Граница теней

Бар оказался весьма древним заведением с потертыми столами, тёмными деревянными панелями на стенах и стойкой, за которой деловито двигались бармены. Воздух был наполнен запахом алкоголя, дешёвого табака и пережаренной еды. Люди смеялись, переговаривались, кто-то спорил, кто-то выпивал в одиночку, но общее настроение было расслабленным.

Тусклый свет старых ламп бросал мягкие отблески на потрескавшуюся барную стойку, где стаканы оставляли мутные следы. Пол был выложен крупной плиткой, давно потерявшей свой первоначальный цвет, и при каждом шаге под ногами что-то похрустывало – то ли песок, то ли осколки прошлых бурных ночей. У дальней стены висел старый экран, транслирующий бесконечные новости, но никто на него не обращал внимания. Мир снаружи здесь словно переставал существовать.

За стойкой работали двое барменов. Высокий сухощавый мужчина в безупречно отглаженной рубашке, который двигался с удивительной сноровкой. И темноволосая кудрявая девушка с ленивой улыбкой на губах. Они привычно разливали напитки, даже не глядя на клиентов, будто знали, кто и что закажет ещё до того, как человек раскроет рот.

В дальнем углу за столом сидела компания, оживлённо переговариваясь. Смех и звон стаканов периодически разрывали общий гул. Где-то в другом конце бара кто-то что-то громко доказывал соседу, размахивая руками, но никто не вмешивался – тут не было места беспорядку, только усталому, почти ритуальному расслаблению после рабочей недели.

Мигель уверенно направился к столику, расположенному ближе к середине зала и кивком пригласил Лолу и Хайма присесть, представив их своим приятелям: Оскару и Серхио. Он бросил быстрый взгляд на бармена и просто поднял два пальца вверх, словно это был не заказ, а привычный сигнал. Бармен лишь коротко кивнул в ответ, не задавая лишних вопросов.

– Садитесь, Мартинесы! Сегодня вам официально можно напиться. Неделя в Омега-Сити – это уже достижение.

Он вопросительно поднял одну бровь, очаровательно улыбнулся и спросил:

– Чем будем заправляться?

– Я не пью, – спокойно сказала Лола. – Мне подойдёт вода или сок.

Мигель понимающе кивнул.

– Без проблем. А ты, Диего?

Хайм задумался на секунду, затем хмыкнул и повернулся к официантке, которая как раз подошла к их столику. Это была невысокая девушка с пышными темными волосами, собранными в небрежный хвост. На ней был простой фартук поверх тёмной рубашки, а в глазах читалась лёгкая усталость, перемешанная с привычной барной терпимостью.

– Что посоветуешь? – спросил он, наклоняя голову.

Девушка скользнула по нему оценивающим взглядом, словно прикидывая, что ему больше подойдёт.

– Если хочешь что-то крепкое, возьми наш фирменный виски. Говорят, он горчит, как сама жизнь.

Хайм усмехнулся.

– В самый раз. Давай его.

Официантка кивнула и ушла. Мигель с интересом посмотрел на Хайма, ухмыльнувшись.

– Я смотрю, ты любишь боль и страдания? Виски реально ужасный.

– Скорее, уже привык. Но, раз дама предлагает, как тут отказать, – пошутил Хайм. Мигель тихо рассмеялся, кивая, будто что-то понял.

Разговоры текли свободно. Друзья Мигеля – плотного телосложения мужчина по имени Оскар и худощавый, но бойкий Серхио – рассказывали байки о городе, о странных исчезновениях, о местах, куда лучше не соваться. Оскар говорил размеренно, с ленцой, делая паузы, словно смакуя каждое слово, а Серхио, напротив, говорил быстро, перескакивая с одной темы на другую, живо жестикулируя руками. Их истории то заставляли смеяться, то внезапно вызывали настороженность.

Лола слушала вполуха, скользя взглядом по залу. Бар был старым, но уютным. Стены были украшены множеством фотографий, картин и любопытных предметов в рамках – то ли старых инструментов, то ли элементов декора, стилизованных под винтаж и стимпанк. Тусклый свет ламп, свисающих с потолка на длинных проводах, создавал мягкое жёлтое освещение, отчего в воздухе витала тёплая, немного затхлая атмосфера.

Тем временем Хайм сделал первый глоток своего виски. Он ожидал крепкого, может быть, жгучего напитка, но не того, что плескалось в его стакане. Виски был отвратительным – с отчётливым вкусом горелого дерева и дешёвого спирта. Он едва не поморщился, но взял себя в руки, лишь криво усмехнувшись.

– Ну и гадость, – пробормотал он себе под нос.

– Я же предупреждала, – усмехнулась официантка, проходя мимо.

Мигель рассмеялся, хлопнув его по плечу.

– Добро пожаловать в реальную жизнь, дружище. Здесь или привыкаешь, или ищешь способы забыться.

Хайм пожал плечами и сделал ещё один глоток. Он привык. В конце концов, сейчас главное – не вкус, а ощущение.

Лола чуть улыбнулась, наблюдая за ними. Ей было скучновато, но в то же время приятно осознавать, что компания была не такой уж дурной. Мужчины вели себя достойно, без дешёвых попыток самоутверждения, и Хайм быстро втерся к ним в доверие. А значит, и ей было здесь место. В какой-то момент Оскар даже шутливо назвал её «младшей милой сестренкой их кореша», и это странным образом её развеселило.

Она снова оглядела стены и вдруг заметила старую, потемневшую от времени большую фотографию в витиеватой деревянной рамке. В тусклом свете бара она выглядела почти забытой, но всё же привлекала внимание своим выбивающимся из общего декора стилистикой. Любопытство пересилило, и Лола встала из-за стола, чтобы рассмотреть её поближе. Она одарила мужчин милой улыбкой и сказала, что хочет размять немного ноги и изучить элементы декора бара. Мальчики не перечили, они были полностью поглощены общением друг с другом.

Лола медленно побрела к фотографии, чувствуя, как в груди нарастает странное волнение. Барный шум отступил на второй план, словно приглушённый толстым стеклом. Сначала её взгляд был прикован к старинной, потемневшей от времени рамке, в которую заключён снимок. Дерево рамы было тёмное, резное, с причудливым узором, похожим на завитки дыма. Над фотографией горела небольшая лампа, отбрасывая тёплый жёлтый свет, как в профессиональных арт-галереях, создавая иллюзию, что фото – не просто изображение, а окно в прошлое.

Лола подошла ближе, едва заметно касаясь пальцами гладкого стекла. На снимке было двое мужчин, стоящих рядом, закинув руки друг другу на плечи. Они улыбались, их позы говорили о близости, доверии, общей победе. Но что-то в этом снимке было не так. Он не выглядел постановочным, но ощущение, что запечатлённый момент был чем-то важным, не покидало её.

Первым её взгляд зацепился за мужчину слева: выше среднего роста, с живыми, яркими глазами, он излучал харизму и уверенность. Его волосы были тёмными, взъерошенными, будто он только что вышел из ветреного переулка. Губы, тронутые лёгкой ухмылкой, выдавали характер человека, привыкшего добиваться своего. В его взгляде было что-то завораживающее, манящее, как будто он знал все ответы, но предпочитал держать их при себе. Лоле он неожиданно показался симпатичным, но не в романтическом смысле, а скорее как человек, в котором чувствуется сила.

Однако, когда её взгляд переместился на второго мужчину, что-то внутри дрогнуло. Его черты были резкими, взгляд сосредоточенным, и хотя он тоже улыбался, улыбка эта была иной. Не беззаботной, а задумчивой, словно за ней скрывалась глубина размышлений и, возможно, даже сомнений. Тёмные глаза, тонкий нос, высокий лоб. Лола не сразу поняла, что именно тревожит её в этом лице, но затем внимание её приковали руки. Длинные пальцы, чуть выдающиеся костяшки… Знакомые линии.

Она моргнула, ощущая, как в груди нарастает странная, липкая тревога. Этот человек напоминал ей… его. Но это не мог быть он. Снимок явно старый, слишком старый. Но сходство было пугающим.

Под фотографией красовалась надпись: «Отцы-основатели». Лола почувствовала, как внутри неё зарождается вихрь вопросов, на которые пока не было ответов. Кто эти люди? Почему один из них так похож на Джеймса? И почему она ощущает, что эта находка – ключ к чему-то важному, чего она пока не может осознать? Она резко повернулась к Хайму.

– Посмотри, – тихо сказала она, указывая в сторону фотографии и подзывая его рукой подойти к ней поближе.

Хайм немного помедлил, но всё же встал и подошёл к ней. Остальные, заметив их напряжённые взгляды, тоже направились к стене. Постепенно за их спинами стихал шум, словно сама атмосфера бара замерла, почтительно склоняясь перед старыми символами, запечатлёнными в моменте. Он вскинул голову и сразу же напрягся. Лицо второго мужчины… Оно было до боли знакомым. Слишком знакомым. Он нахмурился, но слова застряли в горле.

– Это… – начал он, но осёкся.

– Вы знаете эту легенду? – вдруг спросил Оскар, перехватив их взгляды. Он кивнул на фотографию. – Говорят, эти двое когда-то изменили наш мир. Оба хотели возродить цивилизацию из пепла после «Великого падения», но каждый по-своему. Один мечтал о свободе, другой – о контроле. В конце концов, их имена стёрли, судьбы затерялись, а сами они… – Оскар сделал многозначительную паузу. – Скорее всего, стали частью того, против чего боролись. Может, Система их поглотила. Может, они до сих пор живут в ней – в коде, в алгоритмах, в каждом решении, что она принимает. Никто не знает точно. Но иногда, кажется, что их тени всё ещё бродят по этому миру.

– И никто не знает, что с ними стало? – спросила Лола, ощущая, как у неё пересохло в горле.

– Никто, – усмехнулся Серхио, прикоснувшись пальцами к рамке. – У таких людей всегда два пути: стать мучениками или стать легендой, которая со временем забывается.

– Сейчас таких нет, – добавил Мигель после паузы, пригубив свой напиток. – Настоящие бунтари не выживают. Их либо ломают, либо превращают в символ, который всем удобно забыть.

Хайм сжал пальцы на стакане. В голове что-то щёлкнуло. Вспышки воспоминаний – голос Блэка, его цепкий взгляд, фразы, полные скрытых смыслов. Что-то внутри него пришло в движение, словно часть мозаики, которая, наконец, начала складываться в некое подобие целостной картины, но границы её всё ещё терялись в тени.

Глава 5.Сердце Омеги.

Терпение в тени сомнений

Жером сидел на перевёрнутом ящике, расстилая перед собой карту. В темноте палатки мерцали несколько тусклых ламп, питаемых автономными генераторами. Их свет выхватывал из полумрака грубые очертания столов, снаряжения, оружия и усталых людей, что коротали свой перерыв за кружками горячего напитка.

Большая часть экспедиции обосновалась в бункере. Внутренние помещения, хоть и пыльные, давно заброшенные, предлагали защиту от ветра, холода и неожиданных гостей. Там уже развернули импровизированный лазарет для раненых, оборудовали кухню и склады, где трудились повара и техники. В глубине бункера кто-то разбирался с проводкой, пытаясь вывести систему жизнеобеспечения на стабильный уровень.

Но были и те, кто предпочёл остаться снаружи. Разведчики, охрана и дежурные исследователи обосновались в палатках, разбитых кольцом вокруг входа. Здесь, под открытым небом, они могли наблюдать за окружающей территорией, фиксировать любые передвижения и оперативно реагировать на угрозы. В воздухе стоял запах костра, разогретой на походных печах еды и сырой земли после недавнего дождя.

Жером бросил взгляд на сидящих рядом людей. Они привыкли к этому приглушённому свету, к ночным дежурствам, к бесконечной осторожности. Но в воздухе витало напряжение – словно кто-то невидимый прислушивался к каждому слову, словно само это место ещё не принял их окончательно.

Вокруг импровизированного стола собрались не все, а лишь те, кто отвечал за ключевые аспекты экспедиции. Это был вечерний сбор, посвящённый обсуждению насущных вопросов – безопасности, снабжению и дальнейших действий. Остальные члены группы уже разошлись: кто-то отдыхал после долгого дня, кто-то нёс дежурство у палаточного лагеря или следил за оборудованием в бункере.

Жером поднял взгляд на присутствующих. Даниэль, сидя чуть поодаль, был сосредоточен на своих записях, тихо помечая что-то в блокноте. Его пальцы порой с силой сжимали карандаш, а на лбу проступали глубокие складки – он явно не был доволен ходом работ, но, как обычно, не спешил делиться своим мнением, пока не взвесит всё как следует.

Элен, широкоплечая женщина с жёстким взглядом, скрестила руки на груди. Она координировала охрану и разведку, отвечала за распределение смен, дежурства у входа и вылазки по окрестностям. Сейчас её беспокоило что-то конкретное, но она ждала, когда разговор пойдёт в нужное русло.

Марк, ссутулившись сидел возле выхода из палатки и лениво водил пальцем по краю своей чашки с чаем. Недавнее ранение всё ещё давало о себе знать, но он упрямо вставал на ноги и пытался быть полезным. Он отвечал за подготовку членов экспедиции к возможным атакам существ, которых они встретили на пути. Именно он первым осознал, что дикие твари здесь не просто случайность – они были частью экосистемы этого заброшенного сектора, скрытой угрозой, которая не потеряла своей смертоносности.

Солдаты и разведчики уже прошли под его руководством несколько тренировочных сессий: учились быстро реагировать, менять тактику, слаженно действовать в узких коридорах. Марк прекрасно понимал, что одного оружия может не хватить, и потому старался привить людям интуитивное чувство опасности. Сейчас он задумчиво осматривал присутствующих, явно прикидывая, как скоро им снова придётся столкнуться с этими существами.

По другую сторону стола примостился Рауль, бывший механик, а теперь главный специалист по оборудованию. Его ладони были в пятнах машинного масла, а под ногтями скопилась чёрная грязь – он почти не отходил от генераторов и пульта управления, пытаясь наладить старые системы.

В воздухе повисло напряжённое ожидание. Кто-то стоял, опершись на стены, кто-то присел на сложенные мешки с провизией. Жером провёл взглядом по лицам собравшихся и наконец заговорил:

– Нам нужно решить, что дальше, – произнёс Жером, проведя ладонью по выцветшей поверхности карты. Его пальцы на мгновение задержались на складке, словно он пытался разгладить не только бумагу, но и беспорядок, который постепенно нарастал в их экспедиции.

В палатке было тихо, если не считать потрескивания переносного генератора у входа да мерного постукивания капель воды, сочащейся из бетонных навесов руин. Где-то за пределами лагеря, в ночной тьме, глухо взвыла одна из местных тварей. Охранники у костров зашевелились, но тревога быстро улеглась. Они привыкли к этим звукам.

– Мы обследовали верхние уровни, но центральный лабораторный сектор до сих пор закрыт. Без него наши поиски теряют смысл, – продолжил он, снова оглядывая присутствующих.

Даниэль, не поднимая головы, чертил что-то в блокноте, время от времени надавливая карандашом так сильно, что бумага прогибалась. Его лицо было напряжённым, но глаза сверкали возбуждённым огнём – он был слишком близок к разгадке, чтобы отступить.

– Это если верить теории Даниэля, что здесь хранятся ценные данные, – вставил Марк, отрываясь от чашки и небрежно поворачивая её в пальцах. Краем рукава он незаметно коснулся рваного шва на боку – рана ещё болела, но он не показывал этого. – Я пока не видел ничего, что подтверждало бы это.

– Потому что ты не смотришь в нужных местах, – Даниэль всё же оторвался от записей и посмотрел на него поверх очков. Его голос был ровным, но в глазах читалась нетерпимость. – Нам нужно больше времени. Я почти закончил расшифровку кодов, доступ к центральной лаборатории – вопрос дней.

Рауль, до этого молчавший, коротко усмехнулся и качнул головой.

– Ты говоришь, как будто мы здесь в отпуске. У нас генераторы работают на издыхании, оборудование перегружено, а охранники не спят толком уже неделю. Если мы хотим ускориться, нам нужны не только коды, но и реальный план действий, – он отложил на колено тряпку, которой до этого протирал испачканные в масле руки. – Я уже несколько раз пробовал подключить старые системы к нашим блокам питания. Сигналы идут, но чёртовы серверы до сих пор запаролены.

Элен тихо хмыкнула, но промолчала. Её взгляд метался между Жеромом и Даниэлем, словно она прикидывала, чью сторону стоит принять. Жером уловил лёгкое напряжение, пробежавшее среди присутствующих. Разногласия в группе росли – одни были готовы копаться в тайнах прошлого, другие хотели конкретных и немедленных результатов.

– Мы не можем оставаться здесь бесконечно, – твёрдо сказал Жером, скрестив руки на груди. – Вопрос провизии, безопасности… Разведка доложила, что в окрестностях бродят группы тех тварей, и нам не стоит привлекать к себе лишнее внимание.

– Тогда нам нужно ускориться, – Даниэль поднял на него взгляд, нахмурив брови. – Если получим доступ к лаборатории, у нас появится шанс найти что-то действительно стоящее.

Жером глубоко вдохнул, сдерживая раздражение. Он знал, что Даниэль прав. Но также знал, что каждый день здесь увеличивал риск для коммуны и экспедиции. Организовать быт в этих условиях было сложно, но удерживать людей от внутренних конфликтов – ещё сложнее. Он чувствовал, что над группой сгущаются тучи, и был уверен: либо они скоро найдут то, зачем пришли, либо всё пойдёт под откос.

– Мы уже нашли кое-что, – вмешался Рауль, подняв руку, словно прося тишины. – Архивные записи. Если их восстановить, то можно понять, что здесь происходило до нас. Возможно, даже узнать, откуда появились эти твари. Плюс, есть шанс наткнуться на технологии, которые помогут коммуне. Те же энергетические блоки, фильтры воды, защитные системы – всё это может пригодиться, если мы сможем вывести их из забвения.

Марк медленно кивнул, поглаживая пальцем край чашки.

– Всё это звучит хорошо. Но пока мы не откроем лабораторию, мы не знаем, с чем имеем дело. А если там не просто архивы, а что-то куда более серьёзное? Если эти твари не случайно охотятся в этом районе?

Элен, до этого отмалчивавшаяся, вдруг заговорила:

– Мы должны рассматривать худший вариант. Я не хочу, чтобы кто-то ещё оказался ранен. Если Марк прав, то центральная лаборатория может быть не просто складом данных. Может, она – источник всех этих проблем. Если там что-то активируется или мы выпустим нечто неконтролируемое, последствия могут быть катастрофическими. И для нас, и для коммуны.

Жером провёл ладонью по лицу. Он чувствовал, как растёт давление. Они стояли на пороге открытия, но за этим порогом мог скрываться не только ответ, но и новая опасность.

– Значит, решаем так, – он снова посмотрел на карту. – Даниэль и Рауль продолжают работу с системами, ускоряют расшифровку. Элен и Марк организуют подготовку – если придётся иметь дело с чем-то большим, мы должны быть готовы. Разведка займётся поиском запасных путей отхода. Мы действуем быстро, но осторожно.

Собравшиеся переглянулись. Никто не возразил. Решение было принято, но тревога в воздухе никуда не исчезла.

Железный панцирь

Даниэль сидел перед главным компьютером центра управления, едва сдерживая нетерпение. Монитор тускло мерцал, вырисовывая на экране сложные символы кода. Рядом, скрестив руки, стоял Рауль, не сводя глаз с процесса. Внутри блока управления стояла напряжённая тишина, лишь изредка нарушаемая слабым жужжанием охлаждающих вентиляторов.

– Четвёртая попытка, – пробормотал Даниэль, пробегая взглядом по строкам кода. – Эта защита сложнее, чем я думал.

Рауль склонился ближе, изучая консоль.

– Мы уже обошли два уровня шифрования, но основной узел всё ещё под замком.

Даниэль провёл ладонью по лицу и откинулся назад. Он знал, что лаборатория внутри бункера могла скрывать нечто ценное: технологии, данные, возможно, даже уцелевшие архивы времён до катастрофы. Но доступ к ним преграждала система безопасности, которая явно была рассчитана на защиту от гораздо более серьёзных угроз, чем пара настойчивых взломщиков.

– Попробуем через обходные пути, – пробормотал он, снова наклоняясь к терминалу. Его пальцы быстро пробежались по клавиатуре, вызывая новую команду. На экране возникли ряды кода, а затем развернулась сложная схема защиты.

Рауль присвистнул, разглядывая её.

– Кто бы это ни проектировал, явно не доверял даже своим.

– Или, наоборот, знал, что рано или поздно кто-то попробует сюда влезть, – мрачно добавил Даниэль.

Он снова ввёл несколько строк, пытаясь обнаружить слабые места. Каждый уровень защиты был построен так, чтобы адаптироваться к чужому вмешательству, перекрывая лазейки, как только кто-то пытался ими воспользоваться. Это напоминало живую систему, которая реагировала на угрозу и усложняла свои алгоритмы в реальном времени.

– Чёрт… – выдохнул Даниэль, когда программа в очередной раз изменила свой алгоритм. – Она подстраивается.

Рауль нахмурился.

– Ты хочешь сказать, что Система сама себя меняет?

– Не сама, – медленно произнёс Даниэль. – Такое ощущение, будто кто-то ещё следит за этим процессом и вносит коррективы.

Рауль резко выпрямился, настороженно оглядываясь, словно ожидая увидеть незримого противника.

– Ты думаешь, что нас кто-то опережает?

Даниэль не ответил сразу. Он чувствовал это с самого начала работы – как будто за каждым его действием кто-то наблюдал, корректировал код, усложнял задачу. Будто он сражался не с автоматической системой, а с живым противником, который играл с ним в шахматы, продумывая всё на несколько шагов вперёд. Он сжал зубы и снова склонился над консолью. Если кто-то действительно вмешивается в процесс, значит, он должен оставить след. И Даниэль собирался его найти.

Жером тихо зашел в центр управления и замер у стены, сливаясь с полумраком помещения. Гулкие удары собственного сердца отдавались в ушах, но он старался держать эмоции под контролем. Перед ним, погруженные в работу, сидели Даниэль и Рауль. Экран перед ними мерцал тусклым светом, освещая уставшие, напряжённые лица. В воздухе пахло пылью, потом и паленым пластиком – запах старой техники, которую привели в действие после долгого забвения.

Даниэль, не отрывая глаз от монитора, быстрыми движениями вводил команды. Его губы шевелились, словно он мысленно проговаривал каждый шаг. На виске запульсировала вена – он был на пределе, но не сдавался. Рауль, склонившись над консолью рядом, напряжённо всматривался в строки кода, периодически скрещивая и снова распрямляя руки, словно пытался сдержать нервное напряжение. Каждый звук клавиш, каждый приглушённый вздох подчёркивали нарастающее беспокойство.

Жером знал, что они продвигаются слишком медленно. Время работало против них. Чем дольше они находились здесь, тем больше внимания привлекали. Он чувствовал, как за пределами бункера сгущается угроза. Те твари, которых они видели на подходе, могли снова появиться. Люди, оставшиеся снаружи, беспокоились, ожидая сигнала о возвращении. Более того, их отсутствие затягивалось, и в коммуне это могли воспринять как провал. Он видел в этом ненужный риск.

Но он также понимал, что Даниэль мог быть прав. Если в лаборатории действительно хранились данные, способные изменить их жизнь, то цена промедления могла оказаться оправданной. И всё же тревога не отпускала его. Что, если они найдут не то, что искали? Что, если всё окажется ловушкой? Жером не любил зависеть от неопределённости, и эта ситуация раздражала его.

Монитор внезапно мигнул, и Даниэль резко выпрямился. Пальцы его замерли над клавишами, а в глазах мелькнуло напряжение.

– Опять, – выдохнул он, проводя рукой по лицу.

Рауль недоверчиво склонился ближе.

– Что случилось?

– Код меняется, – голос Даниэля был хрипловатым от усталости. – Я уже видел это раньше. Каждый раз, когда мы приближаемся к обходу защиты, структура кода изменяется. Словно кто-то постоянно подстраивается под наши действия.

Жером нахмурился. Он специализировался как раз на таких системах и его охватила тревога. Не только как профессионала, но и как лидера коммуны и экспедиции.

– Ты хочешь сказать, что Система управляется продвинутым ИИ или человеком через удаленного пользователя?

Даниэль стиснул челюсть и кивнул.

– Очень похоже на вмешательство извне, – добавил он, переплетая пальцы рук. – Такое чувство, будто с нами играет другой разум. Я только нащупываю лазейку, но он сразу же перекрывает путь.

Рауль скрипнул зубами и хлопнул ладонью по консоли.

– Это не может быть автоматическая защита, так не работает обычный код!

Жером медленно выдохнул, наблюдая за ними. Теперь его беспокоило не только промедление, но и сама природа происходящего. Если кто-то действительно играл с ними, то кто? Что это значило?

В глубине центра управления что-то тихо треснуло. Возможно, это просто перегретая плата внутри системы, но Жерому не нравилось даже это. Он огляделся, чувствуя, как с каждым мигом напряжение в помещении растёт. Им нужно было поторопиться. Время шло, и он не был уверен, что они смогут позволить себе ещё одну неудачную попытку.

– Всё, хватит, – твёрдо сказал Жером, направляясь к консоли управления. – Отдыхай, Рауль. Ты нужен нам в форме, а не полусонный.