Прародитель: начало

– Ты обещал правду, – ее голос был тихим, но резал, как лезвие. – Когда-нибудь. Это «когда-нибудь» настало? Или сыворотка – новая ложь? Плата за молчание?

Дима взглянул ей в глаза. Видел боль. Недоверие. И… остаток той любви, что когда-то была. – Правда будет, Даша, – пообещал он. Тяжело. – Скоро. Когда ты… когда вы будете готовы ее услышать. Когда она не сломает вас. Эта сыворотка… она не плата. Она ключ. К силе. К тому, чтобы понять. Выдержать. Сынротка лишь даст тебе физическую мощь. Решать, что с ней делать… будешь ты. Как и с правдой.

– Я беру, – резко сказал Андрей, вставая. Его молодость, его жажда силы перевесили сомнения. – Я хочу быть сильным. Как Защитники. Как ты, Дима.

– И я, – тихо сказала Катя. Ее научный интерес и страх перед немощной старостью, которую она видела в лазаретах, говорили за нее. – Если это безопасно… я хочу жить. Долго. Узнавать новое.

Они подошли. Дима ввел сыворотку сначала Андрею, потом Кате. Короткое шипение пневматики. Легкий вздох. Никакой немедленной боли, только волна тепла и внезапная ясность в глазах. Андрей сжал кулак, ощущая прилив сил. Катя удивленно посмотрела на свои руки.

Дарья медленно поднялась. Подошла к Диме. Не спускала с него глаз. – Правда. Скоро. Ты поклянешься? – спросила она шепотом. – Клянусь, – ответил он так же тихо, глядя ей в глаза. – Ты получишь ответы. Все. Когда будешь готова.

Она кивнула, раз – коротко, резко. Подставила руку. Дима ввел инжектор. Она даже не вздрогнула. Только сжала губы, ощущая, как по телу разливается незнакомая энергия. Ее взгляд на Диму стал еще сложнее. Сила давала уверенность. Но не доверие. Еще нет.

Они обернулись к родителям. Анна и Михаил сидели, держась за руки. Их лица были спокойными. Умиротворенными. И бесконечно уставшими.

– Нет, сынок, – мягко сказала Анна. Ее голос дрожал, но был тверд. – Наша гонка окончена. Мы видели слишком много горя. Слишком много крови на этих стенах, хоть их и покрасили. Мы устали. Не от жизни… от этого мира. От его железа и лжи. От его вечной борьбы.

Михаил Сергеевич кивнул, его рука легла поверх руки жены. – Мы прожили свою жизнь, Дима. Нелегкую, но свою. Видели солнце настоящим. Ветер настоящий. Любили по-настоящему. А не через этот… колпак, – он махнул рукой в сторону купола. – Хотим уйти… по-человечески. Без этой… химии вечности. Наше место – с тишиной. С покоем. А твое… с ними. – Он посмотрел на Катю, Андрея, Дарью. – Их время. Сильных. Долгих. Пусть у них будет шанс… увидеть что-то большее, чем этот каменный гроб под куполом. Без нас.

Дима почувствовал, как что-то рвется внутри. Не власть Прародителя. Что-то человеческое, маленькое и хрупкое. Он хотел спорить. Убеждать. Заставить. Но увидел их глаза. Принявших решение. Обреченных на покой. Это была их последняя, крошечная победа над его железным порядком. Над самой вечностью, которую он предлагал.

– Я… понимаю, – выдавил он. Ком в горле был таким огромным, что мешал дышать. – Ваше решение… я уважаю.

Он опустился на одно колено перед их креслами. Не как Канцлер. Как сын. Взял их руки – морщинистые, слабые, живые – в свои. – Простите меня. За всё. Я… я любил вас. Всегда. И спасал… как умел. Как мог. Пусть это… не всегда было правильно. Но это было ради вас.

Анна положила свободную руку ему на голову. Легко. Как в детстве. – Мы знаем, сынок. Знаем. И любим. Таким… какой ты есть. У тебя есть те, кто будет жить долго. Обещай… позаботься о них. И… найди в себе человека. Хотя бы для них.

Михаил Сергеевич лишь сжал его руку сильнее. Красноречивее любых слов.

Дима поднялся. Его лицо было мокрым. Он не помнил, когда плакал в последний раз. Миллиарды лет назад? Взглянул на Катю, Андрея, Дарью. На их новые, полные сил и вопросов тела. На их будущее, купленное ценою прошлого и отказом от настоящего его родителей.

В этот момент завыли сирены. Не обычные тревоги патрулей, а пронзительный, леденящий душу вой "Альфа-Омега" – сигнал глобальной катастрофы. Все бросилось к экрану в углу комнаты, который транслировал сводку из Командного Центра.

Том-1, Глава 18: Конец света

Локация: Командный Центр "Атриум".

Дима ворвался в центр, его лицо было маской ледяной ярости. На главном глобусе творилось невообразимое. Все редкие зеленые огоньки – последние очаги сопротивления вне Цитадели: Сибирь, Альпы, Скандинавия, горные цепи Южной Америки – вспыхнули ослепительно белым. Не сигналом атаки. Сигналом… запуска.

– ЯДЕРНЫЙ УДАР! – кричал оператор, голос сорванный до хрипа. – ВСЕ ОСТАТКИ СОЮЗА! ВСЕ БУНКЕРЫ! ОНИ… ОНИ ЗАПУСТИЛИ ВСЕ, ЧТО ОСТАЛОСЬ! ПО ВСЕМ ОЧАГАМ ХИМЕР! И… И ПО ПУСТОШАМ МЕЖДУ НИМИ!

На экранах замелькали спутниковые снимки (последние, ибо спутники скоро сожгет ЭМИ). Страшные, завораживающие картины Апокалипсиса:

Рождение Солнц на Земле: Десятки, сотни ослепительных вспышек, рвущих ночную тьму Пустошей. В Альпах, где еще час назад держался форпост "Эдельвейс". В сибирской тайге, где отбивалась группа "Воевода". В норвежских фьордах убежища "Вальхалла". В Андах цитадели "Кондор".

Грибы Смерти: Чудовищные столбы огня и дыма, вздымающиеся к небесам, растекающиеся шляпками ядерных грибов. Они сливались в сплошную стену огня по горизонту.

Огненный Шквал: Ударные волны, сметающие остатки городов, лесов, гор. Вид с орбиты показывал, как огненное кольцо расходится от каждого эпицентра, сливаясь в единый всепожирающий океан пламени.

Радиоактивный Смерч: Стены черно-багровой пыли, пронизанные молниями статики, несущиеся по выжженной земле, неся с собой смертельную радиацию.

В "Атриуме" стояла гробовая тишина, нарушаемая только треском статики в динамиках и сдавленными всхлипами одной из операторш. Люк Вангред стоял неподвижно, его лицо, усиленное "Дельтой", было как высеченное из гранита. Но в глазах читалось нечто большее, чем холодная ярость – леденящее понимание полного поражения. Человечество за пределами Цитадели не просто погибало. Оно кончало с собой, предпочитая ядерную чистку мучительной смерти от когтей химер или медленной деградации в бункерах.

Зеленые огни погасли. Все. Карта погрузилась в кромешно-красный и черный цвета, изрезанные лишь белыми пятнами радиоактивных пустошей. Казалось, это конец. Финал человеческой истории.

Но спустя долгие, тягучие минуты… замигали новые огоньки. Слабые, тусклые, едва различимые. Не на поверхности. Глубоко под землей. В точках, не совпадающих с прежними укрепрайонами. Глубже. Надежнее.

– Подземные Города… – прошептал кто-то из техников. – Проект "Ковчег". Они… они успели!

Эти крошечные зеленые точки не означали победы. Они означали лишь тотальное поражение и бегство. Человечество с поверхности было стерто. Остатки – как крысы, забившиеся в самые глубокие норы, отключившиеся от мира, запечатавшие шлюзы. Проигравшие химерам, проигравшие солнцу, ветру и небу. Насколько глубоко? Надолго ли? Смогут ли они когда-нибудь выйти? И что они найдут, если выйдут?

Дима Раден смотрел на эти жалкие огоньки, отражающиеся в его глазах – глазах Прародителя, вернувшегося из будущего, которое теперь казалось еще более мрачным. Его Цитадель стояла, неприступная крепость в море радиоактивного пепла. Но вокруг теперь была не война. Была Мертвая Зона. И в ее глубине копошились новые, чудовищные формы жизни, подпитываемые радиацией и отчаянием последнего акта старого мира. Рассвет Цитадели наступил. Но это был рассвет над миром, окончательно и бесповоротно превратившимся в Чистилище.

Том-1, Глава 19: Последний Часовой "Воеводы"

Локация: Укрепрайон "Воевода", Глухая Сибирская Тайга.

Время: День Ядерного Ада.

Снег был уже не белым. Розовым. Потом бурым. Теперь он вязко-черный от гари, крови и чего-то неописуемо вонючего, что вытекало из разорванных брюхов тварей. Воздух резало: гарь выхлопов "Громовержцев", едкий смрад плазмы от дымящихся стволов "Огнекрылов", и все перекрывало – сладковато-тошнотворное амбре гниющей плоти и свежих кишок. Лейтенант Сергей "Клык" Волков прислонился к изрешеченному осколками бронещиту. Пальцы в перчатках слиплись внутри от пота и крови – своей и чужой. Его пулемет "Молот" плюнул последней очередью по скачущему через траншею гибриду волка и… бог знает чего. Тварь взвыла, разлетевшись кровавым веером костей и мяса. На секунду стало тише. Только хриплое дыхание Сергея, вой ветра в колючке и далекие взрывы.

– Клык! Патрон! – заорал рядовой Петька, "Малыш", залипая штыком в горло очередному панцирному ублюдку, полезшему через бруствер. Его голос был сдавленным, истеричным. Ему было восемнадцать. Вчера справил.

Сергей швырнул последнюю коробку с лентой. "Бери, пацан! Держись!" Сам полез за нож. "Костолом" – тесак из бедренной кости какого-то монстра, что пытался штурмовать стену неделю назад. Оружие последнего шанса. Корд (пулемёт) на башнях захлебывался, перегреваясь. "Огнекрылы" – их вертолеты – горели в небе факелами или, подбитые, падали в тайгу, взрываясь новыми кострами. Наземная техника? Огромный БМПТ "Терминатор" лежал на боку метрах в пятидесяти, из его развороченного нутра торчали окровавленные щупальца и медленно выползала, облизываясь, тварь с пастью как у пираньи на месте головы. Рядом горел танк. Экипаж даже не успел вылезти.

Три дня… Три ебаных дня без сна, почти без еды. Отбивались от волны за волной. "Химеры" – сволочи умные. Учились. Обходили минные поля, закидывали траншеи падалью, которая взрывалась кислотой, бросались на стволы грудой, давя числом. Но люди держались. Потому что за спиной – бункер "Глубина". Жены. Дети. Старики. Последние три тысячи душ на всю Сибирь.

– ВОЗДУХ! БОЛЬШАЯ ТВАРЬ! С ЗАПАДА! – заревел динамик на вышке. Голос сержанта связи был на грани помешательства.

Сергей рванул голову вверх, превозмогая свинцовую усталость. И увидел. Сквозь дым и снежную крупу, ломая вековые кедры как спички, шло ОНО.

Семь метров? Восемь? Ходячая гора мышц, костей и брони. Кожа – как бронеплита танка, покрытая шипами и струпьями мертвой плоти. Голова – не голова, а костяной шлем с прорезью, из которой светились два уголька холодного, разумного зла. Конечности – как стволы деревьев, заканчивающиеся клешнями, способными перекусить башню танка. И за ним, как приливная волна, поднялась новая орда. Больше. Злее. Организованнее.

– ПИЗДЕЦ… – выдохнул "Малыш", выпустив штык из твари. Петька побелел как снег под ногами.

– ОГОНЬ! ВСЕМ ОГОНЬ ПО НЕЙ! – завопил полковник Громов, их "Батя", появляясь из командного блиндажа с окровавленным лицом и автоматом в дрожащих руках. – "ТАНКИ"! ОГОНЬ! ВСЕ ЧТО ЕСТЬ! В ГЛАЗА! В ПАСТЬ! БЛЯТЬ!

Разом загрохотало. Последние "танки" – самоходки с тяжелыми орудиями – дали залп. Бронебойные снаряды ударили в грудь Титана. И… отскочили. Как горох от стены. Оставив лишь белесые вмятины. Из точек попадания повалил едкий дым, но ОНО не остановилось. Даже не замедлилось. Холодные угольки глаз будто посмотрели прямо на Сергея. Сквозь дым. Сквозь броню. В душу.

– БЕСПОЛЕЗНО! – заорал кто-то. – НЕ БЕРЕТ!

Титан махнул клешней. Огромный "Громовержец" взлетел в воздух как игрушка, разломился пополам и рухнул в траншею, раздавив десяток бойцов. Крик был коротким, хрустящим.

– ОТХОД! ВСЕМ К БУНКЕРУ! – рявкнул Громов в рацию, его голос сорвался. – ПРОЕКТ "КОВЧЕГ" АКТИВИРОВАН! ЗАКРЫТЬ ШЛЮЗЫ! БЫСТРО!

Из громкоговорителей по всему периметру, поверх воя сирен и рева монстров, раздался холодный, металлический голос автоматики: "ВНИМАНИЕ. АКТИВИРОВАН ПРОЕКТ "КОВЧЕГ". ШЛЮЗЫ ГЛАВНОГО БУНКЕРА ЗАКРЫВАЮТСЯ. ПОВТОРЯЮ. ШЛЮЗЫ ЗАКРЫВАЮТСЯ. ДОСТУП ОГРАНИЧЕН. ВСЕМ ВНЕШНИМ ПОДРАЗДЕЛЕНИЯМ… ДЕРЖАТЬ ОБОРОНУ ДО КОНЦА. БЛАГОДАРИМ ЗА СЛУЖБУ."

Тишина. На миг. Короткая, ледяная тишина отчаяния. Потом взрыв мата, воплей, выстрелов в воздух.

– СУКИ! МАТЬ ВАШУ! МЫ ЖЕ ЗДЕСЬ! – завыл "Малыш", стреляя из автомата в небо. – МОЯ МАМА ТАМ! СЕСТРА!

– ЗАКРЫЛИ! БЛЯДЬ, ЗАКРЫЛИ! – ревел кто-то рядом. – КРЫСЫ! СПАСЛИ СВОЮ ШКУРУ!

Полковник Громов выпрямился во весь рост. Его лицо было как из камня. Он посмотрел на кучку оставшихся бойцов – грязных, окровавленных, с безумием в глазах. На Сергея, на Петьку, на десяток других теней. – Ну что, орлы? – его голос был хриплым, но спокойным. Невероятно спокойным. – Нас продали. Но наши… наши там. – Он кивнул в сторону громадных, уже сдвигающихся с оглушительным скрежетом стальных дверей бункера в скале. – Они в безопасности. Значит… наш последний рубеж – здесь. У этих ворот. Чтоб эти твари не докопались до них, пока двери не схлопнутся. Пока не уйдут на глубину. За Родину? Хуй с ней, с Родиной. ЗА НАШИ СЕМЬИ! В штыки, суки! УМРЕМ СТОЯ!

Титан был уже в сотне метров. Его клешни работали как гигантские молоты, разбивая бетонные укрепления, швыряя обломки и тела. За ним рекой лилась орда.

Сергей "Клык" Волков вытер ладонью кровь с лица. Взял "Костолом" покрепче. Рядом встал Петька, трясясь, но вставив в автомат последний рожок. Встали другие. Горстка призраков против уходящей под землю цивилизации и наступающего хаоса.

– ЗА НИХ! – прохрипел Сергей.

– ЗА НИХ! – подхватили хриплые голоса.

Они пошли. Навстречу Титану. Не герои. Обреченные. Последний, яростный, бессмысленный всплеск ярости перед концом.

Сергей увидел, как огромная клешня, размером с грузовик, опускается на "Малыша". Петька даже не успел вскрикнуть. Просто хлюпнул, превратившись в кровавое месиво, размазанное по бронещиту. Кишки, как синие веревки, брызнули во все стороны. Сергей рванулся вперед, занося "Костолом". Ударил со всей силы по суставу клешни. Кость треснула. "Костолом" вонзился глубоко. Титан взревел – впервые звук, полный не ожидания, а… досады? Сергей рванул тесак на себя, вырывая кусок жилистой плоти. И в этот момент вторая клешня сбила его с ног как муху. Удар пришелся по груди. Он услышал, как трещат ребра, как рвутся сосуды внутри. Боль была ослепительной, белой.

Он упал на спину в липкую, теплую жижу – смесь снега, грязи и остатков Петьки. Небо над головой было черным от дыма, но где-то сквозь пелену пробивался ослепительно-белый свет. Не один. Много. Как новые солнца. Где-то очень далеко. Красиво… – промелькнула мысль.

"Ядерный удар…" – понял он. Значит, не только здесь конец. Везде. Повсюду. Конец света по расписанию.

Тень Титана накрыла его. Он увидел костяной шлем, наклонившийся. Угольки глаз. Холодные. Безразличные. Из динамиков где-то далеко, сквозь звон в ушах, донесся последний скрежет металла. Шлюз бункера захлопнулся. Наглухо. Навсегда.

Последние мысли пронеслись, как искры: Маша… дочка… в бункере… Света… жена… ты жива? Должна быть жива… они в безопасности… под землей… переждут… Надежда… пусть будет надежда… у них… Хотя бы у них…

Он не почувствовал, как клешни впились ему в плечи и живот. Услышал только громкий, влажный звук рвущейся плоти. Как будто рвут толстую мокрую ткань. Увидел собственные кишки, алеющие на фоне черного снега. Странно, не больно. Уже. Холодно. Темнеет.

Чернота. И последний, далекий, оглушительный грохот нового солнца, рожденного на земле Сибири. Концом света.

Конец первого тома.

Том-2, Глава 1: Десять лет Рассвета

Дата: 10 год П.В. (После Воспламенения) Локация: Цитадель Рассвета, Верхний Уровень, патрульный маршрут "Гефест-Дельта"

Десять лет. Десять лет, как небо над мертвым миром зажигалось десятками грязных солнц. Десять лет П.В. – После Воспламенения. Для тех, кто помнил тот день, цифра "10" на календарях Цитадели была не просто датой. Это был рубеж. Грань между кошмарным прошлым и… чем-то, что еще только предстояло определить.

Сержант Артем Волков тяжело ступал по полированному полу промкоридора Верхнего Уровня. Его ППР-7 «Заря» (Портативный Плазменный Репитер) лежала в руках не как игрушка, а как привычное, смертоносное продолжение руки. Рядом бодро шагал Рядовой Кирилл Соколов, его новенький ППР-7 тоже наготове, но держал он его с юношеской небрежностью.

"Смотри, Артем, опять эти ребятишки!" – Кирилл кивнул в сторону широкого смотрового окна, выходившего на внутренний Атриум Цитадели. Внизу, в искусственно поддерживаемом парке под куполом «Рассветный Щит», группа детей лет десяти гоняла мяч. Их движения были быстрыми, точными, неестественно ловкими для их возраста. Один мальчишка запрыгнул на невысокую скамейку с легкостью акробата. – "Чистая кровь. Никаких уколов. Просто родились такими. Сильными."

Артем хмыкнул, не отрывая глаз от коридора: "Сильными… Ага. Пока не поймут, что сила – это не только прыгать. Это еще и голова на плечах нужна. И ответственность. Моему Ванечке всего месяц, а я уже думаю, как ему это все объясню. Что мир за стенами – не детская площадка."

"Ну ты мрачняк, Артем!" – Кирилл улыбнулся, его лицо под каской светилось энтузиазмом. – "Твой Ваня родился сильным, мой Светлана скоро родится сильной – вот и счастье! Спасибо «Рассвету-1» да Великому Канцлеру! Представляешь, раньше люди только мечтали вколоть эту сыворотку и становились в очередь! А теперь – У всех и навсегда в генах. Здоровье, сила, бодрость. И закончились эти очереди в медпункты, помнишь? Всех поголовно привили, и порядок. Ни эпидемий, ни хворей. Раден– гений!"

Артем не мог не согласиться. Закон о всеобщей вакцинации «Рассвет-1» (бывшая "Дельта"), инициированный Дмитрием Раденом лет восемь назад, действительно изменил жизнь Цитадели. Люди стали крепче, выносливее, меньше болели. А дети… дети рождались с этими улучшениями как с данностью. Они были будущим, физически готовым к вызовам мертвого мира. И да, очереди к врачам сократились в разы. Хороший закон. Умный.

"Гений, не спорю, – пробурчал Артем. – И законы его… эти упрощения по жилплощади, по пайкам для многодетных… Делают жизнь проще. Не то что раньше, при старых порядках. Добрый он, что ли? Или просто умный, знает, что довольный народ – спокойный народ."

"И то, и другое!" – уверенно парировал Кирилл. – "Я его видел в прошлом месяце, когда он с Королем инспектировал новые цеха в «Гефесте». Шел, улыбался, с рабочими разговаривал, не как какой-нибудь граф-нарцисс. Простого токаря по имени отчеству назвал! А вид у него… ну, знаешь. Всегда такой… спокойный. Как скала. Уверенный. И Король рядом – тоже мощь, но Раден… он другого уровня. Ум светится."

Они свернули в более узкий коридор, ведущий к складам. Артем автоматически проверил тени в нишах. Старые привычки не умирали. "Король… да. Свадьба-то какая была! Пять лет уже? До сих пор вспоминают. Весь город ликовал. Люк Вангред и Дмитрий Раден. Две горы. Две опоры Цитадели. Раньше и подумать не могли, что так можно." Артем усмехнулся. "Моя бабка, царство ей небесное, в гробу перевернулась бы. А теперь? Нормально. Люди привыкли. Главное, что крепко стоят у руля. И сыворотку вместе принимали, говорят, первую партию. Символично."

"Символично!" – подхватил Кирилл. – "А плазмоиды наши новые? Это ведь тоже Раден! Наконец-то эти ядра миниатюризировали. Чувствуешь, «Заря» какая легкая? И мощь! Помнишь байки про первые годы? Только «Гнев Рассвета» на стенах да костяные тесаки в руках? А теперь – пожалуйста!" – Он любовно похлопал по корпусу своего ППР-7. – "Снайперские «Стражники», эти автоматы… даже пистолеты-плазмаги у патрульных. Химера высунется – фьють! И пепел. Никакой возни в ближнем бою. Хотя… – его голос слегка понизился, – рукопашку все равно учим. На всякий случай. И правильно. Мало ли."

Артем мрачно кивнул: "Мало ли… Вот именно. Ты про культы слышал?"

Кирилл помрачнел: "Слышал. «Дети Химеры». Отбросы. Как можно после всего… поклоняться тварям, которые людей как скот резали? Говорят, ритуалы какие-то проводят в Нижних Туннелях. Рисуют их мерзкие символы. Шепчутся, что Химеры – это «новое совершенство», «будущее эволюции». Бред сивой кобылы!"

"Пока их мало, – заметил Артем, – и Гвардия Короля ловит. Но тревожно. Особенно когда молодняк начинает верить в эту чушь. Они ведь тех Химер не видели, Кирилл. Не нюхали смрад их логовищ, не слышали вой в ночи. Для них это страшилки из прошлого. А культы… они сладкие речи льют. Про силу, про избранность. Будь начеку. Если кто в твоем секторе заговорит про «благословение когтей» – сразу доклад."

"Будет сделано, сержант!" – Кирилл выпрямился. Потом его лицо вновь озарилось энтузиазмом. – "А вот слух классный есть! Говорят, скоро Восточные Ворота откроют! Ненадолго, для разведки. Первая за десять лет вылазка дальнего радиуса!"

Артем остановился, резко повернувшись к напарнику: "Откуда сплетни? От тех же культистов?"

"Не-а! От дядьки моего, он в Коммуникационном Центре техником работает. Слышал, как Гвардейцы Короля обсуждали. Готовят спецотряд. «Зондеркоманда Рассвет», что ли. Оснастят по последнему слову: новые скафандры с усиленной защитой от фона, переносные плазменные батареи, эти новые сенсоры дальнего действия… Задача – понять, что там, за нашим периметром. Каков фон, есть ли выжившие анклавы кроме Ковчегов, и… – Кирилл понизил голос до шепота, – искать следы химер. Понять, как они изменились за десять лет в этом… радиационном бульоне."

Артем посмотрел в узкое окно, за которым виднелась лишь непроницаемая сталь внутренней стены. За ней – километры Мертвых Земель. Пепел, радиация, руины. И что-то еще. Что-то, что эволюционировало в аду, созданном людьми. "Следы… – он пробормотал. – Лучше бы их не находить. Или находить только пепел. Но знать надо. Король прав. Сидеть в крепости вечно нельзя. Надо знать врага." Он тряхнул головой, сгоняя мрачные мысли. – "Ладно, Кирилл, хватит болтать. Патруль не завершен. Проверим Склад № 12. И помни – бдительность. Даже здесь. Особенно теперь."

Они двинулись дальше по хорошо освещенному, стерильному коридору Цитадели Рассвета – островку жизни и порядка в мире, который десять лет назад сжег себя дотла. Мир за стенами забывался, обрастал мифами и страхами. Но скоро Восточные Ворота, запечатанные со дня Воспламенения, могли приоткрыться. И узнать, стала ли надежда Рассвета прочнее за десятилетие изоляции, или мертвый мир вырастил кошмары, перед которыми померкнет даже память о старых ужасах.

Том-2, Глава 2: Камни, Столпы и Две Свадьбы

Дата: 10 год П.В. (После Воспламенения) Локация: Цитадель Рассвета, Личные Покои Великого Канцлера / Совместный Кабинет с Королем

Тихий звон хрусталя, смешанный с редким смехом и торжественными клятвами. Восемь лет. Восемь лет с того незабываемого дня под сварной стальной аркой, усыпанной живыми цветами из оранжерей «Геи». День двух свадеб. Не один союз скрепил Цитадель, а два.

Дмитрий помнил, как крепко сжимал руку Даши, глядя в ее глаза, полные слез счастья и тени того страха, что она видела в его глубине в день Воспламенения. Его клятвы были ей: защищать, быть опорой, строить будущее вместе. Рядом, столь же твердо, Люк держал руку Юлии. Его Юли. Бывшим капитаном Медслужбы, вытащившей сотни жизней из-под обломков первых атак Химер. Ее клятвы Королю были клятвами Цитадели: верность, сила, надежда. Две пары. Два фундамента. Канцлер и его Гражданская Опора. Король и его Королева-Воин. Город ликовал не просто за правителей – он ликовал за семьи, за продолжение жизни в самом сердце крепости.

Дмитрий отвернулся от окна с ночным Атриумом, его взгляд упал на миниатюру Юлии на столе Люка. Десять лет… Десять лет, как старый мир испепелил сам себя в ядерных судорогах. Он помнил тот вечер. Леденящий вой сирен «Альфа-Омега», превращающий кровь в лед. Белые вспышки на глобусе, пожиравшие последние огоньки сопротивления. Спутниковые видения Ада: рожденные на Земле солнца, грибы смерти, огненный вал, несущий радиоактивный пепел – финальный аккорд цивилизации. Начало… чистого, жестокого выживания.

«Они выбрали тишину», – произнес Дмитрий, глядя теперь на Люка. – «Старики. Мои родители, дядя Илья… Они предпочли уйти в покое. Не дать сыворотке стать костылем для угасающего тела или… искривить его.» – Голос был ровным, но в нем вибрировала принятая горечь. Даша… Даша выбрала борьбу. Жизнь. Сейчас она была дома, их сын Андрей, дитя чистой крови, крепко спал после игр, требовавших его зарождающейся недетской силы и ловкости. Будущее. Юлия… Юлия была опорой Люка, его совестью и грозой для нерадивых в госпиталях.

Люк коснулся портрета Юлии, его взгляд, обычно непроницаемый, смягчился на мгновение. «Чистота пути. Они имели право. Мы выбрали путь силы. «Рассвет-1» дал нам не просто годы – он дал качество этих лет. Даже тем, кто помнит запах настоящей травы.» Он постучал пальцем по карте туннелей. «Но пора выходить из кокона, Дмитрий. Пора строить не убежище, а мир.»

Дмитрий подошел к столу, опираясь руками о столешницу. В его глазах загорелся знакомый Люку огонь – стратега, видящего сеть ходов. – «Экспедиция. Восточные Ворота. Срок – два месяца. «Зондеркоманда Рассвет» в финальной доводке. Скафандры с усиленной защитой прошли «Пекло». ППР-7М «Заря» – готова к работе. Сенсоры… хрупки, но функциональны.»

«И «особый контингент»?» – спросил Люк, его голос вновь стал жестким, как сталь стен.