Очаровательная негодница

– Я знаю только трех подходящих, у которых есть деньги, – наконец сказал Осгуд.

– А я только двух, – заявил Балан. – Это леди Джейн и леди Бриджида. Кого я забыл?

– Леди Лауду.

– Сестру Малкулинуса? – ужаснулся Балан и покачал головой. – Я не женюсь на ней даже ради спасения Гейнора.

– Так я и знал! Значит, остановимся на двух кандидатурах – леди Джейн и леди Бриджиде.

– Леди Джейн не совсем нам подходит, – пробормотал Балан. – Я слышал, у нее есть тайный любовник.

Осгуд кивнул.

– Я тоже это слышал. А еще говорят, что она ждет ребенка.

Кузены переглянулись и воскликнули в один голос:

– Вычеркиваем из списка!

– Итак, остается леди Бриджида, – пробормотал Осгуд почти извиняющимся тоном и бросил на Балана сочувственный взгляд.

И у него были причины сочувствовать кузену. Бриджида отличалась пугающей внешностью. Это была крупная, громогласная дама, грубый смех которой вызывал у Балана оторопь. Будущее с такой женой представлялось ему в мрачных тонах.

– Эмили! Я сбилась с ног! Куда ты пропала?

Балан и Осгуд оглянулись, услышав взволнованный женский голос, который доносился за кустами, росшими позади каменной скамьи.

– О, доброе утро, Мюри, – отозвалась, по-видимому, та, кого звали Эмили. У женщины был сонный голос. – Я просто сижу здесь, в уединении, наслаждаясь погожим деньком.

– Ты хотела сказать, что задремала в тени.

Мюри рассмеялась, и Балан стал с любопытством прислушиваться, когда понял, что за кустами стоит Негодница. Сначала он не узнал ее голоса. Он звучал совсем иначе, чем в большом зале замка, где Мюри сначала говорила спокойным, сдержанным тоном, а потом начала издавать истошные вопли и хриплые рыдания. Теперь голос девушки звучал жизнерадостно и беззаботно. Это было странно, если учитывать, что Мюри страшно огорчилась решением короля выдать ее замуж.

– Наш план сработал! – услышали кузены ликующий голос леди Мюри.

– Какой план? – с недоумением спросила Эмили, придя в замешательство.

– Ну, проснись же, Эмили. Вспомни, мы хотели, чтобы король и королева приняли решение выдать меня замуж! – воскликнула она. – И наш план осуществился!

– Да я давно уже не сплю, – заверила ее Эмили бодрым голосом. – Расскажи, как все было!

– Слушай! Я всю неделю расхаживала с важным видом по двору, сообщая фрейлинам, которые с большим любопытством выслушивали меня, что никогда не выйду замуж, что мне и без того отлично живется при дворе и я не желаю переезжать в отдаленное поместье к мужу. Королева, как мне сначала показалось, не отреагировала на мои заявления, и я начала думать, что мой план не сработает, но сегодня король послал за мной и объявил, что я должна выйти замуж! Королева настаивает на этом!

– Чудесно! – воскликнула леди Эмили. – Я же говорила, что у тебя все получится.

– Да, так и произошло. – Мюри рассмеялась. – Ты была права!

– А как же иначе? – Леди Эмили была явно довольна собой. Но тут она добавила более сдержанным тоном: – Исход этой затеи было легко предсказать. Филиппа вечно пытается навязать тебе то, чего ты не хочешь. Так было всегда.

– И опять ты права, – понизив голос, согласилась Мюри. – К сожалению, королева всегда недолюбливала меня, хотя я не знаю почему. Я ведь постоянно старалась угодить ей, но всегда наталкивалась на критику и насмешки. В конце концов мне надоело перед нею лебезить, и в последнее время я просто избегаю Филиппу и ее фрейлин, насколько это возможно.

– Ты тут ни при чем, Мюри, – тихо сказала леди Эмили. – Когда дело касается тебя, в королеве просыпается ревность. Ей не нравится, что король уделяет тебе слишком много внимания. Хотя от собственных детей он тоже без ума. Филиппу возмущает каждая крупица любви, которую король проявляет к тебе, как будто она украдена с ее тарелки или с тарелок королевских отпрысков. Кроме того, – добавила Эмили, – надо учесть, что Эдуард не самый верный муж. Думаю, Филиппа боится, что его любовь к тебе примет несколько другие формы, если ты останешься здесь надолго. Вообще-то я удивлена, что королева давно уже не потребовала выдать тебя замуж.

Мюри ничего не ответила.

– Итак, кто же станет твоим мужем? – после недолгого молчания спросила Эмили.

– О! – смеясь, воскликнула Мюри. – Я забыла тебе сказать, что мне повезло. Король заявил, что я могу сама выбрать себе супруга.

– Правда? – Казалось, леди Эмили была изумлена таким решением Эдуарда.

– Я сама была удивлена, что он пошел на такие уступки, – призналась Мюри.

– Спектакль, который ты разыграла, должно быть, потряс короля до такой степени, что он готов был пообещать тебе все что угодно, – смеясь, сказала Эмили.

– Ну, я же не могла ранить его, открыто заявив, что хочу покинуть двор, – заметила Мюри.

Эмили еще громче засмеялась, услышав это замечание.

– Если бы кто-нибудь знал, какая ты на самом деле милая и пушистая… – промолвила она.

– Меня бы тогда в клочья разорвали придворные гарпии, – тихо закончила фразу Мюри.

– Это правда, – грустно согласилась Эмили.

– Я должна поблагодарить тебя за поддержку, Эмили, – заявила Мюри. – Твои советы помогли мне выжить при дворе, а дружба скрасила мое пребывание здесь. Думаю, без тебя я сошла бы с ума.

– Не говори глупостей, – смутившись, пробормотала Эмили. – Ты бы и без меня справилась с трудностями.

– Нет. Придворные бы набросились на меня, как волки, и загрызли без твоих советов. Я всегда прислушивалась к тебе. Когда казалось, что на меня вот-вот нападут, я вспоминала твои слова и либо принималась рыдать погромче, либо вела себя как последняя дрянь. И это меня выручало. Теперь окружающие предпочитают просто оставить меня в покое. Даже королева держится от меня подальше из страха, что ей придется терпеть мои слезы, слушать бесконечные рыдания или затыкать уши от оглушительного визга.

– Что ж, я могла предложить тебе в качестве помощи только советы, – сказала Эмили. – Тебе не хватает алчности и жестокости, чтобы стать своей при дворе. Я сразу это поняла, и обитатели королевского замка тоже. Ты не могла уподобиться им. Тебе нужна была надежная защита, которую при необходимости можно было бы использовать как средство нападения. И ты использовала для этого привязанность короля, делая вид, что вседозволенность вскружила тебе голову и избаловала.

– Ты раскусила меня! – смеясь, воскликнула Мюри. – Знаешь, временами вздорное поведение кажется мне забавным, но порой я чувствую, что перехожу все границы, и начинаю бояться саму себя.

Осгуд вцепился в руку Балана, но тот даже не почувствовал этого. Его взгляд был прикован к Мюри. Слегка отодвинув ветку, он сумел разглядеть девушек, беседовавших за кустами. Обе они были белокурыми красавицами. Балан знал Эмили и всегда восхищался ею; прошлым летом она вышла замуж за его друга, лорда Рейнарда, и теперь носила под сердцем ребенка. Балан считал, что Рейнарду повезло в браке.

Мюри внезапно нахмурилась и с беспокойством взглянула на Эмили.

– Ты же не думаешь, что репутация Негодницы повлияет на мои шансы найти доброго, порядочного мужа?

– О нет, я уверена, что все будет хорошо, – поспешила успокоить подругу Эмили, но Балан видел, что сама она взволнована судьбой Мюри.

Эмили ласково похлопала ее по руке, лежавшей на скамейке, на которой они сидели.

– Ты красавица и к тому же любимая крестница короля, – продолжала Эмили, пряча тревогу за улыбкой, – вот увидишь, мужчины выстроятся в очередь, чтобы предложить тебе руку и сердце.

Мюри выдохнула.

– Надеюсь, так и будет.

– Я в этом не сомневаюсь. – Эмили снова похлопала Мюри по руке и встала. – Пойдем к тебе в комнату и составим список потенциальных женихов. А потом обсудим их и выберем лучшего!

Кивнув, Мюри встала, чтобы последовать за подругой, но вдруг остановилась, заметив птиц, сидевших на ветке неподалеку.

– О, смотри, два черных дрозда сидят рядом! Это считается хорошим предзнаменованием.

Эмили повернулась, чтобы взглянуть на птиц, и с улыбкой покачала головой.

– Это все пустые суеверия.

– Нет, два черных дрозда на ветке – это к добру, – упрямо возразила Мюри, выходя вслед за Эмили из маленькой беседки.

– Ты слышал? – взволнованным шепотом спросил Осгуд, когда девушки скрылись из виду.

– Ты слышал? – раздалось за кустами.

Балан и Осгуд уставились друг на друга.

– Это что, эхо? – пробормотал Осгуд, но Балан зашикал на него, догадавшись, что не только они подслушали разговор Эмили и Мюри.

За беседкой, в которой только что сидели девушки, тоже рос декоративный кустарник, и в этот момент из-за него вышли Малкулинус и его сестра Лауда. Кузены хорошо видели их со своего места в просвет между ветками.

– Значит, у леди Мюри не такой уж дурной характер, как считают люди, – с улыбкой произнесла Лауда.

– Да, но все побаиваются ее из-за сложившейся репутации, – сказал Малкулинус. – Холстафф, например, опасаясь, что она остановит свой выбор на нем, решил срочно уехать домой, сославшись на болезнь матери. А Харкорт клянется, что сделает все возможное, чтобы избежать брачных уз с леди Мюри. Дворяне бегут из королевского замка, как крысы с тонущего корабля. Похоже, никто не собирается претендовать на руку леди Мюри, а значит, у меня не будет конкурентов.

– Путь к победе для тебя свободен, – с усмешкой согласилась Лауда. – Ты только представь, каких почестей ты добьешься, став мужем любимой негодницы короля!

– Да, мне повезло… – Малкулинус устремил затуманившийся взгляд вдаль и погрузился в мечты о прекрасном будущем.

– И все же тебе нельзя расслабляться, – вернула его к действительности Лауда. – Победа может ускользнуть из наших рук. Есть обнищавшие дворяне, которые от отчаянья готовы ухаживать за кем угодно. Их ничто не остановит – ни дурной характер невесты, ни ее истерики!

– Ты права, – нахмурившись, согласился Малкулинус. – Владельцу Гейнора нужны деньги. Ты видела, во что одеты он и его кузен Осгуд? Мне было бы стыдно показаться при дворе в таком виде.

Балан сжал зубы, услышав эти слова.

– Как бы то ни было, но я намерен заполучить леди Мюри в жены, Лауда, – решительно заявил Малкулинус. – Мне нужна она и ее связи.

– Тогда мы внушим ей, что она должна выйти за тебя замуж, – спокойно сказала Лауда.

– Но как это сделать? – спросил брат. – У тебя есть план? О, я знаю, ты уже что-то придумала. Я вижу это по блеску в твоих глазах.

Улыбка медленно расплылась по лицу Лауды, и она с довольным видом кивнула.

– Конечно, придумала. Мы используем ее склонность к суеверию. Это сыграет нам на руку.

– Расскажи подробнее, что ты задумала, – взмолился сгоравший от любопытства Малкулинус.

– Не здесь. А вдруг нас кто-нибудь подслушает? Пойдем лучше в лабиринт из живой изгороди, это более безопасное место для разговора.

Кивнув, Малкулинус последовал за сестрой.

– Пошли, – прошипел Осгуд, вставая.

– Куда? – с недоумением спросил Балан.

– Ты их слышал? Они идут в лабиринт, чтобы разработать план и заманить леди Мюри в ловушку. Мы должны узнать, в чем он заключается. – Видя, что Балан не трогается с места, Осгуд нахмурился и добавил: – Ты же не хочешь, чтобы они обманом заставили леди Мюри выйти замуж за этого гада? Вряд ли она заслуживает подобной участи. Кроме того, теперь, когда мы знаем, что она не мегера, какой все ее считают, тебе следовало бы присмотреться к ней и начать ухаживать. Она могла бы спасти Гейнор от разорения.

Балан, судя по всему, все еще колебался.

– Леди Мюри не заслуживает, чтобы этот человек стал ее мужем, – повторил Осгуд свой главный аргумент. – Я слышал, он бьет свою лошадь, а ты знаешь, что о таких говорят.

– Тот, кто бьет свою лошадь, жену бьет в два раза сильнее, – нахмурившись, процитировал Балан народную мудрость.

Ему крайне не понравилась мысль, что Мюри выйдет замуж за человека, который будет ее колотить.

– Ты был бы для нее прекрасным мужем, – стал уговаривать кузена Осгуд. – Лучшего ей не найти! Ты всегда ласков со зверями и женщинами. Учти, – добавил Осгуд, переходя к скрытым угрозам, – если ты не женишься на леди Мюри, тебе придется жениться на леди Бриджиде.

Балан поморщился, представив себе подобную перспективу, и, кивнув, встал.

– Хорошо, давай проследим, чтобы эта парочка не сумела обвести леди Мюри вокруг пальца, – сказал он, а затем твердо добавил: – Но это все, на что я согласен.

Глава 2

– Подвинься немного, меня совсем к кусту прижало, – пробормотал Осгуд.

– Тише, они тебя услышат, – прошипел Балан, – мне некуда двигаться. Я тоже наполовину в кустах. Молчи и слушай!

Не обращая внимания на Осгуда, который продолжал что-то бормотать, Балан сосредоточил свое внимание на Малкулинусе и Лауде, стоявших по другую сторону живой изгороди. Кузены быстро нагнали эту парочку и, прячась за стеной из кустов, проследовали за ней по зеленому лабиринту. Наконец брат и сестра нашли, по их мнению, подходящее место для секретного разговора и остановились.

Балан и Осгуд постарались подойти как можно ближе, чтобы все слышать и оставаться при этом незамеченными. Они затаились в тупике одного из проходов, который примыкал к месту, выбранному братом и сестрой. К сожалению, пятачок был небольшим, а живая изгородь довольно низкой, и кузенам приходилось сидеть на корточках, чувствуя, как в их спины впиваются жесткие ветки подрезанных кустов. Но они терпели неудобство, боясь пропустить хоть слово.

– Сегодня канун дня святой Агнессы, – объявила Лауда так, как будто делала важное сообщение.

Балан не понял, какое значение имеет сейчас этот факт. По-видимому, Малкулинус тоже был несколько озадачен словами сестры.

– Ну, и что из этого? – раздраженно спросил он. – Завтра, кстати, будет пир. Но как это поможет мне женить на себе Мюри?

– Пир – никак, – терпеливо объяснила Лауда. – А вот канун дня святой Агнессы очень важен. Мы должны воспользоваться тем, что леди Мюри суеверна.

– Выкладывай, что ты придумала, – потребовал Малкулинус.

– Ты, конечно, слышал поверье, связанное с кануном этого дня? – спросила Лауда. – Если девушка будет поститься целый день или съест перед сном что-нибудь гнилое, ей непременно приснится мужчина, который станет ее мужем.

– Ха! – Малкулинус тихо засмеялся. – И ты хочешь напомнить ей об этом поверье?

– Да, за ужином, – подтвердила Лауда.

– А что дальше? – неуверенным тоном протянул Малкулинус. – Нам останется только надеяться, что ночью леди Мюри приснюсь я?

– Нет. Пустые надежды – удел дураков, – насмешливо сказала Лауда. – На Бога надейся, а сам не плошай. Мы позаботимся о том, чтобы она увидела именно тебя.

– Но как мы это сделаем? – с недоумением спросил Малкулинус.

– Вряд ли леди Мюри с утра постится, поэтому я предложу ей съесть перед сном чего-нибудь гнилого, – сказала Лауда. – Мне придется все подготовить заранее.

– Но это не гарантирует, что я приснюсь леди Мюри, – запротестовал Малкулинус.

– Обязательно приснишься, – заверила брата Лауда. – У меня есть одурманивающее средство. Я подсыплю его в еду, от чего леди Мюри впадет в полудрему и придет в себя только утром. Ты проскользнешь в ее комнату посреди ночи, пошумишь немного или даже тряхнешь за плечо, если понадобится разбудить ее. Знаешь, я советую тебе, – сказала Лауда во внезапном порыве вдохновения, – поцеловать ее. Когда она откроет глаза, то увидит тебя и…

– И немедленно позовет стражу, – с несчастным видом сказал Малкулинус. – Ты что, с ума сошла? Ты хочешь, чтобы меня четвертовали за невиданную дерзость?

– Нет, не хочу, – раздраженно ответила Лауда. – Разве ты не слышал, что я сказала? Я дам ей одурманивающее зелье, чтобы она всю ночь провела в полудреме. Леди Мюри не будет звать охранников, она проснется, увидит тебя и тут же снова заснет. Но утром вспомнит, что видела твое лицо, и решит, что ей приснился мужчина, за которого она должна выйти замуж.

– О… Я наконец понял, – сказал Малкулинус и задумчиво пробормотал: – Может, и получится.

– Конечно, получится, – уверенно заявила Лауда. – А теперь пойдем, я должна послать служанку за травами, которые мне нужны для дурманящего зелья.

Послышался шелест листьев, и пара удалилась.

– Мы должны им помешать, – сказал Осгуд. – Они хотят обманом принудить бедную девушку выйти замуж за этого идиота в павлиньих перьях!

Балан хмыкнул, обдумывая то, что услышал.

– Нет, мы не можем этого допустить! – горячился Осгуд. – Что мы предпримем?

Балан помолчал еще мгновение, а затем покачал головой.

– Ничего.

– Ничего? – удивился кузен.

– Нам ничего не нужно делать, – заявил Балан с задумчивым видом. – Леди Мюри убедила весь двор в том, что она вздорное избалованное дитя. Но эта девушка не настолько глупа, чтобы верить во всякую чушь. Неужели ты думаешь, она станет есть тухлятину в канун дня святой Агнессы и ждать, что ночью ей приснится мужчина, который станет ее мужем? Пусть эта парочка осуществляет свой план; я уверен, он не сработает.

– Завидую твоей уверенности, Балан, – с мрачным видом сказал Осгуд. – Но если леди Мюри действительно окажется суеверной и у Лауды все получится, вина за несчастную судьбу ни в чем не повинной девушки ляжет на тебя. Потому что ты знал о кознях Лауды, но ничего не сделал, чтобы предотвратить беду.

Балан крепко задумался над словами кузена. Нельзя было недооценивать опасность. Мюри, конечно, умна. Тот факт, что она одурачила весь двор, говорил о многом. Но совсем недавно Балан своими ушами слышал из ее уст утверждение, что увидеть двух черных дроздов на ветке – хорошая примета. А что, если, несмотря на свой интеллект, эта девушка действительно суеверна? Вдобавок ко всему Лауда была на редкость хитроумной, коварной и изворотливой женщиной. С ней было опасно иметь дело. Она могла уговорить Мюри совершить перед сном этот обряд либо в шутку, либо просто для того, чтобы доказать его неэффективность. И если Мюри примет зелье, план Лауды может сработать.

– Ну хорошо, – наконец промолвил Балан. – Давай сегодня вечером за ужином постараемся узнать, убедила ее Лауда или нет. Если ей это удастся, мы вмешаемся.

– Отлично, – с облегчением выдохнул Осгуд и сказал с усмешкой: – Давай я отвлеку Малкулинуса, а ты проберешься в комнату Мюри и разбудишь ее, чтобы она увидела твое лицо.

Балан раздраженно посмотрел на него.

– Я не буду этого делать.

– Но почему? Это помогло бы тебе жениться на леди Мюри, и она была бы с тобой куда более счастлива, чем с Малкулинусом. Рискну предположить, что ты был бы для нее лучшим мужем среди всех молодых дворян, которые сейчас гостят в замке. Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы с уверенностью сказать, что ты будешь верным и добрым супругом.

– Я хочу помешать Малкулинусу совершить дурной поступок не для того, чтобы самому обмануть леди Мюри, – твердо сказал Балан.

Осгуд издал сдавленный вздох и покачал головой.

– Ты отворачиваешься от удачи, которая сама идет тебе в руки, Балан. Будет чудом, если мы в конце концов все же женим тебя хоть на ком-то.

– Хорошо, а теперь время обедать, сейчас уже далеко за полдень. После всех этих подслушиваний и интриг у меня разыгрался зверский аппетит. Давай поедем в город и найдем где перекусить.

* * *

– Утка просто восхитительна, – заметила Эмили.

– Ага, – пробормотала Мюри.

– Тогда почему ты ничего не ешь? – удивленно спросила Эмили.

– Что ты сказала? – Мюри в замешательстве взглянула на подругу и опустила глаза. Перед ней стоял поднос с нетронутой едой. Сделав глубокий вдох, она призналась: – Я задумалась.

– Тебе не дают покоя мысли о женихе, – сказала Эмили. – Ты не знаешь, кого тебе выбрать, и мучаешься.

– К замужеству надо подходить серьезно, – заметила Мюри. – Ведь мне предстоит провести остаток жизни с тем, кого я выберу… Я должна буду лечь с ним в постель, родить ему детей… – Она с беспомощным видом пожала плечами. – Что, если я выберу не того?

– Ничего не бойся, я помогу тебе, – с усмешкой сказала Эмили и добавила серьезным тоном: – Давай подумаем, кому бы ты отдала предпочтение. Кто-то из неженатых дворян вызывает у тебя хоть какую-то симпатию? Может быть, ты кого-то особо выделяешь?

Мюри на минуту задумалась и, пожав плечами, призналась:

– Нет, для меня все на одно лицо. Я так долго не желала сближаться с придворными, избегала общения с ними, что толком никого не знаю при дворе, в том числе и неженатых мужчин.

– Что ж, – рассудительно сказала Эмили, – тогда тебе придется познакомиться с ними поближе. Здесь, при дворе, много мужчин со красивыми лицами, изысканными манерами и набитыми золотом кошельками.

Мюри отмахнулась от нее.

– Какая разница, красивое лицо у мужчины или нет? За привлекательной внешностью может скрываться жестокий нрав, что я не раз видела за эти годы при дворе. Что касается богатства, то я в нем не нуждаюсь. Родители оставили мне в наследство большое состояние. Манеры хороши, но они не смогут уберечь тебя от бед в трудные времена.

– Тогда о каком муже ты мечтаешь? – с любопытством спросила Эмили.

– О… – промолвила Мюри, устремив взгляд вдаль. – Я бы хотела, чтобы он был добрым и чутким с теми, кто слабее него… И умным – это самое главное. С глупым человеком я бы никогда не смогла найти общий язык. И еще мой муж должен быть сильным, я хочу, чтобы он защищал нашу землю, если разразится война. Я вижу его добрым господином, который знает, как управлять своими владениями и сделать так, чтобы народ процветал.

Мюри замолчала, и Эмили похлопала ее по руке.

– Ты перечислила прекрасные качества, и я уверена, что мы найдем дворянина, которой в полной мере соответствует им.

– А почему бы вам не попросить о помощи святую Агнессу?

Мюри удивленно повернулась к женщине, сидевшей за столом по левую руку от нее. Это была леди Лауда Олдос. Как правило, она не обращала внимания на Мюри, во всяком случае, последние пять или шесть лет – с тех пор, как леди Лауда покинула двор и вернулась в родовое гнездо. В королевском замке она бывала теперь лишь наездами. До этого Лауда была одной из самых жестоких мучительниц Мюри. Вот почему та удивилась, обнаружив, что этим вечером леди Лауда села за стол рядом с ней.

Несмотря на то что обе они повзрослели, Мюри все же невольно напряглась в ожидании словесных оскорблений, которыми осыпала ее Лауда, когда они были детьми. Однако, к огромному ее облегчению, леди Олдос не стала нападать на нее. Более того, в начале ужина она улыбнулась Мюри, пожелала доброго вечера и принялась за трапезу, не произнеся больше ни слова… И вот теперь Лауда неожиданно снова заговорила.

– Простите? – промолвила Эмили с недоверчивой улыбкой, наклоняясь вперед, чтобы посмотреть на соседку Мюри. – Вы что-то сказали о помощи, которую может оказать святая Агнесса?

– Да. – Лауда сконфуженно рассмеялась. – Впрочем, все это глупости, не берите в голову. Не обращайте внимания на мои слова.

– О нет, – улыбнувшись, поспешно сказала Мюри. – Вы меня заинтриговали. Расскажите, что вы имели в виду.

Лауда с очевидным смущением поерзала на стуле, а затем снова заговорила:

– Я услышала, что вы озабочены выбором мужа, и вспомнила одно старое поверье, связанное с кануном дня святой Агнессы.

– И что же это за поверье? – с интересом спросила Мюри.

– Говорят, – заговорщицки наклонившись к ней, сказала Лауда, – если будешь поститься весь день в канун святой Агнессы, то ночью тебе приснится мужчина, которому суждено стать твоим мужем.

Мюри и Эмили изумленно уставились на нее, и леди Олдос снова смущенно рассмеялась, пожав плечами.

– Это, конечно, глупое суеверие, я знаю, но как было бы чудесно, если бы оно оказалось правдой! – Лауда вздохнула. – Я нахожусь в том же положении, что и вы, леди Мюри. Моего жениха свела в могилу чума, и отец хочет, чтобы я выбрала жениха, пока мы находимся здесь, при дворе, но… – Она обвела взглядом переполненный зал. – Тут так много мужчин, и я почти никого из них не знаю. Мне очень трудно сделать выбор!

– Да, сделать выбор очень непросто, – согласилась Мюри.

Она была несколько удивлена тем, что у нее есть нечто общее с Лаудой, с которой они не ладили в детстве.

– Конечно, ведь он повлияет на всю нашу жизнь, – промолвила Лауда и сухо добавила: – Что касается меня, то я упустила возможность обратиться к святой Агнессе за помощью. Я не сразу вспомнила о поверье и поэтому не постилась сегодня.

Мюри слабо улыбнулась, решив, что было бы неплохо проверить действенность старинного обряда. Нет, она не полагалась, принимая решения, исключительно на помощь высших сил, однако поддержка святых в деле выбора жениха, на ее взгляд, была бы нелишней.

– Вообще-то, Лауда, ты еще не упустила свой шанс, – внезапно произнес Малкулинус, сидевший рядом с сестрой. – Говорят, что если девушке не удалось весь день держать пост, то для нее еще не все потеряно. Она может съесть перед сном какие-нибудь испорченные продукты – гнилые или протухшие, – и тогда ей приснится мужчина, за которого она выйдет замуж. Сделай это – и узнаешь, истинно ли поверье.