Граница теней

Он никогда не придавал этому значения. Тогда это казалось бессмысленной тратой времени. Он знал, что всё живое обречено, и не понимал, зачем кто-то цепляется за жизнь маленьких, хрупких ростков. Но теперь его собственные руки повторяли те самые движения, машинально, бездумно, будто кто-то когда-то вложил их в его память.

Пальцы наткнулись на засохший лист. Лёгкое прикосновение – и он рассыпался в пыль. Блэк провёл ладонью по зелени, смахивая невидимую пыльцу, и вдруг ощутил странное, непрошеное чувство – что-то похожее на тихую, глухую тоску.

Возможно, дело было в тишине. Она не пустая, а гнетущая, наполненная чем-то недосказанным. Тишина, в которой можно услышать слишком отчётливо не только биение сердца, но и собственные мысли.

Он помнил трепетное отношение Лолы к своим растениям словно к живым существам. Как разговаривала с ними вполголоса, что-то шептала, поправляя листья. Она верила, что забота может даровать жизнь?

Когда-то он считал это слабостью. Теперь же повторял её движения, сам того не осознавая.

Но эта привычка не была её. Она тянулась из более далёкого прошлого, из времени, которое он похоронил в памяти. Тогда тоже был кто-то, кто заботился. О нём. О других. Чьи-то руки убирали его волосы со лба, когда он болел, чьи-то губы шептали ему слова утешения.

«Это неважно», – он подавил вспышку воспоминаний, заставил себя сосредоточиться на настоящем. В этой жизни у него не было времени на подобную сентиментальность. Но что-то внутри всё равно всколыхнулось. Ему нужно было чем-то разбавить эту тишину.

Блэк достал устаревший терминал, провёл пальцем по его поверхности. Пластик кнопок клавиатуры был холодным, шероховатым. Старый, потертый, со слегка выгоревшими краями. Этот терминал был не просто устройством. Он был реликвией из прошлого, чем-то, что он по непонятной причине не выбросил, хотя давно мог. Пальцы привычно пробежались по зашифрованному интерфейсу, вводя комбинации. На экране вспыхнули тусклые строки кода, пошли строки загрузки.

Связаться с ней – было ли это хорошей идеей?

Они давно не разговаривали. Слишком давно. Она, скорее всего, удивится, а может, и вовсе не захочет отвечать. Но он помнил: когда-то между ними было доверие. Или, по крайней мере, нечто, напоминающее его. Может, она уже изменилась. Может, стала похожа на всех остальных – безликих, хладнокровных, готовых подчиняться системе. Или, наоборот, ушла в тень, растворилась среди тех, кто хотел оставаться незамеченным.

Он помнил её смех. Громкий, резкий, иногда чуть насмешливый. Он помнил, как она могла говорить, не останавливаясь, обрушивая на собеседника поток слов – и было неважно, слушал ли он её или нет. Она всегда находила способ вставить своё слово, как будто её мысли не умещались внутри неё самой.

Был один момент, когда она смеялась до слёз. Они спорили о чём-то глупом – о работе, о принципах, о чём-то, что теперь казалось несущественным. Она села на край стола, болтая ногами, и сказала ему:

– Ты, Блэк, можешь сколько угодно притворяться, что тебе всё безразлично. Но однажды ты оступишься. Ты проявишь сочувствие, заботу – и тогда я буду рядом, чтобы сказать: «Ну что, я же предупреждала?».

Он тогда только отмахнулся.

Теперь же, когда он сам повторял действия, над которыми некогда смеялся, её голос всплыл в памяти слишком отчётливо. Он выдохнул и продолжил настройку. Терминал был рабочим. Вот только соединение было слабым – приходилось вручную настраивать сеть, обходить протоколы защиты, чтобы его сигнал не перехватили.

Загорелся тусклый значок вызова. Он нажал. Пара секунд – и вместо экрана высветилось затемнённое окно. Несколько статичных помех. Он уже почти решил, что соединение не удастся, но затем раздался голос:

– Надо же… – голос был всё таким же, как прежде. Чуть хрипловатый, с ноткой удивления и скрытой насмешки. – Я думала, ты уже умер.

Блэк усмехнулся:

– Привет, Аделина.

Она помолчала секунду, а затем усмехнулась в ответ.

– Ну, раз ты всё ещё жив, значит, всё не так плохо. Зачем звонишь, бессмертный?

Он тяжело вздохнул.

Отголоски минувших дней

– Ты знаешь, сколько времени прошло? – голос был ровным, с лёгким оттенком усталости.

Блэк усмехнулся.

– Время – штука относительная. Для кого-то годы, для кого-то всего лишь один разговор назад.

На другом конце провода повисла тишина. Она могла бы быть холодной, но вместо этого ощущалась тёплой, пронизанной чем-то знакомым, почти ностальгическим. Он слышал, как собеседница вздохнула.

– Давно не виделись.

Блэк на мгновение прикрыл глаза. Воспоминания нахлынули неожиданно. Он вспомнил, как когда-то они спорили о музыке. Он называл её выбор устаревшим, насмешливо поддевая, а она лишь смеялась, качая головой и уверяя, что ему просто не понять. Она никогда не злилась, не доказывала свою правоту, просто оставалась при своём мнении – и этим всегда выводила его из себя. Теперь же, спустя столько лет, в тишине эфира он слышал знакомые ноты той самой мелодии. Её плейлист не изменился.

– Ты не изменился, – сказала она после короткой паузы, будто угадав его мысли.

– А ты всё ещё держишься за прошлое.

– Возможно. Но в этом мире мало что остаётся неизменным. Включая людей.

Блэк провёл рукой по лицу, стирая невидимую усталость. В этом голосе звучало что-то странное. Не только привычная интонация – лёгкий оттенок насмешки, лёгкий оттенок грусти. Нет, в нём было что-то ещё. Напряжение? Ожидание?

– Как там в Омега-Сити? – спросил он, переходя к главному.

Пауза. Он почти слышал, как на том конце линии изменилось дыхание. Потом осторожный ответ:

– Здесь всё иначе. Некоторые двери закрылись. Другие открылись, но что тебе до этого.

Она говорила загадками, но он понимал, почему. Кто-то мог слушать. Кто-то мог фиксировать их разговор, выстраивая цепочку подозрений.

– Я ищу истину, – сказал он тихо. – И думаю, что ты знаешь, где ее искать.

Собеседница снова замолчала. На этот раз пауза затянулась, и он почти мог представить, как она нервно постукивает пальцами по столу, как её мысли скользят между воспоминаниями и тем, что она не хочет произносить вслух.

– Иногда сам поиск важнее результата, Блэк, – наконец произнесла она. – И иногда… за него приходится платить.

– Ты ведь могла выбрать другой путь, – тихо сказал он, вглядываясь в потемневший экран терминала. – Все могли.

Она снова усмехнулась, но на этот раз без привычной лёгкости.

– Могла. Но ты же знаешь, я всегда была …инакомыслящей.

Это было правдой. Её твердость не знала границ, особенно, когда речь шла о выборе собственного пути. И всё же Блэк знал, что тогда, когда перед всеми встал вопрос – шагнуть вперёд или остаться – у неё был выбор. Они все стояли перед этим решением. И Аделина сделала его раньше остальных.

– Я помню, как ты говорила, что жить вечно – это значит забывать, что значит жить.

– А ты смеялся и говорил, что я романтизирую.

– Я и сейчас так думаю.

– А я нет.

Пауза. Тишина заполнила пространство между ними, но не была тяжёлой. Скорее, наполненной смыслом, неозвученными мыслями. Потом она заговорила снова.

– Ты когда-нибудь задумывался, что чувствует человек, зная, что время для него ограничено? Не в теории, не на уровне абстрактных представлений, а по-настоящему? Ощущая, как оно проходит, как оставляет следы?

Он не ответил. Не сразу. Потому что знал – он не мог этого понять. Не так, как она.

Аделина выбрала прожить свою последнюю жизнь до конца. Выбрала ощущать, как с годами изменяется тело, как появляются морщины, как становится труднее просыпаться по утрам. Она выбрала смертность. В мире, где большинство нашли способ отсрочить финал, она пошла против течения. Она отказалась от программ корректировки, от клонирования, от восстановления и «Капли». Это был её личный бунт, её последняя свобода.

– И ни разу не пожалела? – тихо спросил он.

Аделина улыбнулась, и он услышал это в её голосе.

– О, пожалела. Но не настолько, чтобы передумать.

Блэк кивнул, хотя она не могла этого увидеть. Он всегда знал, что она не передумает.

– Ты была прогрессором. Одной из лучших.

– Была, – мягко согласилась она. – Но кто сказал, что путь должен быть бесконечным? Может, именно конечность делает его осмысленным.

Он снова замолчал. Разговор уводил его в слишком глубокие воды. Но именно этим и была Аделина. Всегда немного дальше, всегда немного за границей привычного. Он только теперь понял, что скучал по этим разговорам.

– Если ты так решила… значит, у тебя были на то причины.

– Конечно, были, – хмыкнула она. – Я ведь упрямая. Мы это уже обсудили.

Блэк усмехнулся. Да, упрямая. Это он всегда знал наверняка.

Блэк не спешил заполнять тишину. Он слушал её дыхание, улавливал тонкие нюансы в голосе, анализировал каждое слово. Они говорили осторожно, словно вальсировали на тонком льду. Но этого было достаточно, чтобы услышать то, что оставалось за гранью сказанного.

– Здесь всё меняется, – заговорил он негромко. – Точки, которые раньше оставались в тени, вдруг осветились. Кто-то тщательно меняет картину, но мне пока не хватает деталей, чтобы сделать обоснованные выводы.

– Ты всегда умел видеть больше, чем хотелось другим, – усмехнулась Аделина. – И тебе это не раз выходило боком.

Блэк улыбнулся краем губ. Она не ошибалась – любопытство никогда не было безопасной чертой.

– Я слышал, что некоторые из нас… исчезают, – продолжил он, переходя к главному. – Неизвестно, добровольно или нет.

– Разве у нас когда-то был выбор? – тихо спросила она.

В её голосе не было ни злости, ни горечи. Лишь усталость. Она знала, о чём он говорит. Как и он, она когда-то была частью чего-то большего. Чего-то, что теперь стало призраком прошлого. Он не знал, сколько прогрессоров осталось в городах, но был уверен: кто-то начал их целенаправленно стирать. Он чувствовал это.

– Ты что-нибудь слышала про подобные случаи? – спросил он.

Она не ответила сразу. Где-то в трубке раздался слабый звук – возможно, она подняла бокал, возможно, убрала со стола что-то лишнее. Когда заговорила, голос её был ровным:

– Слухи. Легенды. Люди всегда исчезали, Блэк. Иногда добровольно. Иногда… иначе.

– Я рассчитывал, что ты знаешь больше.

– А ты всё такой же настойчивый.

Он не стал отрицать. Настойчивость давно стала его оружием. Но в этом разговоре ему требовалось проявить деликатное доверие, а не обрушить на Аделину интенсивный поток самоуверенности.

– Дело не только в нас, – сказал он. – Есть те, кто не понимает, во что ввязались. Они… не должны повторить наши ошибки.

– Кто они? – голос Аделины чуть изменился, в нём появилась настороженность.

– Люди, которые оказались не в том месте и не в то время, – мягко ответил он. – Они не знают правил. Не видят картину целиком. Я не прошу многого. Просто, если заметишь их – обрати внимание.

Она вздохнула. Он знал, что она не любит, когда её втягивают в такие игры. Но если кто-то и мог позаботиться о тех, кто ещё не понял, как работает этот мир, так это она.

– Хорошо, Блэк, – наконец сказала она. – Но не обещаю, что смогу что-то изменить.

– И не нужно. Просто смотри.

Глава 7. Забвение