Живая вода

Светились, как оказалось, парадно выставленные в ряд новенькие, с иголочки, тракторы. Целых пять штук. Забыв обо всём, Вик побродил немного вокруг. Заглянул под днище одного. Благоговейно потрогал гладкие глянцевые крылья. Забрался на подножку, в подробностях рассмотрел кабину, на всякий случай подергал ручку. Заперто.

Не прошло и пяти минут, как на заставленную тракторами площадку вырулила растрепанная Элга. Правда появилась она не справа, как ожидалось, а из широкого прохода прямо по курсу. Двигалась ведьмочка на приличной скорости, а за руку целеустремленно волокла упирающегося, хнычущего Димку.

Прикинув, что сейчас ему влетит, и правильно, заслужил, Викинг соскочил на землю, пошел навстречу. Не угадал. Эль налетела с разбегу, почти врезалась ему в грудь:

– Уходим. Быстро.

Выглядела она встревоженной и испуганной. На бледной коже явственно проступили тщательно сводимые кефиром и лимоном веснушки.

– Видели кого-то?

– Нет.

– Почуяла что-то?

– Н-не знаю, – в глазах ведьмочки плескалась паника.

– Никуда я не пойду! – подал голос Димка, – тут тлактолы и мотоы. Я их хочу смот’еть.

– Цыц! – в отчаянии прикрикнула на него Эль.

Вик без дальнейших разговоров подхватил брата на руки. Он слишком хорошо помнил, что уже дважды случалось после таких вот вроде как ничем не обоснованных приступов страха.

– Куда нам?

– К вербе.

– А где она?

– Там! – Элга неопределенно махнула рукой.

Ведьмочка уверенно двигалась вперед. В правильном ли направлении – большой вопрос, места вокруг наблюдались сплошь незнакомые. Вик ни о чем не спрашивал. Молча тащил братишку, который становился тяжелее с каждым шагом, и старался не отставать. Сам он давно окончательно запутался и теперь даже отдаленно не представлял, где они находятся.

Миновали облезлый контейнер, за ним – второй, протиснулись в длинный узкий проход между ангарами, повернули направо. Эль вдруг стала, как вкопанная. Вик ткнулся ей в спину и чуть не уронил Димку. Хотел возмутиться, но осекся – метрах в десяти впереди, спиной к ним, стоял человек. Коротко стриженный, худой, высокий. Серо-зеленая штормовка с капюшоном и линялые джинсы сливались с окружающим пейзажем.

Пригнувшись, человек осторожно выглядывал из-за угла. Неведомо как почуяв присутствие чужаков, он мгновенно выпрямился и обернулся. Дико сверкнули по-рысьи настороженные глаза, в руке блеснуло лезвие.

Вик медленно, стараясь не делать резких движений, поставил брата на землю и задвинул себе за спину. Первой незнакомца узнала Эль.

– Женя?!

Тот моргнул. Глаза из рысьих сделались почти нормальными, человечьими.

– Нет, ё-моё, Паша, – раздраженно передразнил он. – Серьезно, что ли, опять вы?! Какой у нас оказывается маленький город! Что ж вам в родном дворе-то не сидится, малахольные? Еще и малолетку с собой притащили.

Нож рыбкой скользнул в рукав куртки и пропал.

– Жень, ты как тут…

– Не ваше дело. А ну мигом исчезли туда, откуда явились.

Спорить отчего-то никому не захотелось. Эль послушно попятилась, Викинг – за ней, не выпуская липкой Димкиной ладошки.

Жердь проводил их настороженным взглядом.

Едва повернули за угол, братишка решил, что наконец выдался подходящий момент и громко объявил:

– Писать хочу.

– Потерпи, – шикнул Вик.

– Не могу!

Пришлось остановиться.

Только-только застегнули штаны и снова двинулись в путь, как в отдалении раздался злобный, хриплый лай, и, сразу за ним – приглушенное и вроде бы совсем не страшное «та-та-та». Лай оборвался коротким визгом. Вик невольно втянул голову в плечи.

Жердь вынырнул из-за контейнера, нагнал их в несколько прыжков.

– А ну живо за мной!

– Жень, что происходит?

– Умная вроде девка, а вопросы задаешь дурацкие. Стрелку большие люди забили, да, судя по всему, не договорились.

– А ты…

Он обернулся на ходу, зыркнул коротко, зло, так, что Эль мгновенно заткнулась.

Димка спотыкался и отставал. Тащить его у Вика не осталось сил, так что теперь они вдвоем с ведьмочкой почти волокли братца над землей, крепко ухватив за руки, как утки лягушку-путешественницу.

Несмотря на Женькины старания увести их подальше, автоматные очереди неуклонно нагоняли, попеременно приближаясь то сзади, то слева. Кроме них стали слышны одиночные хлопки – выстрелы.

– Да мать вашу, – затравленно озираясь, шепотом выругался Жердь и добавил непечатное. Вик понял далеко не всё.

– Что… – вновь начала Эль.

– Пригнитесь. И давайте вон туда, к забору.

– Это из автоматов стреляют, да?

– Из пулеметов, блин, – вспылил Жердь. – Навязались на мою голову. Быстрее!

Вик заметил в отдалении кучу шин и приободрился – значит направление верное. Как немедленно выяснилось – верное, да неправильное. Над головами красноречиво вжикнуло.

– Ложи-ись!

– Вик, я не буду, тут г’язь и к’апива!

Прекращая дискуссию, Викинг неумело выполнил подсечку, мигом переведя брата в горизонтальное положение. Прижал к себе, закрывая ладонью рот. Димка затрепыхался, задрыгал ногами, попробовал укусить.

– Уймите малого, – с угрозой в голосе потребовал Жердь. Вжавшись в землю, он внимательно вглядывался в окружающий пейзаж из-за густо разросшихся метелок травы.

Крепче обняв брата, Вик зашептал ему на ухо:

– Когда мы пообедаем, я достану с холодильника приемник и покажу тебе…

Снова вжикнуло. И еще. Посыпались срезанные веточки. Вик зажмурился. Нащупав, сжал свободной рукой влажную от страха ладошку Эль. Та стиснула его руку в ответ. Даже Димка перестал брыкаться и притих. То ли устал, то ли осознал, наконец, серьезность ситуации.

Вопреки расхожему мнению, прожитая жизнь перед глазами не проносилась, а вот молиться неведомому божеству Вик за эти несколько минут почти научился. Не открывая глаз, он истово шептал раз за разом, ни на секунду не останавливаясь, одно и тоже. Просил смилостивиться, отпустить их, всех четверых, целыми и невредимыми.

Во рту пересохло, спина взмокла, неловко подвернутую под Димку руку кололо иголочками, но он ничего не замечал, продолжая отчаянно упрашивать некую силу, которая словно бы и правда слушала его и слышала.

Может, помогла молитва, а может просто повезло, но через какое-то время звуки стрельбы начали понемногу удаляться.

– Ни черта не понять, – Жердь сел, отряхнул кое-как живот и колени. – Убираться отсюда надо. Вы через дыру влезли, тут, неподалеку?

Вик кивнул.

– Ага. Значит, туда и пойдем.

– Нет, – неожиданно спокойно и уверенно качнула головой Эль. – Туда нельзя.

Жердь даже немного растерялся от этого ее тона.

– Так больше некуда.

– Всё равно. Туда нельзя, – упрямо повторила ведьмочка.

– Почему?

– Там кто-то есть. Опасный.

– Откуда знаешь?

– Знаю.

Поединок взглядов. Вик почувствовал себя лишним.

– Сидите тихо, – наконец сказал, словно выплюнул, Жердь. – Проверю.

Бесшумно, аки тать в ночи, скользнул в темный, затянутый паутиной проход между контейнерами и пропал из виду.

– Домой хочу! – немедленно заявил Димка.

– Скоро пойдем.

– Я всё маме ласскажу!

– Расскажешь – больше тебя никогда со мной не отпустят, – резонно возразил Вик. – Будешь дома один куковать.

Братишка примолк, обдумывая угрозу. Кусал губу и зыркал исподлобья. Эль покосилась насмешливо, мол, молодец, втянулся в дискуссию на равных.

– Тебя тоже не пустят! – придумал новый аргумент Димка.

Вик прислушался – вроде как стрельба окончательно утихла.

– Пустят. Я взрослый, у меня даже паспорт есть, – без особой уверенности возразил он.

Вернулся Жердь. Лицо хмурое и озабоченное.

– У дыры два незнакомых чувака с автоматами.

Ведьмочка чуть заметно, как взрослая, повела плечами, мол «я же говорила».

Женька помедлил, длинно красиво сплюнул в куст чертополоха, нехорошо прищурился. Спросил раздумчиво, словно бы ни к кому конкретно не обращаясь:

– Ладно, туда нельзя. А куда можно?

– Вон туда и налево, – с готовностью указала Эль.

– А дальше?

– Прямо.

– Так там ворота.

– Значит, к воротам.

– Так там охрана.

– Нет там никого.

– Уверена?

– Зуб даю.

Конечно, Жердь не поверил и на манер индейца Джо крался первым, возглавляя маленький импровизированный отряд. Типа геройствовал. Остальные, шепотом препираясь и стараясь не отставать, вразнобой топали следом.

До ближайшего к воротам контейнера добрались минут за двадцать, осторожно выглянули из-за угла. Точнее, выглянули Вик с Женькой. Эль за их спинами со скучающим видом ждала, пока пацаны наиграются в войнушку. Легонько пинала мыском стоптанной кроссовки валяющийся без дела кирпич, что-то тихонечко растолковывала нетерпеливо подпрыгивающему на месте Димке.

Войнушка не войнушка, а нешуточное сражение на выезде со складской территории, судя по всему, разыгралось совсем недавно.

В сторожке выбиты стекла, на примятой траве – свежая, еще не успевшая свернуться кровь. Не то, чтобы сильно много, но и не мало.

Вдалеке у забора – полускрытая бурьяном лохматая пегая спина. Отбегался бедняга Мухтар. То ли защищал до последнего хозяев и их имущество, то ли случайно угодил под шальную пулю.

Тишина и безлюдье, даже вездесущие воробьи куда-то попрятались.

– Вроде никого, – Жердь осмелел, высунулся чуть дальше. – Ну, с богом, двинули помаленьку.

Удивительное дело, но Димка к облегчению всех, наконец что-то такое сообразил, на время заткнулся и присмирел. Брел молча, цепляясь за руку, глядел под ноги. Викинг обхватил его за плечо, притянул к себе. Братишка ткнулся носом ему в куртку, протянул жалобно:

– Соба-ачка…

Значит, тоже заметил. Пока Вик мучительно выбирал между «врать нехорошо» и «детские страхи остаются с человеком на всю жизнь», Эль его опередила:

– Собачка устала и спит. Вот отдохнет и снова будет охранять.

– Да? – Димка заметно повеселел. – Тогда ладно. А погладить ее можно?

– Хочешь, чтобы она проснулась прямо сейчас и всех нас покусала?

Брат разочаровано вздохнул.

– Не, не хочу. А класное на тлаве, вон там…

– Кто-то что-то разлил. Может, краску, а может варенье. Не подходи, испачкаешься, мама будет ругать.

Ловкий манипулятор Элга. Наверное, она права. Клоун с жуткими глазами-крестиками, который висел, точно повешенный, над кроватью у бабушки, снится Вику до сих пор. К тому же страшно подумать, что будет, если братишка расскажет дома про «мейтвую собачку и к’ёвь везде-везде».

Миновали открытое место, приблизились к сторожке. Не удержавшись, Викинг нагнулся на ходу, прихватил несколько гильз на память. Эль – тоже. Жердь не стал. Конечно, зачем, у него наверняка этого добра дома завались.

Ворота оказались наглухо заперты. Женька легонько толкнул чуть приоткрытую калитку. С опаской выглянул, осмотрелся.

– Чисто. Тикаем.

Узкая тупиковая улочка. Промзона, сплошные заборы – где железо, где бетон, местами даже кирпич. Дорого-богато. Ни единого прохожего. Из машин – только притулившийся к обочине полуразобранный запорожец. Охрана ладно, видать кинулась защищать боссов, но машины-то с шоферами куда подевались? Вот эти все черные, бронированные гробы с тонированными стеклами? Что, хозяева жизни на стрелку пешком пришли, на вертолете прилетели?

– Свалили, сволочи, – вновь сплюнул Женька, словно отвечая на незаданный вопрос. – Вот суки трусливые. Ладно, нам же лучше.

Себя он к трусливым сукам явно не причислял, впрочем, откуда Вику знать, с каким заданием любимца девчонок, вооруженного одним ножом, откомандировали стеречь подходы к контейнеру.

Издалека прощальным салютом простучала короткая очередь. Не сговариваясь, все четверо перешли на бег.

Пара поворотов. Заброшенная бензоколонка. Солидный, долгий подъем, в конце которого – знакомый проспект.

– Малая, ты откуда знала про чуваков у лаза? – скорость Жердь не сбавлял, с дыхания не сбивался. Чистый терминатор.

– Без понятия, – равнодушно откликнулась Эль. – Может, чуйка подсказала.

С десяток шагов он молчал, затем бросил небрежно:

– А, ну, бывает со страху.

Вик беззвучно хмыкнул. Бывает, как же.

Свернув на широкий, засаженный липами проспект, они снизили скорость, растворились в толпе, перестали привлекать внимание. Какое-то время Жердь еще двигался параллельным курсом, то и дело оглядываясь. Затем небрежно махнул на прощание и канул в ближайшую подворотню.

Адреналин постепенно схлынул, и оказалось, что сил осталось не так уж много. Едва живые, перепачканные с ног до головы землей, паутиной и ржавчиной, точно восставшие из гроба мертвецы, они медленно брели к Элгиному дому. Братишка канючил, что устал, замерз и хочет есть. Ведьмочка с Виком вяло переругивались.

– Вот нафига ты всё это затеял?

– Что «это»?

– Поход на склад.

– Никто вроде не возражал.

– Кто же знал, что там… – Эль покосилась на Димку, – так грязно!

– Точно не я.

– А Жердь знал.

– В следующий раз обязательно у него проконсультируюсь. Куда можно идти, а куда не стоит.

– Придурок.

– А то.

– От матери влетит – джинсы уже не отстирать. И куртку.

– Думаю, не только твои.

– Мальчишкам и такие сойдут.

– Ну, конечно.

– Еще и с мелким поперлись, как идиоты.

– Не лугайся! – вклинился Димка.

– Не буду, – с наигранной покладистостью согласилась Эль.

– Мы скоё дойдем?

– Скоро, – страшным голосом рявкнул Викинг, и брат умолк секунд на двадцать.

– В парке будем гулять. И на детских площадках.

– Тебя от них тошнит.

– Значит, нигде не будем, – в сердцах тоже повысила голос ведьмочка.

По позвоночнику пробежал озноб, екнуло где-то в районе солнечного сплетения. Вик не решился ответить, Эль тоже замолчала надолго. Только Димка продолжал бубнить и жаловаться с удвоенной силой, но его, кажется, никто не слышал.

Полет. 1996-97. Шандарай

Хмурая, сосредоточенная Элга с усердием бобра грызла карандаш и, кажется, не замечала, что делает. Грызла и сплевывала щепки под парту. Вик отобрал карандаш, легонько постучал размочаленным кончиком по пластику столешницы.

– Алё, гараж, есть кто дома?

– А?

– Случилось чего?

– Вроде того.

– А конкретнее?

Он ждал продолжения вчерашней перепалки, оргвыводов, чего угодно, однако с ведьмой никогда не угадаешь.

– Как думаешь, Юлька Шандарай сечет в биологии? – привычно ответила она вопросом на вопрос.

Кажется, это было последнее, что он ожидал услышать. Юлька? При чем тут Юлька? Не подруга, не близкая приятельница, не враг, так, никто, просто одноклассница. Что у них с Элгой общего, кроме одолженного ненадолго велосипеда, да зарытого много лет назад секрета? Разве что приглашение в гости на прошлый Новый год.

Собственно, у Таволги в классе вообще нет ни врагов, ни друзей, она как-то умудряется общаться одновременно со всеми и ни с кем. Только Викинг стал исключением. Или он что-то упустил.

Слегка озадаченный, он предположил:

– Домашку сделать не успела?

Она покосилась удивленно, точно сомневалась в его умственных способностях.

– Я? С чего ты взял?

– Ну…

– Так ты не ответил.

Вик попробовал вспомнить, о чем она спрашивала.

– В биологии? Вообще-то сечет. Только из трояков не вылезает.

– Зришь в корень. Помнишь ту историю в апреле?

Что-то такое… он поскреб в затылке. Кажется, до прошлой весны у Шандарай по биологии стояли одни пятерки. Затем, на одном из уроков, на нее что-то нашло, и она сцепилась с Верой по какому-то малозначимому на первый взгляд вопросу. Викинг не помнил сути, тема обсуждалась какая-то заумная, далекая от школьной программы. Шандарай сыпала аргументами и доказательствами. Вера неубедительно защищалась и выглядела, мягко говоря, бледно. Такое не прощают.

– Вроде того.

– Теперь что Юлька ни делает – всё не так.

– Ну и чего?

– Человек, между прочим, в медицинский хочет поступать. Еще одна такая четверть, и будет у нее тройка в году. Единственная. По профильному предмету. Надо с этим что-то делать.

Видимо, что-то Викинг всё-таки упустил.

– Что именно?

– Пока не знаю. Может, стащить журнал и маленько похимичить?

– Ага. А у биологички очень кстати случится приступ амнезии.

– Ну да, так себе идея, надо еще покумекать.

Нехорошо, плотоядно усмехнувшись, Элга забрала у него карандаш и вновь принялась за свое. Вику отчего-то некстати вспомнился безголосый эстетик.

– Слушай, может они сами разберутся?

– Может, – подозрительно легко согласилась Таволга.

Биологичка, пожилая тетка под сорок, плоская как вобла, очкастая, с трудом балансирующая на высоченных каблуках, явилась в кабинет со вторым звонком. Поздоровалась, близоруко склонилась над журналом. Народ обморочно затаил дыхание в ожидании казни – других ценителей биологии, кроме Юльки, в классе не наблюдалось.

– Напомните-ка мне, на прошлом уроке мы проходили… ну, да, четвертую главу. Значит, на следующей неделе будет самостоятельная.

Класс издал мученический вздох.

– Что за стоны? Сделать сегодня?

Казалось, бифокальные стекла уставились одновременно на каждого из присутствующих.

«Обезьяны боялись Каа больше всего на свете, ибо ни одна из них не знала пределов его силы, ни одна не смела взглянуть ему в глаза и ни одна не вышла живой из его объятий.»

Викинг ощутил себя бандар-логом.

Только Эль, единственной из всех, было плевать на Каа – она самозабвенно шевелила губами, творя историю. Викинг невольно втянул голову в плечи, не зная, чего больше опасается, внимания Веры или последствий этого беззвучного шёпота.

– Итак, четвертая глава. Кто желает блеснуть знаниями? Разумеется, как обычно, никто. Жаль, в журнале нет такой фамилии. Что ж, тогда… – биологичка сверилась со списком, зависла на несколько секунд и торжественно объявила: – Шандарай к доске.

При взгляде на Юльку Викингу невольно вспомнился иной литературный изыск – Ильф и Петров с их гениальным «Графиня изменившимся лицом бежит пруду». Шандарай неловко поднялась, зацепившись рукавом за угол парты, и обреченно поплелась навстречу неминуемой участи.

Биологичка не без удовольствия наблюдала за восхождением на эшафот.

– Поведай-ка нам, Шандарай, что ты знаешь про наследование признаков при дигибридном скрещивании.

Несмотря на предсказуемый итог, Юлька старалась как обычно. Отвечала, четко раскладывая материал по полочкам, приводя примеры, рисуя схемы и цитируя. Далекий от биологии Викинг невольно заслушался.

Вера открыла рот, явно собираясь отпустить очередную колкость, но отчего-то смолчала. Обведенные темной помадой губы скривила болезненная гримаса. Отведя взгляд от Шандарай, биологичка уставилась в окно, легонько пристукивая каблуком в такт ответу.

В конце не задала ни единого вопроса, благосклонно кивнула и вроде как даже почти улыбнулась:

– Сегодня совсем другое дело. Можешь ведь, когда хочешь. Садись, пять.

Ошарашенная, утерявшая дар речи Юлька поспешно ретировалась на место.

– Йес, – с беззвучным азартом тряхнула волосами Эль.

– Нахимичила-таки?

Она беззаботно повела плечом, чуть лукаво улыбнулась.

– Так точно, mon general.

– Таволгина. Воронов. ПОТИШЕ.

Что бы ни сотворила с биологичкой Эль, действие волшбы или успело сойти на нет, или относилось только к Шандарай. Викинг почел за лучшее не будить лихо и заткнуться.

После урока он оттеснил Таволгу к окну в рекреации:

– Что это было?

Ведьма как ни в чем не бывало забралась с ногами на подоконник, чуть насмешливо поинтересовалась:

– Откуда столько строгости, скандинавский воитель? Не понравился результат?

– Ты и с другими так можешь?

– Могу что?

– Загипнотизировать, отвлечь, заставить плясать под свою дудку… не знаю, что ты там сделала с Верой.

– Веришь, нет, я не сделала почти ни-че-го. Я тебе не Кашпировский.

– Первую в году пятерку Юлька тем не менее получила.

– И, надеюсь, не последнюю.

– А если бы она отвечала фигово, всё равно была бы пятерка?

Хорошее настроение ведьмочки начало понемногу улетучиваться.

– Вик, почему ты всегда во всем видишь только плохое?

– А в твоих… твоих манипуляциях есть что-то хорошее?

Он чувствовал, что его несет куда-то не туда, но уже не мог остановиться.

– А нет?

– Так ты не ответила – если бы Шандарай несла околесицу, получила бы она пятерку или нет?

– Нет, – в сердцах рявкнула Таволга. – Получила бы то, что заслужила. Вера Ивановна полностью в себе и адекватна, если тебя это беспокоит. Просто она забыла о конфликте.

– Хочешь сказать, ты устроила-таки ей амнезию?

– Точечную. Ага.

Викинг позволил себе высказаться коротко, емко и непечатно.

– Да кто разрешил тебе творить такое с людьми?! Лишать голоса, памяти, бог знает, чего еще.

– Не страдай, пожалуйста. Твой ненаглядный Егозун поправится через месяц-другой, а то, что Верочка не может больше мучить безответную зверушку, пойдет на пользу обеим.

– Это Юлька зверушка?!

– Не цепляйся к словам.

– Я бы понял, если бы в Верочке проснулись совесть и чувство справедливости, если бы она задумалась о собственном поведении, но амнезия… – он задохнулся от возмущения, – это… ни в какие ворота!

– Уж извини, делаю, что умею, – огрызнулась Эль. – По-твоему, лучше было оставить всё как есть?

Вик украдкой глянул на светящуюся счастьем Шандарай и в отчаянии тряхнул головой:

– Не знаю!

– Вот именно, не знаешь, – вспылила Таволга. – А советы советуешь. Становись ведьмаком, милый друг, и крои мир по своему разумению, а меня от советов уволь.

– Считаешь себя непогрешимой?

– Разумеется, а ты как думал?

Оба раскраснелись и почти кричали друг на друга.

– Милые бранятся, – фыркнула, проходя мимо, Березовская.

Викинг так на нее зыркнул, что Машка испарилась в мгновение ока.

Полет. 1996-97. Зайцы

С торговлей в последние годы творилось что-то несусветное. Продовольственные магазины закрывались один за другим, спешно реконструировались, перестраивались, открывались заново уже другими, преображенными. Вместо привычного ассортимента – просроченной докторской колбасы, российского сыра, гречки, болгарского лечо, тухлого мяса и гнилой картошки на прилавках теперь высились горы разнообразной, никогда прежде не виданной и не пробованной снеди.

Везде, как грибы, повыскакивали киоски с витринами, заполненными ярким и незнакомым. Непривычный к такому изобилию Викинг долго выбирал, наконец остановился на батончике с изображением кокоса и пальмы. Сойдет за извинение?

Вчера Таволга, пылая гневом, умчалась в художку не попрощавшись, а он вечером не пошел ее встречать. Однако за ночь оба поостыли – проводить выходные порознь не хотелось.

Встретились, как обычно, на углу. Вик неловко сунул Эль подношение, буркнул:

– Сорри, я вчера…

– Забей, – отмахнулась она, с интересом рассматривая картинку. Распотрошила хрусткую обертку, сунула ему под нос: – Кусай! Пробовал такой?

– Нет. А ты?

– И я.

Оба увязли зубами в белой приторно-сладкой начинке. Элга пожала плечами:

– Ммм, неплохо, но «Белочка» вкусней.

Вик дожевал свою долю, но так и не понял, понравилось ему или нет. Пожалуй, «Белочка» и правда лучше.

Таволга повертела в руках пеструю бумажку, сказала с тоской:

– У них там тепло. Море. И пальмы.

– Завидуешь?

– Ага.

– Хочешь, поедем туда? Школу закончим, заработаем кучу денег…

– И их сожрет очередная инфляция.

– Вот умеешь ты портить сказку.

Она рассмеялась, но как-то невесело.

– Ты до которого часа свободен?

– До самого вечера.

– Юлька портниху посоветовала. Говорит, классные юбки шьет из джинсы. Другой конец города. Съездишь со мной?

– А деньги есть?

– Пока незачем. Присмотрюсь, что к чему, если понравится, тогда будет разговор.

Он кивнул. Хоть на Камчатку. Тем более, делать всё равно особо нечего.

Автобус подкатил к остановке почти одновременно с ними, пришлось только немного пробежаться. Викинг сунул в окошко водителю пятитысячную купюру, попросил два билета.

– Ско-олько?! – поразилась Элга, – в прошлом месяце было меньше на сто рублей.

Викинг пожал плечами – никто не спрашивал, сколько хотят платить за проезд пассажиры. Она поймала его за руку:

– Не пробивай.

– Почему?

– Обойдутся. Жадины. Завтра сколько попросят? Две тысячи? Три?

– Тебе жалко?

– А то!

У матери Таволги мизерная зарплата, и финансовый вопрос у них в семье стоит куда острее, чем у Вика.

– А контролеры? На два штрафа меня не хватит.

– На этом маршруте их почти нет.