Слеза художника

Она медленно потянула к нему руки. Почувствовав её прикосновение, Малик взглянул на неё и прочёл в её глазах солидарную грусть. Он всё понял без слов.

–

Я не сдамся, – сказал он почти шёпотом, но твёрдо.

–

Правильно, – одобрила Лейла, – Завоюй её. Знай, я не останусь в стороне и тоже помогу тебе, брат.

Малик одобрительно улыбнулся и поцеловал её руку.

Не стоит намекать читателю, что все вокруг любовались Ха- диджей. Она же, чувствуя на себе заворожённые взгляды окружающих, упиваясь своей гордыней, шла с высоко поднятой головой, словно сей бал был приурочен в угоду её величества. Вдобавок ей льстила компания красавцев братьев. Она-то уж знала цену их притягательной внешности и давно поняла, что для многих красавиц школы они были богами их вожделения и женских фантазий.

–

«Да, – твердила она про себя, – Я королева бала»!

И подобное ямство, пожалуй, было ей простительно, ведь оно не было беспочвенным.

–

Вот это да, – отозвался один из парней, с каким-то злым смыслом, – как же хороша Хадиджа, да, парни?

Сидевший неподалёку Малик, услышав его реплику, бросил на него ревнивый взглянул.

–

Закрой свой поганый рот, – пригрозил, он сверля того озлобленными глазами.

–

Иначе что? – будированно ответил тот, вальяжно упираясь на спинку стула, выставляя вперёд свой бамон.

–

Не выводи меня из себя, Курбан, – предупредил Малик. – Тебе же худо будет.

–

Я рискну! – повесив руку на спинке стула, надменно ответил Курбан.

Глаза Малика покраснели от гнева.

–

Да я тебя… – угрозой протянул он и только захотел встать, как вдруг Лейла, схватив его за руку, произнесла:

–

Не надо, брат, не стоит.

Взглянув на сестру, Малик успокоился и сел обратно на место. Заметив издали бурную реакцию своего друга, Али решил узнать, в чём дело?

–

Ас-саламу алейкум, Малик, – пожав ему руку и поздравив с окончанием школы, произнёс Али.

Ответив ему взаимностью, Малик поздоровался с Хабибом и осторожно, пылая с жару, взглянул на Хадиджу и, с трудом сдерживая свою страсть в узде приличия, он сухо сказал ей лишь то, что та прекрасно выглядит.

–

Спасибо, Малик, – с почтением ответила кудряшка. – Поздравляю тебя с окончанием школы.

–

Благодарю, – тем же тоном ответил шатен. Затем все друзья уселись за одним столом.

–

Слушай, Малик, – обратился Али, – я заметил, как ты разговаривал с Курбаном, и, судя по твоему нервному виду, разговор был не из приятных.

–

Да так, – нахмурив брови, ответил тот, – решил его поздравить.

–

Ты? Его? – ухмыляясь, вытянул Али. – Лучше признайся сразу.

Малик опустил глаза и постеснялся признаться, что он чуть было не влез в драку из-за того, что в нём заиграла нистичко- вая ревность. Поняв, что тот ничего не скажет, Али и Хабиб неожиданно встали с мест и подошли к столу, за которым сидел Курбан.

–

Эй, ты, жирдяй, – грубым тоном, обратился Али, – Что ты сказал Малику?

Увидев братьев, толстяк растерялся и проглотил кусок пирога, вместе с испуганной слюной.

–

Ты что, оглох? – спросил Хабиб.

Тот от страха остолбенел на месте, а сидевшие с ним за общим столом ребята взяли паузу, завидев внезапно вспыхнувшую баталию. Никто из них не стал вмешиваться, а лишь вперил свои увлечённые глаза на микрюху, который бледнел с каждой новой секундой, но, к счастью для него, в разговор вмешалась Хадиджа и попросила братьев не учинять драку.

–

Нет, я должен узнать, о чём вы разговаривали? – сказал требовательно Али и сделал решительный шаг к толстяку, который все сильней стал прижиматься к спинке стула, и, завидев это, на губах Али скользнула ухмылка, которая не скрывала его удовольствие тем, что публично унижает этого парня. Ведь всё, что было связано с Аскером, было ему противно, ненавистно, а Курбан часто хвастался тем, что является его лучшим другом.

–

Брат, оставь его, – попросила Хадиджа, – Не стоит портить вечер себе и другим.

Нежный голос сестры всё же остудил пыл орла. И только хотел он отойти обратно, как вдруг заметил, что взгляд Курбана застыл в изумлении, глядя в сторону входа. Тогда Али обернулся и был не меньше удивлён, чем он. На пороге зала, спустя два месяца, с неприятной ухмылкой на лице стоял Аскер. Его нежданное появление вызвало в настроении публики эффект взорвавшейся бомбы. Для одних оно стало полной неожиданностью, у вторых вызвал восторг, а для третьих омрачило праздничный настрой.

Увидев его, Хадиджа тут же опустила голову, чтобы скрыть свой эмоциональный взрыв от братьев; непонятно, то ли от радости, то ли от ненависти.

Малик внимательно следил за каждой мимикой её лица и, заметив, как та растерялась при виде неожиданного гостя – омрачился. Он будто на себе ощутил ту бурю, которая сейчас творилась в её душе, и, прислонившись к спинке стула, он чувствовал, что силы ему изменяют, и постарался темнотой зала скрыть свою бледность и пытающий взгляд, устремлённый на возлюбленную. Шатен с горечью для себя признал, что свеча любви в её сердце все ещё не погасла, и фрустрация, словно недуг, постепенно овладела им в склен.

Всеобщий недруг нашей троицы подошёл к их столу стройным шагом, с напышенной важностью.

–

Аскер… – неприязненно сказал Хабиб, – какой неприятный сюрприз.

–

Я тоже рад вас видеть, – надменно ответил вивен, а после, игнорируя присутствие братьев, наглым образом обратился к Хадидже:

–

А как ты поживаешь, златовласка?

Хадиджа отвела глаза в сторону, дабы не глядеть на это пусть и красивое, но омерзительное лицо. Этот поступок Аскера не говорил о его бесстрашии, а скорей о целенаправленной провокации на конфликт; и в этом он был признанный мастак.

–

Не твоё дело, мразь, – пребывая на грани срыва, прошипел Али.

Лейла фунциотивно взялась за руку Хадиджи. Та подняла на неё глаза и прочла все те эмоции, что выступили на её покрасневшем от ненависти лице. Девушка еле сдерживалась, чтобы не отвесить подлецу горячую оплеуху. И Хадиджа весьма охотно разделяла с ней это желание.

–

А ты ни чуточки не изменился, – обратился Аскер к Али, – всё так же горяч. Ну что, скучали по мне?

–

Ты даже не представляешь как. – ответил с ухмылкой Хабиб и, вытянув вперёд свой кулак, прибавил: – особенно они.

Услышав это, Али и Малик задиристо рассмеялись. Хабибу изощрённо удавалось вставить броскую шутку в нужный момент и в нужном месте.

–

Я рад, что у вас сохранилось чувство юмора, – иронично фыркнул Аскер.

–

А где ты был так долго? – спросил Али, смотря на него изучающим взглядом. – И как поживает твой отец?

Аскер строго нахмурил на него брови.

–

Отдыхал за границей, – тем же взором ответил он. – А какое тебе дело до моего отца?

Али промолчал и многозначно переглянулся с братом и Маликом. Те, в свою очередь, догадались, на что он намекает. Аскер, сделав вид, что не заметил этого, надменно перевёл взгляд на Хадиджу и Лейлу и, видя их скованность, на его лице вытянулась лукавая ухмылка.

Поняв настроение девушек, Али, с пониманием брата и друга, попросил их отойти в сторонку. И те, не смея ему перечить, скорей из уважения, чем от страха, направились в сторону другого стола. Аскер стал провожать их с той же ухмылкой на лице, к которой примкнула и похоть в глазах.

–

На что ты так уставился? – в порыве ревнивого приступа спросил Малик.

–

А что? – посмотрев на него, ответил Аскер. – Тебе завидно, отвергнутый?

Это была последняя капля.

–

Да как ты посмел? – схватив его за горло, а после прижав к стене, вскрикнул разъярённый художник.

Аскеру вновь довелось ощутить, какой недюжинной силой обладают руки Али, а эти разъярённые глаза и каменное, хладнокровное выражение лица впервые подвергли его в недетский страх. И те отчаянные выпады рук, что он бросал на него, не помогали ему отцепиться от этого львиного хвата.

Друзья Аскера, давно заметившие перипетию событий, которая могла и должна была перерасти в неизбежный конфликт, стояли поодаль, готовые в любую минуту ринуться на подмогу своему опрометчивому приятелю. И когда перепалка между супостатыми врагами не заставила себя долго ждать, они сразу же бросились разнимать двух сцепившихся закадычных недругов. Однако их вмешательство было честным, так, как Али схватил Аскера с такой силой, что, казалось, на шею тому была брошена стальная петля; и видя почти заказанные глаза жертвы, у некоторых парней возник невольный испуг.

Перепалка, что возникла на ровном месте, стала привлекать к себе всё больше внимания публики, и, заметив это, Малик, бросив руку на плечо друга, попросил отпустить Аскера и не портить всем праздничный вечер. Однако Али был невменяем и продолжал душить обидчика, от которого тот становился бледнее стены, на которую был прижат.

– Всё, хватит Али, – потянув его за руку, вмешался Хабиб, – отпустили его!

Но и тогда Али не успокоился.

Малик и Хабиб не на шутку испугались. Им никогда не доводилось видеть его в столь неадекватном, озлобленном состоянии, и они поняли, что если сейчас же ничего не предпримут, то быть беде. Малик быстро обхватил Али за торс, а Хабиб за руки. И вдвоём они попытались отдёрнуть его от Аскера; но их тандем был бессилен. Тогда на подмогу пришли друзья жертвы.

Каково же было удивление окружающих, когда они видели, как пятеро здоровых парней с большим трудом смогли оттащить разъярённого льва от гиены.

В приступе удушья, с переменным кашлем Аскер рухнул на колени. Он поглощал кислород так жадно, что, казалось, его лёгкие разорвутся, как воздушный шар. Затем, когда первые порывы шока отпали, он поднял покрасневшие глаза на Али, которого все ещё пытались усмирить окружающие. Уже все без исключения!

Хадиджа и Лейла молча наблюдали за всем происходящим с едва заметной улыбкой в уголках губ. Уж слишком, слишком много обиды скопились в них, и они, не стесняясь той ухмылки, что застыла на их лицах, получали незыблемое удовольствие от всего происходящего. Аскер в тот момент был настолько жалок в их глазах, что вызывал у них лишь чувство отвращение.

И оно как нельзя лучше врачевало их сердца и помогало притушить ту страсть, которую они испытывали к нему.

–

Ты что? – с отдышкой закричал Аскер. – Совсем уже спятил?

–

Если ещё раз скажешь подобное, – со всей строгостью в голосе, пригрозился ему Али, – то, клянусь, придушу насмерть. Ты меня понял?

Все те, кто услышал эту угрозу, могли поклясться чем угодно, что это не было пустословным предупреждением. И это понял и сам Аскер, который опустив глаза на пол, продолжил отхаркиваться, чувствуя на своей шее боль и отпечатанный ожог от пальцев неприятеля.

–

А он не шутит! – глумливо обращаясь к Аскеру, бросил Малик, – не играй с огнём, выродок.

Курбан, который всегда отличался глупостью в речах и в манерах, проявил свою нерасторопность и сейчас, когда обратился к Малику, сказав, выплёвывая, как какой-нибудь слюнявый пёс:

–

Несколько минут назад ты сам хотел подраться со мной из- за Хадиджи. Что ж теперь кичишься?

«Вот балбес…» – взглянув на него, подумал Малик.

Повисла короткая пауза, и куча удивлённых глаз обратились на этого замухрышку. Поняв всю оплошность своего поступка, толстяк выпучил испуганные глаза на Али.

–

Так, значит, вот о чём вы разговаривали?.. – взглянув на него, закричал Али. – Ах ты михлютка чёртов, – и, сделав к нему решительный шаг, он добавил приказом, – а ну, пойди- ка сюда.

Курбан дрогнул всем телом, кровь застыла у него в жилах. Он захихикал угодливо и напряжённо, не зная, как выйти из неловкого положения, и стал конъюнктивно пятиться назад мелкими шагами.

Сжав руку в мощный кулак, Али ринулся к нему, но перед ним неожиданно возник Малик и. встав стенкой между ним и дурачком, он сказал с оттенком нетерпения:

–

Довольно, Али! Возьми себя в руки.

Тот посмотрел на него с выпученными от гнева глазами, которые, переменив свой взор, выразили изумление. Ведь до этой минуты Малик никогда не разговаривал с ним на повышенных тонах. Но, сделав над собой усилие и простив другу его тон, он выдохнул в одном вздохе весь негатив и шагнул в сторону сестёр.

–

В следующий раз я не буду ему мешать, – оборачиваясь к побледневшему Курбану, предупредил его Малик. – Ты знаешь, что он с тобой сделает!

На лбу Курбана выступили капли пота. Он прекрасно понимал, что за честь сестры Али и Хабиб могут жестоко проучить любого. И последние события были тому подтверждением.

–

Забери Аскера и всю вашу шайку, – прибавил Малик, – и садитесь на другом конце зала, да так, чтобы мы вас не видели.

Переглянувшись, Курбан и его приятели не решили испытывать эти слова на терпение. И приподняв Аскера, они ликом побеждённых черней, направились в конец зала.

У порога зала появились учителя школы. Приглушилась музыка, все присутствующие встали с мест в знак почтения.

–

Хвала и честь педагогам, – вскрикнул кто-то из толпы.

И, подхватив этот лозунг, все выпускники начали аплодировать этим почётным и уважаемым людям. Педагоги были тронуты столь радушным приёмом; у некоторых из них даже выступили слёзы на глазах. И под плеск оваций, подобно звукам труб и литавр, что встречали рыцарей в старину, они прошли по центру зала, и уселись на заранее отведённые им места.

Вновь в зале заиграла музыка, которая встряхнула на позитивный лад собравшихся, и все они пустились в пляс.

–

Это наш шанс, – произнёс Али.

–

Определённо, – поддержал его Хабиб. – Что-нибудь придумал?

–

Да, – ответил тот. – Я позвоню Эльдару.

–

А откуда ты возьмёшь телефон? – спросил Малик.

–

В учительской, – ответил Али. – Там есть телефон, но мы должны как-то отвлечь завуча, поскольку она сидит прямо напротив дверей.

–

Хорошо, – сказал Малик. – Я займусь завучем. Приглашу её на танец.

Али одобрительно кивнул.

–

А что делать мне? – спросил Хабиб.

–

Ты побудь здесь и следи за тем, чтобы никто не подходил к столику, за которым сидят Лейла и Хадиджа, – и, посмотрев в сторону недругов, он добавил: – Чувствую я, что те не уймутся.

Согласовав последние нюансы, парни принялись действовать.

Чопорные и напыщенные красавицы сидели за одним столом и ни разу не взглянули друг на друга. Каждая из них была погружена в думы своих проблем и событий, что предшествовали им.

–

Забавно, да? – наконец нарушив это молчание, обернувшись, спросила одна из них.

–

Что…? – не взглянув на неё, спросила другая.

–

Какие же мы разные, – отвечала та. – Я имею в виду – мы: женщины и мужчины.

–

Да уж. – протянула с грустью кудрявая блондинка.

–

Одни любят до безумства и ищут понимание, – продолжила шатенка, – а другие считают это за слабость и пытаются манипулировать нами, дёргая за ниточки.

–

Будто мы для них какая-нибудь марионетка, – отрешённо подняв плечи, добавила другая. – Но что поделать, эта горькая правда всех женщин, – после, взглянув на собеседницу, она прибавила: – Скажи мне, по-твоему, жизнь построена только на любви и ненависти?

–

Не знаю даже. – ответила Лейла. – Скорее всего, на ошибках, которые помогают нам впоследствии принимать правильные решения, – и, испустив тяжёлый вздох, она добавила: – Мыто это по себе знаем.

Хадиджа также вздохнула, признав всю правоту её слов. Рассуждая их в голове, она в качестве примера привела чувства Али. Ведь они были по-настоящему безумием, а его стремление познать это – большой ошибкой. И, конечно же, она не упустила из виду и свой собственный прокол с Аскером.

–

Да, – согласившись с ней, произнесла она, – Думаю, что так оно и есть.

Лейла вытянула на лице едва заметную улыбку, которая дала дорогу к их примирению, став лекарством для их дружбы, каким бывает оно, для тела, ослабевшего от долгого и тяжёлого недуга. Девушки начали общаться так легко, что будто и не было меж ними никаких ссор. Все обиды прошлого в мгновение ока остались за чертой воспоминаний.

Его чёрные глаза бегали по залу, ревниво выслеживая тех, кто преступным взором своим осмеливался взглянуть в сторону прекрасных девушек. То был Хабиб, который, стоя в сторонке, горячим взглядом отгораживал от сестёр окружающий их люд. Однако он был не единственным, кто не спускал глаз с девушек…

Кабинет учительской

Неподалёку от Лейлы и Хадиджи располагался стол, за которым сидел лощёный юноша. Он был среднего роста, плюгавый и скорей не выделялся, а терялся в толпе окружающих.

Сутулясь на месте, непонятно, то ли от своей слабости, или робости, он, нервозно покусывая губы, перекидывал одну ногу на другую. Лицо его было вытянутым, и, пожалуй, единственным достоинством его серой внешности был ровный нос, на котором изящно сидели очки, сквозь которые пробивался коричневатый отблеск его красивых глаз, а заканчивал его лицо высокий лоб и не менее статный подбородок. Вид его всегда был ухоженный и опрятный, что говорило о нём как о человеке воспитанном и педантичном. Но при всём этом вивеном его было не назвать, и к тому же он был ипохондриком с большой буквы.

Застенчиво поглядывая сквозь призму своих очков на пылкую шатенку, он позволял себе едва заметную, скромную улыбку, которая отражалась радостным блеском в его карих глазах. Взгляд его был достоин особого почёта, ведь в нём просачивался стойкий ум, который с лёгкостью компенсировал его физический недостаток. Парень был признанным гением среди ровесников и считался одним из претендентов на получение золотой медали. А достоинства своего ума он дополнял и тем, что был рачительным по натуре и почтительным в поведении.

Родившись хилым ребёнком, он как смерти боялся дверных сквозняков и приоткрытых форточек. Частый насморк и ангина сопровождали его в юношескую пору из самого детства. Являясь объектом насмешек со стороны сверстников, он выработал в себе иммунитет к их колкостям, вдаваясь в красоты поэзии. В числе скоморохов, которые постоянно докучали ему, был, конечно же, и Аскер, и стоит заметить, что именно он был зачинщиком всех тех нападок, которые стесняли и без того скромного парня.

Но всем этим издёвкам и моббингу пришёл конец, когда класс, в котором он учился, под буквой «В», был сформирован и слит в единую группу с классом «С», который впоследствии стал носить имя – Класс «А». Этот случай посчастливил ему стать одноклассником Хабиба.

Надо сказать, что с Хабибом и Али они были знакомы уже очень давно, так как отцы их были хорошими друзьями. Но братья даже и не подозревали, что их знакомый подвергается репрессиям со стороны одноклассников, ибо все они происходили в стенах класса и держались в стенах души самого парня. Однако стечение обстоятельств, которые мы указали выше, стало спасением для доброго и отзывчивого юноши. С тех пор, находясь под крылом двух братьев, к «ботанику» больше никто не приставал.

Броманс их отношений с Хабибом, ничуть не уступал дружбе Али и Малика. И посему о сакральных чувствах своих, что воспылали в нём к Лейле, он рассказал лишь ему, и случилось это за четыре дня до бала.

Хабиб поддержал друга и посоветовал ему набраться смелости и признаться ей в этом.

–

Хабиб, ты же знаешь, что такая девушка, как она, – с оттенком иронии и досады, отвечал «ботаник», – никогда не полюбит меня. Она меня никогда не замечала, да и вряд ли заметит. Моя любовь так и останется несбывшейся мечтой.

–

Нет ничего невозможного, Рауф! – сказал ему твёрдо Хабиб. – Если есть хотя бы один шанс, то воспользуйся им. И, к твоему сведению, он у тебя есть.

–

Да? – воскликнул Рауф, – И какой же?

–

Ты же ведь знаешь, что скоро бал выпускников? – ответил Хабиб. – Так приди туда вместе со своей старшей сестрой. Она ведь тоже окончила школу.

–

Что из этого?

–

Как что? – удивлённо спросил Хабиб. – Лейла тоже примет в нём участие. Ты пригласишь её на танец и признаешься…

–

Нет, нет Хабиб, – приложив руку к сердцу, воскликнул тот взволнованно, – Я не смогу…

–

Поверь, – положив руку ему на плечо, сказал Хабиб, – если у тебя есть хотя бы один шанс, то лучше им воспользоваться. А если получишь отказ, то не расстраивайся, мало ли на свете девушек.

–

Постой-ка. – обратился Рауф, – Ты хочешь сказать, что Лейла будет на балу вместе со своим братом?

–

Да, – ответил Хабиб, – Она придёт с Маликом. А что?

–

Как я смогу её пригласить, если он… – озадачился Рауф. – Он меня и близко к ней не подпустит.

–

Да не волнуйся ты так, – поспешил успокоить его Хабиб. – Малик нам как родной; я поговорю с ним. Только ты наберись смелости и пригласи её. Договорились?

–

Х-хорошо… – неуверенно промямлил Рауф.

Двери актового зала распахнулись.

Многие из присутствующих оглянулись на запоздалую гостью. Увидев её у порога, лицо Рауфа осветила приятная улыбка.

Она вошла в зал с высоко поднятой головой, при этом улавливая на себе пристальные взгляды окружающих. Её красота не могла остаться незамеченной, уж больно она была блестящей. Все парни, отвесив челюсти, устремили свои восхищены взоры на этот внеземной красоты цветок. Она ступала непринуждённо, с игривой грацией в походке, осознавая себя предметом всеобщего восхищения, но лишь изредка удосуживалась обращать из-под полукружья великолепных тёмных бровей свой взгляд на своих несчастных обожателей.

Девушка была необычайно красива: карие глаза, что пестрили рубиновым отблеском, были подобны тем агатам, что играли светом на колье у неё на шее, которое она то и дело подправляла своими изящными тонкими пальцами; волосы её были длинны и иссиня-чёрного цвета, представление о которых могло дать разве что вороново крыло, тонкий и правильный нос, а прекрасные, словно очерченные лирическим пером черты лица, демонстрировали всему человечеству гениальность их Создателя. Она, быть может, была единственной, кто могла соперничать с Хадиджей в красоте. По крайней мере, в этот вечер она и её наряд ни в чём ей не уступали: длинное, чёрное платье с вышитыми узорами идеально сидело на её тонкой и изящней талии, прекрасно подчёркивая изгиб и красоту её бёдер, а заканчивали наряд чёрные туфли на высоких каблуках, с которыми она грациозно шагала по актовому залу.

Всем вокруг казалось, что если и есть в мире две неприступные крепости, то одной из них являлось её сердце. Однако под маской своенравной девицы скрывалась скромная и меланхоличная девушка, которой не были чужды все прелести романтизма. В ней не было никакой злости и резкости, она имела возвышенное сердце и благородную, добродетельную душу.

Рауф встал и пошёл к ней на встречу.

–

Ты опоздала, – обратился он с ласковым упрёком.

–

Прости, – отвечала та с не меньшей лаской, – помогала папе.

–

Надеюсь, он не зол на меня за то, что я не дождался тебя?

–

Успокойся, – ответила кареглазая брюнетка, – Он сейчас находится в эйфории от того, что склад вновь открыт. И к тому же я объяснила ему, что сама попросила тебя пойти на бал без меня.

–

А зачем ты меня об этом попросила?

–

Мне надо было привести себя в порядок, и я не желала томить тебя, – после, демонстративно отступив на шаг, она прибавила: – Ну как я выгляжу?

–

Ослепительно, сестра, – протягивая к ней руку, ответил восхищённый брат.

Поблагодарив его за комплимент, она взяла его под руку и направилась к столу.

–

Здравствуйте, Анна Владимировна, – обратился он уважительным тоном. – Позвольте пригласить вас на танец.

–

Конечно, Малик, – ответила завуч. – Это ваш праздник, сударь, и сегодня нам гожи все ваши пожелания.

–

Всё так же шутим, Анна Владимировна? – улыбаясь, сказал шатен, – Пройдёт не одиннадцать, а целых сто лет, но вы останетесь все такой же гризеткой нашей школы. Вы и ваша литература.

Та громко захохотала и бросила шутя:

–

Я вижу, сударь, что труды мои не прошли для вас даром, став ампоше для вашего ума и речей.

И, взявшись за руку «кавалера», она пошла на танцплощадку.

Увидев их, Али начал действовать, и незаметно для всех он скользящей по стене тенью вошёл в учительскую. Однако как бы он ни был осторожен, это действие всё же не ускользнуло от бдительного взора Аскера. Заподозрив что-то неладное, он решил разузнать, что тому вдруг понадобилось в учительской, но сперва ему надо было отвлечь взгляд Хабиба, который пристально следил за ним.

–

Ну что, Курбан? – хлопнув по плечу друга, который только что откусил кусок пирога, обратился он будированно. – Подойди и пригласи её на танец.

–

Ты-с сто Ласкер? – ответил тот с набитым ртом, – лядом с ней Лауф.

–

Ну и что? – ехидно фыркнул Аскер, – Неужто ты боишься этого ботаника?