Третий. Второй. Первый

– Как становятся смотрителями? – полюбопытствовала Полина, принимаясь за отваренный рис с фасолью. Мясные блюда были не в чести в Храме. То ли принципиальное вегетарианство, то ли мясо на такую толпу слишком дорого готовить.

– Нужно изначально быть сильным, – Сафи прервалась, отпив сока, – всю жизнь совершенствовать искусство, приобретать опыт и знания, и быть может, через несколько десятков лет люди взглянут на тебя другими глазами.

– И какова средняя продолжительность жизни? – Полина заинтриговано отвлеклась от ужина.

– В прямой зависимости от силы – от восьмидесяти и почти до трёх сотен. По крайней мере, я что-то слышала об этом… Из-за желания продлить жизнь многие начинают бесконечно тренироваться. Что ж, это всё равно только на пользу…

Полина подумала, что сейчас самое время спросить о Стахие:

– А как определяется главный Смотритель Храма?

– Хм, не знаю. Этого даже мои бабушка и дедушка не вспомнят. Стахий уже был смотрителем, когда они родились.

Июль, 1

Провокационно помигивают светофоры. Под колпаком разогревшейся за день остановки мается бомжеватый тип. Мутный хмырь, щуплый, тщедушный, с недовольной физиономией, местные не дадут соврать – уже прописался на остановке, не первый день сидит. Но – не пьёт, даже не курит, и не грязный, хотя к таким редко приглядываешься. Сколько ни сидит, за исключением торчания в неположенном месте ведёт себя прилично. Что человек с проблемами можно понять глянув вскользь на понурое лицо.

Визжат тормоза. Человечек бездумно закусил губу и простонал сквозь неё – к переходу нёсся длинноногий мужчина, низкорослому мужичишке было его не обогнать и помочь он уже не мог…

Вокруг машины и жертвы собралась ахающая толпа. Упал на колени высокий блондин. Тщедушный испустил второй приглушённый стон, защемил голову обветренными руками и бессильно опустился на лавку, закрыв глаза.

Июль, 2

Захар ещё немного дулся, лицо было насупившееся, отбивающее желание лезть с глупыми вопросами. В бассейн велено было лезть в огроменном, на двадцать два размера большем нужного тренировочном комбезе форменного, застирано-синего цвета да ещё и в садовых перчатках. Наверное, это как-то было связано с преодолением возможных трудностей в общении со стихией. Сафи сегодня рядом не было, Захар – всё-таки обиделся – дал ей какое-то страшно сложное задание, и ей пришлось кинуться выполнять его чуть ли не бегом, скроив на прощание извиняющуюся гримаску. Знахарь никогда не был жесток к пациентам или воспитанникам, но Сафико не собиралась ни на йоту испытывать его терпение.

В бассейн Полина уже сползала сама, на руках, тренеры-помощники только подстраховывали, чтобы тонкие руки не дрогнули в ответственный момент.

Комбез сразу промок и стал тянуть на дно. Полина невозмутимо сжала губы и целеустремлённо прошла обычный ежедневный маршрут. Ощущение ткани на чуткой коже было странноватым, как и ожидалось – дико принимать ванну в одежде. Обычных указаний от Захара не поступало.

– Повтори с закрытыми глазами, – наконец распорядился он. – Смотри, без столкновений со стенами и новых синяков!

Полина серьёзно кивнула и с надеждой на успех приступила к выполнению. Сердце в волнении заходило – ей часто говорили, что у неё хорошо получается; за неимением иной радости и отдушины, Полине стало очень важно справляться со всё усложняющимися задачами, чтобы в чём-то стать не инвалидкой, а равной другим адептам; найти себе место в жизни, если угодно…

Девчонка ходила долго. Не врезалась и не падала, отчего становилось предвкушающе приятно – ещё один шаг вперёд!

– Достаточно, открывай, – Захар как-то загадочно хмыкнул.

Полина растерянно смотрела по сторонам – воды в бассейне не было.

Следующие дни были посвящены тому, чтобы научиться ходить в немокрой одежде.

Июль, 7

Стена, сложенная из крупных каменных блоков, крупная кошачья голова с распахнутой пастью, в глотке – небольшое отверстие, через которое сочится вода. Струи сбегают с языка между клыков, спускаются с бороды по потемневшей стене в полукруглое углубление в полу.

– В Воде умиротворение и покой, – голос, резонируя, разнесся под низким сводом. Почти подвал, ни одного окна, сыро, сумрачно и зябко. – Нет ничего хуже, чем когда Стихия вырывается из-под контроля, и ничего хуже, когда управляющий Стихией вдруг перестаёт справляться с разбуженными силами. На тебя не должно влиять происходящее, когда ты влияешь на мир своей силой. Ни внутренние переживания, ни обстановка вокруг, где бы ты ни была, чем бы ни была занята твоя голова, ты должна держать себя в руках и всегда оставаться спокойной. Никаких страхов, злости, обид, даже радости, всего, что может помешать мыслить ясно. Взаимодействуй со Стихией, говори с ней.

Полина, как зомби, смотрела на журчащую воду. То, что говорил Стахий, было легко понять, но как можно забыть про то, что ты сирота, твоё тело в шрамах, а теперь ты шатко стоишь коленями на холодном влажном полу в мрачном гроте, куда Стахий привёл, поддерживая под локти. Подземные галереи оказались щедро изрезаны горельефами. Со стен выступали звери, горгульи, многорукие люди, химеры, кентавры, наяды и чудища менее узнаваемые. Коленям холодно, и вся мыслительная энергия сосредоточена на том, чтобы не растянуться на мёрзлом подвальном камне.

– Ты готова?

– Нет, – покачала головой Полина, гипнотизируя вытаращенные глазищи то ли безгривого льва, то ли пумы, – я не готова.

Стахий задумчиво потёр подбородок в седом крапе щетинок:

– Ты понимаешь, что это не только вопрос твоего умения управлять силой. От того разовьёшь ли ты в себе способность оставаться превыше раздражителей, будет зависеть, как ты в дальнейшем будешь жить… ты не захочешь видеть, как ты плачешь, когда тебя обижают. Ведь со стороны понятно, что они именно этого и добивались. Сейчас я принимаю твой ответ, ты не готова. Побудь с Сафико, походи с ней. Думаю, она хорошая спокойная девушка. Только помни, осталось несколько дней до приезда Тимура, и тогда ты либо станешь учиться на своих ошибках, либо совсем ничему не научишься. Лучше постарайся справиться сейчас, мой тебе совет.

Приезд Тимура сулил что-то зловещее, Полина не понимала, что ещё ему может от неё понадобиться, но расспрашивать Стахия постеснялась.

Старики Храма, существа достигшие всяческого дзена и асаны, были специфической кастой поселений адептов. Определённый костяк таких пожилых и опытных людей складывался в любой общности, но в Храме группировка их была самой многочисленной и мистической. Они носили монашеские рясы в пол, ухаживали за бонсаями, но это было внешнее. Проводя дни в созерцании и труде, редко говоря и часто глядя в небо, они были готовы отвлечься от своих занятий в любой момент ради чьей угодно просьбы. Полина даже видела, как один из стариков играл с детьми на площади за мостом. В городе беспокоить их считалось не очень приличным, но если нужно, то что делать. Адепты, в молодости крошащие горы, поворачивающие реки, устраивающие бури и огненные светопреставления, спустя десятилетия со своей легендарной молодости, но не растратив силы, с лёгкой улыбкой, бессловно брались за пустяковые дела сограждан.

Линь, среднего роста, худощавый, загорелый, с волосами по плечо, собранными в хвостик чёрной верёвочкой, поманил Полину пальцем. Работало в две стороны – старики откликаются на твои просьбы, ты откликаешься на их. Девушка скучала в ожидании Сафико и уже успела наслушаться вздора Луизы Ивановны, пришедшей рассказать поварихе Маше об общих знакомых. Девчонка сначала сидела себе, лушила фасоль, а потом предпочла всё же уйти с кухни.

Полина растерянно приблизилась. Пожилой адепт сунул горсть в глубокий карман, выгребая смесь местных и простых монет.

– Чего скучаешь? На-ка, купи себе сладостей. И вот, – он протянул ещё монету, – мне газету.

Ответов и согласий не требовалось. Линь уже отвернулся и ушёл. Полина подумала, что город у Храма никакое не страшное и большое место, и прежде она не выходила скорее потому, что нуждалась в компании, чем из-за каких-то опасностей, из-за которых в незнакомых местах нанимают гидов.

Путь наружу оказался безлюден, не было никого ни на площадке, ни на мосту, хотя звуки голосов работающих в Храме доносились откуда-то неподалёку – наверное, все окна нараспашку оставили. Дорогу удобнее было спросить за стенами – нагляднее.

– Простите, где можно купить газету? – Полина заглянула снизу вверх в глаза прохожему.

Рука указала на соседнее двухэтажное здание. Действительно, удобнее и нагляднее. Полина без уверенности перешагнула порог, возвращая на место приоткрытую стеклянную дверь, с прикреплённым наверху китайским колокольчиком.

– А… – глянул мужчина с торчащими в стороны тёмными волосами, – здравствуй…

Полина робко поздоровалась. В комнате стояли столы и офисное оборудование. Похоже, её неверно поняли и отправили в редакцию вместо киоска. Девушка огляделась по сторонам. Мужчина, пытливо уставившийся в монитор, угловато помещался за письменным столом, из-под столешницы торчали здоровенные чёрные туфли, на столешнице лежала кипа разноформатных человеческих газет. Среди прочего стояла непонятная металлическая коробка, выкрашенная в белый цвет. Не очень большая, сантиметров тридцать на сорок.

– Что это? – не удержалась Полина.

– Аккумулятор, – мужчина не отрывался от своего текста. – Магический. Б/у.

Девушка вытянула голову – агрегат был гладкий, только с одной стороны дюжина гнёзд розеток.

– А где можно газету купить? – вспомнила Полина.

Мужчина небрежно махнул в сторону тумбы у входа, что-то быстро набирая на клавиатуре и хватаясь в размышлениях за подбородок. У стопки газет притулилась солидная свинья-копилка на толстеньких лаковых ногах. Самообслуживание и бесконечное доверие.

– Спасибо… – Полина нерешительно остановилась уже с газетой в руках, перебирая монеты в кармане толстовки. – А… можно купить несвежую газету?

Мужчина поднялся на ноги и внимательно глянул на неё из-под переросшей чёлки.

– А я знаю тебя. Я Гриша, редактор.

– «Огонька»? – спросила Полина, кисло глянув на первую полосу газеты у себя в руках. – Почему не какой-нибудь «Источник»…

Гриша фыркнул:

– Когда эту телегу будет тащить адепт Воды, пусть называет как угодно… Несвежую газету одну? Я все случаи отложил…

– Мне все случаи! – поспешно заверила Полина. Редактор скрылся где-то в кладовке, вдруг не услышит и просить снова будет неудобно.

– Честно говоря, не особо рассчитывал продать, – без обиняков признался Гриша, отряхивая одежду. Стопка у него в руках была незначительной, в еженедельной газете было листов восемь. «Случаев» было четыре.

– Две монеты, – сообщил Гриша. – Уценёнка. – И сел дальше набирать свой текст, не пытаясь убедиться, что Полина отсыпала в свинью требуемую сумму. – Пострадавшая от действий Высшего Адепта, – вдруг начал он, отстукивая по клавишам, – оправилась после нападения и готова поделиться своей историей…

Последнее было сказано полувопросительно, и редактор в ожидании поднял глаза, держа руки наготове.

– И сообщает о потери памяти, – исправила Полина.

Гриша вздохнул.

– Ну ладно. Магу всё равно это могло не понравиться, ещё бы с печати снял…

– Такое бывало? – встрепенулась Полина.

– Недавно, – Гриша не был склонен секретничать. – После первого случая приехали два бугая из Бюро, тираж закрыли – уничтожили прямо у меня на глазах.

– А исходник остался?

– Ну…

– Ну мне-то можно? – попыталась быть убедительной Полина.

– Сигнальный сохранился, – признался Гриша. – Я их для архива оставляю, когда они приехали, из головы вылетело… Дам почитать – но! Никому не давай! С Магом ссориться не хочу… Потом вернёшь.

Сладости продавали на каждом шагу площади, популярной среди туристов, сложнее оказалось найти Линя, который успел удалиться на остров за Храмом, где Полина прежде не была. Храм не стоял ни на какой горной вершине, он во всём своём многотоннаже парил в воздухе, и так же парил за ним маленький островок неправильной формы, на котором постарались устроить ощущение естественного сада. Кто-то даже притащил отбитый белый торс Венеры, чтобы кинуть набок недалеко от белой скамьи.

Линь ждал свою газету. Полине ничего не оставалось, как преодолеть умеренно изогнутый мост Воздуха. Она села со старцем на скамью, зная, что он не станет мешать и докучать вопросами, которых сейчас не хотелось. Перед чтением требовалось взять себя в руки.

– Поделись-ка, – Линь тихонько тронул за плечо, указывая на сдавленную в руке ириску.

Полина оттаяла. Разорвала упаковку и высыпала конфетку на затёртую садовыми инструментами руку. После этого как ниоткуда явился Тами, а за ним остальные, почти незримо обрабатывающие сад. Место перестало казаться одиноким и отдалённым, хотя получившие ириску рассредоточились в стиле ниндзя в прежней природной тишине.

Полина взялась за добытые газеты. В городе они до сих пор были незаменимы, ну а девушке было непривычно держать в пальцах тонкие листы. Она росла не здесь и не в другом городе Стихий, она не читала газет…

Ранний выпуск от 27 июля оказался двойным. Полина ушла за скамейку, к Венере, чтобы разложить обе газеты для сравнения. Отличия были только в передовице, рассказывающей о гибели адепта Огня, живущей на выселках мажьей столицы. Женщина зарабатывала художественными фейерверками. Полина тщательно сравнивала строчки – если найти это, будет понятно, что сам Маг считает важным…

Было бы понятно, если бы тираж сняли из-за фотографии – сильно пострадавшие лицо и грудь, челюсть распахнута, закопчённые резцы торчат из чёрных дёсен перекошенной челюсти, вокруг головы клочья будто подтаявших волос, и будто чудится запах – но в перепечатке фотографию не заменили.

Полина читала. Близкие и друзья рассказывали о жертве, Стахий передавал соболезнования… Вот оно: «По мнению Тимура, жертву лишили души, что могло стать причиной смерти. Следователи отмечают, что на момент лишения души жертва уже могла быть мертва.»

О новом преступлении сообщала статья от восемнадцатого августа. Адепт Воздуха был квартирный вор, залезал с крыши в форточки. Около пятнадцати лет назад ему пришлось перебраться в мир людей, не говоря никому о своём местонахождении. Его обнаружила человеческая милиция, полусожжённым. Тимуру пришлось вмешаться, чтобы увести дело, и люди забыли. В прессу просочилось, что Маг подозревает Третьего, и адепты Стихий поспешили вернуться под защиту стен древних городов, началось "Стихийное переселение", как называлась статья. Заговорили о неконтролируемых проявлениях силы и необходимости поиска Третьего.

22 августа. Смерть ещё одного адепта Воздуха, подростка, в небольшом поселении Стихий. Происшествие вызвало непонимание и гнев. Началась паника.

Статья, подписанная первым сентября, сообщала о смене сезона. Адепты проснулись утром, ещё не осознав этого, но из человеческого мира приходили сведения, противоречащие логике вещей. Отмечался день зашиты детей, прошедшего лета как будто никогда не было, более того, не осталось бумажного или электронного подтверждения, что происходящее уже однажды было. Люди ничего не помнили. В общем ажиотаже Полине уделили пару строк, должно быть, потому что её никто не знал. К тому же она не погибла.

Сафико занималась на втором этаже под главным куполом. Перед ней на столе лежал лист бумаги, по которому под взглядом перемещалась подкрашенная капля.

– Что это? – спросила Полина, следя за образующейся линией.

– Путь во внутреннее ухо, увеличенный, конечно, – не поворачиваясь, сказала Сафико, – кроме того, что нужно знать, как лечить, сначала нужно добраться до больного места.

– Сафи…

– Мм? – девушка не отрывала глаз от листка, чтобы не смазать рисунок.

– А вообще адепты, – Полина старалась говорить спокойно, чтобы не сбить подругу, иначе ей придётся начинать заново, – они… ну, ждут Третьего?

– Да, – глухо ответила Сафико, мрачнея.

– Почему?

Сафико не хотела портить работу, Захар был перфекционист и кривой рисунок принял бы весьма кисло, поэтому девушка смахнула прочь остатки капли, чтобы сказать Полине:

– Появление избранника означает процветание для народа, золотой век… Я тоже очень ждала и радовалась, что попала в Храм, пока не узнала, что с тобой случилось…

– Но я не первая жертва… – растерялась Полина.

– Спонтанная неконтролируемая защитная реакция, – непонятно сообщила Сафико. – Около ста известных случаев, в основном маги-новички с большим потенциалом, которым не повезло столкнуться с нежитью: вампирами, оборотнями и прочей устрашающей публикой. Так было и с главным Магом. Я рассказывала тебе – он был ребёнком, ещё, наверное, умел бояться, мог спугнуть того вампира, но вместо этого убил.

– Это самозащита, – кивнула Полина, – но разве в нашем случае гибла нежить?

– Нет, – признала Сафи, – не нежить. Но и Третий сильнее подавляющего большинства новичков и контролирует себя хуже, чем Маг. Он мог просто воспользоваться силой, ни на кого конкретно не направляя, а потом не совладать с ней…

– На меня смотрело существо, которое сделало, что собиралось, – убеждённо проговорила Полина.

– Поэтому я ждала Третьего, пока не узнала про тебя, – кивнув, повторилась Сафико, возвращаясь к рисунку.

По камню без утайки зашаркали шаги идущего проверить ученицу наставника.

Захар глянул на готовый рисунок кисло сморщившись на едва заметно порванную линию.

Июль, 8

Город внизу сверкал как новогодняя игрушка. Можно подумать, что все адепты Огня вышли из домов, чтобы пожонглировать факелами. Всполохи перемежались с вытянутыми гротескными тенями. Действие сопровождалось криками одобрения и аплодисментами.

– Поля, – в неосвещённую комнату скользнула Сафи, – пойдём!

– Я думала, сегодня фестиваль Огня, – неуверенно пробормотала Полина, – и почему шёпотом?

– Идём!

– Там же опасно! – засопротивлялась Полина.

– Тсс! – шикнула Сафико. Тут она прижалась губами к самому уху подруги, – тебе что, отсюда всё видно, или ты уже сто раз видела фестиваль Огня в главном городе Стихий? Пойдём! Тихо и незаметно, скорей!

Сафико рукой прижала подругу к стене, боком бесшумно ступая вниз по лестнице, закрученной сумасшедшим винтом. В полной темноте Полина неловко оступилась, не успела она упасть и покатиться по лестнице, собирая рёбрами острые углы, Сафико подхватила её и прижала ещё крепче.

– Тихо, – снова еле уловимо прошептала она. Полина еле услышала её, оглушённая грохотом своего сердца.

Обитатели башни, попрятавшись по своим комнатам, в окна смотрели на ликующий внизу поток. Им не было дела до того, что происходит на лестнице, иначе двух девушек уже бы остановили. Полина старалась быть аккуратней, помощь может не успеть на этот раз.

Сафико замерла у последнего поворота, сосредоточено прислушиваясь и вдыхая ночной воздух. Будто удар в сердце – двое, без энтузиазма обсуждая событие, прошли мимо. Рука опёрлась о стену у самого Полининого лица. Только когда их голоса притихли наверху, девушка поняла, что не дышала всё это время.

Длинные волосы Сафико хлестнули Полину по плечу.

Освежающий ночной воздух наполнялся запахами дыма и потрескиванием костров. Мосты безмолвно висели над пропастью. Девушки, согнувшись пополам, скрывшись за перилами, перешли на другую сторону.

Фестиваль Огня назначали на самый жаркий и сухой день лета. Только адептам Огня разрешалось выходить после шести вечера. Полина, вернувшись в свою запустелую комнату задолго до назначенного времени (больше из-за фобии получить ожоги) с интересом следила за приготовлениями из окна башни. Оно было расположено не очень удачно для этой цели – несколько отвёрнуто от площади. К вечеру на обозримом участке площади уменьшенные расстоянием адепты засуетились, из домов вытащили наполненные маслом амфоры, связки дров, столики с угощениями. Ещё час после назначенного времени ничего не происходило – руководство благоразумно перестраховывалось. Прочие адепты должны были сидеть по домам, как можно ближе к своей Стихии; и теперь принадлежность жителей города без названия открывалась как никогда наглядно – одни приникли к окнам на первом этаже, вторые, самые нервные сегодня, забрались повыше, держа неподалёку тазики с водой, третьи залезли на чердаки, подглядывая время от времени в слуховые оконца.

Адепты Огня были снаружи. По тому, как они двигались, чувствовалось, что предстоит нечто особенное, что они сами представляют собой нечто особенное. В рабочий будний день, разглядывая, что там, за пределами Храма, Полина переставала верить, что она не в человеческом городе. Так, городок в западной Европе, добродушные аборигены в светлой лёгкой одежде, как везде спешат по делам или неторопливо гуляют, сидят в кафе или играют в нарды на лавках на площади у фонтана. Ничего сверхъестественного, скорее даже заурядно.

Становилось темнее, и адепты Огня, взволновано переговариваясь, дёргано давали и выполняли команды, торопясь и мечась по всему городу. Где-то в восемь над городом подобно грому разнеслась мелодия, похожая на гимн или что-то не менее торжественное. Полина слышала её впервые или не помнила. Первые звуки музыки заставили девушку вздрогнуть. Бывает музыка, которая пробирает до самых костей, заставляя жалкую плоть холодеть и дрожать то ли от ужаса, то ли от восхищения и возбуждения.

Адепты Огня были перевозбуждены. Полина почувствовала это даже из своей башни. Мелодия всё не прекращалась, бессловесная и в своём роде пронзительная. Толпа на площади, не сговариваясь, собралась, устремив лица к солнцу. Казалось, они спокойны и умиротворены, некоторые закрывали глаза и с удовольствием вдыхали раскалённый сухой воздух, который опалил бы лёгкие нормальному человеку. Весь день стояла невыносимая погода, вечер сбил жару. Покою не суждено было установиться. Из рук в руки стали переходить всполохи, музыка незаметно замолкла, хотя ещё совсем недавно ей было пронизано всё в городе. У Огня были свои звуки, и собравшиеся не желали, чтобы что-то постороннее их перекрывало. Шуршание, щёлканье, треск, и ещё этот звук так похожий на тот, что бывает, если сильно размахивать в воздухе большим полотном ткани. Казалось, город горит. Сначала Полина не смогла на это смотреть. Зайди Сафико на полчаса раньше, она застала бы подругу забившейся в угол с расширенными от ужаса глазами. Не так-то просто было перебороть этот страх. Стоило подумать об Огне, и тело уже будто жгло. Ноги всё ещё подкашивались, когда Сафи вбежала в комнату.

Полина, стараясь размерено и успокаивающе дышать, цеплялась влажной рукой за тонкую ладонь Сафи. Впереди была площадь. Их слишком хорошо знали, чтобы не застукать. Безнадёжная и нелепая затея. Хотя, конечно, интересно.

Сафико проворно нырнула за спинку ближайшей скамейки, утягивая за собой неловкую Полину. Никто не заметил их.

Сафико опустилась на колени и по локоть засунула руки в бездонные карманы на платье. Там она нашла какую-то петарду в пёстрой обёртке, бутылёк, явно заполненный не в первый раз, и зажигалку. Полина против воли похолодела от ужаса, разглядев этот набор.

– Что ты задумала? – почти беззвучный вопрос повис в воздухе. Сафико его даже не услышала. Девушка развинтила бутылочку и перевернула её, маслянистая струйка, прикоснувшись к земле, побежала вперёд, не оставляя следов, к ещё неиспользованной вязанке сухих дров вперемешку с палками фейерверков. Там она распределилась, чем-то напомнив Полине строение человеческого уха.

– Теперь сложнее, – пробормотала Сафи. Со второй попытки ей удалось зажечь спичку, шнурок петарды заискрился. Полина в ужасе отшатнулась, упав на спину и ободрав ладони. Сафико, не заметив этого, размахнулась и закинула петарду на вязанку. Прежде, чем небольшой, но эффектный взрыв состоялся, девушка подхватила подругу за руку, и пока все смотрели на дело её рук, искрящееся над головами, протащила её за ближний из домов.

Из карманов Сафико достала два тонких шёлковых платка и закутала себя и Полину так, чтобы остальным казалось, что это для защиты волос.

Потом они начали петлять. Полине суждено было увидеть много нового, но Сафи не останавливалась, вела подругу всё дальше и дальше. По дороге выяснилось, что Огонь бывает белым, синим и даже зелёным, может рассыпаться искрами и литься подобно воде. Для тех, кому не хватало сил, чтобы извлечь пламя на пустом месте, в каждой подворотне было свалено горючее – древесина или масло. Просто пороховая бочка, а не город. Над домами громыхали фейерверки. Сверкающие струи срывались с расставленных веерами пальцев, уходили ввысь и там с треском рассыпались на неопасные потухающие в воздухе искры. Мастера делали их разноцветными.

Сафико всё так же настойчиво тянула Полину за руку. Девушка мельком смотрела на празднующих, но видимо не видела того, что искала. Уже почти на окраине Сафико вдруг остановилась, вцепившись тонкими длинными пальцами в зубчик забора. Полина от неожиданности уткнулась в её спину. Подруга стояла странно, неподвижно, напряжённо.