Ливонский зверь

Молодой волколак, будучи уверенным в себе, мчался сквозь кустарник, оставляя по себе клочки шерсти на шипах. Труднопроходимая растительность замедляла его, и он вскоре осознал, что добыча ускользает, ведь матёрый секач сейчас целеустремлённо направляется к топям, где можно легко угодить в смертельную ловушку – поэтому, как бы того не хотелось, придётся смириться с неудачей. Но затем, дебри, являвшиеся доныне серьёзной преградой на пути, стали отступать: плотность кустов уменьшилась, появились проплешины; завиделись мелкие рощицы молодых берёз; под ногами стелился ковёр из зелёного мха, сквозь который местами проросли копны высокой травы. Чёрный должен был вдохновиться наступившими переменам местности для продолжения погони, но уже было поздно, так как хряк, заметно разорвавший между ними дистанцию, практически добрался до камыша и вот-вот шмыганёт в густые заросли, скрывавшие за собой покрытую тиной трясину. И в тот момент, когда молодой оборотень невольно стал замедляться, тем самым отпуская обхитрившую его добычу, в поле зрения, откуда-то сбоку, мелькнула быстрая тень, двигавшаяся наперерез борову.

Седогрудый настиг ничего не подозревающего кабана у самого берега, ударив того плечом в бок, отчего хряк с громким визгом отлетел далеко в сторону. Вепрь хотел было шустро подскочить, но, видимо, у него были сломаны рёбра, ибо попытка увенчалась провалом, а второго шанса подняться ему уже не дали – громадный волчара, только что нанёсший мощный удар секачу, не теряя времени в один прыжок оказался подле него и молниеносным взмахом когтистой лапищи перебил жертве хребет, оборвав тем самым разносившийся по округе истошный визг искалеченного животного. Кабан ещё методично рыхлил копытом грунт, проявляя последний рефлекс утекающей жизни, а седогрудый, вспоров тому брюхо, уже пригоршнями извлекал наружу дымящиеся внутренности, жадно, без разбору запихивая склизкие органы себе в пасть.

Чёрный опасливо приблизился к старшему, голодным взором наблюдая за тем, как тот пиршествует в одиночку. Вожак предупреждающе зарычал, и молодой, медленно, отступил на пару шагов назад. Затем, седогрудый, с помощью когтей и клыков разорвал добычу пополам, ухватил зубами заднюю часть и отволок её в сторону, продолжив трапезу там. Убедившись в том, что у вожака нет до него внимания, чёрный, воровато, подкрался к месту разделки, сгрёб остатки пищи лапами в охапку, прижав их к груди, и сиганул потом на двух ногах без оглядки в ближайшие кусты. Старший, отвлёкшись на секунду от своего дела, обернулся на шум, успев лишь заметить, как длинная кишка стремительно втянулась под колышущиеся ветви терновника.

Спустя какое-то время, молодой волк, покончив со своей частью добычи, вновь показался на берегу болота. Седогрудый, нехотя пожёвывая хрящ во рту, посмотрел на подопечного безразличным взглядом, поднялся на четвереньки и неспешно побрёл в лесную чащу. Чёрный, пребывая в замешательстве, переводил недоумённый взор с вожака на оставленные недоедки и обратно, подозревая о подвохе – ведь только глупец может вот так отказаться от своей заслуженной доли, даже несмотря на то, что там лежат одни кости.

Перемолотив, а затем и употребив почти все останки вепря, волколак с грустью посмотрел на последнюю оставшуюся целой кость. В этот момент, где-то далеко зазвучал протяжный волчий вой. Оборотень сначала встрепенулся от неожиданности, затем прислушался и успокоился; вскинул глаза к небу, отметив приближение рассвета, а потом взвыл на уходящую луну. Закончив на высокой ноте, он схватил зубами ту косточку и помчался в лес, намереваясь скорее добраться до условленного места встречи. Превращение в человека настигло его в пути, среди деревьев, и изменения происходили в той же последовательности, что и при трансформации в зверя, только наоборот – как если бы время пошло вспять.

Ольгерд вышел на поляну, на которой они с наставником вчера вечером встречали луну, и увидел у ручья Юргена, омывающего своё тело водой. Парень приблизился к старику, и тот, обернувшись, с приподнятой от удивления бровью спросил:

– Ты зачем это с собой притащил?

– Что? – не понял юноша.

– То, что у тебя в руке, – уточнил старик.

Ольгерд недоумевающе посмотрел на предмет в своей правой руке, которым оказалась обглоданная бедренная кость с остатками мышечных тканей и хрящей, а затем отбросил мосол в сторону.

– Не знаю, – искренне ответил парень, с признаками смущения на лице. – Я просто взял её, не думая, а потом забыл.

– Ладно, – отмахнулся Юрген. – Не бери в голову. Наверное, разум ещё не успел проветриться.

– Скорее всего, – согласился юноша и, усмехнувшись, добавил: – Хорошо хоть тебе в ногу зубами не вцепился, вот смеху было бы!

Старик не оценил шутку, молча продолжив омовение. Ольгерд присел рядом с ним и начал заниматься тем же.

– Ты чем-то недоволен? – возобновил разговор парень, косясь на угрюмого наставника. – Кажись, неплохо поохотились.

– Это была самая лёгкая охота на моей памяти, – равнодушно ответил Юрген.

– Значит, всё прошло хорошо, – обрадовался Ольгерд.

– Нет, – голос старика стал жёстче, – ты совершенно не умеешь охотиться. Твоя ошибка в том, что ты полностью полагаешься на инстинкты, а надо думать головой. Вот скажи, ты собирался лезть в болото за тем кабаном? Я ведь тебя предупреждал не приближаться к топям.

– Ничего я не собирался! – возмутился юноша. – Я не дурак!

– Умный бы не стал гнаться за добычей так, как это сделал ты. Тебя весь лес слышал издалека, и кабан в том числе.

– Я просто был голоден, – оправдывался парень. – Кто же знал, что он рванёт в кусты. Ещё бы чуть-чуть и… Эх! – Ольгерд махнул рукой от досады.

– И кормил бы пиявок на дне, – по-своему завершил недосказанную мысль наставник.

– Говорю же, не стал бы я мочить ноги, – твёрдо уверял юноша. – Я помнил про запрет. Твоё слово для меня – закон.

– Прям-таки закон? – недоверчиво молвил старик. – Я кому рассказывал о том, как следует подкрадываться к добыче? Деревьям? Небось, возомнил себя чуть ли не богом, когда испробовал силу зверя в полной мере. Вот только кабан того не ведал: не приклонился пред хозяином леса, не подставил смиренно шею, не принёс себя в жертву божеству.

– Оставь ты уже этого кабана в покое, – скучающе отвечал Ольгерд. – От бедолаги мало что осталось. Раз мы его съели – значит, мои усилия были не напрасны.

– Наелся бы ты, кабы не я, – возразил Юрген. – Расшугал всё зверьё вокруг, а потом бы землю рыл, чтобы хотя б мышью поживиться.

Парень повернул голову к наставнику и спокойным, мирным тоном сказал:

– Хватит. Я понял свою ошибку и впредь постараюсь её не совершать. – Затем он посмотрел вдаль мечтающим взором, переведя разговор в другое русло: – А я ведь и вправду ощущал себя всесильным. Меня переполняла уверенность в том, что я самый быстрый и самый могущественный на свете, что никто мне не ровня… кроме тебя. Лишь в тебе я чувствовал угрозу; осознавал твоё превосходство и повиновался как старосте, как вождю своего племени. Может, мы действительно дети богов? А не по их ли воле, ты тогда, на палубе корабля, решил меня сделать себе подобным? Может, мы избранные? А может, нас создали для какой-то цели?

– Надевай портки, – сухо ответил старик, подымаясь на ноги. – Вернёмся к хижине и начнём собираться в дорогу.

– Пойдём искать своё предназначение?! – воодушевлённо спросил юноша.

– Нет. Пришло время узнать, разыскивают ли меня в Ливонии.

Ольгерда охватили смешанные чувства. С одной стороны, он расстроился, что наставник отнёсся к его вопросам холодно, не высказав своего мнения ни на один из них, а с другой – обрадовался, ведь наконец-то можно будет покинуть этот наскучивший ему лес и отправиться навстречу новым приключениям.

– А если не ищут? – поинтересовался парень, спешно натягивая на ноги свои истрёпанные штаны.

– Тогда мы найдём для себя уютное местечко, поближе к людям, и там перезимуем.

– А потом? – не унимался юноша.

– Посмотрим. Не стоит загадывать наперёд.

Они вернулись к своему жилищу и стали собирать немногочисленные пожитки, которыми удалось разжиться за это время: казанок, глиняные тарелки, деревянные ложки, бронзовый нож, меховая жилетка грубого пошива, запас вяленого мяса. Старик собрал заячьи шкуры и сложил их вместе с другими вещами в собственноручно сплетённую заплечную корзину, а затем взвалил её Ольгерду на спину. Юноша продел руки в лямки и попрыгал на месте, чтобы ноша удобнее улеглась на плечах. Затем товарищи уважительно распрощались с давшим им приют домиком и поблагодарили лес, щедро снабжавший их сытной пищей.

– Куда двинем? – спросил Ольгерд у наставника.

– А куда ты хочешь? – безразлично ответил тот.

Пожав плечами, парень ткнул пальцем наугад:

– Давай туда.

Юрген согласно кивнул.

Более не мешкая, они пошли в указанном юнцом направлении – на север.

Глава 4. Долина

На третий день блужданий по лесам, путники впервые заметили людей. Надёжно спрятавшись в кустах, Ольгерд с Юргеном принялись наблюдать за группой вооружённых копьями и луками мужчин, вольготно шагающих на безопасном от их укрытия расстоянии. Незнакомцы громко переговаривались на ходу, даже не подозревая о присутствии рядом посторонних в этом лесу.

Дождавшись, пока те отойдут подальше, парень шёпотом сказал наставнику:

– Наверное, местные охотники.

– Похоже на то, – согласился старик. – С такими широкими наконечниками, как на их копьях, обычно охотятся только на крупную дичь. Будем надеяться, что они тут не оборотня ищут.

– Они шли без добычи, но в хорошем настроении, – размышлял вслух юноша. – Если это действительно местные, а не наёмники, то где-то неподалёку должно находиться их поселение.

– Верно, – с удивлением произнёс наставник, посмотрев на ученика соответствующим взглядом.

– Чего? – смутился Ольгерд.

– Наконец-то вижу проблески разума в твоей голове, – с улыбкой пояснил Юрген, и, не давая парню времени на дерзкий ответ, быстро продолжил: – Пойдём по их следам. Посмотрим, откуда эти охотники пришли.

По следам идти не пришлось: оказалось, что группа мужчин передвигалась по давно протоптанной тропе, которой те, видимо, пользовались регулярно. Вскоре, спустя пару часов неспешной ходьбы, лесная тропинка привела ликанов к деревушке, изб на десять.

Путники притаились невдалеке, прислушиваясь и осматриваясь: за высоким плетённым забором, окружавшим поселение, слышались весёлые детские голоса, а где-то за деревенькой, чуть в стороне, чуткий слух улавливал доносившиеся бойкие возгласы взрослых женщин. Обойдя деревню по широкой дуге, незваные гости направились на звуки взрослой речи, сразу же обнаружив рядом с поселением протекающую речушку, берега которой поросли густым камышом. На единственной проплешине, у самой воды, были замечены около полутора десятка женщин, занимающихся стиркой. Недолго думая, старик жестом позвал своего напарника отойти поглубже в лес, для разговора.

Выбравшись на безопасное расстояние от реки, старик заговорил:

– Придётся тебе поговорить с теми женщинами. Разузнай, бывали ли здесь чужаки этим летом и искали ли они кого; далеко ли отсюда большие поселения и как туда добраться. Возьмёшь с собой шкуры – может, удастся обменять их на что-то полезное.

– И кем я им представлюсь? – возмутился юноша, не проявляя особого желания к делу, от слова совсем.

– Скажи, что ты странник, честным трудом живущий с охоты, – посоветовал Юрген. – И шкуры, кстати, будут тому доказательством.

– Давай пойдём вместе? – предложил Ольгерд. – Скажем, что ты мой отец.

Старик демонстративно поправил свою юбку, в роли которой была обёрнутая вокруг бёдер видавшая виды холщовая ткань, найденная когда-то в землянке отшельника, а затем ответил:

– Если бы не моя борода, то мы могли бы сказать, что я – твоя мама.

Парень прыснул от смеха, сдерживая себя, чтобы не заржать во весь голос, а наставник тем временем, молча зашёл корчащемуся ученику за спину, стащил с его плеч корзину и достал из поклажи жилетку.

Весёлое настроение у Ольгерда как рукой сняло. Недовольно ворочая носом – ведь эта одёжка была сшита стариком из плохо вычищенных заячьих шкур, отчего и дурно пахла, – юноша попытался тактично отвертеться, дабы не оскорбить швейные таланты создателя сего изделия:

– Я не хочу её надевать. В ней будет жарко.

– Надо выглядеть прилично, – твёрдо произнёс Юрген.

Зная характер старика, когда тот начинает говорить таким тоном, Ольгерд не стал капризничать, а послушно надел вонючую безрукавку на голое тело, правда, всем своим видом показывая, как ему это не нравится.

Юрген осклабился, рассматривая ученика сверху донизу, а затем, радостным голосом, сказал:

– Ну во-о-от, вылитый дикарь.

– Умеешь ты приободрить, – осерчало вымолвил парень, разглядывая себя со всех сторон. – Может, всё же пойдёшь со мной? Наши люди не имеют привычки смеяться над нищими оборванцами, особенно пожилыми.

Старик понял колкую шутку, ловко вложенную в контекст, но не стал язвить в ответ, решив поступить мудро, объясняя ученику то, о чём тот сам додуматься не смог:

– Я не боюсь насмешек, – спокойным тоном говорил он, – мне не стыдно явиться перед дамами в таком виде. А не иду я с тобой по той причине, что меня могут разыскивать. К тому же, мой говор сразу выдаст во мне германца, а таких чужаков здесь не жалуют. Ступай, я буду присматривать за тобой из леса.

– Ладно, – потупив взгляд, робко молвил юноша.

Вскинув корзину за спину, Ольгерд не оглядываясь направился к реке.

Женщины, стоя по колени в воде, продолжали заниматься стиркой, сопровождая свои действия громкой беседой. Они не замечали приближавшегося к ним сзади парня, и тот, остановившись в десяти шагах от них, размышлял, как ему привлечь к себе внимание: предупредительно кашлянуть или сразу поздороваться.

– Мир вам, хозяюшки! – наконец решился Ольгерд.

Женщины смолкли, разом развернулись к пришлому и окинули того изумлёнными взорами.

– Ты откуда здесь взялся, милок? – спросила одна из них, старшая по возрасту.

– Не иначе подглядывал за нами, – шутливо говорила другая. – А я вот только хотела скинуть платье, чтобы искупаться.

Юноша покраснел, не зная, куда деть глаза от стыда.

– А не лесной ли это дух пришёл нас соблазнять?! – подхватила третья.

Женщины шумно расхохотались, а несколько юных девиц, находившихся среди них, сбились в плотную кучку и начали перешёптываться, то и дело косясь на парня лукавыми взглядами, даруя тому очаровательные улыбки.

– Да угомонитесь вы! – осадила подруг та, что заговорила первой. – Дайте ему хоть слово сказать.

Женщины перестали смеяться, вопросительно уставившись на юношу.

– Я не лесной дух, – приглушённо произнёс Ольгерд, продолжая смущаться. – Я сирота. Скитаюсь по Ливонии, зарабатываю на хлеб охотой. Вот заметил вашу деревню и думал зайти, дабы обменять заячьи шкуры на что-нибудь.

– Заячьи шкуры? – удивилась старшая. – У нас такого добра в достатке.

– А торговцы к вам часто наведываются?

– Да какие там торговцы. Кроме комаров, обитающих у этой реки, к нам больше никто носа не суёт. Это тебе нужно идти в Долину – лишь там сможешь найти купца на свой товар.

– Долина? – заинтересовался юноша. – И большое это поселение?

– Долина – не поселение. Так называют тот край. Есть там деревни, в которых живут разные умельцы, вот им и предложи шкуры. А может, и купчину по пути встретишь – они туда частенько навещаются.

– Подскажите, пожалуйста, как добраться туда?

– Иди вниз вдоль реки, она приведёт тебя к тракту. Свернёшь направо, а когда увидишь перевал через гряду, за ним уже и начинается Долина. В общем, не заблудишься.

– Благодарю вас, добрейшая, – поклонился Ольгерд. – Простите, что отвлёк. Поспешу я.

– Да защитят тебя боги, милок, – пожелала ему старшая.

Повторив поклон, парень спешно пошёл по берегу в указанном направлении. Женщины же сразу вернулись к стирке, негромко обсуждая юного скитальца.

Ольгерд, отойдя на приличное расстояние, покуда заросли камыша не скрыли его из виду, юркнул в лес, столкнувшись там нос к носу с наставником. Старик слышал разговор, поэтому ничего ему объяснять не пришлось.

– Особо выбора у нас нет, – молвил Юрген, – наведаемся в эту Долину.

– Как скажешь, – пожав плечами, равнодушно ответил юноша.

Солнце стояло высоко, когда они добрались до деревянного мостка, пересекавшего реку. Поднявшись по насыпи до высоких перил, служивших преградой на случай непреднамеренного падения с моста проезжавших по нему телег, путники обнаружили обещанный женщиной тракт, толстой змеёй уходящий по обе стороны от реки, концы которого вскоре терялись из виду, утопая в напиравшей со всех сторон лесной чаще. Речушка, миновав мост, практически сразу впадала в небольшое озерцо, а далее вода уходила в узкое, тёмное ущелье, образованное на теле грозной, неприступной гранитной скалы, тянущейся к небу.

– Чего замер? – спросил Ольгерд у наставника, уставившегося задумчивым взором в сторону озера. – Нам направо.

Старик, огладив седую бороду, ответил: