Люди и Звери. Сборник рассказов

В общем, Джек устроил мне весёлую и насыщенную жизнь. Он в молодости не получил начального воспитания – не прошёл курса общей дрессировки. Поэтому с ним было сложно и на охоте. На него приходилось буквально садиться, закрывать ему глаза, не давая увидеть птицу, чтобы не спугнуть раньше времени. Но это издержки полностью окупаемые. Историй о Джеке я мог бы рассказать сотни.

Пугливый курцхаар

Собаки в нашей жизни в последнее время стали играть какую-то странную роль. На фоне вспышки народной любви к домашним животным растут стаи голодных, бездомных собак. Их травят, стреляют. Люди платят за собак десятки, а то и сотни тысяч рублей, а затем выгоняют их на улицу. По полям и лесам бегают бездомные охотники. Мои знакомые купили в Германии щенка курцхаара. Деньги заплатили немереные. Подрастили немного, а тут – открытие охоты. Вывезли в поле. Охота не пошла, да и какая охота на открытие, как говорил Владимир Высоцкий: пьянка, да и всё. Напились, долго восхищались собакой. Потом по обычаю начали палить просто так. Бедный щенок с перепугу забился в машине в угол, народ обалдел: собака боится выстрелов! Как же так? Немцы обманули? Что теперь ожидает собаку голубых кровей, если её хозяева не удосужились даже что-нибудь прочитать про дрессировку и подготовку собаки к охоте? А сколько таких грамотеев, следуя моде, уродуют животных?!

Многие заводят охотничьих собак и пытаются держать их в квартирах. Особенно страдают спаниели. Их щенки – такая прелесть, такие симпатяги, можно дочке подарить на день рождения. Дочь вне себя от радости. Все счастливы. Но вот выясняется, что собака обладает невероятной энергией. Ведь спаниель способен пробегать переменным темпом до десяти километров. Запертая в рамках городской квартиры, такая собака, безусловно, не может смириться и обязательно будет доставлять проблемы, и только огромная любовь может сохранить союз человека и животного. При этом человеку придётся ради животного многое претерпеть. А все ли способны на такое? Немало мне довелось видеть на охоте гончаков, выходящих из камышей: ободранные ноги, все в крови, смотреть страшно. Но это их работа. Видел маленькую таксу, которую двое братьев нещадно эксплуатировали, добывая барсука. Их не смущало, что барсук неизмеримо сильнее. В этой борьбе собака потеряла глаз, была вся в шрамах. Видел и другую таксу, которой косилкой отрезало заднюю ногу. Жила она на кошаре в Калмыкии. Забавно было видеть жирненькое, ухоженное существо, гордо сидящее рядом с кучером на телеге на специальной подушечке. Она, конечно, не охотилась, но умела быть полезной и любимой. Три дня мы наблюдали картину, и когда чабаны разъезжали по своим делам, а рядом постоянно – деловитый носатый, лопоухий столбик.

Раненая лайка

Декабрь, лежит небольшой снег. Подъезжаем к массиву камыша, наша цель – кабан. Бригада сборная, с некоторыми знакомимся уже на месте. Собаки: четыре гончих нам уже знакомы, но есть и новички – пара красивых сибирских лаек. Эти универсальные собаки в наших краях редкость. Знакомимся с хозяином. Виктор рассказывает, как вёз маленьких щенков с Байкала, как воспитывал. В энтузиазме рассказчика – любовь и гордость. Собаки спокойные, ухоженные, послушные. Объезжаем массив. Смотрим входные, выходные следы. Инструктаж. Ставим номера. Всё, как всегда. Пускаем собак. Пошли. Гончаки – почти сразу с голосом, лайки – молча. Напряжённо слушаем. Массив небольшой. Собаки снуют туда-сюда. Рядом, слева от меня – выстрел. Визг собаки. Сердце ёкнуло. Беда! Бегу вдоль берега, натыкаюсь на кровавый след, поднимаюсь на бугор: собака стоит по пояс в снегу. К себе не подпускает. Слева от меня метрах в 20-ти – растерянный «автор» выстрелов. Справа бежит Виктор. Кричу стрелку: убегай! До него наконец доходит. Срывается с места. Бросаюсь навстречу Виктору. Валю его на снег. Боремся за ружьё. В итоге он сдаётся, бежит к собаке. Кладет её на снег, им же обкладывает лайку. Подтягиваются остальные. Собака успокаивается, осматриваем: одна дробина картечи задела живот, вторая выбила зубы. Тоска. Кровотечение остановилось. Виктор отзывает вторую собаку. Грузит в «УАЗ» и быстро уезжает. Приходит наш незадачливый коллега. Объясняет: собака шла молча, серая. Показалось, что волк. Да что тут объяснять, надо продолжать охоту, ведь остальные собаки не выйдут, пока всё не прочешут. Но настроение уже не то.

Я потом узнавал: лайка выжила, но работать больше не стала. Так часто бывает: пережитые страх и боль угнетают собачьи инстинкты.

В будке хорошо, а в степи лучше

Сейчас Джек живёт у меня дома, во дворе. У него красивая, тёплая будка, его не привязывают, не сажают в вольер. Он почти на свободе. Толстый, как маленькая бочка с ножками, его хорошо кормят. Плохо слышит, потому что часто болели уши. Это вечная беда спаниелей. Вода попадает в уши и плохо вытряхивается. Хоть мы и следили, и лечили, но не уберегли. Его любит вся моя семья. Особенно внуки. Он для них друг. В общем, заслуженная старость. Но нужен ли ему этот комфорт? Каждый раз, когда я выхожу во двор, он подскакивает, как пружина, пытается проскочить в калитку. Я не пропускаю его к машине, он смотрит на меня с такой обидой, что мне становится больно. Постоит немного и смиряется. Плетётся назад обиженный. И так по десять раз на дню. Сложное это дело – держать животное, которое рождено для охоты. Но такова наша жизнь. У нас, людей, есть ещё много чего, а у братьев наших меньших нет ничего, кроме нас и заложенной в гены страсти, от которой нет избавления даже в старости.

Не люблю давать советы. Но сейчас позволю себе обратиться к охотникам. Прежде чем заведёте собаку, крепко подумайте, способны ли вы в течение 10—15 лет отвечать за живое существо, которое будет постоянно рядом? Подумайте, как к этому отнесутся ваши близкие. И помните: для нас охота – всего лишь увлечение, иногда совсем не продолжительное, а для собаки – единственный смысл жизни.

Чёрная птица с железными крыльями

В пору моего детства самым распространённым авто была знаменитая полуторка. Зимой, катаясь на коньках, мы цеплялись за задний борт медленно идущих на повороте машин специально сделанными из толстой проволоки крюками и мчались по снежному накату. За что иногда получали крепких тумаков. А летом ходили в совхозный гараж, где иногда удавалось уговорить знакомых шофёров прокатиться в кузове этой тарахтящей самодвижущейся повозки. Было здорово. Стоя, мы крепко держались за расхлябанные борта, нас мотало из стороны в сторону, а мы визжали от восторга.

Дюжина обуви у дома с антенной

После началки я перешёл в пятый класс средней школы и там подружился с Валерой Богатищевым. В шестидесятых на Ставрополье активно осваивали месторождения нефти. Вот тогда я узнал о могуществе чёрной подземной жидкости. Рядом с аулом Камыш-Бурун был построен нефтеперерабатывающий завод, при нём вырос город Нефтекумск. А в нашем селе Левокумском волшебным образом появился посёлок нефтяников. Он прилепился к селу со стороны новой автотрассы, и в народе назывался Нефтегородком. Сюда переселяли специалистов-нефтяников со всей страны. У них была другая, отдельная от села жизнь. Семейные селились в новых двухквартирных домиках, одинокие – в больших общежитиях. По вечерам в городке было шумно и весело.

Нефтяники хорошо зарабатывали, после посещения своего магазина молодёжь гуляла «от рубля». Родители Валерки работали на промысле и сыграли очень важную роль в моём образовании. У них в доме было то, что я смог позволить себе купить только лет через пятнадцать: телевизор. Определить счастливых обладателей этого чуда тогда было очень просто по стоящей на растяжках высокой антенне. А вечеpoм, по огромному количеству обуви у порога. Существовало понятие: пойти на телевизор. В одной комнате собиралось по десять-пятнадцать телезрителей, сидели и лежали прямо на деревянном полу. Хозяевам телевизора они доставляли немало хлопот, но отказывать гостям считалось неприличным. Владельцы чудесного ящика выполняли важную просветительскую миссию.

Валерка утверждал, что их антенна самая высокая в селе, поэтому их телевизор показывает лучше всех. Дружба с ним открыла мне доступ к телевизору практически в любое время дня. Я смотрел все передачи подряд, от выступлений генерального секретаря ЦK КПСС до летней Олимпиады в Мехико в 1968 году. А придя домой, пересказывал маме всё, что увидел и услышал, в подробностях. А некоторые эпизоды из кинофильмов даже показывал в лицах, совершенствуясь в ораторском и актёрском мастерстве.

«Москвич» готов к подвигу

Однажды Валерка повёл меня к небольшой деревянной постройке во дворе, приоткрыл дверь, и я ахнул: там стоял… автомобиль. Наполовину разобранный, но настоящий «Москвич-400». Валерка сообщил, что папка обещал покатать нас, как только закончит ремонт, и даже свозить на рыбалку. Так я стал кандидатом в круг избранных. Началось долгое томительное ожидание. Каждый день мой друг, как военную сводку, сообщал мне сведения о ходе ремонта.

Отец его, инженер-нефтяник, был человек занятой. Ремонт шёл медленно. Ожидание скоро стало невыносимым. Я теребил Валерку, он – отца, а дело не двигалось. В конце концов мечта покататься на машине перешла в разряд несбыточных, потеряла остроту, но застряла в моём сознании, как тупая заноза.

Всё случилось внезапно. Сразу после школы прибежал взволнованный Валера, и мы помчались. У открытого гаража стоял наш «Москвич» он был старенький, собранный из не менее старых деталей. Но каким же красавцем он нам казался! А тихонько урчащий мотор свидетельствовал о его готовности совершить подвиг: поехать.

Правда, покататься в тот день нам не удалось. Но мы своими глазами видели, как отец Валерки, дядя Миша, сел за руль, и «Москвич» медленно и плавно двинулся в путь. На улицу выскочили все соседи и восторженными криками приветствовали это чудесное движение. Проехав до конца улицы, дядя Миша развернул машину и направил её обратно гараж. Счастливый, он объявил нам: «Завтра едем на рыбалку!» Мы запрыгали на месте от накативших чувств и помчались готовить удочки.

Какой же долгой и тревожной была эта ночь! Я просыпался, вскакивал, выглядывал в окно: рассвет всё не наступал. В сердце закрадывалась тревога. Казалось, что солнце где-то за горизонтом заспалось в тёплой постели и забыло о своей вечной обязанности приносить людям свет и тепло или зацепилось за горизонт и не может выбраться. Часы-ходики чётко и громко отстукивали время. Я подходил к ним, пытался определить, сколько прошло минут, но стрелки будто замерли. Даже пытался слегка потянуть за привязанные к цепочке гирьки, чтобы ускорить движение.

Из глубины комнаты ласковый мамин голос уговаривал меня успокоиться и ещё немного поспать. Я ложился, ворочался.

Когда солнце вспомнило о земле и выстрелило первыми лучами из-за горизонта, меня разбудила мама. Схватив удочку и узелок с едой, я побежал в Нефтегородок.

Прибрежный карась

Мой друг уже стоял возле гаража. Потом появился дядя Миша. Пока мы в нетерпении топтались на месте, он завёл машину, выехал из гаража, поднял капот, стал слушать мотop и что-то крутить в нём длинной отвёрткой. Потом подошёл его друг, дядя Володя. Они стали курить и разговаривать. Время тянулось нестерпимо медленно. Мы с Валеркой просто извелись от нетерпения.

Наконец мужики уселись в машину, а я вслед за другом юркнул на заднее сиденье и замер. Салон со светлой обивкой, с зелёными лампочками, с блестящими ручками на дверях принял меня нежно и бережно. Даже скрип старых железных пружин казался прекрасной музыкой. Я ощутил полное блаженство. Когда мы поехали, это чувство усилилось многократно. Восторгом наполнился весь мой организм. За окнами быстро замелькали дома, деревья.

Выехав из села, мы повернули и поехали к Солнцу. Оно уже взошло и смотрело прямо на нас, ощупывая чудо-автомобиль ещё не очень горячими лучами. Мне показалось, что оно удивляется: «Это же надо такое придумать!» и даже завидует нам, людям.

Выяснилось: рыбачить едем на Урдачу. Это далеко. Целых двенадцать километров. И это здорово! Урдача – небольшой лес с маленькими озерцами, протоками, неизвестно откуда взявшимися среди горячей степи. Настоящий оазис.

Прибыв на мecтo, расположились под деревьями. Две старых ивы, с толстыми корявыми стволами и голыми, выпирающими из воды переплетёнными корнями, склонились к тихой воде и разбросали над ней свои ветви, как бы защищая от палящего зноя и буйных степных ветров.

Занялись каждый своим делом. Мы с Валеркой стали ловить рыбу. Мужики разложили закуску, открыли бутылочку и приступили к завтраку. Завтракали они до обеда. Я долго не мог приспособиться к рыбалке. Поплавком менял глубину, бросал подальше, поближе, в «полводы», правее, левее – рыба не клевала. Менял червяков на замешанный в тугие катышки хлеб – бесполезно. Попытался забросить снасть точно под противоположный берег. Неудачно. Она зацепилась за ветку ивы и упала прямо у камыша, в метре от меня. Вытаскиваю, чтобы перезабросить, – на крючке рыба. Маленький, сверкающий на солнце карась. Снимаю улов и осторожно опускаю удочку, стараясь попасть в то же место. Ещё поплавок не достиг воды, а очередной карась крепко хватает наживку и тянет.

«Пап, обгони»

Зову Валерку. Вдвоём мы одну за другой принялись таскать рыбу как из бездонной консервной банки. Нас охватило возбуждение азарта. Сначала считали улов, потом, не успевая сажать на кукан, просто бросали подальше от берега, без счёта. Через час уже весь берег блестел живым серебром. Изумлённые мужики прервали трапезу и, раскрыв рты, наблюдали удивительное явление.

Рыба не кончилась – просто мы устали, проголодались и начали терять интерес к рыбалке. Пора собираться домой. Сотни рыб собрали в мешок и чрезвычайно довольные поехали обратно.

Выехали на новую асфальтовую дорогу, соединяющую города Нефтекумск и Будённовск (в то время Прикумск). Мы с Валерой внимательно следим за стрелкой спидометра. С каждой новой отметкой наше возбуждение нарастает. Крепко позавтракавшие мужики веселы и раскованы. Едем быстро. Догнали попутный самосвал. Валерка подался вперёд и взволнованно прошептал: «Пап, обгони». Отец снисходительно усмехнулся и дал газу.

«ЗиЛ» мы, конечно, обогнали. Но то, что произошло потом, сначала не понял никто. У этой модели «Москвича» жестяной капот собирался из двух половинок, которые соединялись между собой длинным штырём. И вот капот, преображаясь в огромную чёрную птицу, срывается с креплений, взлетает и, хлопая половинками, как железными крыльями, с неимоверным грохотом летит на оставленный нами сзади самосвал. Обалдевший водитель «ЗиЛа», тормозит, но уйти от столкновения с НЛО ему не удаётся.

В заднее стекло мы с ужасом наблюдаем, как ловкий капот накрывает всю кабину самосвала,

Валеркин родитель резко жмёт на педаль: мы быстро удаляемся. Его приятель растерянно спрашивает: «А как же капот?» Ответ: «Хрен с ним, у меня ещё один есть».

Это давнее событие положило начало моим автомобильным приключениям на охотах и рыбалках. Многие из них забылись, а это помнится в деталях. Как и удивительная рыбалка. Никогда после в моей рыбацкой жизни не было ничего подобного. Дядя Миша рассказывал, что рыбаки, увидев во дворе на верёвке бесконечное количество вывешенной на сушку рыбы, немедленно помчались на Урдачу. Всю излазили: ничего не поймали.

Домовой, шуршащий керамзитом

В моём доме на чердаке завёлся домовой. По ночам он бегает по чердаку, шуршит керамзитом, пугает домашних. Пришлось лезть в узкий лаз разбираться с нарушителем спокойствия.

Там абсолютная темнота. Тонкий луч фонарика шарит по углам, выхватывает кучи воробьиных перьев. Внимательно осматриваю весь чердак – никого. Наконец мелькнули два маленьких кружочка глаз. Сыч! Осторожно подхожу, стараясь не светить ему прямо в глаза. Небольшой, круглый, сердитый. Моё появление его явно не радует. Смотрит, не мигая круглыми глазками, боится. Стараясь не делать резких движений, ухожу.

Теперь, когда ночью не спится, и я слышу суету над головой, закрываю глаза и вижу маленькую сову, живущую своей жизнью рядом с человеком. Как она там?

Возможно ли сожительство человека с дикими животными без приручения и без развращения их?

Скамейка для гусей

Проснувшись утром в небольшой лондонской гостинице, выхожу на балкон. Мимо летят стаи уток. Кряква. Огромное количество. Такого я не видел даже в лучших заповедниках. Они летят бесконечными мелкими стаями прямыми маршрутами, без зигзагов. Оказалось, отель расположен совсем рядом с Кенсингтонским королевским парком. Потрясающее по красоте место – Кенсингтон-Гарденс. Огромные деревья на чистых изумрудных газонах. Просторные поляны. Люди, свободно сидящие на траве. Собаки с хозяевами, вооружёнными пакетами и совочками. Большой пруд. Здесь неспешно плавают утки, лебеди. Вокруг сидят люди, приехавшие со всего мира. Они подзывают гордых птиц. Иногда красавцы лебеди медленно, лениво выходят на берег. Шлёпая широченными чёрными лапами, подходят к людям. Те протягивают угощение. Птицы внимательно его рассматривают. Иногда берут. Или отворачивают головы с бесконечной шеей, отходят в сторону. Долго стоят, не обращая внимания на проходящих мимо людей. Потом так же медленно спускаются к воде и, высоко держа голову, торжественно заходят в неё.

Здесь тишина и покой. Белки мечутся в деревьях. А рядом шумит гигантский город.

Через дорогу знаменитый концертный зал Альберт-Холл и памятник самому Альберту, мужу королевы Великобритании Виктории.

В районе здания Морского министерства через маленький парк течёт тоненькая речушка с берегами, поросшими камышом. От тротуара её берег отделяет низенькая ограда, которая должна препятствовать выходу в парк живности, но не препятствует. Утки с выводками степенно шествуют по тротуарам и полянкам, демонстрируют, что главные здесь – они. Лысухи выходят из камышей и спокойно смотрят на людскую суету.

Но особенно меня поразило поведение гусей. Самая пугливая, осторожная и недоверчивая птица ведёт себя абсолютно свободно. Залазит на деревянные скамейки и спокойно освобождает от содержимого желудок. Поразительно! Кто, когда и как убедил птиц в абсолютной безопасности их городского существования?

Наглый заяц

В маленькой спокойной Вене всё происходит медленно. Машины по улицам движутся нехотя, плавно. Их хозяева никуда не торопятся. Кажется, им вообще никуда не надо ехать. Просто захотелось полюбоваться красотами любимого города, убедиться: всё ли на месте, всё в порядке?

По утрам не спится. Встаю рано – привычка. На улице редкие прохожие, в основном старички. Все улыбаются встречным, здороваются. Показывают на раннее европейское солнышко. Радуются. Вокруг всё в цветах. Чистота, порядок. Чего не веселиться на старости лет?

За три дня до окончания командировки едем в Бад-Блюмау. Здесь расположен оздоровительный центр знаменитого художника и архитектора Фриденсрайха Хундертвассера. Этот замечательный чудак не признавал прямых углов и смотрел на мир глазами ребёнка. Он попытался доказать, что дома и даже заводы должны быть красивыми, гармонировать с природой. Что нельзя воспитывать детей среди мрачных силикатных громадин: архитектура должна радовать, веселить. Нам много рассказывали об этом замечательном человеке. Австрийцы гордятся, что подарили его миру.

Через два часа езды по прекрасной дороге, идущей в основном через лес, где каждое дерево отмечено персональной биркой, мы увидели чудо. Перед нами предстало то, что трудно назвать зданием. Как будто тысячи детей, не соблюдающих никаких законов классической архитектуры, сложили из миллионов разноцветных камешков и кубиков сказочный дворец.

В нём нет ни одного одинакового по цвету, форме и размеру окна. На крыше посадили деревья, вырастили зелёную травку. Разместили замок на двух природных источниках, где серьёзные люди искали нефть. При этом дети сохранили всю окружающую природу – лес, речушку – и подарили всё это взрослым. Будто в назидание и для примера.

Три дня мы наслаждались тишиной и покоем. Купались в минеральной воде бассейнов. В каждом из них разная температура. Форма водоёмов причудливая. Плитка разноцветная. Куда ни глянь, везде праздник цвета. Глаза разбегаются. Все непривычно, забавно, весело и необыкновенно красиво.

Всего Хундертвассер построил 25 зданий по всему миру, в том числе жилой дом в центре Вены, и оформил дизайн мусоросжигательной фабрики. Мне повезло их увидеть.

Перед отъездом проснулся от стука. Пришел мой сосед, позвал к себе. Зовёт к окну: «Смотри». Смотрю: прямо под окном сидит заяц и задумчиво, не спеша жуёт травку. Прожевал, осмотрелся. Переступил ножками, обнюхал следующий кустик, оторвал листок и опять пожевал, шевеля тяжёлыми ушами. Я показал товарищу на губы, чтобы он вёл себя потише. Тот громко возмутился: «Чего тише? Он наглый! Я на него и матом, и руками махал. Никакого внимания! Наглый!» Мы посмеялись, оставили его в покое и пошли собираться в дорогу.

Внизу нас уже ждала машина и ребята из обслуги. Спрашиваем о зайцах. Они приглашают нас приехать зимой. В предгорье Альп зима тёплая, но выпадает глубокий снег. Большой газон перед зданием приходится очищать специальными машинами. Когда они начинают работу, зайцы сотнями выходят из леса, садятся вокруг газона, ждут, когда пройдёт чистильщик, и дружно следуют за ним по открывшейся траве, питаются. Они не только наглые, но и ленивые, сделали мы вывод и поехали в аэропорт.

В Санкт- Петербурге, на Чёрной речке, тоже живут дикие утки, никому не мешают.

Унижение льва

Так можем ли сосуществовать с дикими животными и надо ли это нам, людям? «Я не люблю манежи и арены, на них мильон меняют по рублю…» – пел Владимир Высоцкий. Я тоже не люблю цирк. Не могу смотреть, как человек демонстрирует свою власть надо львами, тиграми, медведями, моржами, заставляя их скакать по арене за крохотный кусочек лакомства. Это до чего нужно довести могучее животное, чтобы оно пресмыкалось перед человеком!

Не могу восхищаться мужеством дрессировщиков. Если кому-то, чтобы самому хорошо питаться, ничего не приходит лучшее в голову, чем совать её в раскрытую пасть льва, – это его личное дело. Но зачем же при этом лишать бедное животное права откусить её? Домашний кот не позволяет людям так унижать себя, как вынужден унижаться могучий зверь. Ведь в руках разряженного улыбчивого человека его жизнь. Тигру плевать на непонятные ему знаки восхищения публики. Ему просто хочется жить.

Родители ведут в цирк детей. Что они хотят им показать? Чему их там научит дрессировщик? Дёргать за железную цепь, заставляя обезьянку кувыркаться?

В моём сельском детстве цирка не было. Были ласточки под стрехой с головками птенцов из прилепившегося гнезда. Лиса с лисятами, бегущая через сельскую дорогу. Беременная зайчиха за кочкой. Ёжики в огороде. Шустрые ящерицы. Сайгаки у самого села. Трогательные столбики сусликов. Лошади в табуне на свободе. Щенки во дворе. Полосатые поросята, роющиеся в песке в центре лесного пионерского лагеря. Они весело хрюкали – мы смеялись.

Думаю, детям очень важно знать, что мы не одни и не самые главные на Земле. Равные нами права имеют все живые существа. А мы как самые сильные и умные должны им помогать выжить рядом с нами.

Общение с живыми и свободными животными очень важно для человека. Никогда настоящий охотник не будет стрелять беременное животное, летящую впереди стаи весеннюю утку. И не потому, что это кем-то запрещено. Этого не позволят сделать его совесть и воспитание. А человека в большей степени воспитывают не правильные слова, а среда, в которой он живёт. Если она красива и разнообразна и жизнь наполнена уважением и заботой о тех, кто рядом, дети растут правильными. Гуманизму только словами не научишь.

Странная рыбалка

Мой друг Владимир Иванович Боришполь – руководитель крупной дорожной организации, обслуживающей почти полтысячи километров федеральной трассы. Он небольшого роста. Резкий, быстрый, беспокойный, вечно в заботах. Живёт в машине. Но иногда на мой телефон поступает звонок, и я слышу его голос: «Бросай всё. Сегодня праздник».

Я люблю его праздники. С ним весело за столом. Он гурман, а ещё замечательный рассказчик. Всегда жду, когда появятся искорки в его глазах и затем прозвучит маленькая картинка из жизни. Многие истории я слышал несколько раз и всегда с удовольствием. Главное в них – доброта и юмор. Вот одна из них.

В ожидании подкрепления

Дорожный участок номер девять заканчивал объект. Кусок федеральной дороги доставался трудно. Мастер участка Боришполь, молодой, но уже авторитетный специалист, набегавшись по горячему асфальту на сорокоградусной жаре, задумал устроить для коллектива «расслабуху». Заслужили.

На пятницу была намечена рыбалка. Желающих участвовать набралось пять человек. Для материального обеспечения операции сбросились. Механик Виктор Николаевич Котиков – крупный мужчина с обострённым чувством юмора – взял на себя добычу снастей и прочих атрибутов рыбалки. Остальные бросились собирать другое снаряжение. Руководитель операции с двумя соратниками выехал на мотоцикле к селу Октябрьское. Там они остановились у железнодорожного переезда и стали поджидать подкрепление. День стремительно катился к вечеру. Ребята задерживались. Ожидающие, чтобы не терять времени даром, решили потихоньку начинать. Начали с вина. Между стаканчиками поругивали опаздывающих, поглядывали на дорогу.