Граница теней

– Простите… – его голос прозвучал неожиданно сдержанно, даже почтительно. – Вы не могли бы помочь нам? Мы ищем один адрес.

Женщина медленно повернула голову, её голубые глаза встретились с его взглядом. В них не было ни страха, ни удивления, только лёгкая заинтересованность.

– Конечно, молодой человек, – её голос был мягким, будто бархатным, с едва уловимой ноткой старинной мелодии. – Покажите.

Хайм развернул сложенную бумажку, неровные чернильные линии терялись в складках пожелтевшей поверхности. Женщина склонилась ближе, изучая каракули.

– Да-да, я знаю это место, – она кивнула. – Идите за мной, как раз туда направляюсь.

Они зашагали по узким улицам, прячась в полосах дрожащей тени, отбрасываемой высокими зданиями. Грейс, тихонько вздрогнув, забилась глубже в объятия Лолы, на что та лишь ласково погладила её по спине.

– Вы не местные, – задумчиво заметила женщина, не замедляя шага. В её голосе не было осуждения, лишь констатация факта.

– Нет, мы только прибыли, – ответила Лола, пристально вглядываясь в лицо незнакомки. – Простите, а как вас зовут?

Женщина чуть улыбнулась уголками губ.

– Аделина.

– Рада знакомству, – Лола кивнула. – Я Ло… Лусия, а это мой брат Диего.

Аделина с лёгким одобрением кивнула.

– Омега-Сити – непростое место для чужаков, – тихо заметила она. – Здесь не любят новых людей. Вам следует быть осторожными.

Хайм нахмурился, глядя на идущих мимо прохожих, чьи взгляды скользили по ним, как по пустому месту.

– Мы уже заметили.

– Вам повезло, что обратились ко мне, – продолжила Аделина. – Вон там, за углом, будет ваше место назначения. Большой многоквартирный комплекс, там всегда есть комнаты в аренду.

Они повернули, и перед ними возникло массивное здание с облупившимися стенами и грязными окнами. Вход в него зиял, как чёрная пасть. Аделина остановилась.

– Здесь ваш путь продолжается без меня, – мягко произнесла она. – Удачи вам.

– Спасибо, – искренне сказал Хайм, глядя на неё с благодарностью.

Аделина снова едва заметно улыбнулась, развернулась и растворилась в потоке прохожих, оставляя после себя лёгкое ощущение чего-то необъяснимого и загадочного.

Холл многоквартирного дома встретил Лолу и Хайма застоявшимся, тяжёлым воздухом, в котором смешались запахи табака, несвежей пищи и старых стен, пропитанных сыростью. Свет здесь был тусклым, будто лампы изначально установили не для освещения, а просто по привычке. Потолок с тёмными разводами от протечек местами осыпался, а пол, покрытый плиткой, давно потрескался, и между швами скапливалась пыль.

За стойкой, отделённой матовым стеклом с жирными отпечатками пальцев, сидел консьерж – худой, сутулый старик в выцветшей рубашке с закатанными рукавами. Он курил что-то едко пахнущее, отчего в помещении стоял смрад палёной бумаги и некоего подобия табака. При появлении постояльцев он лениво приподнял голову, смерил их взглядом, ничего не выражающим, и, не вынимая сигареты изо рта, выдохнул:

– Документы.

Хайм протянул бумаги, консьерж взял их двумя сухими пальцами и принялся разглядывать, не торопясь, без особого интереса, но внимательно. Дым от его сигареты клубился за стеклом, оседая на пожелтевшей поверхности.

– Третий этаж, комната тридцать три, – сухо произнёс он, не глядя на них, а затем вытянул из ящика ключ, бросив его на стойку. – Лифт не работает.

Получив ключ, Лола и Хайм переглянулись и, не тратя времени на лишние вопросы, направились к лестнице.

Перила лестницы оказались липкими на ощупь, а ступени покрыты тонким слоем грязи, кое-где облупилась старая краска. На каждом пролёте пахло по-разному: на первом этаже несвежей едой, на втором – чем-то горелым и резким, а на третьем – уже привычной сыростью и табаком. Дойдя до нужного этажа, они оказались перед длинным, узким коридором, тускло освещённым единственной лампой в конце. Вдоль стен тянулись двери, за каждой доносились звуки: где-то громко смеялись, в другой комнате ругались, в третьей играла приглушённая музыка. Слышались шаги, хлопки, чей-то кашель.

Они шли медленно, ловя на себе редкие, но настороженные взгляды из приоткрытых дверей. Когда добрались до своей, Хайм помедлил, рассматривая её: хлипкая, с несколькими дырами, кое-как заклеенными скотчем и картоном, с обшарпанной ручкой. Лола сглотнула, чувствуя, как кошка за пазухой слегка дрожит.

– Ну что, входим? – тихо спросила она.

Хайм молча вставил ключ в замок и повернул его. Дверь нехотя поддалась, открывая путь в их новое пристанище.

Без права на выбор

Комната, которую им выделили, представляла собой унылое жилище с минимумом удобств. Серые стены были испещрены следами от влаги, в углах темнели пятна плесени, будто комната медленно разлагалась, впитывая в себя сырость и затхлый воздух. Пол покрывала старая плитка с выщербленными краями и темными подтеками, она была ледяной, даже сквозь подошвы обуви пробирал неприятный холод.

В центре комнаты стояли два матраса, обтянутые тонкой, местами порванной тканью. Они выглядели старыми и продавленными, будто через них прошли десятки людей, и никто не удосужился заменить их. У окна валялась старая штора – когда-то белая, теперь серая и в пятнах неизвестного происхождения. Сам подоконник был облупившийся, с засохшими следами ржаво-коричневой жидкости, возможно, дождевой воды, пробившейся сквозь трещины в раме.

Справа от входа находилась небольшая кухня – если это можно было так назвать. Узкая столешница с выщербленным краем, одна-единственная конфорка на древней плитке, покрытой жирными подтеками, и шкафчик с расшатавшейся дверцей, внутри которого виднелась единственная чашка со сколотым краем. В воздухе витал слабый запах прогорклого масла, словно кто-то когда-то здесь готовил, но так и не удосужился помыть плиту.

Слева была крохотная ванная комната. Дверь в ванную чуть скрипнула, когда Лола попробовала ее открыть. Внутри царил полумрак, единственная тусклая лампочка мерцала, отбрасывая слабый свет на узкий умывальник с облупившейся эмалью и зеркало с мутными разводами. Маленький душ, окруженный заплесневелой занавеской, выглядел так, словно им не пользовались годами. Из стока в полу поднимался слабый запах канализации.

Запах сырости, смешанный с чем-то металлическим, заполнял пространство, пропитывал мебель, стены и даже воздух, делая его тяжелым. Хайм скользнул взглядом по комнате, затем перевел его на Лолу.

– Ну, по крайней мере, крыша над головой, – пробормотал он, но в его голосе не было особой уверенности.

Он прошелся по комнате, тяжело вздохнув. Приоткрыл шкаф – внутри обнаружилась единственная полка с покосившейся дверцей, а на дне валялись обрывки старых газет. Лола осторожно присела на матрас, морщась от ощущения пыли на ладонях. Грейс выбралась из-за пазухи и тут же спрыгнула на пол, осторожно принюхиваясь.

– Нам хотя бы повезло, что есть дверь, в отличие от большинства соседних комнат – пробормотала Лола, обращая внимание на щели внизу и несколько заклеенных скотчем дыр в древесине.

– Сомнительное везение, – усмехнулся Хайм. – Я схожу за едой.

Он вышел в коридор, краем уха слыша обрывки чужих разговоров. Кто-то ругался, кто-то смеялся неприятным, хриплым голосом. Стены дрожали от громкой музыки. Спустившись по лестнице, он вышел на улицу и направился к магазину.

Магазинчик, куда направился Хайм, находился прямо через дорогу. Казалось бы, пройти этот путь – дело пары минут, но «квест» оказался сложнее. Даже на пешеходном переходе никто не собирался его пропускать. Машины пролетали перед самым носом, водители даже не думали сбавлять скорость, а один из них, заметив Хайма на обочине, нарочно нажал на клаксон, заставив его отшатнуться назад. Пришлось ждать момента, когда поток хоть немного поредеет, и буквально выскочить на дорогу, лавируя между машинами.

Дверь магазина зазвенела старым колокольчиком, когда он вошел. Внутри царил полумрак, свет исходил от нескольких пыльных ламп под потолком, мерцающих от перебоев напряжения. Воздух был насыщен удушливым запахом протухшей еды, будто раньше тут была древняя овощная база, и после долгих лет ее так никто и не удосужился проветрить. Полки выглядели жалко: большая их часть пустовала, а на оставшихся в беспорядке громоздились пыльные консервы, пакеты с макаронами и блеклые упаковки с чем-то, напоминающим хлеб. В одном из холодильников тускло подсвечивались бутылки с мутной жидкостью без каких-либо этикеток.

За прилавком стояла продавщица – женщина средних лет с тяжелым взглядом и губами, сжатыми в тонкую линию. Она лениво протирала тряпкой стойку, когда к ней подошла местная покупательница. Эта женщина, в отличие от Лолы и Хайма, не выглядела чужачкой: ее простая, но опрятная одежда не выделялась, а манеры были уверенными, словно здесь она была своей.

Хайм решил подождать в стороне, не желая прерывать разговор, но прошло уже несколько минут, а продавщица и покупательница просто не замечали его. Они болтали о каком-то соседе, который «опять пропал на всю ночь», перескакивали на обсуждение цен, затем на сплетни о новой семье, что недавно поселилась в квартале. Женщины хихикали, переговаривались, и время тянулось нестерпимо медленно.

Прошло, наверное, минут пятнадцать, прежде чем местная дамочка, наконец, закончила, расплатилась и, улыбнувшись продавщице, направилась к выходу. Только тогда продавщица нехотя перевела взгляд на Хайма.

– Чего тебе? – спросила она без малейшего намека на вежливость.

Хайм молча выложил на прилавок несколько банок консервов, хлеб и бутылку воды. Женщина равнодушно пробила товар, нажав кнопки на кассе с ленивой неторопливостью, будто ей вовсе не хотелось обслуживать его.

Суммы на экране Хайм не видел, но, судя по тому, как небрежно продавщица сгребла его деньги, сдача должна была быть. Однако, вместо того, чтобы вернуть ее, она просто сунула ему чек и отвернулась, якобы поправляя что-то на полке позади себя.

– Эммм… Сдача? – рискнул спросить он.

Продавщица даже не обернулась.

– Мелочи нет, – бросила она, как будто это само собой разумеющееся.

Хайм сжал зубы, но решил не спорить. В этом месте он был чужаком, и спорить с местными, похоже, было не лучшей идеей. Забрав свои покупки, он направился к выходу, оставляя за спиной приглушенное ворчание продавщицы, которая не скрывала, что поступила с ним так нарочно.

Вернувшись, он обнаружил, что Лола уже успела немного прибрать комнату. Влажные пятна на стенах по-прежнему угрюмо темнели, но пыль с мебели и подоконника исчезла, а на маленьком столике у стены появилась аккуратно разложенная одежда. Лола стояла у окна, глядя вниз, на серый, безрадостный пейзаж улицы. Услышав шаги, она обернулась и молча посмотрела на его покупки.

– Немногое удалось найти, – виновато сказал Хайм, выкладывая на стол банки с консервами, хлеб и воду.

Лола только кивнула, но в ее глазах не было осуждения.

– Главное, что хоть что-то есть, – спокойно ответила она и взяла бутылку, покрутив ее в руках. – Надеюсь, это вообще пить можно.

Хайм тяжело вздохнул и опустился на край одного из матрасов, чувствуя, как на него наваливается усталость. Грейс свернулась клубком в углу, устроившись на куске тряпичного покрывала, найденного Лолой в шкафу. Её хвост едва заметно подрагивал, а уши дергались, улавливая каждый шорох в коридоре за дверью.

Тишину вдруг разорвал резкий сигнал коммуникатора. Хайм вздрогнул, а Лола настороженно повернулась к нему.

– Это Мигель, – сказал он, вытаскивая устройство из кармана и быстро открывая сообщение.

«Вечером к вам придет вербовщик. Вопросов не задавайте, со всем соглашайтесь. Работайте, не выделяйтесь. Других вариантов здесь нет».

Лола сжала губы, пробежав глазами текст, потом перечитала его снова, будто надеясь, что пропустила что-то важное, но смысл оставался неизменным.

– Значит, так все и работает, – тихо сказала она, сжимая коммуникатор в руке. – Хочешь выжить – работай.

Она бросила быстрый взгляд на Хайма. Тот сидел, уперев локти в колени, и задумчиво смотрел на тёмный экран. Напоминание о том, что их существование здесь зависело от чужой воли, давило. Они не выбирали эту жизнь, не соглашались на такие условия, но иного пути у них не было.

– Иного нам и не оставили, – глухо добавил Хайм, проведя рукой по лицу. – Выбор – это привилегия, а у нас её нет.

Лола молчала, глядя на мрачную комнату. Влажные стены, тонкие матрасы, помигивающий свет от старого настенного светильника – все говорило о том, что их положение шаткое. Она медленно вдохнула и выдохнула.

– Значит, будем играть по их правилам, – произнесла она, стараясь придать голосу уверенность, но в глубине её глаз светилось беспокойство.

Лола начала разбирать покупки, аккуратно выкладывая их на столешницу небольшой кухни. Она с сомнением осмотрела упаковки, но когда увидела, что консервы мясные и рыбные, с фасолью и чечевицей, её лицо прояснилось. Это было сытно, калорийно, а главное – привычно. Почти такие же консервы она покупала Грейс в Медиополисе, и кошка их очень любила.

– Ну хоть в этом угадал, – с облегчением пробормотала она, отставляя в сторону две банки с тугими крышками.

Она быстро осмотрела их и улыбнулась – современные, с удобными язычками для открывания. Не понадобятся ни нож, ни усилия, чтобы достать еду.

– Ну что, попробуем? – Лола подцепила пальцем кольцо на крышке, потянула вверх и с лёгким щелчком открыла консерву. Волна густого аромата сразу же разлилась по комнате, заставив Грейс насторожиться.

Кошка мигом оказалась рядом, вытянула шею и принюхалась, а потом, не дожидаясь приглашения, сунула морду в банку. Соус моментально перепачкал её подбородок и усы, но Грейс не обращала на это никакого внимания – жадно поглощая еду и урча от удовольствия.

Хайм, наблюдая за этим, ухмыльнулся:

– Я так понимаю, ты решила проверить, не сдохнет ли она, а потом уже поедим мы?

Лола фыркнула, бросив на него лукавый взгляд:

– Я просто накормила самое дорогое и преданное существо, которое у меня сейчас есть.

Он покачал головой, но в глазах плясал смешливый огонёк.

– Значит, я даже в этот список не вхожу, да?

– Пока не заслужил, – отрезала она, смахивая с носа Грейс каплю соуса.

Они обменялись короткими колкими взглядами, но уже без напряжения, словно усталость на мгновение отступила.

Открыв ещё две банки, они приступили к еде. Лола зачерпнула единственной ложкой густую смесь фасоли и мяса и немного попробовала. Вкус оказался солоноватым, с лёгким привкусом жира, но в целом вполне съедобным. Хайм молча следил за ней, а потом, дождавшись своей очереди, отправил в рот большую ложку неприглядной субстанции.

– Ну, жить можно, – пробормотал он, пережёвывая.

– Главное, что есть можно, – тихо отозвалась Лола.

Они ели быстро, почти молча, проглатывая еду, не успев толком распробовать. Голод только разыгрывался, и они поняли, что не ели целый день. Жажда тоже дала о себе знать. Лола налила воды в единственную кружку и передала Хайму. Тот сделал несколько глотков и отдал ей обратно. Они пили по очереди, не обсуждая это, просто делясь тем, что у них было.

Доев последнюю ложку тушёной фасоли, Лола откинулась назад и глубоко вздохнула. Сытость накатила неожиданно тяжелой волной, наполняя тело ленивой теплотой. Еда хоть и была не самой изысканной, но после долгого дня, наполненного стрессом и хаосом, она казалась лучшей трапезой в жизни. Хайм тоже почувствовал это. Он протянул ноги, вытянул руки вверх, потянувшись, и тихо пробормотал:

– А знаешь, я думал, что первое время мы будем на подножном корме. Так что консервы – это даже роскошь.

– Угу, – рассеянно кивнула Лола, лениво наблюдая, как Грейс, сытая и довольная, вылизывается на одном из матрасов. – Жаль только, что тебе не удалось урвать хоть немного чистого мяса у этой ведьмы-продавщицы.

– Я бы попытался, но, боюсь, закончил бы свой день на полке в этом магазине. В качестве удобрения.

Она хмыкнула, вставая. В комнате становилось всё темнее. Свет с улицы пробивался сквозь мутное окно, отбрасывая блеклые полосы на холодный плиточный пол.

– Ладно, раз у нас есть матрасы, можно сказать, что жизнь налаживается.

– Видимо, для этого места, это роскошь, – проворчал Хайм, подходя ближе. Он присел, нажал рукой на матрас, тот жалобно скрипнул и продавился. – Что-то мне подсказывает, что это не лучшее место для отдыха.

Лола не ответила. Она уже легла, подложив руку под голову. Матрас хоть и был старым, с прожжёнными пятнами и торчащими комками набивки, но после долгого дня казался мягче каменной плитки под ногами.

– Холодно, – пробормотала она, подтягивая к себе Грейс. Кошка, не открывая глаз, повернулась к ней боком и довольно мурлыкнула. – И воняет консервами.

– Это все Грейс, я тут не при чем, – с театральным упреком, произнес Хайм.

– Да, но я всё равно её люблю, – Лола почесала кошку за ухом, та довольно потянулась.

Хайм лёг на соседний матрас, стараясь устроиться поудобнее.

– В следующий раз я сплю с Грейс, – произнес Хайм, голосом обиженного мальчика.

– Ты ревнуешь?

– О, да. Она получает слишком много внимания.

Они расхохотались, но сонливость уже окончательно окутала их. Голова Лолы провалилась в тёплую пустоту, мысли спутались. Хайм тоже чувствовал, как его тело постепенно тяжелеет, поддаваясь усталости. Темнота заполняла комнату. Где-то за стеной раздавались приглушённые голоса, скрипели кровати, кто-то громко рассмеялся, затем хлопнула дверь.

И вдруг раздался резкий стук. Громкий, требовательный, даже злой. Они вздрогнули. Лола резко села, а Грейс, недовольно пискнув, спрыгнула с матраса.

– Кто там? – голос Хайма прозвучал хрипло.

Снаружи раздался грубый голос, коверкающий слова:

– Мартинесы? Это вербовщик, открывайте, черт вас побери!

Последовала череда ругательств. Глухой голос продолжал:

– Какого хрена запирать и без того пробитую дверь?

Хайм бросил взгляд на Лолу, которая в мгновение ока натянула куртку и засунула Грейс за пазуху. Она кивнула, показывая, что всё в порядке, но было ясно, что её сердце бешено колотится. Он встал, медленно открыл дверь. На пороге стоял мужчина – высокий, широкоплечий, с грубым лицом и мощными руками. Черты южанина, грубая щетина, густые брови. В глазах – усталость и отрешённость. Он смерил их взглядом, словно оценивая товар.

– Ты, – он ткнул пальцем в Хайма и попутно всучив какую-то бумагу. – Строительно-уборочные работы. Восстановление пути связи с Медиополисом.

Затем повернулся к Лоле.

– А ты – в больницу. Медсестра. Завтра утром выходите. В шесть. Адреса в назначениях указаны. И не дай бог вам заблудиться и опоздать.

Ещё один долгий взгляд, проверяющий, насколько они всё поняли. Затем он развернулся и, не сказав больше ни слова, ушёл.

Хайм закрыл дверь и обернулся к Лоле.

– Мда… работай…, – негромко произнесла она.

– Или сдохни, – добавил Хайм.

Они переглянулись. Их обоих накрыл истеричный смех. Лола выпустила Грейс, которая смерила их критичным взглядом и удалилась спать на матрас.

– По-моему, Грейс, самая умная из нас, – добавил сквозь смех Хайм. – Надо отдохнуть.

Лола кивнула, но всё ещё не могла заставить себя лечь. В руках она вертела свою бумагу с назначением, разглядывая буквы, будто надеялась, что если достаточно долго на них смотреть, они сложатся в какие-то более приятные слова.

– Больница… – пробормотала она. – Надеюсь, хоть там стены не разваливаются.

– А я надеюсь, что мне не выдадут лопату и не скажут копать до самого Медиополиса.

Хайм зевнул, провёл рукой по лицу и всё-таки плюхнулся на матрас. Он скрипнул, проседая под его весом. Лола последовала его примеру, укладываясь рядом с Грейс, которая недовольно вздохнула, но позволила ей устроиться поближе.

– В шесть утра… – Лола закрыла глаза. – Это уже через несколько часов.

– Тем более надо поспать, – пробормотал Хайм.

Несколько минут они молчали. Где-то вдалеке за стеной снова хлопнула дверь, послышался чей-то глухой голос, затем всё стихло.

– Хайм… – вдруг раздался шёпот.

– Ммм?

– Мы справимся?

Он повернул голову, посмотрел на неё в полутьме.

– Конечно, – ответил он, даже не задумываясь. – У нас все будет отлично.

Лола выдохнула, тихо погладила Грейс по спине.

– Тогда… Спокойной ночи.

– Спокойной.

Они замолкли. В этой крошечной, душной комнате на краю неизвестности их ждал новый день. Сгущающаяся ночь за окном оставляла им лишь короткую передышку перед неизбежным.