Очаровательная негодница

Сначала его поцелуй был довольно целомудренным, но, когда она вздохнула и потянулась к нему, он не смог сдержаться и, раздвинув языком ее губы, полностью завладел ими.

Это явно понравилось Мюри. Она глухо застонала, и Балан почувствовал, что ее ручки мягко обхватили его за плечи. Мюри приподнялась на кровати, прижимаясь к нему грудью. Его руки немедленно откликнулись на приглашение, торопясь обнажить то, что до этого он пытался целомудренно прикрыть. Это ему удалось, и Балан нежно сжал упругий холмик в руке. Мюри снова застонала от удовольствия, и это вдохновило Балана на более дерзкие действия. Он хотел было улечься на кровать рядом с девушкой, но тут до его ушей донесся другой стон – низкий и грубый.

Балан совсем забыл, где находится и как сюда попал, поэтому на мгновение растерялся, не понимая, откуда доносится неприятный звук. Однако когда чья-то рука коснулась его лодыжки, он вспомнил события этого вечера. Не отрывая взгляда от припухших губ Мюри, он взмахнул кулаком и ударил приподнявшегося соперника. Судя по всему, Балан угодил Малкулинусу в лоб, и тот снова упал навзничь с тихим стуком.

Балан понимал, что поступает неправильно. Он воспользовался гнусной уловкой Малкулинуса и, по существу, напал на одурманенную каким-то зельем девушку в постели. Последняя мысль была для него как ушат ледяной воды и тут же загасила огонь неистового желания, которое пробудила в нем Мюри.

Балан медленно отстранился от нее. Откинув со лба девушки упавшие локоны, он прошептал:

– Спи.

Мюри разочарованно вздохнула, но тут же снова провалилась в забытье. Похоже, Лауда знала толк в дурманящих травах. Возможно, Мюри все это время находилась в полусне.

Разочарованно вздохнув, Балан поднял с пола обмякшее тело Малкулинуса и взвалил его на плечо. Выпрямившись, он обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на прекрасную Мюри. Ее золотистые волосы разметались по подушке, руки были закинуты за голову, колени полусогнуты, а камиза скорее открывала, чем скрывала ее тело.

Это было зрелище, ради которого Балан отдал бы все на свете. Ах, если бы он мог проснуться утром рядом с этой девушкой!

Решительно повернувшись, он вынес Малкулинуса из комнаты и осторожно прикрыл за собой дверь.

– Что случилось? – вынырнув из темноты, спросил Осгуд. – Она видела его? А тебя? Что…

– Заткнись, – устало велел Балан. – Давай разберемся с этим… – Он искоса посмотрел на не подававшего признаков жизни Малкулинуса, которого нес на плече. – Предлагаю отнести паршивца в его комнату, а потом лечь спать.

Видя, что Балан на взводе, Осгуд впервые в жизни не стал испытывать судьбу и возражать кузену. Он молча последовал за ним в комнату Малкулинуса. К счастью, она была пустой, а постель разобранной. Малкулинус, должно быть, отпустил слугу еще до того, как отправился на свидание в спальню леди Джейн. Балан и Осгуд раздели лорда Олдоса и уложили его в постель в надежде, что утром он ничего не вспомнит и подумает, что вернулся в свою комнату и лег спать самостоятельно.

Балан, конечно, понимал, что утром у Малкулинуса будет раскалываться голова, но его это не заботило. Подлец заслужил хорошую взбучку за свои дешевые махинации.

* * *

Мюри проснулась с улыбкой на лице и сладко потянулась в постели. Она чувствовала себя замечательно, потому что ей приснился самый чудесный сон на свете. Ей приснилось, что к ней среди ночи приходил мужчина…

Ей приснился суженый!

Резко сев, Мюри оглядела комнату. Его здесь, конечно, не было, но он ей снился! И казался таким настоящим. Она все еще чувствовала вкус его поцелуев на своих губах и его запах на своем белье…

– О боже, – выдохнула Мюри. В канун святой Агнессы она съела тухлого мяса и увидела во сне мужчину с длинными темными волосами, темными глазами и телом воина.

Ее глаза широко распахнулись, когда она вспомнила прикосновение его губ и рук к своему телу. Если этот мужчина был в реальности хотя бы наполовину так хорош, как в ее снах, Мюри отдала бы все на свете, чтобы встретиться с ним и выйти за него замуж! В супружеской постели им было бы хорошо вдвоем!

Рассмеявшись, Мюри отбросила в сторону меховое одеяло и вскочила с кровати, горя желанием спуститься вниз и позавтракать. Этим утром она была ужасно голодна… Кроме того, она надеялась, что ее будущий муж, возможно, находится при дворе. Мюри не могла дождаться встречи с ним, чтобы узнать его имя, а потом снова поцеловаться с ним. От одной мысли мурашки бежали у нее по коже. Этот поцелуй был…

– Ой! – воскликнула Мюри, отдернув ногу, в которую впилось что-то острое.

Она взглянула на подошву ступни, но на ней не было никаких следов. Потирая больное место, Мюри внимательно осмотрела срезанный камыш, расстеленный у ее кровати, и удивленно подняла брови, заметив что-то блестящее. Это был нательный крестик на золотой цепочке. Мюри случайно наступила на него. Опустив ногу, она наклонилась, чтобы поднять находку. Девушка впервые видела этот крестик, он не принадлежал ни ей, ни ее служанке. Во всяком случае, она никогда не видела его на Сесиль. Мюри повертела крестик в руках, задумчиво покусывая нижнюю губу. Откуда он взялся? Эта мысль обеспокоила Мюри.

Ее отвлек звук отворяемой двери. Повернувшись, Мюри увидела Сесиль, которая осторожно просунула голову в комнату. Заметив свою госпожу, служанка улыбнулась и вошла, неся таз с водой.

– Как вы спали, миледи?

– Хорошо, – коротко ответила Мюри.

Положив крестик на столик у кровати, она последовала за служанкой к окну, где та поставила воду.

– Вам кто-нибудь приснился?

Мюри удивленно посмотрела на горничную. Она помнила, что вечером рассказывала ей о поверье, связанном с кануном дня святой Агнессы. Но Мюри не говорила Сесиль, что ела тухлое мясо, надеясь увидеть во сне будущего мужа.

– Ну, так как? – с любопытством спросила Сесиль и, прищурившись с хитрым выражением лица, внимательно взглянула на госпожу. – Вы ведь совершили обряд, не так ли?

– Совершила, – призналась Мюри, догадавшись, что новость о поступке, на который отважились она и Лауда, вероятно, уже облетела весь двор.

И, судя по всему, распространилась не только среди придворных, но и среди прислуги. Когда Лауда добывала тухлое мясо, на королевской кухне слуги наверняка слышали ее разговор с поваром.

– Вот это да! – взволнованно взвизгнула горничная. – Умоляю, расскажите обо всем. Как он выглядел? Он красивый? Вы его знаете?

– Он был очень красив, – призналась Мюри, и перед ее мысленным взором возникло лицо покорившего ее сердце незнакомца.

У него были правильные черты лица, глубокие карие глаза, прямой нос и нежные губы… Мюри невольно поднесла руку к своим губам при воспоминании об их поцелуе. Картинка, которую она вызвала в памяти, была немного расплывчатой, но Мюри отчетливо помнила чувства, которые испытала, и даже все еще ощущала вкус поцелуя. Хотя теперь, встав с постели, она больше не чувствовала запаха незнакомца. И, вдруг испугавшись, спросила себя: не исчезнут ли все отголоски памяти о нем так же быстро, как он сам?

Мюри надеялась, что нет. Ее никогда раньше не целовали, и это было самое волнующее событие в ее жизни. Она не хотела лишаться живых воспоминаний о незнакомце.

Поймав себя на том, что теребит пальцами верхнюю губу, Мюри убрала руку и начала умываться.

– Я положила крестик на столик у кровати, – пробормотала она. – Пойди-ка проверь, он не твой?

Служанка послушно пересекла комнату и взяла золотой крестик на цепочке.

– Нет, миледи, это не мой крестик.

– Так я и думала, – сказала Мюри с озабоченным выражением лица.

Ей пришла в голову мысль, что крестик, возможно, принадлежит мужчине из ее сна и что он вовсе не был видением, но Мюри не помнила, чтобы на нем было что-то подобное.

– Скорее всего, кто-то из слуг уронил его, когда вчера менял подстилку, – предположила Сесиль. – Или, возможно, крестик еще раньше в камышах запутался.

– Наверное, так и было. – Мюри вздохнула с облегчением, услышав вполне разумное объяснение. – Положи его обратно на стол. Я попрошу Беккера выяснить, не терял ли его кто-нибудь из прислуги.

Сесиль положила крестик на прикроватный столик, выполняя распоряжение госпожи.

– Скажите, миледи, мужчина из вашего сна что-нибудь делал или говорил? – сгорая от любопытства, спросила она.

Рука Мюри с мокрой тряпицей замерла. Ей не хотелось отвечать горничной. Теперь уже она жалела, что разоткровенничалась с ней. Она не желала делиться с кем-либо своими сокровенными переживаниями. Ей хотелось запомнить все, что она видела во сне, и наслаждаться воспоминаниями. Казалось, что если она поделится ими с другими людьми, то воспоминания поблекнут, станут не такими притягательными.

Подняв голову, Мюри заставила себя улыбнуться.

– Нет, ничего, – солгала она. – И это все, что я тебе готова рассказать. Помоги мне одеться! Я умираю с голоду и хочу побыстрее спуститься в большой зал, чтобы позавтракать.

Сесиль была явно разочарована, но воздержалась от дальнейших расспросов и помогла Мюри подготовиться к предстоящему дню, а потом вслед за ней вышла из комнаты, чтобы проводить госпожу вниз.

В этот момент в коридор из своей спальни как раз вышли Эмили и ее муж, лорд Реджинальд Рейнард. Увидев Мюри и ее горничную, они приветливо улыбнулись.

– Доброе утро, Мюри. Надеюсь, ты лучше чувствуешь себя сегодня? – спросила Эмили.

– Да. Спасибо, что поинтересовалась моим здоровьем, – промолвила Мюри, улыбаясь лорду Рейнарду в знак приветствия.

Этот красивый сильный мужчина обожал свою жену и сдувал с нее пылинки. Лучшего мужа для Эмили было трудно придумать. Мюри не могла нарадоваться счастью подруги.

Болтая о том о сем, они спустились в зал, где уже были накрыты столы и слуги разносили еду. Лорд Рейнард провел дам к свободным местам и усадил их. Поцеловав жену в щеку и обещав скоро вернуться, он извинился и отошел, чтобы переговорить с одним из придворных.

Эмили с нежной улыбкой проводила мужа влюбленным взглядом.

– Он увлечен политикой и, боюсь, вернется к столу не раньше, чем завтрак закончится. Так и останется голодным, вот увидишь!

– Ты его не упрекаешь за это? – с интересом спросила Мюри.

– Нет, – смеясь, ответила Эмили. – Мы довольно редко бываем при дворе, и мне нравится видеть, как он оживлен и общителен. Дома Реджинальд не покладая рук работает, особенно с тех пор, как разразилась чума. Я рада, что здесь он немного отвлечется от рутинных дел.

Она озабоченно сдвинула брови, наблюдая, как супруг исчез в толпе.

Мюри кивнула. Замку Рейнард повезло больше, чем многим другим, там от чумы погибло всего лишь несколько человек, но все равно это было ужасно. Мюри переживала за подругу, Реджинальд тоже сильно беспокоился за жену, особенно после того, как узнал, что она ждет ребенка. Если бы он потерял Эмили и свое дитя, это стало бы для него ударом, от которого Реджинальд, возможно, не оправился бы.

– Знаешь, – с улыбкой заявила Эмили, – я думаю, он постоянно куда-то убегает, чтобы дать мне возможность побыть с тобой наедине. Реджинальд знает, как мы близки и с каким нетерпением я всегда жду встречи с тобой.

Мюри широко улыбнулась в ответ на эти слова и обняла беременную подругу.

– И я тоже всегда с нетерпением жду встречи с тобой, дорогая. Ты для меня – самая родная душа.

– О, тише. Не говори так громко. Ты обидишь короля, если он услышит твои слова, – промолвила Эмили.

– Это правда, – согласилась Мюри, озираясь по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не слышит.

Она действительно не хотела ранить чувства короля. Он был по-своему добр к ней, и Мюри была благодарна ему за это, но король редко оказывался рядом. Она воспринимала его как доброго дядюшку, у которого нет времени возиться с ней, а Эмили была для нее как любимая сестра.

– Ну, как тебе спалось? Ты видела во сне будущего мужа? – с усмешкой спросила Эмили, чтобы сменить тему.

Мюри замешкалась с ответом, но тут вдруг заговорила Сесиль.

– Да, миледи видела во сне настоящего красавца, – выложила она взволновавшую ее новость.

Эмили недоверчиво уставилась на горничную, а затем посмотрела на покрасневшую от смущения Мюри.

– Что такое? А ну, выкладывай!

– О, это был всего лишь сон, – пролепетала Мюри и попыталась сменить тему разговора. – Надеюсь, ты не думаешь, что Реджинальда раздражает наша дружба? Он…

– О нет, не уходи от ответа, – прервала ее Эмили. – Расскажи мне все без утайки! Тебе вправду кто-то приснился?

Мюри, кивнув, заерзала на стуле.

– Это знакомый тебе человек?

Мюри сокрушенно вздохнула.

– Нет, я его не знаю.

– Не знаешь? – недоверчиво переспросила Эмили. Ей потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя от удивления. – Но ты успела разглядеть, что он красивый!

– Да, очень, – смущенно подтвердила Мюри.

– А как он выглядел? – спросила Сесиль.

– Опиши его, – поддержала горничную Эмили. – Как он выглядел?

– Ну, у него были очень темные волосы, думаю, черные, точно такие же, как вон у того дворянина! – с изумлением воскликнула Мюри, когда ее взгляд упал на сидевшего за столом мужчину в выцветшем синем дублете.

Мюри как зачарованная уставилась на него широко раскрытыми глазами. Ночью она видела суженого в полутьме, но готова была побиться об заклад, что это был именно он. Его длинные черные волосы казались такими мягкими, когда касались ее щеки. У него был гордый профиль и широкие плечи, которые Мюри обнимала во сне. На ее взгляд, он был великолепен.

– О ком ты говоришь? – спросила Эмили, озираясь по сторонам и стараясь проследить за ошеломленным взглядом Мюри. – Кто это?

– О том мужчине в синем дублете, с темными волосами, сильными широкими плечами и мягкими губами.

– Мягкими губами? – изумилась Эмили и, резко повернув голову, посмотрела на подругу.

– Ну да, у него были мягкие губы, когда он целовал меня во сне, – ответила Мюри на ее немой вопрос и нахмурилась. – Мягкие, но властные.

Эмили не сразу пришла в себя после подобных откровений. Справившись с потрясением, она снова взглянула на мужчину, о котором шла речь.

– Это лорд Гейнор, – сообщила она.

– Гейнор, – мечтательно повторила Мюри, как будто пробуя это имя на вкус.

Ей показалось, что оно превосходно звучит. Имя было сильным и могучим, как и мужчина, который его носил.

– Ты должна все рассказать мне, – потребовала Эмили. – Весь сон – от начала и до конца. Я слушаю!

* * *

– Она тебя видела.

– О чем ты? – спросил Балан, когда кузен занял место рядом с ним.

– О леди Мюри. Я проходил по залу мимо нее и леди Рейнард и подслушал их разговор. Леди Мюри говорила, что ты был тем мужчиной, который приснился ей ночью. – Сделав паузу, Осгуд приподнял бровь. – Почему ты не сказал мне, что она видела тебя?

Балан вздохнул.

– Потому что надеялся, что леди Мюри не вспомнит обо мне, когда проснется.

Это не было откровенной ложью. В душе Балана шла борьба. Благородная часть ее искренне надеялась, что Мюри забудет о ночном происшествии. Совесть требовала от Балана, чтобы он завоевывал руку девушки более достойным образом. Другой части, однако, было наплевать, как он добьется ее руки. И, подчиняясь уговорам этой худшей части, Балан страстно мечтал поскорее жениться на Мюри, чтобы иметь возможность заниматься с ней любовью в каждом укромном уголке замка. Хотя, честно говоря, в королевском замке было не так много пригодных для этого укромных уголков.

Осгуд покачал головой.

– Это еще не все, – продолжал он. – Я был не единственным, кто слышал разговор. К леди Эмили и леди Мюри хотела подойти Лауда, но остановилась неподалеку, услышав, о чем они говорят. Было заметно, что она страшно разволновалась, узнав такие новости, и начала метаться по залу, искать кого-то. Я, конечно, последовал за ней.

– Ну, еще бы! – сухо заметил Балан.

Его кузен обожал приключения.

– Оказалось, что Лауда искала брата.

– И что дальше? – с интересом спросил Балан.

– Сейчас они как раз обсуждают события. Видишь? – Осгуд показал пальцем на сидевших поодаль за столом Малкулинуса и его сестру, которая что-то оживленно говорила.

Лауда была явно недовольна. Она повернула голову и посмотрела в их сторону; Малкулинус последовал ее примеру. Балан демонстративно осклабился. Пусть эта парочка знает, что ему известны их планы. Возможно, это остановит их.

– Интересно, они догадываются о том, что происходит? – промолвил Осгуд, наблюдая за Олдосами.

– Скорее всего, да, – пробормотал Балан, когда брат и сестра отвернулись от них и яростно зашептались.

– Они снова что-то замышляют.

– Ага, – раздраженно буркнул Балан. – Хотел бы я знать, о чем они говорят.

– Скоро узнаешь, – с довольным видом заверил его Осгуд и, поймав на себе колючий взгляд кузена, пожал плечами. – Я послал своего пажа шпионить за Олдосами.

Бросив взгляд туда, где сидела коварная парочка, Балан заметил мальчика, слонявшегося неподалеку от них. Через некоторое время он сел, скрестив ноги, на подстилку из камышей и стал играть с собакой. Никто не обращал на него ни малейшего внимания.

Балан улыбнулся.

– Уильям – хороший парнишка.

– Это точно. Он отлично справляется с подобными заданиями. У него прекрасная память. Уильям перескажет мне все, что слышал, слово в слово, когда будет докладывать.

Балан кивнул и хотел уже приняться за трапезу, пододвинув к себе тарелку с хлебом и сыром, но тут Осгуд снова заговорил:

– Итак?

Балан настороженно взглянул на кузена.

– В чем дело?

– После всех заверений, что ты не опустишься до уровня Малкулинуса, что ни за что не покажешься на глаза одурманенной зельем девушке, ты, оказывается, поцеловал ее.

Балан явно занервничал.

– Я не собирался этого делать.

– О, я тебя понимаю! Как только оказалось, что леди Мюри вопреки твоим намерениям все же увидела тебя, ты решил, что теперь имеешь полное право поцеловать ее, поскольку она все равно станет твоей женой. Почему бы и нет?

– Я поцеловал ее, потому что она проснулась, когда я пытался поправить на ней ночную рубашку.

– Вот как? – произнес Осгуд с лукавым выражением лица. – И как же случилось, что ее ночную рубашку потребовалось поправлять?

– Должно быть, ворочалась и металась в постели, – ответил Балан, но, взглянув на кузена, понял, что тот посмеивается над ним. – Почему, черт возьми, ты ухмыляешься?

– Мне нечасто доводилось видеть тебя в таком смятении, – весело заметил Осгуд. – Кроме того, у меня есть причина для радости: мы спасены. Ты завоевал руку прекрасной дамы. Ну, или близок к этому! Похоже, ты ей очень понравился. Она с упоением описывала свой «сон» леди Эмили.

– Она обо всем рассказала подруге? – с тревогой спросил Балан, гадая, какие именно воспоминания сохранились в памяти леди Мюри.

Помнила ли она, как он ощупывал ее грудь в полутьме?

– Да, и о жарких объятиях, и о пламенной страсти, и об обжигающих поцелуях, – ответил кузен.

Балан в ужасе уставился на него. Неужели дурманящие травы, которые подсыпала Лауда, исказили восприятие Мюри? Нет, в крови Балана, конечно, тоже вспыхнула страсть, когда он прикасался к ней, но в описаниях Осгуда было слишком уж много эпитетов, связанных с огнем и пожаром. Может быть, из-за трав и тухлого мяса жар был у самой Мюри?

* * *

– Что ж. – Эмили откинулась на спинку стула и стала обмахиваться рукой. – Твой рассказ звучит так, словно все было на самом деле…

– Да, – вздохнула Мюри. – Сон был похож на явь.

Эмили пристально посмотрела на нее.

– Если отбросить всю эту чепуху о кануне святой Агнессы, лорд Гейнор – прекрасный человек. Реджинальд высокого мнения о нем. И король, кстати, тоже.

– Рада это слышать. Я уважаю мнение твоего мужа. И если король тоже высоко ценит лорда Гейнора, он не будет возражать против нашего брака.

– Надеюсь на это, – кивнув, сказала Эмили и добавила: – Лорд Гейнор сражался в войске короля в битвах при Креси и Кале и, как говорят, показал себя с лучшей стороны как неукротимый воин.

Мюри было приятно это слышать. То, что ее избранник хорошо владел мечом, означало, что он сумеет защитить их домашний очаг.

– Я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь плохо говорил о лорде Гейноре, – продолжала Эмили. – Он хорошо обращается с людьми, к какому бы сословию они ни принадлежали, любит детей и животных. Этот человек справедлив и благороден.

– Я начинаю уважать его, – с улыбкой сказала Мюри.

Эмили вздохнула.

– Но не все так гладко. Ходят слухи, что замок лорда Гейнора сильно пострадал от чумы. Я знаю, что отец Балана умер и Балану, вернувшемуся из военного похода, пришлось взвалить на плечи заботы об оскудевших землях, которые он унаследовал.

– Балану? – в замешательстве спросила Мюри.

– Да, это имя нынешнего лорда Гейнора, – пояснила Эмили.

– О… Балан, – промолвила Мюри, пробуя на вкус это имя. Оно ласкало ей слух.

Балан и Мюри…

Эмили прикусила губу, чтобы сдержать улыбку.

– Как я понимаю, в данный момент твой избранник на грани разорения из-за чумы. Я уверена, что он преодолеет все трудности, однако…

– Родители оставили мне в наследство неплохое состояние. Финансовые трудности жениха не имеют для меня особого значения, – беззаботно отмахнулась Мюри от слов подруги.

Она все еще смаковала имя избранника. Балан, лорд Гейнор… Балан и Мюри. Леди Гейнор. Как прекрасно это звучит! «Интересно, как выглядит замок Гейнор? – подумала Мюри. – На что он похож?»

Она надеялась, что он стоит у воды, недалеко от берега озера, реки или моря. Мюри любила воду.

– А где находится Гейнор?

– На севере. Мне кажется, где-то на морском побережье, но я не уверена. Знаю только, что рядом течет река, – ответила Эмили и добавила: – Хорошо то, что Гейнор расположен вдали от королевского замка и тебе не придется часто появляться при дворе.

– Вот это и вправду хорошая новость, – согласилась Мюри.

Она ненавидела придворную жизнь с ее распутством, интригами и жестокостью…

– Хм, – задумчиво пробормотала Эмили, и ее взгляд скользнул по Балану, лорду Гейнору. – Остается выяснить только, подходите ли вы друг другу.

– Подходим! – не раздумывая, заявила Мюри.

Хотя она и старалась казаться разумной, ее выдавало нетерпение. Мюри снова посмотрела на мужчину, которому, возможно, суждено было стать ее мужем.

Балан был увлечен разговором с молодым человеком, который сидел рядом с ним. Он тоже был довольно привлекательным, но, по мнению Мюри, не шел ни в какое сравнение с Баланом. Молодой человек показался ей бледной копией ее избранника.

– А кто сидит рядом с лордом Гейнором?

– Это его кузен, Осгуд. Он вместе с Баланом сражался во Франции, когда здесь бушевала чума. Реджинальд об Осгуде тоже высокого мнения.

– Прекрасно, – пробормотала Мюри. – Он живет в Гейноре?

Эмили кивнула.

– Его мать умерла при родах, а отец погиб на поле боя, поэтому Осгуд воспитывался в Гейноре. Они с Баланом близки, как родные братья.

Мюри кивнула.

– А у Балана есть еще родственники?

– Я слышала, у него есть младшая сестра. Их мать тоже умерла родами, а недавно скончался и отец. Малышка осталась сиротой.

– Как и я, – тихо сказала Мюри, и ее сердце сжалось от сострадания к незнакомой девочке. Впрочем, ей повезло, что у нее был брат, который заботился о ней. А у Мюри после смерти родителей никого не осталось. Хорошо, конечно, что королевская чета приняла ее в свою семью и она пользовалась расположением короля, своего крестного отца. Но Мюри, честно говоря, всегда мечтала снискать расположение именно королевы. Мюри тосковала по материнской любви и одобрении, а этого заменить ей хорошее отношение короля не могло. Может быть, она даст младшей сестре Балана то, чего не получила сама?

– Как зовут младшую сестру лорда Гейнора?

– Хм. Кажется, Джулиана, но я не уверена.

– Джулиана… – произнесла Мюри.

Ей нравилось это имя.

– Ну, как? Ты готова? – весело спросила Эмили.

– К чему? – в замешательстве спросила Мюри.

– К знакомству с ним.

– К знакомству? – с тревогой спросила Мюри. – А зачем нам знакомиться?

Эмили рассмеялась, видя, что подруга запаниковала.

– Тебе ведь нужно поговорить с ним и решить, подходит ли он в женихи.

– Прямо сейчас?

– Сейчас самое подходящее время, – заверила ее Эмили. – Ты пообщаешься с ним и посмотришь, стоит ли он твоего внимания. Если да, то вы сможете проводить больше времени вместе. Если же лорд Гейнор тебя чем-то не устроит, выберешь себе другого жениха.

– Но… – Мюри взглянула на свою одежду.

На ней был белый сюрко, надетый поверх простого серого котарди. Если бы она знала, что встретит сегодня мужчину из своего сна, то оделась бы более привлекательно.

– Ты прекрасно выглядишь, – с улыбкой заверила ее Эмили. – Пойдем. Балан заезжал к нам в Рейнард по пути из Франции домой. Поэтому я знакома с ним, и то, что я подойду к нему поздороваться, не вызовет у него недоумения.