Кадота: Охота на сострадание

Резко развернувшись, чтобы поторопиться, я тут же врезаюсь в него.

– Так и знал, что надо было тебя разбудить! – шипит Вик, вцепившись в мои плечи. – Тебе нужно меньше дрыхнуть, столько избыточной энергии впустую уходит!

Отпускаю его ворчание, любуясь его физиономией с явно обеспокоенным и в то же время благодарным выражением. Парень недоверчиво щурится, вопросительно приподнимая бровь.

У меня вдруг возникает слабость в коленях, а тело наполняется тяжестью. Я хватаюсь за плечи Вика, чтобы опереться. Он удивленно вытаращивает глаза, отпихивая меня.

Некоторое время мы просто молча пялимся друг другу в глаза – пристальные и безучастные взгляды. А затем он просто тресет головой и уходит за своим рюкзаком.

Я тоже подхватываю свой, понимая, что сейчас мы наконец покинем это место.

Краем глаза замечаю небольшую тумбу в углу, накрытую красным полотном со знаком креста в круге.

– Не хочешь в чем-нибудь покаяться? – усмехается Вик, проходя мимо меня и подмечая мой взгляд. – Боюсь, я уже и так в курсе всех твоих грешков, – комментирует он, застегивая куртку.

Я вздергиваю бровь, натягивая и свою куртку. От сырых стен веет промозглым холодом.

– Самый тяжкий из них – дурость! И не спрашивай меня, откуда я знаю, – парирует он, выуживая фляжку из кармана. – Я просто провидец.

– А сам-то?… Не хочешь покаяться? – тихо спрашиваю я, но мои мысли витают где-то далеко.

– Я? Я бы, конечно, сходил на исповедь! Столько грехов накопилось за семь лет в этой дыре…

Парень шагает к приставной лестнице, рассеянно улыбнувшись чему-то своему.

Я хмурюсь, направляясь за ним наверх.

– Чего улыбаешься?

Вик оборачивается вполоборота и смотрит на меня, словно выныривая из глубоких воспоминаний.

– Чо?… А! Просто вспомнить приятно.

На улице нещадно завывал ветер, принося с собой дух запустения, который просачивался в каждую щель заброшенного здания. Вик замер у окна, его силуэт был очерчен слабым светом, льющимся сквозь нависшие тучи снаружи. Его взгляд был отстраненным, пока он обозревал окружающий пейзаж.

– Все подохли. Точно. Тишина такая! – раздался его голос, сопровождаемый зевком и потягиванием.

Он ловко взобрался на подоконник – движения мягкие и уверенные. Одним рывком вниз, Вик скрылся из виду, оставляя меня в одиночестве чердака.

На секунду я замешкалась, сердце екнуло от волнения, когда я приготовилась последовать его примеру. Осторожно свесившись с окна, я заглянула в туманную гладь внизу.

И тут я заметила его – огромного паука с неестественно проворными мохнатыми лапками, ползущего по стене прямо к моей руке.

Я мгновенно отдернула руку, по телу прокатились неприятные мурашки. И прежде, чем я успела среагировать, я потеряла хватку на карнизе окна.

Воздух пронесся мимо меня в головокружительном порыве. Но столкновение с землей оказалось мягче, чем я ожидала: влажная почва поглотила мой удар.

Пока я переводила дыхание, надо мной навис Вик с отсутствующим взглядом.

Неожиданно для меня он протянул мне руку.

Но стоило мне нерешительно потянуться, как он в последний момент отдернул ее, в уголках его глаз заиграл злорадный задор.

Я уныло вздохнула и поднялась на ноги сама. Бросаю последний взгляд на часовню. Красноватые куски – маленькие и большие – раскиданные по лужайке перед часовней, напоминают о том, что происходило здесь прошлой ночью… Это не было человеком раньше, и уж точно не походило на что-то человеческое сейчас.

Я предпочла не размышлять о том, заслуживает ли это человекоподобное существо такой участи или нет, но я не могла отрицать облегчения, которое испытывала от того, что все закончилось именно так.

Пока мы пробирались через топкие болота, вокруг нас стелился туман – не Ангельская пыль, а обычный туман, но не менее зловещий. Ботинки хлюпали при каждом шаге, а воздух был пропитан липкой влагой и гудением комаров.

Вскоре мы наконец-то выбрались из этих непроглядных земель и достигли леса.

Однако этот лес был непохож на другие. Здесь не было ярких и буйных зарослей, к которым мы уже привыкли. Нет, этот лес был куда суровее: высоченные многовековые ели сторожили местность, а в воздухе веяло прохладой, намекающей на более холодный регион острова.

Найдя подходящее место у плавно текущей речушки, мы расположились на привал. Вик порылся в своем рюкзаке и выудил мешочки с сушеными грибами и сухарями. Он не взял ничего из запасов той провизии, что была в часовне. Я не стала оспаривать его решение. Все это – было оставлено там гнить, и крысы, несомненно, были этому уже рады.

Я подняла голову к небу, вдыхая напоенный дождем воздух. Лес вокруг словно сомкнулся, деревья вытянулись ввысь, а их ветви, словно путы, тянулись навстречу друг другу.

Через некоторое время мелкий дождик возобновился, ласково постукивая по прелой листве. Местность становилась все более каменистой по мере того, как мы продвигались дальше, а единственный доступный участок ровной дороги тянулся вверх.

Вик развернулся ко мне с унылым видом, завязывая веревку вокруг моей талии.

– Не слишком туго? – тихо вопросил он.

Я вздохнула, чувствуя, как веревка неприятно стягивает ребра.

– Немного, – призналась я, пытаясь ослабить натяжение.

– Я постарался.

Вик привязал другой конец к своему поясу – мера предосторожности, которую я не совсем понимала.

Пока мы поднимались по крутому склону, дождь усилился. Я замедлила шаг, сделав глубокий вдох, так как веревка мешала нормально дышать при движении. Где-то вдалеке, как тогда в лагере, раздавалось пение птиц, их голоса разносились по промозглому воздуху. Я вдруг испытала огромную радость от того, что вообще еще жива. В моей груди расцвело чувство надежды: мысль о том, что я все-таки отыщу Рэда, придала мне новые силы.

Внезапно Вик дернул за веревку, отчего я споткнулась и повалилась ему на грудь. Он довольно хохотнул, продемонстрировав свои белые зубы. Чем он их вообще чистил в этих условиях?

– Зачем ты это сделал?! – огрызнулась я, отпихивая его от себя.

– Скучно стало, – выдал он с наглой ухмылкой. При этом парень поймал прядь моих волос, слегка дернув за нее. – Кстати, длинные волосы мне нравились больше. Ты как пацан теперь.

Я смахнула его руку, с решимостью продолжая подниматься вверх по склону.

– А мне нравились твои короче! – отозвалась я, не оборачиваясь. – Ты как девка теперь.

За спиной послышался его довольный хохот.

– Ну вот и ладушки! Вот и поговорили!

Наступившую тишину разрушил внезапный рывок веревки, выбивший меня из равновесия. Мои пальцы безнадежно впились в рыхлую почву, превратившуюся в кашу после дождя, пытаясь остановить мое быстрое скольжение вниз.

Но мои усилия оставались напрасны: я все стремительно сползала по склону, царапая руки и колени о камни и еловые иголки.

Наконец мне все же удалось ухватиться за ближайшее дерево, и кора больно резанула по коже. С губ сорвался вопль, когда от сильного рывка плечо было готово вот-вот покинуть сустав, но слепое упрямство заставило меня вытерпеть эту агонию.

Стиснув зубы, я бросила взгляд вниз: подо мной завис Вик, его пальцы содрались в кровь от усилий, которые он прилагал, пытаясь удержаться на скользком откосе. На короткий миг наши глаза встретились, но его взгляд обжег меня с такой силой, что пришлось отвести их.

Не говоря ни слова, он подтянулся за веревку на мой уровень, вены на его руках вздулись от такой нагрузки.

– Мы не будем это обсуждать, – пробормотал он, протискиваясь вперед, будто пережитый момент близкой смерти не имел никакого значения для него.

Во мне закипала злость, смешиваясь с привкусом страха от осознания нашей беспомощности в этой немилосердной среде.

– То есть, если бы это я подскользнулась, ты бы до конца нашей дороги жаловался на это, а если это ты – обсуждать это запрещено, да? – с вызовом бросила я ему вдогонку.

Вик приостановился, по-прежнему стоя ко мне спиной.

– Очень оптимистично с твоей стороны считать, что у нашей дороги есть конец.

Сдержав желание высказаться, я последовала за ним.

Мы продвигались дальше по злосчастному склону, ландшафт постепенно выравнивался под нашими усталыми ногами. Угасающий свет заходящего солнца вырисовал удлиненные тени на нашем пути сквозь дымку.

Среди высохших останков поваленных деревьев мы выбрали себе временное пристанище. Неплохое место для ночлега.

Я прилегла отдохнуть, подложив под голову рюкзак в качестве подушки. Под громкое стрекотание сверчков я провалилась в неспокойный сон.

Меня разбудило толчком от ощущения удушья. Чьи-то руки сомкнулись на моем горле.

Надо мной склонилось лицо Вика в полутьме, прищуренные глаза маниакально сверкали. Я едва могла дышать, давление на легкие было нестерпимым.

Из последних сил я рванулась, врезав кулаком по воздуху.

Мне потребовалась целая минута, чтобы понять, что это был лишь очередной кошмар. Но все чувства остались, как будто это произошло наяву. У меня начиналась паранойа…

Заныло в висках, и я обвела взглядом окрестности. Вика опять нигде не было видно. У него что, шило в одном месте или что??

Вдалеке послышался шелест кустов.

Я застегнула куртку и завязала волосы в хвост, намереваясь исследовать местность.

Осторожно ступая на звук, я набрела на поляну, где парень проделывал череду быстрых движений рукопашного боя. Он отрабатывал свои ударные приемы – движения получались резкими и точными.

Заметив меня, он приостановился и молча уставился.

Потирая глаза, я сонно спросила: – Почему ты не спишь?

Вик ничего не ответил, вместо этого принял боевую стойку и поманил меня пальцем к себе.

– Я не хочу драться, – возразила я, делая шаг назад и поднимая руки вверх.

– Ты же постоянно хочешь, только не физически, – с намеком на выговор отозвался Вик. Он приблизился, его глаза предвкушающе прищурились. – Обещаю, увечий от меня не будет. Я вообще не бью женщин.

Я удивленно вскинула брови, пока мы обходили друг друга по кругу.

– С каких это пор?!

– С тех самых, – подражая моему голосу, он быстро надвинулся на меня.

С неохотой я все же приняла вызов.

Мы начали спарринг, наши движения превратились в подобие игры на ловкость. Вик с легкостью отражал все мои попытки нанести удар. В течение нескольких минут мы даже не касались друг друга. Все мои выпады приходились по воздуху, пока он проворно передвигался. До меня дошло, что во время Турнира он одолел бы меня, не пролив ни капли пота. Почему же он заставил меня подумать, что у меня вообще есть шанс?… А может, он просто слишком был уставшим тогда… Или я была сильнее.

Я почувствовала, как разгорелись мои щеки и адреналин хлынул по венам, когда Вик без труда перекрыл мой очередной удар: он поймал мой кулак и крутанул меня так, что моя рука оказалась у него на плече. Я даже не успела понять, что происходит, как он крепко прижал меня к своей спине, мои ноги оторвались от земли, а пальцы крепко вцепились в его плечи для равновесия.

– Файтер из тебя посредственный, – дразняще произнес он, рывком приподняв меня выше. – Может, вертолет окажется получше!

Как только он начал кружить меня, мир вокруг превратился в головокружительный вихрь.

Я не смогла удержаться от судорожного смешка, который вскоре перерос в полноценный приступ хохота. Подобного звука я не слышала от себя, казалось, уже целую вечность.

Когда Вик наконец разжал мою руку, я пошатнулась, но тут же нашла опору в ближайшем дереве. И тут меня пронзило – я только что смеялась с самим Виком, искренне смеялась!

Повернувшись к нему, я увидела самую настоящую улыбку на его лице, ту, что он никогда никому не показывал в лагере. С такой улыбкой он выглядел… Любопытно.

– Что скажешь? Вытряс из тебя всю дурость? – с напускной строгостью спросил Вик, пытаясь замаскировать веселость, плескавшуюся в его глазах.

Помедлив, я сделала два неуверенных шага навстречу ему, и сердце учащенно заколотилось в груди, когда я решилась вытянуть руку.

– Рукопожатие доверия. Подруга рассказала мне, что если пожать руки, прижав запястья друг к другу в местах расположения чип-кодов, то суточная пульсация чипа будет меньше. Но только в том случае, если люди полностью доверяют друг другу. – объясняю я то, что когда-то рассказала мне Юна… Надя.

По лицу Вика скользнуло замешательство, и он скрестил руки на груди.

– Во-первых, твоим подругам я не доверяю. Во-вторых, правильно ли я понял, что ты хочешь сказать, что доверяешь мне теперь?

Я кивнула, неотрывно глядя ему в глаза.

– После того, что произошло в часовне и… ну, после всего, что было… Думаю, я доверяю тебе, да.

Тихий смешок Вика прорвался наружу, прервав окутавшую нас молчанку.

– …Думаешь, я тебе доверяю, дуреха?

Я нахмурилась, чувство собственной уязвимости прокралось в мои действия: я начала опускать руку.

Но прежде чем успела окончательно отступить, Вик удивил меня: засучил рукав куртки и вытянул руку в мою сторону.

– У тебя даже татушки-то больше нет. Неужели ты думаешь, что…? – его слова резко оборвались, когда нас пронзил мгновенный разряд электрического тока, стоило мне прислонить свое запястье к его. Мы сразу отпрянули друг от друга.

Жгучее онемение пронзило всю руку и заставило меня задержать дыхание, скорчившись пополам.

– Что, черт возьми, происходит?!! – раздался сдавленный возглас Вика, отражая смятение и муку, охватившие и меня.

Опустив взгляд на свое запястье – смутные очертания кода теперь стали заметны из-за ожога, – я с ужасом осознала случившееся.

– Один из нас не доверяет другому! Вот почему это не сработало, – выдохнула я.

Сердитый взгляд Вика вонзился в меня.

– Что-то мне подсказывает, что это ты, тупица! – выплюнул он, в его словах сквозил неприкрытый гнев.

– Почему же?!

– Да просто потому, что мне глубоко наплевать на тебя и твою жалкую жизнь!

Разозленно махнув рукой, Вик уже собрался уходить, но вдруг остановился, добавив через плечо: – Чтоб ты знала, это называется не «рукопожатие доверия»! Мы называли эту хрень – «проверкой на вшивость», и если она не срабатывала и происходило нечто подобное, значит, один из двоих желал другому поскорее сдохнуть!

Оставшись одна, я припала к дереву спиной, все еще держась за запястье.

Я даже не могла быть полностью уверена, что это была не я, из-за кого рукопожатие не сработало… Я и правда начинаю терять весь здравый смысл в этой глуши. Моя голова уже не работает так ясно и грамотно, как раньше… А теперь и тату вернулось.

…

На следующий день, когда мы продвигались по редколесью с туманными холмами, меня не покидало беспокойство. Вик совсем не разговаривал со мной этим утром. Он был все еще зол на меня…

Деревья нависали над нами, их корявые ветви переплетались, как костлявые пальцы, на фоне серого неба. Кругом стояла полнейшая тишина.

Мы двигались тихо, обострив все чувства и отчетливо понимая, что за любым широким деревом или тенистой зарослью может подстерегать опасность.

Впереди показался небольшой просвет в растительности – вдали смутно виднелась просека.

Мое сердце ускоряет ритм, когда мы приближаемся – любопытство борется с осторожностью.

Вик первым шагает к просвету и откидывает ветви в сторону. То, что открывается перед нами, сразу поражает мое воображение: внизу виднеется небольшой заброшенный населенный пункт – настоящий островок из бетона и камня.

Серые здания высотой до десяти этажей, их фасады покрыты толстым слоем плюща и ржавчины, которые словно отвоевали их у окружающей среды. В самом центре пункта виднеется асфальтовая улица, растрескавшаяся и порядком заросшая.

Я стою в полном изумлении, пытаясь воспринять представшую передо мной картину.

– Я и не подозревала, что на этом острове есть такие места. – шепчу я. – Ты знаешь, что это за место?

Вик кусает губу, неодобрительно озираясь по сторонам.

– Думаю, мордовороты с Края использовали это местечко для временного пребывания во время их поездок между лагерями и Краем. Других вариантов я тебе предложить не могу. – он коротко окидывает меня цепким взглядом. – Да и желания никакого нет цацкаться с тобой!

Вик уходит вперед, махнув мне рукой, чтобы я последовала за ним.

Мы осмотрительно перемещаемся по щебню и поваленным веткам, шаги заглушает податливая под ногами земля. Серые многоэтажки угрожающе нависают над нами, их окна – потемневшие и полые, словно безжизненные глазницы, следящие за каждым нашим шагом.

– Держись ближе, – сухо приказал Вик. – Бездумные шизики могут прохлаждаться где-нибудь неподалеку.

Я киваю: до сих пор нам удавалось избегать встреч с бездумцами в лесу, так как территория там была огромной. Но это место совсем другое дело – оно ощущается намного опаснее, как будто затаило дыхание, ожидая, что вот-вот что-то произойдет.

Пробираясь дальше в самое сердце этого оставленного населенного пункта, мы натыкаемся на строение, выделяющееся на фоне всеобщего запустения – местный продуктовый магазинчик. Его вывеска свисает криво над входом, наполовину скрытая ползучими лианами.

«Остров вкуса», – гласит красная вывеска.

Большие витрины заляпаны разводами, тем не менее внутри мелькают манящие картинки: ряды разнообразных консерваций и прочие продукты питания – застывшие во времени останки повседневной жизни человека.

– Хотел спросить, не хочешь ли заглянуть внутрь, но потом вспомнил, что меня же больше не колышет твое мнение. – тихо произносит Вик, сканируя окрестности. – С фига ли мне это делать? Если этот человек желает мне смерти.

Я устало вздыхаю, проводя рукой по лицу.

– Прости меня. Может, забудем о том рукопожатии?

Парень картинно закатывает глаза и приседает на корточки напротив двери магазина, разглядывая замок.

– Так значит, ты готова признать, что из нас двоих ты оказалась самой гнилой? – он пошарил в кармане, извлекая что-то миниатюрное – булавку. – Неужели святоша наконец-то признает за собой первый грех? – с шипением выговаривает он, поскольку булавку он зажал между зубов, пока копался в рюкзаке в поисках чего-то еще.

Вик вставляет булавку в замок, достает еще одну металлическую штучку, похожую на булавку побольше, и начинает отмыкать замок – навык, который он отточил на материке или выживая на острове последние семь лет?…

– Не стой у меня над душой! Покрути головой по сторонам, может, попадется на глаза бездумец… – бормочет парень, возясь с замком. – Два, если повезет.

На его дурацкий сарказм я лишь качаю головой с приподнятыми бровями.

Оглядываясь вокруг, чувствую, как бешено скачет мое сердце: каждый шорох листьев вызывает тревожные ассоциации. Мне не нравится это место. В нем есть что-то неуловимо жуткое…

Наконец, с легким щелчком Вик отворяет дверь ровно настолько, на сколько нам нужно, чтобы проскользнуть внутрь.

Воздух здесь спертый и густой от пыли, когда мы переступаем порог в полумрак. По периметру помещения заплясали пылинки, сквозь щели в заколоченных окнах пробивался свет.

Вид, открывшийся перед нами, одновременно настораживает и вселяет надежду – на полках выстроились запасы консервов, которые давно уже потеряли свой блеск, но все еще были пригодны для пропитания.

– Добро пожаловать в здешний рай, как говорится! – усмехается Вик, прохаживаясь мимо меня. – Я прощаю тебя, плоскоголовая! Сейчас у меня прекрасное настроение.

Я углубляюсь вслед за ним. Стеллажи выстроились в ряды, уставленные различными жестяными банками, поверхность которых потускнела от пыли, но все еще сохранила остатки красочных этикеток.

– Почему здесь есть подсветка, если город заброшен? – спрашиваю я, заметив, что у самого дальнего стенда в холодильном отсеке виднеется тусклый отсвет.

– Недалеко отсюда находится плотина, наверняка этот городишко подпитывался за счет ее энергии. И продолжает это делать. – откликается Вик где-то за стеллажами. – Люди сбежали, как крысы, перепугавшись вторжения бездумцев. Зато теперь все здесь в нашем распоряжении! И не нужно благодарить за то, что я привел нас сюда. – он с осуждением глянул на меня, надевая свою шапку. – Ведь даже если ты это сделаешь, не поверю, что это искренне.

Сдерживаю себя, чтобы не ответить ему так, как хочу. В конце концов, он прав. Он привел нас сюда.

Я осматриваюсь по сторонам, изучая товар каждой секции.

В результате мы с Виком расходимся в разные стороны.

Меня привлек прилавок, уставленный консервными банками с наклейками в виде орнаментов. На глаза сразу же попадается другой стенд – с квадратными баночками, украшенными яркими иллюстрациями – рисунками рыб, несущихся по волнам. Этикетки контрастируют с тусклым интерьером.

Я внимательно осматриваю одну банку за другой и испытываю чувство благодарности. Рыбные консервы завораживают, они сулят сытость на этот вечер и запас пропитания на всю оставшуюся часть нашего пути.

Я укладываю несколько банок с изображением тунца в свой рюкзак – каждая из них кажется маленькой победой над голодом.

Сквозь просветы между стеллажами замечаю, как Вик проходит в сторону отдела со сладостями.

Влекомая любопытством, я слегка смещаюсь, чтобы получше разглядеть его, не привлекая к себе внимания. Он останавливается у стойки, заставленной пирамидой маленьких голубых баночек, бликующих под слабым светом.

Наблюдая за тем, как он берет одну из них, я напрягаю зрение, поскольку не понимаю, что это вообще такое.

Вик оперативно запихивает несколько этих синих баночек в свой рюкзак, после чего отправляется в другой сектор. Воспользовавшись случаем, подхожу к тому месту, где он стоял всего пару минут назад.

Поднимаю одну из баночек и верчу ее в руках, пытаясь расшифровать содержимое.

Но стоит мне сосредоточиться на чтении этикетки, как буквы начинают кружиться перед глазами, словно листья, подхваченные ветром. Внутри закипает разочарование, но в отличие от предыдущих попыток чтения, которые заканчивались мигренью, в этот раз я испытываю лишь легкий дискомфорт в висках. Это уже что-то.

Я прячу загадочную синюю баночку в свой рюкзак рядом с прочим провиантом и продолжаю исследование.

Пробираясь по узким проходам магазинчика, включаю режим повышенной бдительности. Пальцы прикасаются к прохладному стеклу литровой банки, наполненной кусочками каких-то желтых фруктов, плавающих в прозрачной жидкости. Рядом на этой же полке хранилось множество диковинных прямоугольных изделий – на них были женские лица и картинки с какими-то зверюшками, но выглядело это все довольно странно. Первый раз видела такое… На наш рынок в Зете такой продукции из города никогда не поставляли.

Крышка банки упрямо не поддается моим попыткам открутить ее. Достаю перочинный ножик, и его лезвие сверкает в приглушенном свете стеллажа, пока я поддеваю край банки.

Наконец крышка поддается с удовлетворительным хлопком, и я ощущаю прилив триумфа.

Только я собираюсь приступить к дегустации содержимого, как что-то привлекает мое внимание – справа от меня мелькнула тень.

Резко обернувшись, обнаруживаю Вика, неподвижно стоящего на другом конце прохода. Он направляет свой клинок прямо на меня, его взгляд пронизан ледяным спокойствием.

Время словно замедлилось, пока я осмысливала происходящее. В одно мгновение его рука взмывает вверх и выбрасывает клинок вперед.

Накатившая паника сковывает сознание, и я роняю стеклянную банку: она разбивается о пол с громким звоном, и желтые фруктовые кусочки разлетаются во все стороны, как конфетти. Рукопожатие… Это он желал моей смерти! Он решил избавиться от меня сейчас! Это была не паранойа!

Не задумываясь – чистый инстинкт берет верх – я резко вскидываю свой перочинный нож и кидаю его в сторону Вика.

Лезвие рассекает воздух со скоростью света и попадает точно в цель – вонзается ему в плечо. В его глазах вспыхивает потрясение и боль. На мгновение мы встречаемся взглядом, прежде чем тени поглощают его, когда тот отшатывается назад.

Я застываю на месте, и в груди у меня все клокочет. Неужели он промахнулся? Куда попал его клинок?