Живая вода

Шутки ниже пояса Викинг решил оставить при себе – обидится еще, чего доброго.

– А вот тут, смотри. «Страш-на лю-дям не ведь-ма. Страш-на пустыш-ка, быв-шая ведь-мой, что силу поте-ряла», – Эль закусила губу. – Ты как это понимаешь? Ведьма без силы ведь не опасна, правильно?

– Вроде бы, – вновь неуверенно пожал плечами Вик.

Прядка продолжала касаться щеки, и мысли то и дело уплывали куда-то не туда.

– Ты уже пробовала… ну, колдовать?

– Нет еще.

– А погоду с помощью этого твоего дневника можно исправить? Чтобы дождь закончился.

– Не знаю, такого не встречалось вроде.

– А вот это не похоже? – Викинг ткнул пальцем в рисунок с лицом и тучами.

– Нет, это о другом.

– О чем?

– Пока не совсем понимаю, но точно не о погоде.

– Ладно, а на первом рисунке что? Там, где один человек четкий, а другого плохо видно.

– Кажется, исчезновение.

– Давай свечу исчезнем?

– Давай.

Элга полистала дневник, нашла нужную страницу и принялась, то и дело запинаясь и хмурясь, беззвучно читать написанное.

Свеча никуда не делась, продолжала гореть ровно и почти бездымно, словно насмехаясь.

Будущая ведьма дочитала наговор до конца, скривилась и начала заново.

– Может, вслух надо?

– Не думаю.

– А вдруг горящие предметы нельзя прятать?

Эль задула свечу, и попробовала еще раз, с тем же результатом.

Вик вновь взглянул на рисунок.

– Тут человек. Попробуй, может со мной получится?

Таволга нехорошо на него уставилась и снова зашептала. Без свечи в комнате сделалось почти темно и немного жутко. Викинг невольно задумался – что, если она его и правда куда-нибудь денет, а обратно извлечь не сумеет?

– Слушай, ты обедала? – вклинился он монотонный шепот.

Элга отвлеклась от дневника.

– Нет. Забыла. А ты?

– Обедал, но это когда было. Жрать охота.

– Можно суп погреть.

– Давай, – он с излишней поспешностью подхватился с пола.

Микроволновка «Электроника» занимала полстола на кухне. Элгиной матери ее подарили на работе, на сорокалетие. У Викинга такой штуки дома не было.

– А яичницу в ней можно пожарить?

– Не факт.

– Ладно, тогда суп. Как включать, знаешь?

– Кажется.

Эль разлила по мискам солянку, нажала на несколько кнопок.

– Интересно, а в сундуке что? Сокровища?

– Каком сундуке?

– Ну, там, на картинке.

– Наверное. Я до этого места пока не дошла.

– Вот бы правда. Если можно…

Раздался тихий хлопок, и микроволновка перестала шуметь и светиться.

– Чего, уже всё? – озадаченно заглянул сквозь стекло Викинг.

– Какое там, – Эль в ужасе уставилась на агрегат. – Ой, мамочки, она чего, сломалась? Мать меня убьет.

– А если из сети выдернуть и снова воткнуть? Отец всегда так делает.

Через десять минут сомнений не осталось – микроволновка приказала долго жить. Удалось только открыть дверцу и извлечь из неё по-прежнему холодный суп.

– Как думаешь, с помощью заклинаний её не удастся починить?

– Совсем дурак? Где ведьмы, и где микроволновки.

– Погоди. Есть в дневнике что-нибудь про излечение, починку, восстановление?

– Ага, есть. Как коров лечить от ящура и при родах помогать, как младенца слабого выходить, как посуду битую целой сделать.

– О, вот это давай попробуем, последнее.

Прочитали про посуду, затем еще пару-тройку подходящих наговоров. Звучали они странно и большей частью бессмысленно. Видимо, дело было не в словах, в чем-то другом.

Ничего не изменилось.

– Чтоб тебя, – в отчаянии простонала Элга. – Ох, попадё-ёт. Так, давай-ка ты домой. Мать скоро вернётся, и настанет конец света. Лучше ей не знать, что здесь был кто-то еще.

Викинг попытался возразить, но его буквально выпихнули за порог вместе с влажной курткой и сырыми ботинками.

Вечером он позвонил справиться, все ли живы. Таволга как-то странно хохотнула в ответ:

– Не поверишь, обошлось. Мать пришла, включила, и оказалось, что всё в порядке. Суп уже разогрели, и гречку.

– Как так? – оторопел Викинг.

– Да вот так. Чего-то мы с тобой не догнали.

– А, ну тогда отлично.

– А-га.

Он положил трубку со смешанным чувством недоверия и облегчения.

Разбег. 1995-96. Проба пера

– Гулять сегодня идем?

Вик с тоской глянул на приятеля. Над верхней губой у Андрюхи образовались белые усы – он допивал второй стакан напитка под названием «кофе из столовки». За лето друг-приятель вытянулся и раздался в плечах, по-детски трогательные молочные усы на его возмужавшей жизнерадостной физиономии смотрелись как-то неуместно.

– Не, уроков дофига.

– Ничего ж не задали.

Неприятно ощущать себя припертым к стене. Действительно, какие уроки, четверть только началась. Одна беда – после школы у них с Таволгой намечена экскурсия по гаражам. Андрюха в эти планы никак не вписывается.

– Алгебра.

– Шутишь? Эти несчастные два номера на повторение? Пятнадцать минут и готово.

В полупустой в этот час столовой уборщица, тётя Нина, энергично орудовала шваброй, намывая пол. Дошла до Вика с Андрюхой, прикрикнула, чтобы подвинулись. Они перебрались за соседний стол.

– Допивай уже, сколько можно, – косясь на уборщицу, поторопил Викинг.

Тетя Нина славилась недобрым нравом и взрывным темпераментом. Могла и грязной тряпкой ни за что, ни про что хлестнуть.

– Не кипешись, до звонка еще минут пять. Так чего с гулянием-то, я не понял.

– Географию с физикой еще зададут.

– Так выходные впереди.

Андрюха искренне недоумевал. Викинг маялся. Мимо прошли на выход Таволга в обнимку с Березовской. Он проводил их взглядом. Элга на ходу, так, чтобы никто не видел, легонько помахала ему кончиками пальцев.

– В выходные предки куда-то в гости собрались и меня волокут.

В каком-то журнале писали, что среднестатистический человек обычно врет хотя бы один раз за десять минут разговора. Вик к среднестатистическим гражданам определенно не относился.

Андрюха наконец расправился с кофе, и они побрели к выходу.

– Не, ну если так… пойдем тогда ненадолго, после школы, а потом сиди себе хоть целый день.

Такой вариант Викинга тем более не устраивал. Ненавидя себя, он уже открыл рот, намереваясь накрутить еще один виток лапши на многострадальные уши приятеля, но тут в их диалог, весьма недобро и жестко, вмешалось провидение.

Кто-то, пробегая мимо, со всей дури толкнул Андрюху в спину. От неожиданности тот выронил стакан, сделал по инерции несколько шагов и запнулся о коварно прячущееся в засаде тети Нинино ведро с грязной водой. Раздался игольчатый звон бьющегося стекла, жестяной грохот и плеск. Вик попытался поймать приятеля за шиворот, но не успел – Андрюха во весь рост растянулся в луже.

Тетя Нина разразилась бранью.

– По-вашему, мне по приколу в ведра падать? – огрызнулся, поднимаясь, Андрюха. С его форменных брюк и пиджака текло и капало.

– Вот я тя щас, – не слушая, пошла в атаку тетя Нина. – А ну живо тряпку взял и всё убрал!

– Ходу! – шепнул Вик.

Они сорвались с места, прогалопировали по лестнице и остановились только возле туалета на втором этаже. Андрюха кое-как отряхнулся.

– Ох и прилетит от мамки, – критически себя разглядывая, констатировал он. – Черт, отменяется гуляние, за два урока я не высохну. И вообще, в таком прикиде единственное, что остается – это бомжевать на вокзале. Самое то.

Выглядел он и правда не ахти. Точно Снегурочка поздней весной.

– Значит, завтра погуляем, – чувствуя преступное облегчение, согласился Вик.

– Не, теперь до выходных точно не пустят.

– Ты же не виноват.

– Кого интересует.

В класс они успели перед самым звонком. Викинг плюхнулся на свое место, зарылся в рюкзак.

– Как пополдничали? – вкрадчиво осведомилась Элга.

– Зашибись. Андрюха в тети Нинино ведро упал.

– Заметно.

Вик отвлекся от рюкзака, нахмурился:

– Тебе что, его совсем не жалко?

– А должно быть?

– В теории.

– Он тебя прессовал.

– Когда?

– Сейчас, в столовке.

– Не выдумывай, просто звал гулять.

В дверях показался географ с охапкой контурных карт, дипломатом и указкой наперевес. Начался урок. Эль перешла на шепот:

– Ага. А ты не хотел, потому что у нас на сегодня планы.

– И чего?

– Мне показалось, тебя надо выручать, ты выглядел так… – она изобразила лицом нечто раздраженное, унылое и безнадежное.

– В смысле, выручать?

– Ну… – прилежно выводя на странице в тетради дату урока, она неопределенно покрутила кистью свободной руки.

– Это ты его, что ли, толкнула?! – испугался Викинг.

Толкальщика он не успел разглядеть даже со спины – не до того было. Впрочем, почти наверняка, это всё-таки был мальчишка.

– Упаси бог. Ты же видел, как мы уходили.

– Тогда о чем речь?

– Толкать не обязательно. Достаточно сильно захотеть, чтобы толкнули.

– Чего-о? – Вик всё больше ощущал себя не в своей тарелке.

– Таволгина, Воронов, тише, пожалуйста.

На минуту оба уткнулись в тетради, но долго молчать Викинг не смог:

– Ты что, кого-то подговорила?!

– Неа, – Эль с досадой мотнула головой.

– А что тогда?

– Говорю же – сильно захотела.

– Что за глупости?

– Может, и глупости.

– Ты чего, серьезно?

– Кто знает, – Элга загадочно улыбнулась краешком губ.

Не то, чтобы Вик поверил сказанному, его ужаснул сам подход.

– Слушай, так нельзя.

– Как?

– Портить людям жизнь в угоду собственным желаниям.

– Почему? Все так делают. Физруку лень с нами возиться – он объявляет день волейбола, который ненавидят все девчонки. Руки потом несколько дней болят. Родителям охота посмотреть фильм – они отправляют ребенка спать. Аннушке нужна стенгазета…

– Стоп, сейчас речь не об Аннушке, речь о тебе и Андрюхе.

– Да что такого? Несчастный случай, с кем не бывает. Не трагедия, не конец света. Никто серьезно не пострадал.

– Думаешь?

Она пожала плечами, и Вик начал объяснять, как объяснял обычно Димке, загибая пальцы:

– Во-первых, Андрюха. Ему мокро и грязно. Его накажут и гулять не пустят до выходных. Во-вторых – Андрюхина мама. Ей стирать и гладить. В-третьих – тетя Нина. Ей ведро с водой заново тащить и пол перемывать.

– По-моему, ты делаешь из мухи слона.

– Нет. Не делаю.

– Ради тебя же старалась.

Вик внезапно осознал, какую бредятину они так серьезно обсуждают. В праве ли Таволга пожелать, чтобы Андрюха, словно домовенок Кузя в мультике, упал в ведро. Сумасшедший дом. Видимо, у Эль разыгралась фантазия, она начиталась прабабкиного дневника и всерьез вообразила себя ведьмой.

– Слушай, хватит чушь пороть, – в отчаянии попросил он.

– Как скажешь, – она склонилась над тетрадью, пряча лицо за волосами.

Вот уже полчаса они с Таволгой пробирались между задними стенами железных гаражных коробок и глухим бетонным забором. То и дело застревали перед очередным препятствием, протискивались и подныривали. Иногда казалось – дороги дальше нет вовсе, но, так или эдак, она обязательно находилась.

Было тут сумрачно, зябко и страшновато. Самое место для приключений. Они и приключались.

В начале пути первопроходцы почти по пояс увязли в ворохе прошлогодней листвы.

После – промочили ноги.

Затем обнаружили небрежно построенный шалаш и кострище, нашли старый ватник, резиновые сапоги и октябрятский значок с пухлощеким Ильичом. Значок Элга зачем-то приколола себе на отворот куртки.

В ускоренном темпе миновали лежку бомжей. Хозяева, к счастью, отсутствовали.

Подлезли под очередную ветку, вскарабкались на кучу битых кирпичей.

Добрались до старой вербы.

– Полезли наверх?

– Ты не сумеешь, там подтягиваться надо.

– Вы же лазаете.

– Мы – другое дело.

– Ха.

– Ладно. Ты первая.

Она застряла уже в метре от земли. Пришлось подпихивать под тощую задницу. Выбралась еле-еле, перепачкав землей и ржавчиной форму, туфли и колготки.

– Ух ты!

Наверху светило солнце. Ветер гонял ярко-желтые листья по железным и рубероидным крышам. Пахло резиной, дымом, разогретой смолой, осенью. Эль бесстрашно подошла к самому краю, заглянула вниз.

– Красотища!

Гаражи вплотную примыкали один к другому, только изредка встречались узкие щели, через которые легко можно было перешагнуть.

– Пойдем, чего покажу. Давай руку.

Скоро она и сама увидела.

– Ого, диван. Как его на крышу-то затащили?

– Не садись, он мокрый насквозь. Лучше вот сюда, – он смахнул мусор с деревянного ящика.

Элга поерзала, устраиваясь поудобнее. Вытянула ноги, покачала ступнями. Потрогала ладошкой рубероид.

– Ничего себе нагрелся, прямо горячий!

Викинг тоже потрогал. И правда.

– Нравится тут?

– Не то слово. Еще придем как-нибудь?

– Почему нет. Главное – чтобы пацанов не было.

Помолчали. Здесь, между небом и землей, среди прозрачного осеннего воздуха, отлично молчалось. Он успел уплыть мыслями довольно далеко, когда Эль вновь зашебуршилась, кое-как отряхнула юбку, глянула искоса, с хитринкой:

– Значит, ты веришь, что Андрюха угодил в ведро случайно.

– А как еще?

– Ну, смотри, видишь, девчонка идет. Там, у спортплощадки. Хочешь, она сейчас споткнется?

– С чего бы.

– С того. Я захочу, и она споткнется.

Элга принялась что-то неразборчиво шептать под нос, пристально глядя на фигурку внизу. Та продолжала идти как ни в чем не бывало.

– И чего?

– Не мешай!

Девчонка дошла до края футбольного поля и встретила подругу, которую азартно тащил за собой на поводке развеселый, невоспитанный, давно нестриженый пудель. Все трое завернули за угол и пропали из вида.

– Ну и?

– Не всегда выходит. Но я учусь. Скоро будет получаться.

– Фантазерка, – фыркнул Викинг, почувствовав неимоверное облегчение – всё-таки про Андрюху и ведро она всё сочинила.

– Сам дурак, – Эль обижено отвернулась.

Разбег. 1995-96. Жвачка

На истории она поинтересовалась с наигранным безразличием:

– К сочинению подготовился?

Он подготовился, конечно. Да и без подготовки бы написал. Литература – один из любимых предметов.

– А ты?

– Не успела. У соседки Буся вчера котилась, попросила помочь.

– Кто, Буся?

– Дурак ты, Викинг.

– И как, успешно прошло?

– Ага, могли и не помогать. Однако два часа кошке под хвост.

– Бывает, – сдержанно согласился Вик, не очень-то представляя, что бы стал делать, окажись он на месте Элги.

– Короче, что бы такое придумать, чтобы сочинение не случилось.

– Заболеть.

– Ага, щас. Скоропостижно. А потом одной писать? Ну, нет.

– Заранее бы предупредила, я бы карбид принес, с лета завалялось немного. Устроили бы фейерверк в туалете.

– Толку-то от твоего фейерверка. Где туалет, а где кабинет литературы, – Эль в раздражении побарабанила по парте обкусанными ноготками. – Пожар, наводнение, короткое замыкание… слушай, идея. Бумага не подойдет… жвачка есть?

– Жвачка? Нет, а зачем…

Она уже отвернулась и принялась шептаться с девчонками через проход. Минут через пять его ткнули линейкой между лопаток и вручили пластинку клубничной жвачки.

– Жуй! – приказала Эль, как только прозвенел звонок с урока.

Викинг покорился, пока не очень-то догоняя, чего от него хотят.

У кабинета литературы она воровато осмотрелась, подергала разболтанную ручку.

– Отлично. Заперто.

– И чего?

– Давай, засовывай.

Вик вновь не понял. Таволга объяснила.

– Может, лучше ты чего наколдуешь, – полушутя-полусерьезно предложил он, в красках представляя вызов в школу родителей, и всё, что за этим последует.

– Ты же видел, у меня пока не очень получается, – объяснила она убедительно и спокойно, как маленькому. – Придётся обойтись без чудес. Давай же, Ви-икинг!

– Сама засовывай! – возмутился он.

– Тобой пожеванную? Фу.

– Ну, добудь еще одну.

– Некогда, перемена через пять минут заканчивается, Аннушка вот-вот придет. Сделай, ну пожалуйста, ничего тебе не будет, обещаю.

Он не любил пустых обещаний, но отказать Таволге не мог. Послушно выплюнул липкий комочек и принялся старательно и неумело заталкивать его в замочную скважину. Подмышки вспотели от страха, мир вокруг перестал существовать, сузившись до злосчастного отверстия, которое во что бы то ни стало требовалось сделать неработоспособным.

Как известно, жвачка отечественного производства отличается от иностранной неподатливостью и склонностью к окаменению. В данном случае очень пригодился бы тот брусочек с Дональдом Даком на обложке. Однако брусочка не было. Тем не менее паника придала сил и ловкости, через минуту из ничем не примечательного ученика девятого класса Викинг превратился в удачливого диверсанта. Впрочем, насчет удачливости он поторопился.

Классная подкралась со спины. Разумеется, откуда еще, если ты торчишь лицом к запертой двери. Собственно, она и не кралась вовсе. Просто, увлеченный совершаемым преступления, он ее не замечал, пока Аннушка не произнесла прямо у него над ухом:

– Что за столпотворение? Здесь не ярмарка.

Особого столпотворения вроде бы не наблюдалось. Вик, неумело прикрывающая его собой Таволга, да еще три-четыре человека неподалеку. Один из них – занятый хаотичным перелистыванием учебника Андрюха. Похоже, друг-приятель так торопился надышаться перед смертью, что даже не заметил творящегося в непосредственной близости от него злодеяния. По крайней мере, никакого интереса к творимым манипуляциям он не проявил.

Отступая вместе с остальными от двери, Викинг прикинул, что жить ему осталось считаные секунды и непроизвольно втянул голову в плечи.

Что произошло дальше, он так и не понял. Придерживая локтем сумку и пачку тетрадей, Аннушка попробовала всунуть ключ в замок. Ожидаемо потерпела фиаско, беспомощно пробормотала «не открывается» и убрела в сторону учительской.

Вызванный на подмогу географ прибыл спустя несколько минут. Изучив место преступления, обежал цепким взглядом лица потенциальных преступников и осведомился не обещающим ничего хорошего тоном:

– Чья работа?

Разумеется, никто не отозвался. Викинг, ни жив, ни мертв, старательно пялил честные глаза вместе со всеми и боролся с постыдным желанием бежать вниз по лестнице, затем вдоль по улице и дальше, дальше, прямиком до границы с Монголией.

– Да все они тут толпились, – безнадежно махнула рукой Аннушка. – Одно слово – поросята.

Географ бился над дверью минут двадцать. В ход пошли шариковая ручка, согнутая крючком проволока, пинцет и маникюрные ножницы. Классная лезла ему под руку, давала непрошенные советы. Заглядывала то слева, то справа, скорее мешая, чем помогая.

Девятый «Б», сначала с умеренным, а затем – с всё большим оживлением и интересом следил за происходящим. Постепенно даже до самых недалеких дошло, что классное сочинение накрылось замочной скважиной.

Наконец, последний кусочек жвачки был выковырян, и дверь открылась. Гордый собой географ удалился, а классная, пристроив на стол стопку тетрадей, объявила, что раз всё сложилось так, а не иначе, то сочинение состоится на следующем уроке, а сейчас будет новая тема.

Викинг, чувствуя себя нашкодившим щенком, смотрел куда угодно, только не на русичку. Он не знал, от чего его трясет больше – от того, что оставленные на перемену открытыми окна выстудили класс, или от чувства вины и ожидания казни.

Почему-то Аннушка не сдала его географу. Пожалела? Хотела разобраться с любимчиком и отличником сама, без свидетелей? А теперь что? Ждет, пока закончится урок?

Прозвенел звонок. Классная как ни в чем не бывало продиктовала домашку, напомнила про сочинение и попрощалась.

Он вышел в коридор на ватных ногах и поплелся в раздевалку. Значит, Аннушка решила не палить лучшего ученика, сделать вид, будто ничего не заметила. Ужас и позор. Как теперь смотреть ей в глаза?

Андрюха догнал его, пошел рядом.

– Зашибись вышло, скажи?

– Что?

– С дверью. В тему втопили, я к сочинению того, не очень подготовился. Не видел, кто это был?

– Придуриваешься?

– В смысле?

Глаза у Андрюхи были честные и немного удивленные.

– Ты взаправду не видел?

– Чего?

– Кто сунул жвачку.

– Нет. А ты?

– Ты же рядом стоял.

– Ага, стоял, только смотрел в учебник.

Может, и впрямь не заметил?

А вот Аннушка сто процентов должна была заметить – она смотрела прямо на него, на Викинга.

Впадая во всё более смятенное состояние духа, он распрощался с Андрюхой и привычно повернул за угол школы – караулить Таволгу. Та появилась минут через пять. Как обычно неунывающая, точно певчая канарейка. На ходу потянула его за рукав:

– Пошли быстрее, двадцать минут до начала, опаздываем.

Он, мрачнее тучи, пристроился рядом.

– Викинг, – продолжала щебетать, как ни в чем не бывало, Эль, – ты спас даму от несмываемого позора, и она у тебя в долгу. Ты – мой герой.

– Кто герой, а кто – отстой, – буркнул он сварливо.

Можно ли считать тройку за сочинение несмываемым позором – большой вопрос. А вот то, что произошло с ним сегодня, определенно можно.

– Ты чего? – изумилась и даже как будто обиделась Элга. Остановилась, заглянула ему в лицо. – Эй, что случилось?

– Русичка всё видела и промолчала. Ужас просто.

– Спорим, нет, – в глазах Таволги лучилось торжество. – Она не видела ни тебя, ни меня.

– С чего бы?

Вопрос хотелось сформулировать несколько иначе, но он вовремя вспомнил, что разговаривает с девчонкой.

– С того.

– Каким образом, она же не слепая!

– Зрячие тоже не всегда всё видят.

– Она рядом стояла!

– Стояла, да не видела.

– Каким чудом?

– Я ей глаза отвела. И остальным тоже. Так что… не хвастайся особо.

– Ты ей… что?!

– Отве-ла гла-за. Ну что ты застрял, я в художку опаздываю.

Проводив Элгу, он в задумчивости брел по кромке тротуара, приминая нетронутый свежевыпавший снег. Концы не сходились с концами.

Допустим, находящийся на расстоянии вытянутой руки друг-приятель настолько углубился в учебник, что ничего не заметил. Однако и остальной, тусивший в непосредственной близости народ никак не прореагировал. Не сдал классной, не отругал Викинга, не похвалил.

В бескорыстное великодушие Аннушки верилось еще меньше, чем в одновременное рассеивание внимания четырех человек.

Оставалось поверить в то, что на сей раз у Таволги получилось.

Но тогда выходило несусветное – его одноклассница взаправдашняя ведьма?!

Разбег. 1995-96. Фотография

Несмотря на системную безалаберность и несобранность, по алгебре и геометрии Элга почти всегда получала пятерки. Пожалуй, с математикой у нее дела обстояли даже лучше, чем у Березовской.

Не вредная и не жадная, обычно она без вопросов давала желающим списать.

Однако сегодня коса нашла на камень.

Минут за семь до начала урока Андрюха развернулся к их парте всем корпусом, точно башенный кран, и пробасил:

– Таволга, ты домашку по алгебре сделала?

– Сделала.

– Дай посмотреть.

– Обойдешься, – хладнокровно, ни на секунду не задумавшись, отказала Эль. – Кто меня вчера выдрой обзывал?

– Ты еще прошлый месяц вспомни, средневековье и каменный век.

– И вспомню.

– Смотри, не пожалей.

– Разбежался.

Андрюха нехорошо прищурился:

– А я видел, как ты тырила мелочь по карманам в раздевалке.

Уши у неё вспыхнули, как два первомайских флажка.

– Неправда!

– Пра-авда. Позавчера. На третьем уроке.

Вик вспомнил – Элга действительно выходила с туалет и долго не возвращалась. А Андрюху мать с утра водила к зубному, и он добрался до школы, весь перекошенный, только ближе к одиннадцати часам.

– Ничего я не тырила, просто от завуча пряталась. Она меня чуть в коридоре не застукала.

– А в коридоре чего делала?

– На лит-ру не хотела возвращаться. Там опрос шел, а я стих не выучила.

Вик напрягся. Стих она рассказала Аннушке на перемене, значит, сейчас говорила неправду. Действительно шарила по карманам? Нафига?!

Элга что-то почувствовала, шепнула на ухо:

– Вик, не верь ему.

Он промолчал.

– Врешь ты всё. Я видел – ты в карман чьей-то куртки лезла. Еще оглядывалась так, воровато.

– И что теперь, сдашь меня?

– Может, и сдам.

– Ну-ну. Давай, рискни. Ябеда.

– Воровка.

– Придурок.

– Дай списать – не сдам.

– Презираю шантажистов. Твои слова против моих. Спорим, ни у кого ничего не пропало.

Смелое утверждение. Даже если Андрюха ошибся, мало ли кто еще мог заглянуть в раздевалку.

– Вот и узнаем.

– Вот и узнаем.