Сутево – дорога в себя

– С кем? С тем, который выбивается из списка? – Ангел спокойно, без тени сомнения в лице, меланхолично отряхивал белоснежные крылья, будто где-то их запачкал. – Честно говоря не знаю как с ним быть. Мы послали ему мальчика, хотели посмотреть реакцию на ребёнка, который остался один-одинешенек. Но, особого впечатления не произвели. Такое ощущение, что ему все равно на то, что когда-то и по каким-то причинам стал отцом. Особого всплеска эмоций не было обнаружено. Кажется, просто хотел побыстрее избавиться от мальчишки, несмотря на то, что пацаненок очень похож на него не только внешне, но и внутренне. Мы думали вспомнит, что после смерти матери не был нужен никому, особенно отцу, и в нем проснутся, наконец, эти чувства любви и ответственности за более слабого. Но, полный крах! – Ангел поднял руки вверх, как-бы сдаваясь и покорно опустил голову.

– Я же говорил! Отдайте его мне! Что тут медлить! – Дьявол аж подскочил на стуле. – Нечего с ним нянькаться, я научу его всему, что знаю сам. Мне нужна эта Душа, которая так похожа на меня, да и в нашем “полку” есть для него место. – он снова сорвался со стула, уронил колченогий и быстро забегал из стороны в сторону. – Да не сможет он уже стать другим, тем более, что даже малыш его не разжалобил. Прикиньте, даже я, Люцифер, всплакнул от умиления, когда Марсель рассказывал, что остался один. А этому, хоть бы хны. Да он вообще толстокожий, ничем не проймешь!

– Ты? Заплакал? Да не может этого быть! – Ангел недоверчиво поднял брови вверх. – Ты же не умеешь этого делать!

Люцифер показал язык, шутливо поклонился и продолжил:

– Ну ладно-ладно, уж и пошутить нельзя! – Дьявол поднял руки вверх, словно сдавался, а потом подмигнул огненным глазом и нараспев произнес, – Да он же н-а-ааш! Я это точно вижу!

Тут из-за стола с волнением поднялась Гетера. Жрица нервно теребила пальцы, а потом пыталась заправить выпавший волнистый локон волос за ухо.

– Неправда! Душа эта очень даже ранимая! Вы же видели как отреагировал на собаку детства, – она ласково улыбнулась. – Просто его столько в жизни обижали, что не может теперь доверять людям, а в особенности женщинам, поэтому и Марселю не поверил, что тот его сын. Вы же должны видеть это и понимать, что он именно за счёт женщин “начищает себе корону”. Просто пока не умеет любить, не встретилась ещё именно та, ради которой встрепенулось бы сердце и он понял самые важные вещи. Но смотрите, Душа его начинает меняться,вот собака на него подействовала – не такой и черствый, просто закрытый очень, как в броне. А сердце потихоньку начинает плавить лёд и это только первый шаг. Подождите, дайте ему шанс! – Жрица Любви продолжала перебирать подол платья, пытаясь справиться с волнением.

Тут из-за стола встал главный – Старец. Медленно прошёлся вдоль окна, раздумывая, как поступить дальше и повернувшись, произнес:

– Значит это ты послала ему собаку? – он нахмурился и пристально смотрел на Гетеру, – ты же знаешь, что это против правил. – сталь в голосе прозвучала явственно и все замерли.

– Да! Это я! И ничуть не сожалею! Зато посмотрите какие он эмоции сразу выдал! Вот, что творит Любовь! А собаку эту в детстве искренне любил. Поэтому, мне кажется, это было хорошей идеей. И если нужно, я повторю снова – он должен снова научиться доверять и искренне любить, тогда вы все увидите каким станет. Поэтому, отправила их вместе с Боем на кладбище и показала, что может произойти если он откажется от чувств. Может, конечно, это было жестоко по отношению к Марике. Но мы-то все знаем, что она жива. Предлагаю теперь отправить его снова в одну из прошлых жизней, чтобы он уж точно понял, что это все не сны, а реальность. Как думаете?

Ангел и Дьявол ожидали решения главного. Старец пристально осмотрел троицу и вдруг улыбнулся. Солнечные лучики морщинок пробежали в уголках глаз, осветив всё морщинистое лицо, которое стало удивительно молодым.

– Ну что, хорошая идея! Подождём и посмотрим как он отреагирует на то, что в прошлой жизни был женщиной. – все засмеялись и расслабились, ожидая новых не менее интересных поворотов в этой истории.

Глава 14. Если вам кажется, то вам не кажется

– Джульетта, вставай! – резкий толчок в спину разбудил и, спавшая мирным сном, внезапно раскрыла глаза, не понимая, что происходит. – Ну, поднимайся, говорю. Пора скотину кормить, да поторапливайся, завтрак сам себя не приготовит. – мужчина недовольно и даже с брезгливостью обозревал то, что женщина непонимающе, немного с опаской смотрела на него синими глазами, и испуганно хлопала длинными темными ресницами.

– Где я? – наконец выдохнула худощавая блондинка, потирая ушибленную спину и со страхом озираясь по сторонам, как будто находилась здесь впервые.

– Ну ты даешь! Где, где, дома! Совсем что-ль ополоумела, баба? Есть говорю готовь, дети скоро проснутся, их кормить надо. – большой широкоплечий мужчина с темными газами в расстегнутой рубашке возвышался над хрупкой женщиной и свирепо вращал удивленными глазами. Огромные руки сжимались в кулаки, он с усилием их отвёл и отвернулся.

– А вы кто? – раздался сзади тихий шёпот.

– Ну ты что, совсем? Муж я твой – правда не Ромео, а всего лишь Антон. Достаточно нам и твоего вычурного имени, папенька видите ли постарался. Давай, поторапливайся, я сказал! – зло ухмыльнулся незнакомец и вышел из комнаты.

Джульетта выдохнула, пытаясь хоть что-то вспомнить. Но память напрочь отсутствовала. В памяти напрочь отсутствовал этот дом и так называемый муж. Вообще ничего. Ей даже имя своё было не знакомо. Будто не так её звали раньше. Только вот как, было не понятно. Жкнщина подошла к зеркалу и внимательно оглядывала трясущееся отражение. Светлые волосы, хрупкая, даже субтильная фигурка с острыми коленями выглядела не очень привлекательно. Единственное, что притягивало – ярко-синие глаза, которые были знакомы. Только откуда?

Она быстро натянула длинное платье, отметив при этом, что штаны были бы более привычны, неумело провела по волнистым волосам руками, пытаясь пригладить, и вышла из дома. На улице только поднималось золотистое солнце и было еще прохладно. Куда идти женщина не знала. Оглядываясь по сторонам, увидела незнакомые деревянные домишки.

«Что происходит? Почему ничего не помню? Вообще, что я здесь делаю»? – мелькало в голове. Но, услышав мычание коров и громкие мужские ругательства, направилась на голос. Внутренняя дрожь не давала сосредоточиться, но выхода не было.

– О! Явилась?! – фыркнул Антон,– корову я уже накормил, иди дои козу. Митьке молоко нужно, раз уж ты такая, что даже сама сына накормить не можешь. Эх и зачем на тебе женился? Ни кожи, ни рожи, страшная, как моя жизнь. – великан взмахнул рукой и Джульетта вздрогнула, затрепетав всем телом.

– Да не боись ты! Не трону. Пока не трону. Вечером поговорим! – и, сплюнув на землю, начал накручивать верёвку на локоть, чем ещё больше напугал задерганную женщину.

Выскочив, она дрожала, как осиновый лист на ветру. Здесь все было незнакомо. Такое ощущение, что попала сюда случайно и не понимала, что здесь делает. Тут маленькая тоненькая белая ручка, с просвечивающими венами, тронула её. Джульетта вздрогнула и увидела девочку. Тонкие белесые волоски на голове были скручены в подобие кос, а тело было таким худым, что казалось, что вот-вот переломятся эти ножки-тростинки. И лишь ярко-синие глаза освещали изможденное лицо.

– Мамочка, он тебя обидел? – дрожащий детский голосок колокольчиком проник в самую глубь, но тоже был не знаком

. Женщина только молча помотала головой.

– Ну и хорошо, тогда пойдём быстрее пока этот не вернулся. Надо нашу Маньку козу доить. А то скоро братишка проснётся, заплачет и тогда Он снова будет ругаться и тебе опять попадёт. – девочка лет пяти-шести крепко схватила мать и потянула за собой.

В полном молчании мать и дочь прошли в соседнюю комнату, которая оказалась хлевом. Тёмные стены, заросшие диким плющом с маленькими окошками, пол, устланный сеном и специфический запах говорили о том, что здесь не мешало бы прибраться. Но ужаснуло Джульетту не это. Грязно-желтая коза, с колтунами из шерсти и огромным животом, блеяла без остановки, сверлила женщину жёлтыми глазами, словно просила о помощи. Вымя животного распирало от скопившегося молока и часть белой жидкости капала на пол.

– Мам, на вазелин и дои быстрей Маньку. – девочка услужливо протягивала банку с беловатой непрозрачной жидкостью. – Ну ты что, как не родная? Что с тобой сегодня? – малышка пристально заглядывала в глаза матери и напряженно ждала ответа.

– Я. Я не знаю. Мне кажется, я тебя не знаю. И дом этот. И всех вас, – женщина растерянно морщила лоб, оглядывалась по сторонам, силясь хоть что-то вспомнить.

– К-к-как это? – девочка удивлённо округлила глаза. – Ты что? Ты – наша мама, Джульетта. Я – Дуняшка, дочка твоя, Митька – сынок и Он, Антон – новый муж. Разве ты нас не помнишь? Так разве бывает, – ещё больше удивилась малышка. – И что теперь делать?

Джульетта молча развела руками.

– Так, ладно, потом поговорим, а то сейчас Этот прибежит, опять бушевать будет. Давай, научу, что нужно делать. На, бери вазелин, прямо пальчиками из банки и мягко натирай вымя Маньке, да разминай. Смотри, как я. – маленькая девочка погрузила ладошку в стеклянную банку, достала мутноватую белую жижу и растирающими движениями нанесла козе, показывая как надо делать. – Ага, вот так, вот так, да сильнее, не бойся, ей не больно. Вот если не подоить, тогда конечно, коза и заболеть может. – дочка поставила ведёрко и начала тихонько доить. Тонкие белые струйки молока со звоном стучали по дну металлического ведра, тихонько наполняя его белой жидкостью с пеной.

– А теперь ты! Начинай тянуть за соски, да не бойся, ей не больно. – девочка подбадривала Джульетту и ласково улыбнулась.

Раздались громкие шаркающие шаги и детский плач. В дверях стоял Антон с зареванным кудрявым малышом на руках. Нахмуренное и злое лицо мужчины не обещало ничего хорошего.

– Дунька, ты что здесь делаешь? – отвесив оплеуху девочке, неиствовал взрослый, – Что она, сама не справится? – гневно зарычал мужчина, – На, иди, успокой брата. А мне некогда уже, на работу пора, – бугай передал хнычущего ребенка сестре и повернулся к Джульетте. – Да что с тобой сегодня, баба? Другая бы спозоранку соскочила, животину накормила, мужу и детям завтрак сварганила. А ты? Тьфу на тебя! – с отвращением посмотрел на испуганную женщину, размахнулся, отвесив звонкую пощечину и, развернувшись на пятках, вышел из хлева.

Джульетта в шоке застыла с распахнутыми глазами. Щека горела огнем. Но она не проронила ни одной слезинки. Сердце бешено стучало в груди, а к горлу поднимался царапающий ком смешанный с обидой и ненавистью. Руки зачесались и яростно захотелось ответить ударом на удар. Но лишь испуганные и дрожащие дети заставили вернуться в реальность.

– Мамочка! Он снова ударил тебя! Зачем? Ну зачем ты вышла за Него замуж? Жили бы мы с тобой одни после папиной смерти, – Дуняшка всхлипывала, прижимая плачущего малыша к груди. – А сейчас, что делать? Ладно, смотрю ты сегодня не в себе, на Митьку, идите в дом, с Манькой сама справлюсь и приду. – девочка глубоко вдохнула, провела по лбу, вытирая липкий лоб, вручила матери мальчика, и показала глазами на выход. Джульетта будто в полусне начала передвигаться, ощущая как маленькие пальчики ребенка цепко обхватили её шею. Вышла на улицу, и вздохнула свежий воздух полной грудью. Мальчик на руках успокоился и прижался крепче к матери. А женщина шла и не понимала, что вообще происходит. Как она здесь очутилась и почему эта жизнь кажется ей совершенно незнакомой.

Войдя в дом, усадила мальчика в люльку, и села у окна. За стеклом начинался дождь – робко, словно пробуя свои силы, капли выстукивали на жестяной крыше свои неритмичные послания. Будто вода стучала в голове девушки. Капля за каплей. Капля за каплей.

«Что же делать? Как мне быть? Ничего не понимаю»! – думала Джульетта, растирая виски до красноты, пытаясь хоть что-то вспомнить. – «Дети, мне кажется, я помню мальчика, но не маленького, а подросшего и ещё, игрушка-Ворон. Как мы ели с ребенком картошку, он улыбался, синими глазами! А эти дети? Кто они? Я их не знаю! Что же делать»?– она раскачивалась от полного непонимания и начала завывать от страха неизвестности. Женщина сидела уже полчаса, пытаясь хоть что-то вспомнить, не замечая ничего вокруг.

В это время Антон, который направился на работу, встретил на дороге свою знакомую. Разговорился с ней, радостно подмигивая, гортанно смеялся от шуток и решил, что может сегодня чуть задержаться. Поэтому, в приятной женской компании, направился обратно, чтобы немного отдохнуть.

С шумом распахнул дверь в дом, сжимая кулаки, и яростно дышал. Малыш в люльке заплакал от испуга, но взрослые не обращали на это внимание. За спиной бугая стояла темноволосая женщина.

– Проходи в спальню, раздевайся, а эту, – указал на Джульетту, – Я сейчас вышвырну, надоела, хуже горькой редьки. Толку от неё ноль.

Брюнетка проскользнула тенью в спальню, усиленно отводя глаза. А мужчина закричал:

– Что расселась? Иди отсюда! Да, у меня есть женщина, а что я, по-твоему евнухом должен ходить? Ты как моль склоняешься по дому, а я, я мужчина ещё, в самом расцвете! – он громко верещал, брызгая слюной и размахивал руками.

Дверь снова со скрипом отворилась и в комнату бочком вошла Дуняша. Увидев, что братишка плачет и никто его не успокаивает, подбежала к малышу, нежно подхватила на руки и возмущённо закричала:

– Хватит! Я говорю, хватит! Вы Митьку напугали! Мама, что же ты молчишь? – девочка испуганно обозревала взрослых, все сильнее прижимая плачущего ребенка.

Но Джульетта только обречённо смотрела в пространство. А мужчина совсем обезумел. Подскочил к девочке, отвесил ей оплеуху, схватил за белесые волосы и заверещал:

– Кто ты такая, чтобы меня оговаривать! Дрянь малолетняя! – замахнулся на девочку, с силой ударил, что она вместе с братом отлетела к стене и скрючилась от сильной боли.

Затем оглядел помертвевшую Джульетту, зло сплюнул и отправился в спальню. Синие глаза женщины расширились от ужаса, страха и безысходности происходящего. Она не могла пошевелиться, но в душе закипала дикая злоба. Услышав тихое поскуливание, женщина словно очнулась от странного сна. В углу, вытирая слезы, кровь, плакали дети. Мать подошла к ребятишкам, протянула тонкую дрожащую руку, но девочка резко отшатнулась, прижимая малыша к себе. Хрустальные детские слезинки капали из синих глаз на пол. И, казалось, ненависть мужчины передалась и девочке. Она молчала, но Джульетта понимала, что дочь обижена потому, что та не защитила их.

Женщина бросилась из комнаты, воспоминания обиженных дочкиных глаз шли за ней по пятам. Очнувшись, Джульетта ужаснулась. Она стояла на пороге спальни. На широкой деревянной кровати происходило соитие. Темные волосы двоих переплелись вместе с телами. Громкие звуки, вздохи и счастливые победоносные глаза брюнетки смотрели прямо в душу, ухмыляясь.

Больше терпеть не было сил. Отчаянно, повинуясь какому-то непонятному импульсу, схватила мужской нож для бритья, лежащий на тумбочке и вонзила в спину мужчины. Звуки стихли. Антон упал на спину и громко захрипел. Брюнетка завизжала, соскочила с кровати вся в крови и бешено заверещала:

– Ты убила его! Боже! Он истекает кровью! Ты убийца, убийца! – соперница что-то ещё кричала, прыгая в истерике у кровати, но Джульетта ничего не слышала, медленно оседая вдоль стены.

Последнее, что запомнила женщина – испуганные синие глаза дочери. Затем свет погас и она отключилась.

Глава 15. Забыть нельзя, вернуться невозможно

Джон медленно открыл глаза. Голова нещадно гудела, будто сдавленная железным ободком. Каждый взмах ресниц отдавался где-то глубоко в мозгу и мужчина сильно поморщился. Медленно закрыл глаза, попытался расслабиться, но боль снова вернулась, маленькими молоточками тараня черепную коробку. Мужчина огляделся по сторонам, пытаясь понять, где находится. Над головой виднелось черное, затянутое темными крючкообразными облаками свинцовое небо, которое, казалось, давило так беспощадно, что чувствовалась тяжесть в голове. Деревья зловеще шелестели листьями, словно шептались о чем-то своём, только им понятном, страшном и таинственном.

Пошевелил рукой и нащупал холодный камень. Медленно повернулся на бок, пытаясь встать. Поморщился, вновь ощутил тяжесть и боль в теле, но медленно сел. Голова шла кругом, а перед глазами было старое кладбище. Мужчина начал вспоминать. Вот он сидит в доме, ест картошку с тушенкой. Рядом мальчик с синими глазами, называет его папой, улыбается и худощавая испуганная девочка тоже с такими же глазами, обиженно смотрит прямо в душу. Джон яростно потряс головой, раскрыв широко глаза.

– Так, погоди-ка, погоди, – сказал сам себе вслух, – Так девочка или мальчик? И вообще, что здесь происходит? – попытался понять, что случилось и почему находится на старом кладбище, но что-то стремительно ускользало. Какой-то важный элемент пазла так и не вставал на нужное место, как он не пытался его крутить. Почему-то явственно вспомнился хлев и тонкие струйки белого пенного молока, стучащие о жестяное дно ведра. Где и когда это было не мог понять, но то, что это происходило наяву – вне всякого сомнения.

Джон начал яростно тереть виски, пытаясь хоть как-то разогнать мысли в голове, но перед ним стояла картина сплетенных тел. Беспомощно встряхнув ладонями, мужчина посмотрел на руки. Казалось, они были в крови. Но нет, чистые, только будто под ногтями запекшаяся красная жидкость. Приблизив их к глазам, внимательно рассматривал, но, почему-то в памяти всплывали лишь тонкие девичьи пальцы, с зажатым ножом для бритья.

– А может мне это опять приснилось? – громко выкрикнул он, пытаясь справиться с винегретом в голове, – Казалось, мечталось, моглось, сбылось…– неслось эхом по кладбищу. Да что за чертовщина со мной творится в последнее время? – зло зарычал он, моментально вскочив с земли. И, сцепив крепче зубы, пытался справиться с чернотой внутри, которая разъедала израненную душу. – Пожалуй, пойду. Надо все же найти Марселя…и Боя, если лес мне не приснился, или они… Хотя, я уже не понимаю, где я и кто я.

При каждом шаге мужчина смотрел на ноги, облаченные в тканевые брюки и почему-то представлял на себе юбку. Каждый шаг давался с таким трудом, словно конечности были на шарнирах. А мозг постоянно стучал яркими молоточками вспышек. Вот огонь, а в нем горит девушка и бабка, проклиная его. Вот девочка, прижимает к себе малыша, отстраняется и смотрит в самую душу, молча обвиняя, но ненавидя всей душой. Вот широкоплечий мужчина, с брезгливостью оглядывает с ног до головы, сплевывает от увиденного. Вот вонзает нож в спину мужчины, крики женщины и огромные лужи бордовой крови на белых хрустящих простынях. Вот говорит рыжеволосой девушке, что женится не на ней, но побежал и не успел, только издалека видел как та бросилась с обрыва и его долгие годы преследует чувство вины. Вот Лаура, он изменил ей, а девушка умерла и бросила одного… Хоровод четких картинок кружил его всё сильнее и Джон не выдержал.

– Боже! Дай мне сил разобраться в себе! Кто я? И почему все эти видения преследуют меня? Зачем? Для чего? Почему мне кажется, что я там присутствовал? Неужели часть меня – это страшный человек или люди? – закричал мужчина в пустоту, падая на колени и сгребая пальцами черную жирную землю, словно пытался понять насколько всё это явственно.

И лишь тишина и безысходность, которая переходила в принятие. Но, так и не осознавая своей сути, Джон снова и снова просил Бога его вразумить, хоть ненадолго дать просветления в его запутанной паутине мыслей. Путы неизвестности и бег по кругу вели к себе. Истинному. Но так и непознанному…

***

Джон поднял глаза и обвел взглядом вокруг. Ничего не изменилось. Мужчина сидел на холодной земле. Черная жирная почва пропиталась жидкостью. Роса жемчужными ожерельями собралась на траве и листьях, что захотелось потрогать эти красивые рисунки природы. Но, лопнув, они лишь взорвали его сердце, наполняя его нескончаемой болью и одиночеством.

«Сколько я здесь сижу? Похоже уже вечер, пора отправляться домой. В дом. Может Марсель уже ждёт меня? Или нет? Или кто-то другой? А кто? Чего или кого я жду? Вообще, я так устал от этих непонятных событий в жизни, которые происходят сейчас, что просто хочу спокойствия и умиротворения».– медленно начал подниматься, кряхтя и ругая себя за то, что расслабился. Попытался отряхнуться, но чёрная сырая земля впиталась в ткань брюк и лишь размазал грязь ещё сильнее. Чертыхнулся, шатаясь направился к своему жилищу.

Дом дышал тишиной, будто и он скорбел вместе с мужчиной, не понимая, что вообще происходит в жизни. Джон хотел открыть тяжёлую дверь, но вспомнил, что давно не проверял дупло, куда спрятал деньги. Медленно развернулся, словно механически направился к дереву. Как в замедленной съёмке провел по шершавой коре, ощущая каждую выпуклость, и опустил руку на дно. Там было пусто. Деньги пропали.

– Черт! Это все, что у меня было для того, чтобы начать новую жизнь! – пытаясь нащупать заветный сверток, но лишь натыкался пальцами на стенки дерева. – Они исчезли! Совсем! Как? Кто мог их украсть? – мысль вспышкой промелькнула в голове, озаряя мозг, – Мальчишка! Марсель! Это он их украл! Поэтому и сбежал! Точно! Надо его срочно найти! – бросился в дом в надежде обнаружить там мальчика, но комнаты были пусты. Даже следов ребёнка нигде не было, куда-то пропали и все его вещи. Словно никогда и не было здесь его присутствия.

– Что же делать? Где искать? Надо проверить все свои вещи, может что ещё пропало! – лихорадочно начал вышвыривать вещи из шкафа, пытаясь что-то найти. Трясущимися руками нащупал заветную шкатулку, открыл её и громко выдохнул с облегчением. Все было на месте. Старенький сотовый, кулон в виде сердца и самое драгоценное – покрытые грязью листки. Те самые, которые чуть не потерял в первый же день, когда приехал сюда. Это часть дневника Лауры, самое важное, что связывало с прошлой жизнью.

Мужчина бережно погладил местами грязные страницы, переместился дрожащей рукой к кулону, провел пальцем по металлическому основанию, нажал, крышка медленно раскрылась и на него огромными глазами смотрела Лаура. Ласково улыбаясь, словно говорила, что все наладится и они будут вместе. Но Джон знал, что это никогда больше не случится. Девушка мертва и в этом виноват он сам. Послышался шорох и будто чей-то голос нашептывал ещё раз прочитать состаренную и хрусткую бумагу.

«Там все ответы, поднеси листки к свету», – несся странный голос, впиваясь в мозг, настойчиво сверля его потаенные глубины, – «Скоро ты все узнаешь и поймешь».

Джон бережно прикоснулся к бумаге, словно боялся, что и она исчезнет вместе с ценными воспоминаниями. Поднял один лист к свету, пытаясь что-то найти и обомлел, увидев буквы, скрытые от назойливых глаз. Слезы подступили к глазам, а ком в горле образовался моментально, Джон еле дышал, не веря тому, что видит это своими глазами. Раздалось противное и резкое пиканье телефона. От неожиданности Джон выронил страницы. Долго смотрел на экран сотового, боясь увидеть что-то еще более страшное, набрал в лёгкие побольше воздуха и нажал кнопку.

«Я не смогла дозвониться до вас. Срочно приезжайте. У вас есть дочь. Дочь Лауры. Срочно! Иначе её заберёт Максим. Адрес в следующем сообщении». – буквы расплывались перед глазами, превращаясь в пляшущие строчки и Джон не мог поверить тому, что видит и чувствует.

***

– Ну вот! Трансформация запущена и пошла по его венам, быстро вживляясь в кровь! Я рад! Очень! – седовласый Старец довольно гладил себя по бороде, еле сдерживая улыбку, пряча её в усах. Он призывает меня, пытается понять, где истина, где ложь, начал проникать в свою суть. Переселение в прошлую жизнь в качестве женщины было отличным предложением. – его глаза светились розовым огнём удовлетворения и все существо будто излучало тёплую ауру одухотворения.

В дверь постучали. Старец наклонил голову и деревянные скрипучие врата отворились. На пороге стояла взволнованная Гетера – Жрица Любви. Белоснежные локоны разметались по лицу, прилипая с капельками пота ко лбу. Было видно, что она очень спешила. Молча присела в реверансе, потупив взор, и ждала, что скажет Главный.

– Ну что, дорогая, поздравляю! Наш подопечный включил голову и начал свой духовный путь. После того, как был женщиной в одной из прошлых жизней и совершил убийство, – заметив, что Жрица Любви заволновалась, продолжил, – Да не переживай ты так, он должен был это совершить рано или поздно. Да и подонок, который напрашивался на смерть, получил свой бумеранг. Так что тут всё закономерно. Зато, этот поступок натолкнул нашего смутьяна на размышления, веру в нас, Высшие силы и молитвы. Похвально, очень похвально! Я рад, что тогда послушал тебя и позволил дать ещё один шанс. Эта Душа важна нам, будем бороться за неё до последнего. – Старец медленно прошёл к окну, свинцовые тучи нависали, давя на Землю и, казалось, ещё чуть-чуть они обрушат на людей страшный ураган. – Я позвал тебя одну, чтобы ты, как сама Любовь, послала ему, наконец, ту самую, которую он не разглядел изначально.