном возрасте главы деревни, однако он всё ещё оставался крепким и полным жизненной силы – Эгмонт по сей день выходил в море, наравне со всеми трудился над сетями и не терпел к своей персоне проявлений жалости. Одет старик был так же, как и все другие мужчины: серого оттенка льняные штаны и рубаха. Только широкий кожаный пояс, обитый по всей длине прямоугольными медными пластинами, выделял старосту среди остальных – символ власти.

– Чего разорался, как баба опосля свадьбы?! – громогласно произнёс Эгмонт.

– А это он русалку у берега увидел и прибежал просить дозволения жениться! – раздался позади ехидный голос Гайло.

Ольгерд обернулся и, к своему удивлению, обнаружил за спиной собравшуюся толпу. Многие хохотали, оценив шутку юного весельчака; любопытные жители продолжали стягиваться к центру деревни со всех окраин, чтобы не пропустить чего-либо интересного.

– Тишину! – рявкнул староста. Люди сразу же умолкли, замерев в ожидании. Старик обвёл гневным взором всех присутствующих, а затем мягко обратился к растерянному, ставшему предметом насмешек парню: – Что случилось, сынок?

Ольгерд презрительным взглядом многообещающе зыркнул на Гайло, потом развернулся обратно к Эгмонту и, прочистив кашлем пересохшее горло, сказал:

– Там, – он указал рукой в сторону морского берега, – в заливе, я видел корабль.

Брови старосты поползли вверх, а за спиной юноши послышались приглушённые шепотки.

– Ты уверен? – Эгмонт посмотрел на парня пронзительным взглядом.

Ольгерд на мгновение засомневался, но затем смело посмотрел старосте в глаза и твёрдым голосом ответил:

– Да, это точно корабль, мне не показалось.

– Хм, – задумался старик. – Через залив проходит только один морской путь – в Ригу. В наших водах чужакам делать нечего. Возможно, это торговое судно христиан, сбившееся с курса.

– Или же это разбойники, – высказал своё мнение Ольгерд.

Среди толпы прозвучали встревоженные возгласы. Жители деревни загомонили громче прежнего.

– Тихо! – резко выкрикнул староста, но люди продолжали шуметь. – Я кому сказал! – разразился Эгмонт яростным рёвом.

Со второй попытки старик всё-таки добился своего: жители смолкли и сосредоточили взгляды на главе поселения.

– Что нам делать? – молвил кто-то из мужчин. – Мы не сможем оборонять деревню. У нас в основном одни женщины с детьми, да старики.

– Не стоит преждевременно волноваться, – говорил староста громко, но спокойным тоном, обращаясь ко всем жителям. – Сперва нужно убедиться в том, что корабль направляется к нам. Я, вместе с остальными мужчинами, способными держать в руках оружие, пойду к берегу и по месту оценю опасность нашего положения. Как только мы покинем деревню, оставшиеся мальчишки, те, что повзрослее, запрут за нами врата и будут приглядывать за округой. Если окажется, что к берегу действительно приближается враг, я пришлю к вам вестника. В таком случае все женщины, дети и старики должны будут сообща, без лишней суеты, уйти из деревни и спрятаться в лесу. Скоро стемнеет, поэтому ни в коем случае не зажигайте огни, чтобы не выдать расположение поселения. Всем всё понятно?! – Присутствующие жители молча закивали головами. – Вот и хорошо.

Затем Эгмонт обратился к тому мужчине, который задавал вопросы:

– Ямонт, собираемся у ворот. Проследи, чтобы никто не отстал. Ольгерд и Гайло пойдут с нами. Поторапливайтесь, у нас мало времени.

Ямонт послушно кивнул.

***

Староста оценивающим взглядом окинул свой боевой отряд. Перед ним стояли пятеро взрослых мужчин, одетых в рыбацкие куртки из плотного сукна, и двое безусых мальчишек, чьи тела и вовсе прикрывала лишь повседневная одежда из тонкой льняной ткани. Несколько человек имели при себе мечи, правда, изрядно пощерблённые и давно не видавшие точильного камня; у двоих были двухметровые копья; последний же держал в руке обычный топор для рубки дров. Ольгерд опирался на старое копьё с бронзовым наконечником, а Гайло проверял натяжение тетивы своего лука.

«Мда-а-а, – призадумался Эгмонт, – а ведь когда-то наша деревня могла собрать три десятка обученных бойцов, в кожаном доспехе, с добротным оружием. Проклятая война… Столько достойных мужей полегло, и всё зря».

– Мы готовы, – сказал Ямонт.

Эгмонт отстегнул от своего пояса боевую секиру с обоюдоострым лезвием, взялся удобнее за короткую рукоятку, хмуро буркнул: «За мной», – а затем рысцой побежал сквозь распахнутые створки ворот.

Как только отряд покинул деревню, врата немедленно заперли.

– Шагом! – спустя какое-то время произнёс староста, давая воинам передышку.

Гайло поравнялся с Ольгердом и завёл с тем разговор:

– Прости, за глупую шутку.

– Я уже забыл про неё, – ответил Ольгерд, стараясь придать голосу равнодушный тон.

– А как думаешь, – продолжал лучник, – сколько людей может быть на том корабле?

Ольгерд взглянул на бронзовый наконечник своего копья, доставшегося ему в наследство от отца: жёлтый металл бликами отражал последние лучи уходящего в закат солнца. Парень внезапно вспомнил, как когда-то давно, когда он был совсем ещё маленьким, в их деревню наведались сборщики податей. Христиане в тот год потребовали двойную плату, но, получив отказ, попросту разграбили поселение. Ребёнок плакал в углу своего дома, напуганный шумом и присутствием в комнате посторонних людей, а в этот час, в противоположном углу, над его матерью надругались солдаты. Перед уходом один из воинов, широко улыбаясь, под гулкий смех своих товарищей вложил Ольгерду в ладони это копьё, предлагая малышу ударить его. Ребёнок не понимал, чего от него хотят; он заворожённо смотрел на наконечник копья, по жёлтой поверхности которого скользили красные языки холодного пламени, созданные отражением пылающего факела в руке того христианина. Они побрезговали этим оружием, оставили старинное копьё малышу, и теперь, пришло время наказать их за эту ошибку, ведь сейчас оно находится в руках уже совсем не ребёнка, а жаждущего мести уверенного в себе молодого воина.

– Сколько бы их ни было, – мрачно отвечал Ольгерд, – мы всех убьём. Боги должны быть на нашей стороне.

Гайло на мгновение взглянул на приятеля так, будто у того на голове вырос рог.

– Может, нам стоило просто спрятаться в лесу и переждать? – поинтересовался лучник мнением собеседника чуть громче обычного, чтобы его могли услышать другие члены отряда.

«Бего-о-о-м!» – прозвучала спереди команда старосты, пресекая тем самым разговоры в строю.

Солнце скрылось за горизонтом, над Ливонией сгущались сумерки; приближалась ночь. Отряд выскочил на побережье залива и притаился у кромки обрыва, прячась в высокой траве. Воины молча наблюдали за кораблём, силуэт которого уже прекрасно различался вдалеке.

– Идут правым бортом относительно берега, – заговорил Эгмонт. – Ветер усиливается, видимо, боятся шторма, поэтому подошли ближе к суше, затем сменили курс.

– Или ищут удобное место для высадки, – сказал Ямонт.

– Один парус, высокие борта, бочковидная форма, пристройка на корме – похоже, это грузовой «когг». Вряд ли пираты рискнули бы выйти в море на таком – он слишком медленный, – продолжал уверять староста.

– Мало ли, – пожал плечами Ямонт. – Но куда они направляются? Рига в другой стороне.

– Если не заблудились, то, скорее всего, в Пернау.

– Не слышал, чтобы в Пернау построили пристань, да и раньше здесь никто не ходил.

Эгмонт задумался над словами товарища и вскоре ответил:

– Твоя правда. Проследим за этой посудиной – если до полуночи когг не сменит курс к берегу, то вернёмся домой.

Так они и поступили: отряд под предводительством своего старосты направился на север вдоль побережья, сопровождая неизвестное судно.

Время шло, наступила ночь. Ветер ещё больше усилился, нагоняя с моря разрозненные облака. На небе проявилась луна, заливая серебристым светом взволнованное море. На корабле зажгли фонари: один на носу, а второй – на корме. Когг продолжал идти по прежнему курсу.

– Дядя Эгмонт, – обратился к старосте Ольгерд, – а сколько на таком корабле может быть людей?

– Обычно в команду входят восемь матросов и капитан, – охотно отвечал старик, пользуясь возможностью развеять скуку. – Если же это торговое судно, в чём я уже не сомневаюсь, то ещё и купец с парой слуг. А частенько бывает так, что сам капитан и является торговцем.

– Огни погасли! – вдруг выкрикнул Гайло, первым заметив странность.

Отряд замер, все обратили свои взоры в сторону залива.

На когге действительно больше не горели фонари, и он будто остановился и уменьшился в размере. Хотя и была сейчас ночь, но благодаря небесному светилу люди могли видеть силуэт корабля.

– Они что, бросили якорь? – недоумённо произнёс Ямонт.

– Нет, они идут к берегу, – ответил Эгмонт.

– Что нам делать?! – встревожился Гайло.

Староста приблизился к краю обрыва, прилёг на траву, задумчиво всмотрелся вдаль; воины последовали примеру своего предводителя.

– Их капитан безумец, – наконец произнёс старик.

– Почему ты так думаешь? – поинтересовался Ямонт, расположившийся по правую руку от старосты.

– Что ты видишь внизу? – ответил вопросом на вопрос Эгмонт.

Ямонт посмотрел вниз, где волны бились о голые скалы, а затем его взгляд пал на вспенивающиеся буруны, которые возникали на подходах к берегу, да и невооружённым глазом можно было заметить повсюду торчащие из воды каменные верхушки.

– Отмель, – нахмурившись, молвил воин. – Но они ведь легко обнаружат подводные камни. Просто спустят лодки раньше, чем им хотелось.

– Я бы с тобой согласился, – отвечал старик, – если бы они убрали парус.

Ямонт посмотрел на корабль, приближавшийся всё ближе, и действительно – никто даже и не думал сматывать парусину.

– Они же разобьются, – тихо говорил воин, не веря своим глазам.

– И времени на спасение у них уже нет, – подтвердил староста. – Разве что совершат резкий поворот, но при таких обстоятельствах они точно сломают руль.

Гонимый сильным ветром, когг стремительно нёсся на погибель. Люди на берегу уже могли различать предметы на судне. К их общему удивлению, на палубе не было ни души.

– Где же матросы?! – не сдержался Гайло.

– Видимо, пьяные спят, – сказал кто-то из воинов.

– А может, морской владыка их поглотил? – предположил другой член отряда.

– Или передрались из-за сокровищ, – вмешался Эгмонт.

До берега оставалось метров сто, как вдруг раздался оглушающе громкий треск ломающихся досок. Судно, задрав нос кверху, перескочило через невидимую преграду и плюхнулось днищем на отмель, слегка накренившись на бок. От резкого торможения тревожно заскрипела мачта, угрожая своим стоном повалиться вниз. Часть такелажа оборвало, и парус взмыл вверх, держась лишь за верхнюю рею. За борт с палубы вылетели плохо закреплённые бочки, ящики и прочие предметы. Через мгновение посторонние звуки стихли, и только парусина, словно белое знамя капитуляции, трепетала на ветру, признавая поражение когга морской стихии.

С восторгом созерцая представившееся зрелище, воины на берегу принялись оживлённо делится впечатлениями друг с другом, но староста вскоре попросил всех замолкнуть. Понаблюдав ещё некоторое время и не завидев никакого движения на корабле, старик созвал отряд поближе к себе. Воины собрались полукругом возле своего предводителя.

– Я уверен, – возбуждённо говорил Эгмонт, – что на судне нет живых. Они перебили друг друга, а значит, там есть что-то ценное, и мы должны забрать это себе. Такого шанса у нас уже не будет… Мы станем богачами!

У мужчин загорелись глаза от предвкушения лёгкой добычи, их лица сияли радостью.

– А может, дождёмся утра? – предложил Гайло, не поддавшийся всеобщему ликованию.

– Нет! – обозлённо рявкнул староста, окинув парня гневным взором. – Утром нас могут заметить, как мы грабим эту посудину, а потом обвинят в пиратстве и повесят! Мы пойдём сейчас, заберём всё самое ценное, а после – сожжём корабль!

Воины одобрительными возгласами поддержали решение старика, и только двое из них, самых молодых, своим видом давали понять, что не разделяют радости своих старших товарищей.

Эгмонт оценивающе осмотрел лица обоих, по его мнению, бунтовщиков, неодобрительно покачал головой, а затем сказал им:

– Вы остаётесь здесь. Если увидите кого-нибудь на берегу, то сразу сообщайте мне. Вдруг понадобится ваша помощь – вам подадут сигнал с палубы. Смотрите в оба.

Воины принялись осторожно, не спеша, тщательно выбирая, куда поставить ногу, спускаться вниз, к воде.

– Не нравится мне эта затея, – негромко молвил Гайло, всматриваясь в затемнённые участки палубы когга. – Всё как-то подозрительно выглядит.

– Эгмонт не глуп, – отвечал тому Ольгерд, уже жалея, что не отправился вместе со всеми на корабль. – Он долго прожил среди христиан, когда попал в плен к крестоносцам, знает их алчные повадки. Это нас с тобой пугает темнота и неизвестность, а он прежде всего думает головой, ведь на его плечах также забота о нашей деревне. Боги преподнесли нам дар, нужно лишь проявить храбрость и взять – нельзя упускать такую возможность разбогатеть. Если старик уверен в том, что это не засада, то стоит довериться его многолетнему опыту.

***

Самым опасным, с чем столкнулись люди при сходе на мелководье, были волны. Благо массивный когг послужил волнорезом, принимая кормой убийственные удары высоких гребней, тем самым погашая их разогнанную ветром мощь. Но и без того первый десяток метров пути воинам пришлось не на шутку бороться с водной стихией, которая усердно норовилась отшвырнуть их хрупкие тела обратно к твёрдой скале, на острые камни. К счастью, обошлось без травм, а далее идти уже было проще.

Вперёд пустили копейщиков, которые прощупывали дно длинными древками, дабы не попасть в подводную расщелину или глубокую яму. Остальные шли след в след за проводниками. Глубина здесь была умеренной, в основном взрослому человеку по грудь. Наконец, добравшись до судна, воины обнаружили скользящий вдоль борта внешней обшивки обрывок каната, вторым концом уходящий вверх к мачте. Поймав болтающийся под порывами ветра канат, первым на палубу полез Ямонт, а за ним уже по очереди – остальные члены отряда.

Староста внимательно огляделся по сторонам: никто не спешил на них нападать, да и, судя по всему, просто некому. Он жестами дал понять воинам, чтобы те не теряли бдительности, и осторожной поступью повёл их к пристройке на корме, которая обычно служила жилищем для капитана.

Не пройдя и десяти шагов, Ямонт внезапно поскользнулся и грохнулся спиной на палубу.

– Проклятье! – выкрикнул упавший, а затем остолбенел, увидев, что его рука запачкана чем-то красным. – Это кровь!

– Не накликай лихо своими речами, – предупредил товарища Эгмонт. Старик помог тому подняться, затем осмотрел тёмную лужу и сказал: – Я же говорил, что они поубивали друг друга.

– А где тогда трупы? – поинтересовался кто-то из воинов.

– Не знаю, – задумался староста. – Возможно, вылетели за борт.

Они двинулись дальше.

Проходя мимо входа в трюм, отряд снова задержался, рассматривая широкий тёмный проём, ведущий внутрь корабля. Крышка люка, которой закрывался проход во время сильных штормов, отсутствовала; погнутые завесы указывали на то, что она была выбита изнутри.

– Видимо, – начал размышлять вслух Эгмонт, – на корабле возник бунт. Одна часть команды заперла другую в трюме, и те прорывались наружу, используя в качестве тарана что-то тяжёлое.

– Мы же не полезем туда? – спросил Ямонт.

Старик посмотрел на своих подопечных, лица которых отражали внутренний страх и тревогу.

– Ещё как полезем, – разбил он их надежды. – Раздобудем факелы и обязательно полезем. Но, сперва проверим каюту капитана. За мной.

Подавленные ответом своего предводителя, воины молча последовали за ним.

Дверь в каюту капитана тоже оказалась выбита и валялась внутри помещения. В комнате царил бардак: перевёрнутые письменный стол и кровать, растрощенные стулья и прочая мебель, разбросанная бумага, окроплённые кровью стены. Также на полу отчётливо виднелись кровавые следы волочения, предположительно мёртвого тела. В углу находился квадратный сундук, и, судя по целому навесному замку, он был не тронут.

Первым делом староста приблизился к сундуку и, сбив топором замок, принялся осматривать содержимое оного. Внутри оказались личные вещи капитана: богатые одежды, свитки различных документов, навигационные карты морских путей с какими-то отметками. А ещё там обнаружилась шкатулка, в которой лежали три мешочка с медными, серебряными и золотыми монетами. К огромной радости соратников, мешочек с золотом был самым объёмным.

– Это, конечно, хороший улов, – говорил Эгмонт с довольной улыбкой, – но я ожидал большего. Надеюсь, в трюме найдём ещё что-нибудь ценное.

Воины, воодушевлённые находкой, с особым рвением принялись выполнять новые приказы своего предводителя. Они вытащили на палубу сундук со всем содержимым и переместили его к борту, приготовив к дальнейшей доставке на берег. Из прихваченных в каюте капитана материалов смастерили четыре примитивных факела. Затем все собрались у входа в трюм.

– Нас там могут поджидать, – молвил Ямонт. – Мы так и не обнаружили ни одного трупа. Ни на палубе, ни в воде у корабля, ни у скал – нигде нет. Кто-то их прибрал.

– Если бы кто-то выжил, он бы не стал терять время на возню с телами, а искал бы спасения, – ответил спокойно староста. – Уверен, внизу мы найдём мертвецов, и ты убедишься в моих словах.

– Ладно, – сдался Ямонт. – Сейчас выясним.

Вдали громыхнуло. С запада, со стороны моря, быстрым темпом приближался грозовой фронт.

– Нам следует поспешить, не то придётся пережидать шторм здесь, – подметил Эгмонт. Старик ловко высек кресалом искры и поджёг промасленную ветошь, плотно обёрнутую вокруг ножки от стула. – Вы, вдвоём, – он указал на копейщиков, – пока что оставайтесь на палубе. В трюме вам не развернуться с копьями. А остальных прошу за мной.

Староста поделился огнём с товарищами, затем посветил в проём: вниз вели удобные ступеньки. Держа факел в левой руке, а в правой – боевую секиру, он начал неспешно спускаться внутрь корабля.

После привычных шумов ветра, скрипа оснастки судна и хлопков паруса Эгмонт погрузился в оглушающую тишину. Он спускался всё ниже, пока не достиг воды – налетев на подводный камень, когг всё же пропорол днище, и теперь трюм затапливало морской водой. Задержавшись на мгновение, старик решительно продолжил спуск. Когда он сошёл с лестницы, вода доходила ему до пояса.

Тройка воинов с факелами в руках и при оружии последовала за вожаком.

– Есть кто живой! – басом выкрикнул староста. – Мы пришли на помощь! – Никто не ответил. Тогда Эгмонт обратился к своим бойцам: – Мы с Ямонтом проверим корму, а вы – идите к носовой части и посмотрите, какой груз там находится.

Они разделились.

Двое воинов, которых старик отправил в грузовой отсек, вошли в оный и осмотрелись: вдоль обоих бортов тянулись двухъярусные нары – спальные места матросов; посредине стоял приколоченный к полу длинный стол, за которым, видимо, принимали пищу и коротали свободное время игрой в «кости». Воины прошли дальше, но за жилым кубриком обнаружили лишь пустоту.

– Где груз? – удивился один из них.

– Наверное, они шли порожняком, – ответил тому другой.

– Такого не бывает, – отрицательно помотал головой первый. – Правду сказал Эгмонт: их капитан – безумец. Плыть в такую даль и не захватить с собой какой-нибудь товар для перепродажи – глупо.

– Мы ведь ещё не дошли до конца, – возразил второй. – Может, капитан припрятал на носу кучу ценностей, подальше от любопытной матросни.

Безнадёжно вздохнув, первый согласился со вторым, и они пошли дальше.

Тем временем староста со своим напарником обыскивали камбуз: на воде плавали деревянные миски и другие столовые приборы, в шкафчиках была лишь кухонная утварь, в ящиках – крупы и свежие овощи, в бочках – соленья. За ёмкостями с продуктами виднелся проход в другое помещение, куда они и направились далее.

Шагая по пояс в воде, те воины, которые исследовали носовую часть корабля, обратили внимание на какую-то притопленную тряпицу. Один из них схватил этот предмет, но, испугавшись, сразу отбросил в сторону, ведь то оказался рукав рубахи, внутри которого была оторванная по локоть человеческая рука.