Прародитель: начало

Капитан Вандер, выпрямившись, пошел навстречу. Его лицо и форма были в пыли, саже и запекшихся брызгах черной крови химер. Он отдал честь. – «Майор. Капитан Вандер, разведгруппа «Призрак». Задание выполнено. Образцы получены. Контакт с аномальными химерами нового типа – две особи уничтожены. Потерь в личном составе нет. Культист-образец… ликвидирован в ходе контакта».

Майор окинул капитана, его людей, разбитый пост, контейнеры с кровавыми кусками химер холодным, оценивающим взглядом. Его нос слегка сморщился от вони. – «Рад слышать, капитан. Приказ Верховного Наместника – немедленная эвакуация. Ваши находки…» – он кивнул на контейнеры, – «…имеют наивысший приоритет. Грузите все. Быстро. Воздушное прикрытие отслеживает обстановку, но долго здесь не задержимся».

Никаких лишних слов. Никаких расспросов. Только приказ.

«Есть!» – Вандер развернулся к своим. – «Седов, Коваль – крысу и биопробы воды! Громов, Петров – образцы химер! Волков и остальные – прикрытие погрузки! Шустро!»

Работали молча, быстро, с отлаженной сноровкой. Контейнеры с мерзким содержимым загрузили в специальные герметичные отсеки внутри «Молота». Сами бойцы, включая Волкова с его мечом в ножнах за спиной, загрузились в тесный десантный отсек. Запах пота, металла и страха смешался с остаточным смрадом «Вепря».

Люк «Молота» с шипением поднялся. Майор кивнул Вандеру, последним зашел внутрь. Люк захлопнулся с глухим стуком. Электродвигатели взвыли, мощные колеса развернули многотонную машину. «Шершни» с ревом пронеслись над ними, прочесывая местность.

Колонна тронулась. «Молоты» рванули с места, набирая скорость, оставляя за собой шлейф радиоактивной пыли. Блок-пост «Вепрь», с его ржавыми пушками и полем костей, остался позади, быстро уменьшаясь в грязном слюдяном окне бойницы.

Внутри было душно и трясло. Бойцы молчали, пригнув головы. Седов закрыл глаза, опершись лбом о прохладную броню. Петров нервно постукивал пальцем по прикладу «Факелы». Волков сидел неподвижно, его ледяной взгляд был устремлен в никуда. Я смотрел в узкую щель бойницы. Мир за броней мелькал серо-коричневыми пятнами – руины, пепельные поля, мертвые леса. Ядовито-зеленое пятно моря мелькнуло и исчезло. Куда они подевались? И сколько их теперь? Вопрос висел в тесном, пропахшем страхом отсеке тяжелее любого приказа. Цитадель ждала. С ответами, которые могли изменить все. Или не изменить ничего. В выжженном мире за броней «Молота» таилось слишком много тьмы.

Том-2, Глава 9: Прародительский Шёпот

Кабинет Люка напоминал склеп. Шторы из плотного радиозащитного полотна глушили багровый свет заката, окрашивая помещение в цвет запекшейся крови. Воздух стоял тяжёлый, пропитанный запахом дорогого табака «Чёрный Рассвет», озона от голопроекторов и чего-то ещё – острого, животного, страха. Люк Вангред стоял у стола, не стуле. Его пальцы впивались в полированную древесину, оставляя белые отпечатки. На столе, под бронированным стеклом, лежали два объекта: обугленный серповидный коготь размером с саблю и кусок кожи, похожий на бронеплиту, испещрённый лишь поверхностными прожигами от плазмы.

Дверь открылась без стука. Дмитрий Раден вошёл бесшумно, словно тень. Его чёрный лабораторный халат сливался с полумраком, лишь серебристые пряди у висков и холодные, как озёрный лёд, глаза выделялись на бледном лице. Он нес с собой невидимую волну – запах антисептика и чего-то древнего, пыльного, как страницы запретного фолианта.

– Отчёт лаборатории готов, Люк, – голос Дмитрия был ровным, но в нём вибрировала сталь. Он кивнул на образцы. – Предварительный. Но достаточно, чтобы понять масштаб катастрофы.

Люк резко обернулся. Его глаза, обычно непроницаемые, горели лихорадочным огнём. – Выжили, Дмитрий. Чёртовы твари! После всего! После ядерных взырово, после радиации, которая плавила сталь! – Он ударил кулаком по стеклу над когтем. Оно задрожало. – Как?! Как они уцелели? Это же… биология! Плоть! Она должна была испариться!

Раден подошёл к столу. Его палец, длинный и тонкий, коснулся бронеподобной кожи. – Они не «уцелели», Люк. Они изменились. Кардинально. Их ДНК… – Он сделал паузу, подбирая слова. – Это не просто адаптация. Это целенаправленная, стремительная эволюция. Направляемый разумом скачок. Посмотри. – Он активировал мини-голопроектор вмонтированный в стол. В воздухе заплясали спирали ДНК – сложные, переплетённые, мерцающие аномальными маркерами. – Видишь эти маркеры? Это не природные мутации. Это… вставки. Чужеродный код. Искусственно внедрённый. Совершенный.

Люк сгрёб волосы. В его движении была ярость бессилия. – Чужеродный? Чей? Откуда?! Они же тупые твари!

– Нет. – Дмитрий выпрямился. Его взгляд ушёл куда-то вглубь, за пределы стен кабинета, в бездну воспоминаний. В его глазах вспыхнул отблеск древнего ужаса. – Есть… был… Первый. Прародитель. Первая химера. Древняя. Она пробудилась не в пепле войны. Она дремала в глубинах, в мраке, что старше человечества. Существо колоссального разума. Холодного. Бесчеловечного. Оно не просто мутировало. Оно осознало себя. Поняло угрозу – нас. И начало творить.

Раден сделал паузу. Воздух в кабинете стал ледяным. – Оно научилось не просто выживать в радиации. Оно стало… перерабатывать её. Превращать в топливо для своей биологии. А потом… оно начало делиться. Не размножаться. Заражать. Его ДНК – это вирус. Вирус, который переписывает генетику любой биомассы, превращая её в орудие. В совершенного солдата. Эти твари у «Вепря» – Он кивнул на образцы. – Плоды его «творчества». Разведчики. Испытатели возможностей. А их кожа… – Дмитрий коснулся пластины. – Это не просто броня. Это биологический щит, настроенный на поглощение энергии наших «Факелов». Они эволюционируют в реальном времени, Люк.

Люк отшатнулся, будто его ударили. Лицо его посерело. – Заражает… Как чума? Значит… их может быть… тысячи? Миллионы?!

– Уже есть, – холодно констатировал Раден. – И будет больше. Скорость их репродукции… нечеловеческая. Каждое новое поколение будет сильнее, умнее, специализированнее.

Тишина повисла гнетущей плитой. Люк опустился в кресло. Оно скрипнуло, как кости старца. – Значит… война… только начинается? По-настоящему?

– Начинается её новый этап, – поправил Дмитрий. Его голос приобрёл резкую, командирскую интонацию. – И мы отстаём. Наши солдаты в броне, с плазменными пушками – это вчерашний день. Они – пушечное мясо против того, что грядёт. Нам нужна сила равного порядка. Биологическое оружие, способное эволюционировать быстрее их.

Люк поднял на него воспалённый взгляд. – Проект «Арес»? У нас есть чертежи, теоретические наработки…

– Нет, Люк, – отрезал Раден. Его глаза вспыхнули. – «Арес» – дорого. Долго. Он даст сильных бойцов, но нужно время, а времени у нас нет. И у нас нет материалов для стабильной генной терапии. То, что привезли с «Вепря»… – Он указал на коготь и кожу. – Это ключ. Мы будем им подражать.

– Что ты предлагаешь? – прошептал Люк, в голосе его звучала тень надежды.

– «Кодекс Зверя», – произнёс Дмитрий с ледяной убеждённостью. – Не сыворотка. Генная терапия. Встраивание стабильных фрагментов их ДНК, их адаптивных механизмов, в наш собственный геном. Создание солдата-химеры. Человека, способного регенерировать, как они. Чуять опасность, как они. Противостоять их ядам… и бить их же оружием – когтями, клыками, врождённой яростью.

Идея повисла в воздухе, чудовищная и неизбежная. Люк замер. Мысль о том, чтобы добровольно впустить в себя частичку этого… Она вызывала отвращение. И… странное, тёмное любопытство. – Это… возможно?

– Теоретически – да, – кивнул Дмитрий. – Практически? Будет кровь. Будет боль. Много смертей в лабораториях. Но альтернатива – стать удобрением для их эволюции. – Он подошёл к окну, раздвинул штору щелочкой. Багровый свет упал на его лицо, сделав его похожим на древнее изваяние. – У нас есть образцы. У нас есть я. Но нужны ресурсы. Полная поддержка. И главное – время, которого у нас в обрез.

Люк молчал, глядя на искажённые тени за окном – очертания Цитадели, последнего бастиона человечества. Он видел лица своих солдат. Видел жёлтые глаза химеры с «Вепря». Видел будущее, где зеленое море радиоактивной жижи плещется у самых стен. – Что нужно?

– Во-первых, – Дмитрий повернулся, его фигура вновь заслонила окно, став тёмным силуэтом на фоне кровавого зарева. – Все биоматериалы с «Вепря» – в мой изолированный сектор «Дельта». Полный карантин. Никаких посторонних. Во-вторых, созови Военный Совет и глав Шести Домов. Завтра. Им нужно рассказать план действий. Им нужно понять, что «Кодекс Зверя» – Это билет на поезд, который ещё не ушёл. Возможно.

Люк глубоко вздохнул. Запах страха в кабинете стал гуще, но в его глазах зажёлся знакомый огонь – огонь командира, принимающего бой. – Сделаю. Завтра соберу всех. – Он встал, его тень легла на стену, огромная и решительная. – А ты, Дмитрий… Найди всё, что может помочь. Каждую строчку. Каждую крупицу знания о… Химерах. О их слабостях. Если они есть.

Раден едва заметно кивнул. В его ледяных глазах мелькнуло что-то древнее и бездонное – знание, которое могло спасти… или сжечь дотла. – Их слабости – это мы, Люк.. – Он повернулся и направился к двери, его шаги не издавали звука. – Завтра. Не опаздывайте.

Дверь закрылась за ним бесшумно. Люк Вангред остался один в багровом полумраке кабинета, его рука снова сжалась в кулак на холодной поверхности стола, рядом с когтем и куском кожи, принесёнными из ада. За окном, в ядовито-зелёном море, что-то огромное и тёмное шевельнулось под толщей радиоактивных вод, оставляя медленно расходящиеся круги. Рассвет обещал быть кровавым.

Том-2, Глава 10: Сердце Зверя

Лаборатория «Альфа» напоминала нервный узел гигантского организма. Воздух вибрировал от гудения спектрометров и шипения криогенных камер. За бронированным стеклом биосейфа металась тень крысы. Её когти, черные как обсидиан, царапали поликарбонат, оставляя матовые борозды.

Дмитрий Раден стоял у центрального голоинтерфейса, его пальцы летали над сенсорами, вытягивая из хаоса данных трехмерные модели ДНК. Рядом, в стерильных костюмах с герметичными шлемами, замерли Виктор Кейн и его лучшие биологи: доктор Элис Кейн, хрупкая женщина с глазами, расширенными от бессонницы, и профессор Гарт Кейн, чьи руки, покрытые татуировками-напоминаниями о прошлых ошибках, дрожали у микротома.

– Виктор, посмотри на секвенатор, – голос Радена резал тишину, как скальпель. На экране вспыхнула спираль, искривленная, как сломанная пружина. Черные узлы – вставки чужеродного кода – пульсировали, слове паразиты. – Это не мутация. Это переписанный геном. Как будто кто-то взял ДНК и… вставил инструкцию по сборке оружия.

Кейн прильнул к окуляру электронного микроскопа. Его дыхание запотело стекло шлема. – Боже… Эти теломеры… Они не стареют. Просто копируют себя. И смотрите на митохондрии – они поглощают радионуклиды, как губка! – он отшатнулся, будто его ударило током. – Дмитрий, это же… вечный двигатель из плоти!

– Не восхищайся. Анализируй, – холодно оборвал Раден. На столе перед ним лежал контейнер с образцом кожи химеры с «Вепря». При свете УФ-лампы материал светился зловещим изумрудным отсветом. – Элис, результаты теста на абсорбцию?

Доктор Рен встряхнула пробирку с мутной жидкостью. Внутри плавали нити ДНК, помеченные радиоактивным изотопом. – Клетки кожи поглотили 97% цезия-137 за два часа. Они питаются этим… – ее голос сорвался. – Но при попытке извлечь образец…

БА-БАХ!

Взрыв оглушил лабораторию. Из биосейфа повалил едкий дым. За стеклом, в облаке пара, билось существо, наполовину крыса, наполовину скорпион – его хвост был увенчан жалом, капающим нейротоксином. Оно разорвало титановые захваты.

– Деактивировать образец! Иммобилизация, сейчас же! – зарычал Раден, хватая шприц-пистолет с транквилизатором. Жидкость внутри светилась ядовито-желтым.

– Оно слишком быстрое! – закричал Вольф, прижимая рану на руке – брызги кислоты прожгли перчатку.

Выстрел. Игла вонзилась в шею твари. Существо взвыло, рухнув на дно камеры. Раден бросил пистолет на стол. – Слабость номер один: нервные ганглии у основания черепа. Запомните это.

В соседнем секторе, отделенном свинцовой дверью, кипела другая война. Инженеры Дома Кейнов колдовали над гигантскими голопанелями, испещренными картами радиационных пятен. На экранах бушевали симуляции атмосферных потоков.

– Маркус! Давление в инжекторах падает! – крикнула девушка с волосами синего цвета, тыкая пальцем в график. Ее комбинезон был забрызган охлаждающим гелем.

Маркус Кейн, главный климатолог, стиснул зубы. Его лицо покрылось испариной. – Сера, Лира! Добавь серы в реагенты! Она свяжет частицы в стратосфере! – он рванул рычаг. На экране показывающий территорию за стенами цитаделя, на полигоне, взметнулись три ракеты с серебристыми боеголовками. – «Плащ» активирован. Ждите осадков через шесть часов.

– Осадков или кислотного ливня? – мрачно бросил техник, настраивающий дроны-зонды.

– Разницы уже нет, – прошептал Маркус, глядя, как ракеты исчезают в ядовито-желтых облаках.

Раден вернулся к микротому. В его руках – тончайший срез ткани химеры. Под лезвием, смоченным ферментами, клетки шевелились, пытаясь регенерировать. – Виктор, твой прогноз.

Кейн снял шлем. Его лицо было серым от усталости. – Если вживить этот адаптивный механизм человеку… это будет как поджечь фитиль бомбы. Иммунитет атакует чужеродные клетки. Мозг может не выдержать перестройки.

– Значит, вырежем «сигналы смерти», – Раден ткнул в голограмму, где пульсировали черные маркеры ДНК. – Видишь эти последовательности? Они – ключ к распознаванию «свой-чужой». Уберем их – и тело примет трансплантат как родной.

– Безумие! – Элис Рен уронила пинцет. – Это же точечное редактирование на уровне стволовых клеток! Один сбой – и получим раковую опухоль!

– А без этого – получим выжженную пустыню, – парировал Раден. Он взял скальпель и аккуратно извлек ядро из клетки химеры. Оно пульсировало тусклым зеленым светом. – Гарт, подготовь культуру нейронов донора. Элис – синтезируй вирус-носитель для редактирования. Виктор… – он повернулся к главе Дома. – Прикажи своим чтобы притащили подопотных.

Тишина повисла густым, тяжёлым пологом. Даже гудение приборов стихло, будто в страхе.

За окном лаборатории, в багровом свете заката, начал накрапывать дождь. Первые капли оставляли на земле дымящиеся пятна. Маркус Кейн смотрел на датчики: "Радиационный фон снижен на 0.3%. Уровень pH осадков: 4.1".

Прорыв. Или начало конца.

На столе у Радена, в криокамере, зеленел образец гибридной ДНК – сердце будущего зверя. Оно ждало своего часа.

Том-2, Глава 11: Чертежи Нового Мира

Конференц-зал Командного Пункта «Атриум» был вырублен в базальте под Цитаделью. Воздух здесь всегда пах камнем, старым металлом и тревогой. Гигантский голопроектор в центре стола мерцал, отбрасывая синеватые блики на лица собравшихся. За столом из черного полированного гранита сидели властители последнего островка человечества. Их тени, искаженные проекцией карты, колыхались на стенах, как призраки.

Люк Вангред стоял во главе стола, опираясь ладонями о камень. Его поза – как у хищника перед прыжком. Напротив него, чуть в тени, замер Дмитрий Раден, его бледное лицо казалось высеченным из того же гранита. Остальные сидели, напряженно вглядываясь в голограмму полуострова Ямал, висящую в воздухе. На ней, как раковая опухоль, расползались зоны радиации: кроваво-красные, ядовито-желтые, мертвенно-фиолетовые.

– Докладываю ситуацию, – голос Люка был низким, как гул подземного толчка. Он ткнул указкой в голограмму. – Ямал. Наш дом. Наша тюрьма. До Катаклизма – ледяной ад. После – ад радиоактивный. Среднегодовая температура упала еще на семь градусов. Радиационный фон… – он махнул рукой к цифрам, пылающим над проекцией, – убивает медленно, но верно. Урожаи в куполах падают на 3% в год. Воздушные фильтры еле справляются.

В зале повисло тяжёлое молчание. Борис Фордж хрипло кашлянул: – И что, Вангред? Собрались жаловаться на погоду? Или есть план?

Люк не дрогнул. – План есть. Раден.

Дмитрий вышел из тени. Его шаги не издали звука. Он коснулся сенсорной панели. Голограмма Ямала сменилась сложной схемой атмосферных слоев, струйных течений, химических формул.

– Проект «Плащ», – его голос, тихий и четкий, резал тишину. – Разработан Домом Кейнов под моим руководством. Цель: понижение радиационного фона до минимально допустимого уровня и коррекция климата в сторону умеренно-континентального.

Ольга Гринхарт фыркнула: – Фантастика! Вы что, собрались солнце поближе придвинуть?

– Нет, – Раден увеличил участок стратосферы. – Стратосферная инжекция аэрозолей на основе серы и специальных полимеров. Они создадут отражающий слой. Частицы свяжут радионуклиды в тяжелые комплексы и выведут их с осадками. Одновременно запускается программа засева атмосферы реагентами-катализаторами для разрушения долгоживущих изотопов. Расчетное время – 5-7 лет для достижения значимых результатов.

Илья Волков хмыкнул, потирая шрам: – Осадки? Значит, вместо радиации получим кислотные ливни?

– Первые месяцы – да, – признал Раден. – Уровень pH будет критическим. Но по мере очистки атмосферы кислотность снизится. Уже сейчас наши климатологи под руководством Маркуса Кейна добились снижения фона на 0.3% и понижения кислотности осадков за последние 48 часов. Доказательство концепции получено.

Елена Вандер наклонилась вперед, ее глаза сузились: – Где взять ресурсы?

– Ресурсы есть, – Люк перехватил инициативу. – Запасы серы на южных рудниках Форджа достаточны. Полимеры синтезируют Кейны. Пусковые платформы уже строятся на севере Гринхарт и юге Волкова. Это приоритет номер один. Без «Плаща» – все остальное бессмысленно. Мы задохнёмся или сгнием.

Он снова коснулся панели. Голограмма сменилась на карту обороны.

– Теперь о стенах. – Люк указал на тонкую линию, огибающую Цитадель с юга. – Приуральский рубеж. Три метра высоты. Сто пятьдесят восемь километров в длину. Для химеры – как бумага. Но это не главный барьер.

Карта масштабировалась. Появился восток – узкий перешеек, переходящий в разрушенный мост через пролив к Гыданскому полуострову.

– Мост «Вепрь», – голос Елены Вандер прозвучал жестко. – Единственный сухопутный путь с востока. Мой отряд удерживает его ценой своей жизни. Но блок-пост долго не продержится, сталь ржавеет, бетон крошится от радиации и их кислотной слюны. Они пройдут. Не сегодня, так завтра.

– Значит, нужно не просто держать, – вступил Раден. Он активировал новые слои проекции. На карте вокруг Цитадели возникли шесть мощных узлов, соединенных с ней транспортными коридорами. – Нужно расширяться. Создавать Дистрикты.

Борис Фордж аж подскочил: – Дистрикты?! В этой дыре? На что? На кого?

– На вас, – холодно ответил Раден. Каждый из шести Домов получит под контроль свой Дистрикт. Волков – Юго-Восточный, промышленный, на базе рудников. Гринхарт – Северо-Восточный, аграрные купола и очистные станции. Фордж – Южный, металлургия и тяжелое машиностроение. Сталборн – Юго-Западный, оборонительный периметр и казармы. Кейн – Северо-Западный, научный кластер и медцентр. Вандер – Восточный, разведка, добыча и передовой плацдарм к мосту «Вепрь».

– А Цитадель? – спросила Ольга Гринхарт.

– Цитадель – сердце, – ответил Люк. – Под прямым контролем Дома Вангредов и Дома Раденов. Здесь – управление, стратегические запасы, главный научный комплекс «Дельта». Мы – мозг и воля. Вы – мышцы и щит. Дистрикты будут строить все Дома, ресурсы – общие. Это не предложение. Это приказ выжить.

В зале загудело. Илья Волков усмехнулся: – Щит? С чем воевать будем, Вангред? Плазма их кожу жжет, как утюг мокрую тряпку!

Дмитрий Раден сделал шаг вперед. Его ледяной взгляд заставил Волкова замолчать. – Плазма – для стен и техники. Для внутренних конфликтов, если кто-то снова возомнит себя умнее всех. – Он посмотрел на Форджа. – Против химер – только холодная сталь. Только скорость, сила и ярость человека.

Он жестом вызвал голограмму бойца. Солдат в облегченном доспехе, с длинным, узким мечом в одной руке и круглым щитом с шипами в другой.

– Проект «Стальной Клык», – объявил Раден. – Перевооружение и переподготовка армии. Мечи, топоры, алебарды и так далее из высокоуглеродистой стали и материалов из химер – достаточно прочные, чтобы пробить их шкуру. Щиты – для ближнего боя и блокировки кислотных плевков. Но главное – не оружие. Главное – боевая система.

На голограмме солдат совершил взрывной рывок, удар меча рассек виртуальную химеру пополам.

– Специальные боевые методики. Интенсивные нейро-мышечные тренировки, фармакологическая поддержка, психофизический тренинг. Цель: развить скорость, силу, выносливость и реакцию до пика наших возможностей. Химера сильнее? Значит, мы должны быть быстрее, умнее и злее. Обучение начинается завтра. Инструкторы – лучшие из «Защитников» и… – он сделал паузу, —подопытные после успешной апробации «Кодекса Зверя».

Виктор Кейн вздрогнул. Все взгляды устремились на него. – Кодекс… уже испытывается? – тихо спросила Елена Вандер.

– Испытывается, – подтвердил Раден. Его взгляд скользнул по потолку, будто видел этажи выше, где в «Дельте» пульсировало в криокамере сердце зверя. – Первые результаты через неделю. Если выживут – получим солдат с силой животных, таких же сильных как и химеры.

Тишина стала гробовой. Даже Борис Фордж не нашел что сказать. Люк Вангред выпрямился во весь рост.

– Вот наш новый мир, господа, – его голос гремел, заполняя зал. – Не тот, о котором мечтали. Суровый. Кровавый. Но единственно возможный. Кто против?

Молчание. Лишь мерцание голограммы и тяжелое дыхание Волкова.

– Значит, по рукам, – Люк ударил кулаком по граниту. – Волков – начинай подготовку площадок под «Плащ». Гринхарт – готовь людей для посева. Фордж – ищи ресурсы для стройки. Сталборн – удвой выпуск стали для мечей и доспехов. Вандер – держи мост любой ценой. Кейн и Дмитрий – дайте нам «Кодекс». И отправляйте мне отчеты каждые 12 часов. Рассвет нового мира не ждет.

Он повернулся к окну-экрану, показывающему ночную тундру, освещенную багровыми сполохами северного сияния, смешанного с радиационным свечением. За окном, во тьме, что-то огромное и бесшумное пронеслось по заснеженной равнине, оставляя глубокие борозды. Рассвет нового мира обещал быть написанным сталью и кровью.

Том-2, глава 12: Зарождение Нового Человечества

Дата: 13-й год П.В. (После Воспламенения).

Лаборатория «Дельта» дышала холодом и смертью. Воздух пропитали запахи антисептика, озона и сладковатого гниения – вечные спутники неудач. Дмитрий Раден стоял перед криокапсулой, его пальцы врезались в край стола, оставляя белые отпечатки на полированной стали. За стеклом плавал эмбрион. Нечеловеческий. Совершенный.

Одиннадцатая попытка.

Три года адской работы. Три года, как ядерные призраки перестали выть над Ямалом, но мир не стал мягче. Проект «Плащ» – их безумная попытка перехитрить саму смерть – работал. Люк Вангред выжал из Домов все соки: стратосферные инжекторы рыгали серными аэрозолями, полимерные сети в высоких слоях атмосферы ловили цезий-137 и стронций-90. Мониторы в Управлении Климата показывали 80 мкЗв/ч – против 500 после Бомбардировки. Карта вокруг Цитадели сменила кроваво-красные пятна на желтые. Теперь люди могли дольше находится в пустоши. Это прогресс…

Но «Кодекс Зверя»…

«Мутанты или трупы», – прошипел Виктор Кейн, сбрасывая в биомусорник пробирку с черной жижей. Останки десятого подопытного. Взрослые не выдерживали. Гибридная ДНК химеры рвала человеческий геном, как когти – гнилую ткань. Мозги превращались в кашу, кости ломались, прорастая шипами. Последний подопотный – культист из культа "Дети химер" – сдох вчера, выворотив себе горло клокочущим ревом.

– Прекратите эту бойню! – требовали на Совете. – Это безумие, Раден!

Дмитрий не спорил. Он приказал Кейну сжечь журналы экспериментов. А сам… начал все сначала.

Эмбрионы.

Чистые листы. Гибкая биология. Им не нужно ломать взрослое тело – они строили новое.

– Стадия G-11. Гистосовместимость – 98%. Нейронные связи – стабильны. Маркеры химеры – активны… – бормотал Виктор, сканируя голограмму. Его руки дрожали. – Дмитрий. Смотри.

На экране виртуальная ДНК сплеталась в двойную спираль. Человеческие цепочки обвивали звериные гены, как лианы – стальной каркас. Ни конфликта. Ни распада. Симбиоз.

– Жизнеспособность? – голос Радена звучал хрипло, как скрежет камня.

– 97,3%. Выживет. Более того… – Кейн увеличил участок кода. – Смотрите на митохондрии. Они синтезируют радиотолерантные ферменты. Этот ребенок… он сможет дышать нашими отравленными ветрами.

Раден не шелохнулся. Три года. Одиннадцать пар эмбрионов. Двадцать два маленьких гроба. И вот – оно. Сердце химеры билось в стеклянной утробе, подчиняясь человеческому ритму.