Слеза художника

–

Конечно же, нет, – проглотив кусок, с ухмылкой ответил Курбан.

–

Ну, так давай, действуй! – улыбаясь, сказал вивен, – Я давно знаю, что она тебе нравится.

После минутного колебания Курбан всё же решился, и довольно тяжело поднявшись со стола, заправил растрёпанную рубаху в штаны и подошёл к столу, за которым уселись брат и сестра. Протянув руку красавице, он предложил ей потанцевать с ним, но, получив незамедлительный отказ, бурбон схватил её за руку и потянул к себе. Завидев это хамство, Рауф вскочил с места и попытался его остановить, однако Курбан превосходил его в силе.

–

Пошёл прочь, слабак, – оттолкнув его в сторонку, сказал толстяк.

Попятившись назад от такого мощного толчка, Рауф не устоял на ногах и упал на пол.

–

Да как ты посмел поднять на него руку? – бросившись царапать тому лицо, закричала девушка, а после того как пара её коготков всё же настигла толстых щёк хама, она почувствовала, с какой злобой тот стал сжимать её руку, причиняя тем ей самым сильную боль. – Пусти меня, негодяй, – завопила она, пытаясь отстранить его обеими руками. – Пусти!

Голос её возмущения тонул в криках и веселье, которые рвались из сотен уст и колонок аппаратуры, однако столь хамское поведение Курбана, пусть и не сразу, но всё же начало привлекать внимание толпы, и самое главное для Аскера – внимание Хабиба. Увидев такую наглость, тот тут же бросился на подмогу и, схватив бурбона за воротник рубахи, произнёс со всей строгостью в тоне:

–

А ну, живо отпусти её!

Тот быстро продержался по сторонам и, убедившись, что подле Хабиба нету его брата, принял дерзкий сан и фыркнул:

–

А если не отпущу, то что?

Такая неожиданная дерзость, казалось, удивила больше его самого, нежели Хабиба, у которого выпучились от удивления глаза.

–

Вижу, ты сегодня не уймёшься? – процедил сквозь зубы Хабиб. – Хочешь лежать тут до самого утра? Пусти её руку, а не то я сверну твою толстую шею.

Но видя, что Курбан нарочно и упрямо идёт на провокацию, Хабиб взмахнул кулаком и захотел было его ударить, как вдруг вмешались одноклассники и разняли их. Вокруг них образовался кавардак и полная неразбериха.

Пользуясь сложившейся ситуацией, Аскер, не теряя времени, тут же двинулся в сторону учительской. Его движение заметил Малик и, догадавшись, куда тот держит путь, начал нервничать, что их план потерпит фиаско, однако он с непосильным трудом всё же попытался скрыть своё волнение от завуча, которая стала замечать перемены его настроения.

Бесшумно войдя в учительскую, Аскер застал Али с телефоном в руках. Наморщив лицо, вивен, долго не думая, подошёл к розетке и отсоединил провод.

Сигнал пропал.

Али изумлённо обернулся и увидел за собой золотого мальчика, а рядом с его ногой лежал провод от телефона.

–

Кому-то звонил? – улыбаясь, спросил Аскер.

Али опешил от такой наглости.

–

Да как ты посмел отсоединить меня? – произнёс он с угрозой в тоне.

–

Понимаешь ли, Али, – с невозмутимым спокойствием отвечал тот, – я просто не хочу, чтобы мой отец сел в тюрьму.

–

Я не понимаю, о чём ты? – пытаясь скрыть волнение, сказал Али. – Советую тебе сейчас же подключить телефон обратно к розетке.

–

Брось, Али, – мрачно протянул тот, глядя на него так, будто боялся упустить малейшую подробность в выражении его лица, – не надо лукавить. Я в курсе того, что тебя вместе с братом и Маликом допрашивали в милиции.

Али потупил на него глаза, теряясь в догадках, откуда он это мог узнать, однако постарался не выказывать свой шок на лице и придал своему виду строгий сан. Положив трубку на место, он медленно подошёл к вивену.

–

Ну, раз знаешь, тогда зачем явился в школу?

–

Я не собирался лишить себя удовольствия присутствовать на балу, – ответил ухмыляясь Аскер, – и к тому же не думал я, что ты окажешься стукачом.

Али положил руки в карманы. Спокойный вид художника давали понять оппоненту, что этот выпад его ничуть не смутил:

–

Мы в курсе того, чем на самом деле занимались твой отец и Арен, – ответил Али, – и считаю, что их место именно в тюрьме!

Беглая улыбка мелькнула на лице Аскера.

–

Ты знаешь старую русскую поговорку? – произнёс он. – Молчание – золото.

–

Что ты этим хочешь сказать? – с презрением в глазах спросил Али. – Ты считаешь, что я упущу шанс наказать Арена и твоего отца за всё то зло, что они причинили нашему городу?

–

Зло, говоришь? – вскликнул Аскер. – Разве является делом зла спасти несколько семей от голода? А? Неблагодарные. Вот она, ваша благодарность моему отцу за то, что он предоставил вам хлеб?

–

Лучше умереть с голоду, чем приносить домой грязные деньги, – в сердцах возразил Али. – Впрочем, кому это я рассказываю? Ты человек, не имеющий чести и совести. Однако всё же я тебя понимаю. Ни одно дитя не пожелает, чтобы его родитель сел в тюрьму. Но пойми, чем вечно быть в бегах, лучше отсидеть свой срок, а после выйти и начать новую жизнь, с чистого листа.

–

Не стоит читать мне мораль, – иронично произнёс Аскер, – и я уже сказал, молчание – золото. А за твоё молчание готов заплатить столько, сколько ты захочешь.

В учительской раздался глухой звук сильного удара, после которого Аскер опрокинулся назад и рухнул на деревянный пол.

–

Да как ты смеешь мне такое предлагать? – возмущённо процедил Али. – Ты думаешь, что я продам свою честь, так же, как это сделал твой отец?

Выплеснув ярость, он двинулся подключать телефон обратно к розетке. Увидев это движение, Аскер вскочил на ноги и стал стеной между ним и розеткой.

–

Ну что ж, Али, – проговорил он, вытирая кровь с разбитой губы, – ты, как я вижу, не изменился. Всё так же хочешь быть в центре событий. Но, видит Бог, я хотел по-хорошему…

–

Ты что, мне угрожаешь? – ухмыляясь, спросил Али. Ведь подобный выпад Аскера его действительно рассмешил.

–

Нет. Не тебе. – ответил Аскер, – а Хадидже.

Али вдруг сделался серьёзным и, нахмурив брови, без всяких предисловий двинулся к нему и, легко и уверенно взяв его за горло, произнёс со всей строгостью в голосе:

–

Что ты этим хочешь сказать, сука? Если хоть пальцем к ней прикоснёшься, то я тебя.

–

Допустим, ты сообщишь милиции о том, что я в городе, – перебив его, сквозь удушье сказал Аскер, – и скажем, моего отца посадят в тюрьму. Ты же не думаешь, что я не стану мстить? Запомни. Мои руки связаны лишь до тех пор, пока ты не уедешь в армию.

По спине Али пробежалась лёгкая дрожь. Он машинально выпустил того из рук.

–

Или же ты считаешь, что Хабиб сможет в одиночку защитит её? – продолжил Аскер, чувствуя своё превосходство. – Учти, Малика тоже не будет рядом.

–

У тебя духу не хватит, – пылая яростью, сказал Али.

–

Ты же сам назвал меня подонком, – ответил спокойно Аскер, – а подлец способен на всё. Даже обесчестить Хадиджу.

Вновь раздался звук сильного и хлёсткого удара. Аскер снова рухнул навзничь и потерял сознание.

Перешагнув через него, Али подключил телефон к розетке и захотел было снова набрать номер милиции, как вдруг в нём заиграло странное чувство. После, бросив осторожный взгляд на лежащего на полу недруга, он невольно призадумался. Ведь его не на шутку встревожили сказанные им слова, которые он апеллировал весьма реальным фактом – Аскер действительно был подлецом, который мог пойти на самые крайние меры.

И после минутного колебания Али положил трубку на место.

РАУФ В ДУШЕ ПОЭТ

-

Ну, давай, Али, выходи уже, – частенько бросая взгляд в сторону учительской, думал с оттенком нетерпения Малик. И вскоре, к его великому счастью, он увидел, что дверь учительской осторожно открылась.

Высунув голову и обернувшись по сторонам, как какая-нибудь ищейка, Али пулей стушевался из кабинета.

Заметив угрюмую физиономию друга, Малик скороходкой поблагодарил завуча за танец и, проводив её до места, прямиком направился к Али. Видя его приближение, тот решил пойти ему навстречу, но внимание его привлёк тот муссон, что бурлил в центре зала. Подав знак Малику, что им нужно срочно вмешаться, Али направился в эпицентр событий.

–

Я в последний раз говорю тебе, отпусти её руку, – раздался вновь повелительный тон Хабиба.

Курбан захотел было ему ответить, но задрожал в судорожном волнении, заметив на горизонте двух друзей. Его рука разжалась сама собой, и красавица вырвалась из этого капкана.

–

Что здесь происходит? – вскрикнул Али, поедая глазами микрюху.

Услышав этот властный голос, девушка с трудом смогла скрыть весь трепет своего сердца.

–

Ничего особенного, брат, – ответил Хабиб, пожирая глазами Курбана, – Просто учу поросёнка хорошим манерам.

Али окинул на Курбана холодные глаза, напоминавшие два чёрных дула, направленные на него в упор, отчего тому стало не по себе.

–

Пошёл прочь, выродок, – произнёс он с презрением. – Убирайся! – мускулы на его лице дрожали, ноздри раздувались от гнева.

У Курбана затрясся подбородок, а в горле стало тесно, и он весь облился в холодном поту, поняв, что любой порыв гнева сразу разрушит эту искусственную сдержанность и посему поспешил удалиться без оглядки. Раздражительность Али не осталась незамеченной для остальных.

–

Что с тобой? – схватив его за руку, со всей нежностью в тоне спросила кареглазая брюнетка, – Не стоит так нервничать. Успокойся.

Взглянув на неё, Али ответил глухо:

–

Как тут можно успокоиться, если всякая нечисть бродит рядом?

–

Прошу тебя, не надо, – умильно посмотрев на него, сказала та. – Они ведь не впервые ведут себя по-свински.

–

Айна права, – поддержал её Малик. – Не стоит нервничать из-за таких бурбонов.

Не отпуская его руку, красавица прибавила:

–

И на новогоднем балу из-за них были проблемы. Пускай они будут отрицательными зарядами, а ты будь положительным.

–

Опять ты со своей физикой, Айна, – улыбаясь, сказал Али. – Хотя бы сегодня забудь про учёбу. Думаю, что и сам Ньютон порой томился от неё, нежели ты.

Его тонкий юмор перевернул настроение публики, приподняв им дух, и вернул вовлечённость к рутине праздника.

В то время поодаль от них Рауф ютился средь ног толпы, в поисках своих выпавших очков. Близорукость и сумеречная вуаль зала играли не в его пользу, усложняя ему поиск. И вот наконец, когда он обнаружил то, что искал, то был скорей раздосадован своей находкой, чем рад. Очки, что были неотъемлемой частью его образа и линзой для глаз, в лучших традициях закона – «Мёрфи» (закон подлости), лежали неподалёку от стола, за которым сидели девушки неземной красоты. Стеснённый своим жалким положением, он в надежде, что темнота, которая была для него помехой, теперь станет ему другом и позволит укрыться от этого позора под своим чёрным платьем. Растерзанный муками сомнения, он подошёл к столику и поднял с пола очки. Затем, выпрямившись в полный рост и стряхнув с себя пыль, он бросил смущённый взгляд на Лейлу, которая, не замечая его присутствия, была погружена в беседу со своей теперь уже подругой. Не зная, радоваться ему, что она не заметила его унижения, или огорчиться, что он для неё подобен невидимке, Рауф, проглотив слюну своей досады, хотел было развернуться к ним спиной, как вдруг замер, когда услышал комментарии своей пассии:

–

Ну что это за брат, если он даже не может защитить свою сестру?

Игравшая на фоне музыка не стала помехой для его слуха, который чётко расслышал каждый слог, каждую букву этой реплики. И, почувствовав, как острая боль кольнула его в области груди, а лицо покраснело густейшим образом, он, не смея взглянуть на девушку своей мечты, сломя голову, как какой-нибудь узник, которому вынесли смертный вердикт, подошёл к сестре.

–

Прости меня, Айна, – обратился он разбитым голосом, – что я у тебя такой слабый. Прости, что сам не смог усмирить Курбана, прости меня, прости…

Ребята в недоумении переглянулись друг на друга. Айне же стало неприятно, что её брат так публично унижал себя, как какой-нибудь фанфарон.

–

Успокойся, Рауф. – сказал Хабиб, – Тебе нечего стыдиться. Курбан – парень не робкого десятка.

–

Хабиб прав! – поддержал Али. – Он всего лишь фигляр, ни на какое крупное дело не способный, и не стоит стесняться. Ведь ты молодец, вступился за сестру, зная, что хулиган намного сильнее тебя. Пусть это он краснеет оттого, что показал силу парню, который младше и слабее него.

Взглянув на него, Айна блеском в глазах выразила ему свою благодарность за понимание. Слова Али немного успокоили Рауфа, и, не проронив ни слова, он как дитя малое молча обнял сестру.

Наблюдавших за этой сценой ребят тронула их забота друг о друге. Ведь все знали, что Айна для Рауфа всё равно что мать, которая по воле судьбы оставила их на попечение отца, и хотя она и сама никогда не вкушала материнской любви и ласки, старалась быть ему лучшим другом и опорой в жизни. Они были обделены столь драгоценным благом и тешили себя лишь своим присутствием в жизни друг друга.

–

Курбан – дурак, которых мир ещё не видел, – с пониманием ребёнка, что и сам лишился одного из родителей, язвительно добавил Малик.

–

Это уж точно! – согласился Хабиб.

–

И как он вообще смог сдать экзамены? – взявшись за руку брата, удивлённо воскликнула Айна.

–

А часом не ты ли помогла ему списывать? – подзадорил её Али.

–

Я-то уж думала, что этого никто не заметил! – поддержала юмор красавица.

–

Тоже мне, – протянул тот, – прям мать Тереза.

Взорвался смех присутствующих, что звуковой волной пронёсся по всем залу.

Когда страсти улеглись, Айна, пользуясь минутной паузой отвела брата в сторонку и спросила, что послужило причиной его столь опрометчивого поступка. Тот уклонился от прямых объяснений и на мгновение окинул броский, наполненный обидой взгляд на Лейлу.

Айна с созерцанием поняла всё без слов. Ведь чувства брата ей давно были ведомы.

**********

В твоих глазах увидел мир,

Свет манящий, самый чистый.

Ты засияла, как сапфир,

В судьбе моей звездой прекрасной.

Стал я узником оков В замке страсти и любви.

И своё сердце в твои руки Тебе дарю я…

На, возьми.

Восхищаясь стихами брата, она вдруг загрустила от мысли, что чувства те вряд ли когда-нибудь будут взаимны. Ведь она лучше других знала о вкусовых предпочтениях своей своенравной подруги, а её брат был абсолютная им противоположность.

Неожиданно, кто-то поскрёбся у двери. Она резко положила дневник на место и принялась притворно протирать пыль с комода. Когда дверь с лёгким скрипом отворилась, она с непринуждённым лицом обернулась и увидела на пороге юного поэта.

–

Что ты тут делаешь? – спросил Рауф.

–

Убираюсь, – так же непринуждённо ответила Айна. – У тебя тут такой беспорядок. Сколько можно тебя просить, чтобы ты был аккуратен. Повсюду кусочки олова и пластины микросхем.

–

Моя комната. Моя лаборатория! – парировал юный учёный. – Ну да ладно. Выйди пожалуйста, мне надо переодеться.

Пройдя к двери, Айна окинула на брата умильный взгляд, молясь и пожелав про себя, чтобы его любовь не причинила ему тяжкой боли.

–

Так что же теперь? – сказала кудрявая блондинка, – мы признали, что наша любовь была ошибкой и что мы стали жертвой его коварной игры.

–

Ничего, – с непревзойдённым хладнокровием ответила Лейла, – просто забыть и подумать о чём-нибудь более радостном, – и сказав это, она лукаво прибавила, – А тебе-то есть о чём или, если быть вернее, о ком…

–

Не поняла… – изумлённо спросила Хадиджа.

–

Родная моя, – уважительно начала Лейла, – не говори, что никогда не замечала его восхищённого взгляда.

Хадиджа засмущалась и опустила глаза, догадавшись о ком идёт речь. Затем, молча посмотрев в сторону парня, который стоял с её братьями, она начала рассматривать его с иного ракурса, что неожиданно позволил ей узреть все те достоинства, что досель были скрыты от неё. Констатация её мыслей заключилась в том, что он был вполне себе привлекательным парнем; его широкие плечи и ровный сан дышали благородством настоящего мужчины, и странно, что она раньше этого не замечала! Может быть, потому что её взор был затуманен уважением к нему, как к брату? Но одно ей стало ясно. Это новое открытие начинало импонировать её вкусу, которое отдавало большее предпочтение внешнему виду человека. И новый Малик возбудил в ней интерес и заставил пошатнуться её рассудок в сладостном помутнении.

–

Однажды я вошла в его комнату, – заметив её настроение, добавила Лейла, – и случайно увидела, как он смотрит на твою старую фотографию.

–

Какую? – удивлённо спросила Хадиджа.

–

Помнишь ту, которую мы сделали на его дне рождении?

–

Ах да… вспомнила! – воскликнула та.

–

Она самая, – утвердила Лейла, – Он её с тех пор хранит.

Хадиджа была польщена и не ожидала, что Малик окажется

таким романтиком. Это добавило ещё один плюсик к её прозревшей симпатии к нему.

–

Я рада, что у вас наладились отношения, – неожиданно и довольно небрежно вмешалась в разговор Айна, а после, прямолинейно взглянув на Лейлу, прибавила: – Но не стоит забывать и про старых подруг.

В голосе её крылась обида, звук которой отчётливо услышали Лейла и Хадиджа.

–

Да, мы помирились, – улыбаясь сказала Хадиджа, делая вид, что не заметила её холодного взгляда.

–

Очень за вас рада, – даже не взглянув на неё, ответила Айна.

Её холодное поведение бросало девушек в недоумение.

–

Можно тебя на минутку? – обратилась Айна к Лейле.

–

А в чём собственно дело? – спросила та.

–

Я тебе объясню, – ответила Айна, – Так ты идёшь?

Озадаченная шатенка встала со своего места и направилась

за брюнеткой, которая двинулась в конец зала, колко стуча на каблуках. Хадидже, которая провожала их глазами, оставалась лишь гадать, что за интрига вдруг всплыла между ними?

–

Лейла, – начала Айна после того, как та встала напротив неё, – ты у нас девушка самоуверенная и властная, но не помешало бы тебе иной раз попридержать свой язык.

–

Я не понимаю, о чём ты? – не переставая удивляться, спросила та.

–

Нет, понимаешь! – придав тону сердитость, произнесла Айна.

Разговор двух девушек заметил Рауф, который сидел прямо на противоположной стороне зала, и, видя серьёзный вид сестры, он решил выяснить, о чём они толкуют. Любопытство было для этого человека, пожалуй, слишком сильным чувством, которое он никак не мог подавить в себе.

–

Айна, говори яснее, в чём дело? – переспросила Лейла.

–

Что ты сказала Рауфу? – не выдержав больше её беспечности, сказала Айна.

–

Рауфу? – удивлённо протянула шатенка. – Я с ним сегодня вообще не разговаривала. И даже не виделась.

–

Лейла, – флегматично обратилась Айна, – ты у нас красноречива на высказывания. Скажи, чем ты задела моего брата?

–

Я не позволю оскорблять себя, – холодно произнесла та.

И только захотела Айна ответить, как вдруг в разговор вмешался Рауф и спросил, в чём дело.

–

Лучше ты сам ответь на этот вопрос, – импульсивно сказала Лейла, – иначе твоя сестра обвиняет меня в том, что я тебя якобы чем-то обидела.

–

А с чего ты это взяла? – нахмурив брови на сестру, и обнажив своё неудовольствие её поступком, спросил Рауф.

–

Мне не нужны слова, – отвечала Айна, – чтобы понять обиду и боль своего брата.

Глаза Рауфа заблестели, и его переполнили чувства волнения и благодарности судьбе за такую сестру. Затем он посмотрел на Лейлу и, выставив наружу свою обиду и все живые, кровоточащие раны, обратился:

–

Пусть я и не силен, как твой брат, но, уверяю тебя в том, что сестру свою я люблю не меньше.

Лейла потупила на него глаза.

–

Да что это с вами такое? – вскликнула она. – Что я тебе такого сказала?

Не выдержав более её снобизма, Рауф рассказал всё, что случайно подслушал. И, услышав это, Лейла так рассмеялась, что смех её услышал пол зала.

–

А что тут смешного? – возмутилась Айна. – Мало того что обидела, так ещё и решила насмехаться?

–

Да ты просто всё не так понял, – махая себе руками вместо веера, ответила Лейла. – Мы с ней обсуждали сцену из одного фильма.

–

Фильма? – одновременно воскликнули те оба.

Да, фильма, – продолжила объяснять Лейла. – В одном из эпизодов главный герой не смог защитить свою сестру от рук преступников. Ну вспомни, Айна, мы ведь его вместе смотрели.

Айна прикусила губу и почувствовала себя неловко перед подругой. А Рауф же, наоборот – встряхнулся; к нему возвратилась радость жизни.

–

В таком случае, – улыбаясь сказал он, – с тебя компенсация за мои нервы.

–

Какая ещё компенсация? – удивлённо спросила Лейла.

–

Тебе придётся потанцевать со мной, – протягивая ей руку ответил Рауф.

«Хитро придумал, – восхищаясь его смекалкой, сказала про себя Айна, – Молодец…»

Лейла, подумав о том, что Малик не станет возражать, если она станцует с ним, согласилась.

Хадиджа с удивлением наблюдала за тем, как властную Лейлу на танцплощадку вёл за руку самый робкий парень школы. Позже к ней подошла Айна и уселась рядом.

–

А всё же хорошая пара, не так ли? – наблюдая за братом, довольно произнесла Айна.

–

Кто?.. – удивилась Хадиджа, – Рауф и Лейла?

–

А что?.. – возмущённо спросила та.

–

Да ты взгляни на них, – ответила Хадиджа. – Они же совсем разные. Лейла сильная и уверенная в себе девушка, а он пассивный и слабохарактерный. Извини, конечно, за прямоту, но я считаю, что всё должно быть наоборот.

–

Нет, это ты меня извини, – колко возразила ей Айна. – Лучше предпочти слабого и стеснительного, чем негодяя. Не так ли, Хадиджа?

Та бросила на неё холодный взгляд и хотела было ответить, но, признав горькую правду её слов, промолчала.

–

В разговоре двух девушек нарастало напряжение.

ВНОВЬ ЗАИГРАЛО СЕРДЦЕ

-

Ну что, Али, – обратился Малик, – ты позвонил Эльдару?

–

Да… – нерешительно ответил тот, – но его не было на месте.

–

Вот не везёт, – ударив кулаком об ладонь, досадно проговорил Хабиб.

Али отвёл взгляд в сторону, чтобы те не заметили его смущения. Однако Малик в сомнениях прищурив глаза на друга, подошёл к нему ближе, и шепнул глухо:

–

Что он тебе сказал?

–

А при чём тут он? – потупив на него глаза, спросил Али.

–

Кто?.. – перекидывая взгляд с одного на другого, вытянул Хабиб. – О ком вы говорите?

–

Я видел, как он зашёл в учительскую, – прибавил Малик.

Али промолчал.

–

Кто зашёл в учительскую? – с оттенком нетерпения переспросил Хабиб.

–

Скажи нам, Али, – обратился настойчиво Малик, – О чём вы разговаривали с Аскером?

–

Так вот вы о ком, – сказал Хабиб и, взглянув на Али, добавил: – этот парень настоящая змея! Что он тебе сказал?

Но Али был уже полностью уличён другим вопросом, когда его изумлённый взгляд застыл на человеке, который стоял у входа. Заметив это, Малик и Хабиб обернулись. У порога зала стоял сам Эльдар в сопровождении двух сотрудников.

–

Удача улыбнулась нам, – восторженно воскликнул, Хабиб.

–

Нам, но не Аскеру, – ухмылкой добавил Малик.

Они шагнули к ним, но внезапно Али схватил их за руки:

–

Чтобы ни спросил Эльдар, молчите! – сказал он со всей серьёзностью в тоне. – Говорить буду я один.

Малик и Хабиб потупили на него глаза.

–

Что это с тобой? – спросил Малик.

–

Я всё объясню позже, – взволнованно ответил Али, – Не показывайте вида, что видели Аскера. Вам ясно?

–

Но почему? – удивлённый поведением брата, спросил Хабиб.

–

Прошу, доверьтесь мне, – сказал Али, – Я вам всё объясню.

–

Ладно, – ответил неохотно Малик, – надеюсь, причина будет веской.

–

Она таковой и является, друг мой, – ответил Али, попутно шагнув к гостю бала.

Эльдар заметил, как из толпы к нему выходят трое знакомых лиц. Ребята подошли к бодрому офицеру и поздоровались с ним так, как этого требовала его стать. Пожав им руки, Эльдар, в свою очередь, поздравил их с окончанием школы.

–

Спасибо большое, – тонно ответил Али; лицо его пребывало в полном покое.

–

Я получил твой вызов, – обратился Эльдар, – Вы узнали что-нибудь об Аскера или Арене?

–

Нет, – мгновенно ответил Али, чем привёл в недоумение Хабиба и Малика. Однако доля правды в его словах всё же присутствовала; про Арена он действительно ничего не знал.