Кадота: Охота на сострадание

Мы поспешно двинулись дальше, увеличивая расстояние между нами и местом, откуда прозвучали выстрелы.

Я все раздумывала о нашем предстоящем пути с одним лишь компасом в запасе и направлением на Север, казалось, это было полным самоубийством. Безумием. Но… Из всего же есть выход?

Поспешно натянув футболку, Вик ругнулся под нос. Некогда ясное небо теперь недобро потемнело: над головой собирались грозовые тучи, предвещая надвигающуюся бурю.

После нескольких часов непрерывного странствия по нескончаемому кукурузному лабиринту в моей голове проносились разные неприятные мысли вперемешку со всем, что произошло с тех пор, как мы оказались внутри этого замкнутого круга.

Погрузившись в свои размышления, я не заметила, как Вик приостановился впереди меня, чтобы натянуть шапку. Удар лбом в его спину резко вернул меня к реальности, и я издала невнятный шипящий вздох от испуга.

Мои ладони рефлекторно легли ему на лопатки, и я тут же ощутила, как напряглись его мышцы под моим прикосновением.

Вик измученно вздохнул, так и не соизволив обернуться.

– И чё?… Как минимум, массаж будет?

Осознав, что мои руки все еще прочно прижаты к его спине, я поспешно отдернула их, чувствуя, как по шее расползается неприятный жар.

– Что ты взял из рюкзака Ирэ? – выпалила я, пытаясь заполнить образовавшуюся тишину, когда мы возобновили движение.

Вик оттянул время, прежде чем дать ответ.

– Не это важно. Важно то, что в рюкзаке не оказалось ее излюбленного пистолета и боевых ножей. Сомневаюсь, что наша лапушка Ирэ позабыла прихватить их, когда ее изгоняли. Провизия тоже отсутствовала.

– Думаешь, охотники забрали? Но зачем им это нужно, если они наверняка хорошо снабжены? – спросила я, осторожно лавируя между остроконечными початками, грозящими оцарапать лицо.

– Вот об этом-то я и думал. – устало протянул Вик, остановившись, чтобы сломать упрямый стебель, преграждавший нам путь. – И вот, что мне подумалось. Причем догадка одна. Если судить по тому, что эта компашка на сезон охоты торчит здесь и ворует провиант, значит, все связи с материком были оборваны из-за второго пришествия вируса и их попросту не забрали. Вероятно, те, кто посылал их сюда, сочли, что им точно крышка – убиты или, на худой конец… заражены.

Пока он озвучивал свою теорию, во мне зародилось предчувствие неминуемой беды. Пропавшие припасы Ирэ, предгрозовая мертвая тишина вокруг… Но я все никак не могла понять, при чем здесь были птицы.

Вик, словно прочитав мои мысли, приостановился для передышки, и я тут же подступила к нему с очередным расспросом.

– Но с чего… – только раскрыла рот я, как парень жестом призвал меня к молчанию. Достал фляжку и сделал несколько глотков.

– Не люблю, когда я пью, а кто-то засоряет мне голову всякой болтовней. – ворчит он, вытирая рукавом губы.

"Засорить можно только то, что пусто", – съязвил мой внутренний диалог.

Я вскидываю бровь, упирая руки вбока для баланса. Самочувствие мое ухудшалось. Боли в животе вернулись, и теперь становилось все труднее находиться на ногах.

Вик чуть склонил голову, заметив, как выражение моего лица постепенно меняется на страдальческое.

– Этим группам охотников запрещено использовать здесь обычное оружие с материка. – заявил он, накидывая куртку, поскольку полетели первые капли дождя. – Для них это как игровая площадка. У них есть свои специальные игрушки, разработанные конкретно под этот остров. Птицы атаковали Ирэ посредством их оружия. Возможно, это какое-то звуковое оружие или же какая-то другая технология, способная воздействовать на животных, вынуждая их быть агрессивными и нападать на конкретные объекты.

Чем больше я узнавала об острове, тем отчетливее понимала, что напарничество с Виком – не так уж и скверно. Наоборот, даже. По какой-то неизвестной мне причине он многое здесь знал. Многое…

– Но как они выследили Ирэ? Она была умелым бойцом, не сомневаюсь, что ей под силу было ускользнуть из любой западни.

Ничего не ответив, Вик вдруг перехватил мою руку, крепко переплетая наши пальцы. Поднял их вверх, демонстрируя оголенные запястья.

– Наши кодовые татуировки. Как думаешь, почему они проявляются, стоит нам выйти за пределы контролируемых лагерей?… Да чтобы эти черти богатые, приехавшие поиграть здесь в жнецов, смогли без труда вычислить своих чипированных кроликов и казнить их тем способом, который их больше всего возбудит! – дерзко высказался он, недобро прищурившись на мое запястье. – Я до сих пор так и не понял, с какой это радости твоя татушка с кодом решила вдруг исчезнуть. Есть идеи?

Я с усилием выдернула руку из его хватки, ощупывая свое запястье, которое слегка побаливало от его захвата.

– Никаких.

Слышу, как он что-то выуживает из своей сумки за спиной.

– Судя по содержимому рюкзака Ирэ, наши головорезы были особями мужского пола. – провозгласил Вик, нагоняя меня. – Такого добра им не надо!

Я едва успеваю перехватить предмет, который он грубо сунул мне в руки, опережая и ускоряясь, как обычно.

Взглянув на небольшой голубоватый пластиковый пакетик, мои глаза расширяются. Это были предметы первой необходимости для женщин. То, в чем я очень сейчас нуждалась.

По щекам разлилось тепло, и я тут же спрятала вещицу в свой рюкзак.

– Спасибо. – бормочу я, хоть мне и сложно признать, что этот парень сделал что-то для меня и при этом не насмехался и не унижал.

Вскоре на нас обрушился проливной дождь, насквозь промочив одежду. Кукурузные стебли теперь были короче, чем раньше, и едва доставали нам до колен, а вдали уже виднелась долгожданная лесополоса.

Хотя направление было совершенно неизвестно, Вик шел так уверенно, будто бы и знал куда идти.

– Кто знает, может, и пропавшую Эну тоже встретим где-нибудь в этих кустах. Как думаешь? – с ехидством в глазах обратился он ко мне.

Мое выражение сохраняло абсолютную неподкупность, я не желала ввязываться в эту бесполезную дискуссию.

– Но мордашка у той блондиночки ничего была. А зная, как Рэд к ней относился, сомневаюсь, что она закончила бы так, как Ирэ, – продолжил Вик с долей яда в голосе.

Я до боли стиснула кулаки, чувствуя, как во мне нарастает внутренний раздрай. Надо было сдержать свой язык. Ссориться с ним было невыгодно.

– К тому же думаю, что сейчас эта Эна вполне может находиться в компании нашего командира. Наверняка он нашел ее. Или она его. Или они друг друга! – парень криво ухмыльнулся, его взгляд был сосредоточен на моем непрошибаемом фасаде.

Я метнула быстрый взгляд в его сторону, мои глаза вспыхнули от злобы.

Его ухмылка слегка дрогнула, а в зеленых глазах отразилась детская игривость.

Раздался раскат грома прямо над нашими головами. А затем по небосводу полоснула вспышка молнии, на краткий миг озарив все вокруг.

Я подняла усталые глаза к небу, полной грудью вдыхая тягучий предгрозовой воздух.

Что же будет дальше?…

…

Ведасград – столица Трех Рас

…

Гореслав стоял на кухне своей очередной новой квартирки на окраине города. При тусклом свете масляной лампы, висевшей над его головой, по обшарпанным стенам гуляли неясные тени. Его долговязая фигура была скрыта под безразмерным серым свитером, ткань которого поизносилась и обтрепалась от многолетнего использования в условиях, когда все материальные вещи из старого мира были большой редкостью.

Аккуратно положив несколько листочков кипрея и ромашки в две глиняные кружки, он залил их кипятком.

Небольшая мансарда представляла собой беспорядочное скопление проводов и гаджетов, спутанную паутину из техники, которая, на первый взгляд, жила своей жизнью. Стены украшали постеры давно не существующих музыкальных ансамблей и плафоны с новомодными лампочками, отбрасывающими неоновое сияние на ветхую мебель. Из единственного оконного проема был виден городской пейзаж: огромные небоскребы вырисовывались на фоне штормового неба.

Парень прошел через загроможденную гостиную, под его ногами жалобно заскрипели половицы. Он задержался в центре комнаты, устремив взгляд в окно, за которым бесновалась непроглядная пурга. С тихим вздохом он поставил две чашки на кофейный столик перед миниатюрным мальчиком со светлыми волосами и пронзительными голубыми глазами.

– Надеюсь, ты любишь травяной чай. – произнес Гореслав едва слышно.

Мальчик ничего не ответил – на его лице застыла печать безучастности, пока он отрешенно взирал на бушующую стихию за окном.

Гореслав потянулся к пульту, и его длинные пальцы, украшенные множеством металлических колец, пробежались по сенсорному дисплею, включая искусственную среду. Вместо снежной бури на экране окна возникла безмятежная лесная панорама: солнечный свет проникал сквозь кроны, а вдалеке щебетали птицы.

Мальчик молчал, его взгляд был прикован к экрану, словно завороженный цифровым миром.

Гореслав прикусил щеку, на лице появилась озабоченность, когда тот обвел взглядом комнату. Затем, словно пораженный озарением, он метнулся на кухню и возвратился с небольшой тарелкой сушеных яблочных и грушевых нарезок.

– Откуда у тебя это? – наконец отозвался мальчик. – В торговых точках не торгуют органикой.

Гореслав слабо улыбнулся, его взгляд стал рассеянным, пока он обдумывал ответ.

– Я знаю иные торговые точки, – загадочно ответил он с намеком на хитрость. – Скажем, я знаю людей, которые не откажут нам в помощи. У них такого добра много. Хочешь, познакомлю?

– Мне не нужна ничья помощь. – буркнул мальчишка, скрещивая руки.

– Ясно… И что же нам с тобой теперь делать?

Бледное детское личико приобретает более жесткий, взрослый вид.

– Я хочу убить их. Хочу убить их всех. Этих… богоборцев.

…

ГОРЕСЛАВ

…

тремя часами ранее

– Они сошли с ума, – устало произнес Василий, оглядываясь через плечо. В его круглых очках отражался дрожащий свет масляной лампы. – Они подняли пограничную стену так высоко, что теперь мы и не видим неба по ту сторону. Что стало с остальной Федерацией за пределами этой чертовой стены, остается только догадываться.

Я сидел напротив Василия в его плохо освещенной коммунальной квартире, которую он делил с женой Мирой. Их сын Родион сидел, уткнувшись в книжку; его маленькая фигурка едва различалась во мраке. Они были частыми посетителями моей подпольной аптеки и успели стать моими приближенными.

В их коммунальном доме было отключено отопление и электричество – из-за того, что местные жители едино отказались пользоваться новой системой оплаты с помощью наручных микрочипов, внедренной в практику властями год назад.

Глаза Василия с мольбой вглядывались в меня, когда он рассказывал о письмах, которые направлял своим родственникам в Славимир, но те оставались безответными – отчаяние сквозило в каждом его слове. Мира лежала на диване, хрупкая фигурка, закутанная в шерстяные одеяла, ее лицо было бледным и осунувшимся от приступов кашля. Как я догадывался, это было вызвано воздействием загрязненного воздуха, поскольку дроны довольно часто распыляли металлосодержащую смесь пыли над этим районом города.

– Я обещаю вам помочь, – тихо произнес я, переводя взгляд с нее на него. – У меня появилось новое фитосредство, возможно, оно облегчит состояние Миры. Но вы должны быть осторожны. Посещайте общественные собрания, как положено, как только ей станет получше, иначе рискуете попасть в сводку о несоблюдении дисциплины. Вознаграждение за такие доносы растет, а последствия…

– Соседи в этом доме – хорошие люди. Мы помогаем друг другу. – твердо заявил Василий, подавая жене имбирный чай.

– Хорошо, но…

Внезапно телефон Василия прервал меня, неотложно зажужжав. Глаза мужчины расширились в панике, когда его взгляд упал на экран.

– Возьми Родиона. Спрячьтесь в комнате, – приказал он голосом, едва превышающим шепот.

Я подхватил ничего не подозревающего мальчугана и поспешил за Василием, пока тот открывал скрытый в стене тайник за массивным шкафом на кухне.

Когда мы протиснулись в небольшой отсек, по квартире разнесся звук тяжелых шагов. Черствые голоса и пищащие звуки девайсов, проверяющих ясность ума… Богоборцы пожаловали с очередной проверкой. Донос.

Сердце бухало в груди, заглушая невнятные голоса, которые с каждой секундой раздавались все ближе. Я никак не мог расслышать, о чем они говорят.

Минуты текли чрезвычайно медленно, пока мы молча ютились в отсеке. Ребенок вел себя на удивление смирно и бесшумно, как будто он прятался здесь уже неоднократно. Наверное, так и было – проживающим в таких мятежных районах запрещено было вести репродкуцию.

И тут воздух пронзили два громких выстрела.

Я мгновенно зажал уши Родиону, уставившись на него немигающим взглядом. Мальчик по-прежнему не смел шевелиться.

Но вдруг он поднял на меня полные неопределенности глаза со слезами. И что-то во мне оборвалось в один миг.

Поднимаю ребенка на руки, с опаской смотря на него. Неужели такой крошечный человечек способен что-то понять? Но по какой-то причине мне казалось, что он понял куда больше, чем я.

…

ДИ

…

Мы шли по влажному лесному склону уже довольно долго, к счастью, грозовые тучи прошли стороной, и от плохой погоды остались только повышенная влажность и запах озона. Вик был удивительно молчалив все это время, с тех пор как мы покинули кукурузное поле. Мне оставалось только слушать. Слушать ритмичные шаги, кваканье лягушек в маленьких зеленых лужицах по сторонам от нас, крики каких-то здешних птиц в буйной зелени над нашими головами, и непрекращающееся стрекотание сверчков…

– Откуда ты знаешь о сезоне охоты? Никогда не слышала, чтобы кто-то в лагере упоминал о ней раньше. – вопрошаю я, опускаясь на поросшее мхом поваленное дерево, когда мы делаем очередную остановку для отдыха.

– Неудивительно. – пробормотал парень, отряхивая шапку и ладонью приглаживая волосы назад. Похоже, его темно-рыжие пряди немного отросли за время нашего путешествия.

Вик присел на корточки, доставая из рюкзака фляжку и завернутую в бумагу буханку черного хлеба. Он без лишних слов разломил буханку на два равных куска, один сунул себе в рот, а второй протянул мне.

Я нерешительно приняла подношение, все еще настороженная его неожиданным проявлением заботы обо мне. Конечно, я понимала, что все это ради выживания, но все же… Если бы кто-нибудь сказал мне еще в лагере, что именно Вик станет тем человеком, которому я доверю свою жизнь в этой дикой глуши. Разумеется, не поверила бы.

– Эти засранцы из ИСА за своими милыми заборчиками думают, что главная угроза на острове исходит от Выживальщиков, а теперь и от бездумцев. – со вздохом протянул он и опустился на сухой мох, прислонившись к дереву и вытянув ноги. – Они ничего не знают о территории, выходящей за пределы их третьего забора. Но слепо верят, что знают.

Я внимательно слушала его, жуя самую вкусную пищу за последние несколько недель – черный хлеб с подсолнечными семенами.

Когда последние лучи солнца пробились сквозь густую листву, заливая золотистым отливом все вокруг, я вышла к небольшому заросшему пруду под прикрытием зарослей. Кратковременный покой был нарушен раздавшимся где-то неподалеку звуком брызг воды. Вик умывался.

Решив, что мне тоже не помешает привести себя в порядок, я стянула с себя намокшую одежду и забросила ее в сумку. Переодевшись в сухую униформу файтера – черную рубашку и брюки, я заметила, что Вик делает то же самое на небольшом расстоянии от меня в кустах. Хотела понаблюдать за ним, пока тот не видит, но тут до моего слуха донесся слабый звук, похожий на звон маленьких колокольчиков. У меня уже начались первые глюки?

Сбитая с толку, я проследила за этим звучанием сквозь густой подлесок, стараясь не привлечь внимания того, кто его издавал.

Протолкнувшись через еловые ветки, я выбралась на небольшую опушку, и мой взгляд упал на одинокое дерево терновника. Его раскидистые ветви были увешаны множеством красных нитей, создающих беспорядочное сооружение наподобие гнезда. Среди нитей, сталкиваясь друг с другом, звенели маленькие колокольчики, звук которых становился все громче по мере того, как я приближалась.

Что это за чертовщина?…

Присмотревшись, я заметила, что в клубке спутанных нитей увяз маленький черный дрозд: его отчаянные попытки высвободиться из пут заставляли колокольчики непрерывно позвякивать.

Оперативно действуя, я осторожно распутала нити, освободив птицу из ловушки. С благодарным щебетом птица взлетела и тут же скрылась в листве.

Обернувшись к дереву, я вдруг заметила странный предмет, свисающий с одной ветки, отчасти скрытый от посторонних глаз в клубке ниток.

Я подхватила ближайшую палку и подцепила ею странный предмет.

Хмурясь, подношу его поближе и осторожно беру в руку. Но понять, что именно завернуто там, я не успеваю – навстречу мне из ниоткуда вылетает Вик, проклиная что-то под нос.

– Брось это на землю! Быстро!!!

Сбитая с толку его резким напором и тоном, я подчинилась. Опустившись на корточки, он вытащил из кармана спички и поджег странный предмет.

Треск и пламя от деревянной штуковины вырвались в предвечерний воздух, образовав слабую струйку дыма.

Вик с угрюмым выражением лица наблюдал за тем, как огонь пожирает мою находку.

– Что это? – спросила я шепотом.

Он ничего не ответил, лишь стиснул челюсти, а глаза сверкнули подавленным гневом.

Когда гаснет пламя и остается один пепел, Вик наступает на него ботинком, размазывая по земле. Затем он круто поворачивается ко мне и хватает меня за руку. В другой руке у него почему-то оказывается пузырек со спиртом.

Он выплескивает его на мою ладонь, которой я касалась предмета. Я ошарашено наблюдаю за его действиями.

– Ты мне что-нибудь скажешь или как? Опять не мое дело? – с раздражением спрашиваю я, когда тот выпускает мою руку.

– Молодчина! Сама догадалась.

Сквозь полумрак леса пробился истошный вопль, от которого у меня перехватило дыхание. Стоявший возле меня Вик прищелкнул языком, сканируя глазами окрестности.

– Нужно уходить, прямо сейчас, – призвал он. – Ангельская пыль будет здесь через несколько часов. Противогаз не потеряла?

Я кивнула, инстинктивно положив руку на сумку у меня под боком. По мере того как мы продвигались вглубь леса, меня не покидало ощущение, что Вик намеренно уводит нас от того терновника. Он что-то знал.

– Ты можешь объяснить мне хотя бы, что это было? Ловушка для птиц?

Вик смерил меня взглядом, с настороженным видом. Но прежде чем он успел ответить, отдаленный выстрел потряс тишину, а затем над лесом нависла гнетущая мертвенность. Лишь стрекотание сверчков продолжало заполнять эфир.

Вик напрягся, его рука метнулась к спрятанному за поясом ножу.

Я огляделась, силясь понять, в чем дело.

– …Охотники?

– Чем меньше знаешь, тем позже лишишься рассудка, – буркнул Вик, настороженно обводя нас взглядом.

И тут мои глаза застыли на отдалении, и я медленно указала в сторону надвигающегося белого тумана, который неестественно быстро полз к нам, застилая все вокруг снежной пеленой.

– Туман… Не слишком ли рано? – шепнула я.

Не говоря ни слова, Вик быстро застегнул куртку и извлек противогаз, прикрепив его к поясу. Я последовала его примеру, торопясь.

– Готова к небольшой пробежке? – спросил он, натянув однобокую ухмылку. – Придется опять связать нас вместе. Соскучилась по этому, небось, да? Не могу же я допустить, чтобы ты удрала в туман от меня. Рановато для этого.

И даже в такое время он пытался вставить в ситуацию свои шутки. Невероятно.

С нервным кивком я позволила Вику закрепить веревку вокруг моей руки, чувствуя, как учащается пульс от осознания того, что что-то опасное уже близко. Что-то смертельно опасное.

Когда мы перешли на бег, а белый туман уже подкрадывался сзади, меж древесных зарослей снова раздался резкий шум – отдаленные раскаты работающей электропилы, за которыми последовал мучительный клич какого-то существа.

У меня зазвенело в ушах, и я попыталась прикрыть их, но рывок веревки на другом конце не дал остановиться.

Вик затащил меня за дерево, приложив палец к губам. Я попыталась высмотреть, куда он глядит, но ничего не увидела из-за густой листвы.

Мы бросились бежать дальше и продолжали нестись так еще очень долго, пока энергия совсем не иссякла.

Наконец Вик позволил нам сделать остановку. Я привалилась к дереву. Он скрючился рядом, обшаривая взглядом местность.

– Твою мать… – выдохнул он с явным недоумением.

Я непонимающе проследила за его взглядом.

Высокое старое дерево терновника с красными нитями на ветвях возвышалось посреди поляны.

…Все это время мы бегали по кругу, вернувшись к тому, с чего все началось. Чертовщина какая-то.

Я сглотнула, оглядываясь туда, откуда мы пришли. Охотники были уже совсем близко. И если это был звук электропилы, что я услышала, то они вероятно вооружены до зубов и не имеют никаких моральных устоев. Не думаю, что раньше у них таковые имелись, но сейчас – как никогда. Они рыскали в тумане, который наверняка лишал их рассудка. Вполне возможно, они набрасывались друг на друга. Ведь последний раздавшийся крик… Очень уж походил на человеческий.

Кулак Вика врезался в шершавую кору дерева, и с губ сорвался низкий рык. Полные скрытой злобы глаза обратились ко мне. Одним быстрым движением он выхватил перочинный нож и перерезал веревку, связывавшую нас.

– Теперь тебе придется повыживать в одиночку, чтобы мы протянули эту ночь.

– Чего???

От ужаса у меня зарябило в глазах, побуждая вскочить на ноги.

– У меня, нахрен, нет времени на разъяснения сейчас! Выживем – постараюсь тебе втолковать, почему это был единственный возможный вариант свалить из этих гребаных земель.

Целенаправленными шагами Вик двинулся к противоположному краю поляны, прочертив путь через зловещий терновник. С отвращением он сплюнул на почву рядом с ним.

Я двинулась следом, мои шаги были неуверенными.

– За кустами ежевики тянется полоса болот. Иди по единственной тропке, выложенной досками. Она приведет тебя к лощине, где ты увидишь деревянную церквушку, – его указания лились ровным потоком, словно были отрепетированы много раз. – Постучись. Зайди в нее и спрячься.

Он подтолкнул меня к дорожке, но я намеренно колебалась.

– А вдруг кто-то откроет?

– Никто не откроет, – парировал Вик сквозь стиснутые зубы. – Но если произойдет непредвиденное, отвлеки внимание словами. Ты же в состоянии? Уповай на Бога и жди моего знака, чтобы выбраться из церкви. Я буду неподалеку.

– Почему ты не пойдешь со мной? – я попыталась оттянуть момент нашего расставания.

Вик неодобрительно прищелкнул языком.

– Если кто-то все-таки там будет, он должен быть уверен, что ты совершенно одна. Ясно тебе?

Внезапно, словно что-то припомнив, парень подлетает ко мне, хватая за плечи, и я чувствую, как во внутренний карман моей куртки что-то засовывается.

– И не вздумай там ничего пить или есть. Поняла? Жди моего знака и немедленно выметайся оттуда. – прорычал он, резко застегивая молнию на моей куртке.

– Но что!.. – хотела было спросить я, но он тут же скрылся в густых камышовых зарослях окрестных болот, оставляя меня наедине с его перочинным ножиком в моем грудном кармане.

Сумерки отбрасывали тяжелые тени на разлапистые деревья, нависшие надо мной, словно безмолвные часовые в зеленоватом смоге. От каждого шороха листьев и хруста веток у меня перехватывало дыхание.

Я несмело двинулась вперед, чувствуя, как под ботинками начинает проминаться мягкая почва, а вдалеке уже виднеются мутные топкие берега. Воздух стал промозглым и влажным, отчего по телу пробежали мурашки, а в ушах непрерывно звенело от кваканья лягушек и писка комаров.

Постепенно продвигаясь все дальше, я заметила ту самую единственную тропку через болота, что описал Вик. Я осторожно ступала по шаткому настилу, стараясь не соскользнуть в непроглядную муть, ибо знала, что выбраться оттуда будет непросто.