Девяностые. Охота на Колючего маньяка

Пришлось сделать вид, что я поверил.

– Классная тачка! Дашь покататься?

Юрец криво улыбнулся и, разливая пиво в стаканы, спросил:

– Что за тема ко мне, Федь?

Я затушил сигарету в пепельнице и ответил:

– Я с Серым и Гусем утром встречался. По поводу трупов в подвалах. Хочу помочь вашим парням, найти упыря.

Юрец выжал из бутылки последние капли. Стал серьёзен. Показалось, что он даже расстроился.

– Вот чего тебе не сидится спокойно, Фёдор? На кой тебе это надо? Убили и убили. Сами разберутся. Без тебя.

– Я подписался. Буду искать, – отрезал я.

– Бля, братан… – качал головой Юрец. – От меня-то чего хочешь?

Я взял сигарету, закурил снова.

– Виноградский сказал, что нашли троих, а ещё трое пропали. Это правда?

– Частично, – кивнул Юрец. – Один из троих ещё вчера вечером объявился. Ты его знаешь – Караваев Саня, по кличке Каравай. Забухал он с бабой. Каравай бывает запойный.

– Понятно. А трое жмуров, кто они такие? Рядовые или старшие пацаны?

Юрец недовольно вздохнул. Не хотел он втягивать меня в кровавый замес.

– Тебе очень надо? – спросил он.

– Очень, – ответил я. – Давай по порядку. Начнём с того парня, которого обмотали верёвками.

– Любишь ты обломить! Ладно… – нехотя согласился Юрец. – Кликуха его Кекс. Он при делах со старшими. Сидел три года, но не блатной. Тот, что в колючей проволоке замучен – Снегирь. Он из Донецка: занесла же братишку нелёгкая… А чувак из ванной, это двоюродный брат Гуся; он не пацан… он из мусаров. Точнее, уволенный гаишник… Разве бы они пришли к тебе, если б третий не был в родственных отношениях с Гусём?

Мне показалось, что Море Гусю не товарищ. Чувствовалось в Юркиных словах пренебрежение. Прежний Юра Лаптев знал, что Дмитрий Гусев – редкая сволочь. Но ничего поделать с этим не мог. Он в бригаде. А там все братья.

– Лучше бы Гуся в ванной прирезали, – специально злил я его.

– Точно, братусь, – неожиданно согласился Юрец. – Все они – гандоны! Вся семейка! Я тебе точно говорю.

– Замараны кровью. А жить хотят, – сказал я; мне всегда хотелось вытащить из братвы своего друга.

– Бля, не начинай! – зарычал Юрец.

– Не начинаю, – тихо отреагировал я, но Юра уже завёлся

Два стакана пива помогали изливать душу. А я был внимательным слушателем. Мне бы в психологи податься, чтобы сопли бандитам вытирать.

– Ты скажи, брат, а какой у меня выбор? – хмурился Юрец.

Я бы мог ответить, что выбор есть всегда, но знал, что на самом деле он прав.

– Уехать бы тебе на пару лет. Иначе… убьют, – прямо говорил я.

– Куда уехать? – хмыкнул Юрец, наливая ещё пива. – В Америку, что ли?

– Зачем в Америку? – пожал плечами я. – На север езжай. На буровую устройся. Будешь нефть качать. Здоровья хватит.

– Нефть? – рассмеялся Юра, а затем стал снова серьёзен и заговорил шёпотом: – Я в армию хотел свалить. В Чечню. Но сука, не берут! Я и ещё двое пацанов в наш военкомат ходили. Мы сука просились, чтобы нас в горы! Но нет, говорят, нам гробы не нужны! Ты понял, братусь, они чистенькими хотят остаться! А то, что нас валят каждый день, это ничего?

Юрец выпил залпом полный стакан, закурил и спросил:

– Знаешь, где я эту тачку взял?

– Даже знать не хочу! – твёрдо сказал я.

– Вот, то-то же!… Я у нашего военкома её отжал. Эта тварь с молодых бабки берёт. Пятьсот бакинских и у тебя плоскостопие на всю жизнь. Ты понял? Там, в горах пацаны гибнут, а эта скотина стрижёт с мамаш, которые, сука, свои кольца обручальные и серьги продают! Это нормально?

– Это отвратительно, брат, – согласился я и уже хотел закрыть тему, но Юрец горячился.

– А соседка моя? Бабка старая. Так к ней в квартиру толпа заехала из Душанбе: папа, мама, я – спортивная семья, сука! Они оттуда в одних трусах сбежали, всё бросив на хер. В этом Душанбе русских режут как свиней, а мы тут пиво с тобой пьём. Какие-то памирцы с гор спустились и режут! Бред! Где справедливость, братусь?

Я хотел расспросить о трупах в подвалах, а возник политический диспут – так происходит на любой кухне, любого города в моей бескрайней державе. Но что толку об этом говорить? Сейчас ещё выпьем и будет Горбача с Ельциным проклинать. Нет уж…

– Юрец, я делаю, что умею, – оправдывался я, будто сам устроил в стране бардак. – Анжеле Антиповой вчера помог. Какого-то Феликса отвадил. А-то грузит её…

– Грузит? – быстро переключился Юрец. – Что за Феликс? Бабки у него есть? Может, бомбонём чувака?

– Не надо никого бомбить! – отказался я сразу. – Забудь. Лучше расскажи, о двоюродном брате Гуся. Почему его убили? Он ведь не из «южных».

– Да плевать на Гуся и его петушиного брата! – рассмеялся Юрец. – Ну их. Давай лучше бухнём!

Мы пили, пока не закончилось всё пиво. Юрец здорово набрался. Звал меня к каким-то шикарным девицам. Он был парней стойким, упрямым и уехал на новой тачке сам, помахав на прощанье рукой пожилой соседке, которая пряталась за занавеской с карандашом.

Юрца было уже не остановить. Разновозрастные женщины манили бандита Море Лаптев, подобно сиренам Эгейского моря. А я решил выспаться.

Проснулся снова от пиликанья «Моторолы».

Во рту сушило. В комнате было темно.

Я посмотрел на электронные часы, стоящие на телеке, потом принял звонок.

– Алло…

– Федь, – услышал я голос Анжелы, – у меня проблемы, Федь. Надо бы помочь! Я в долгу не останусь.

Ну надо же! Блин, я подумал, что ошибся в Феликсе. Неужели этот толстяк оказался настолько глуп и жаден, что снова приехал к моей однокласснице за деньгами?

– Что случилось? – спросил я.

– Катьку и Надьку не отпускают! – жаловалась Анжела.

Соображалось совсем хреново. Необходимо было время, чтобы раскачаться. К тому же Анжела говорила сбивчиво.

– А Феликс где? – уточнил я.

– Причём здесь Феликс, Федь? Я ж сказала, Катьку и Надьку солдаты не отпускают!

Блин… какие ещё солдаты? Кто такие Катька и Надька я также понятия не имел.

– Ты не ничего не перепутала? Ты точно мне звонишь? – на всякий случай, уточнил я.

– Тебе звоню, Федь. Помоги моих девочек вытащить. Их контрактники с утра не отпускают. Они давно уже должны быть дома. Мне клиенты звонят. Теряю деньги.

Я был поражён наглостью Анжелы. За кого она меня вообще принимает?

– Федь, они сейчас в «Викинге» в 12-м номере. Плиз, помоги! Скажи им там, как умеешь, чтоб отстали от девчонок.

Хотелось послать её ко всем чертям. Но я подумал, что наглый звонок Анжелы, это верный знак. Мне сегодня непременно надо быть в «Викинге».

Это заведение принадлежало братьям Виноградским. Небольшой гостиничный комплекс, с рестораном, бильярдной и собственной сауной. В «Викинге» всегда собиралась братва.

– Анжела, будешь звонить мне по всякой чепухе, клянусь, перестану с тобой общаться, – предупредил я, хотя уже согласился посетить злачное местечко, чтобы спасти и Катьку, и Надьку.

– Это не чепуха. Девочки тоже люди! Я уже звонила… куда надо. Но никто не хочет связываться с контрактниками из Чечни. Только ты сможешь… Пожалуйста…

Я потянулся, смачно зевнул.

– Ладно… – зевал я. – Собираюсь… Но как мне туда добраться? – опомнился я.

– Такси к дому твоему пришлю. За рулём будет Паша хромой. Он девок моих катает. Может, ты его помнишь?

Кто же не знает хромого Пашу. Хромого Пашу я помнил прекрасно. С ним произошла целая история. О Паше слышала вся страна.

На часах было 20:35. Встряхнув головой, я направился в ванную. Умываться второй раз за день – просто не комильфо.

Я посмотрел в окно. Машина ещё не приехала. Тогда я решил собрать бутылки и вытряхнуть пепельницу. Насвинячили мы, конечно, мощно… Засунув бутылки в пакет, услышал, как посигналила машина. Я так и вышел на улицу, звеня стеклянной тарой в пакете.

Выбросив бутылки в мусорный бак, я сел в белую «девятку».

– Добрый вечер, – поздоровался водила.

– Добрый, – ответил я.

За баранкой был Паша хромой – бывший милиционер, который чуть не погиб, столкнувшись с машиной Виноградского-старшего. Почти год назад бандитский «Мерседес» снёс в кювет милицейский «бобик», за рулём которого и сидел Паша – в то время ещё не хромой… И началось грандиозное спасение сержанта Павла Сергеева, потому что Паша был действующим сотрудником, ну и, в конце концов, земляком главаря «южных».

Виноградский куда-то звонил, орал в трубку, и через полчаса прилетел голубой вертолёт, взявший Пашу на борт и доставивший его точно в Склиф. Так сержанту Сергееву спасли жизнь и даже восстановили тазобедренную кость. Но из милиции Пашу попросили, а хромота с бывшим ментом осталась навсегда, как воспоминание о лихих временах.

Этот случай долго мусолили в прессе. Даже на Первом канале показали сюжет, как слаженные действия многих служб, спасли человека после аварии. Об одном молчали журналисты: Виноградский и Сергеев устроили смертельное ралли, гоняя по городу среди живых людей, – и они были пьяны, как матросы Его Величества.

Паше было за сорок лет. Голова его была абсолютно лысой. Челюсть тяжёлой. Взгляд вечно обиженный.

– В бильярдную вези меня, – сказал я. – В «Викинг».

Паша кивнул.

Мы ехали молча. Играло радио. Город был уже пуст. Когда в городе холодно, то всегда пусто. Все дома сидят, смотрят "Поле чудес" и пьют водку.

Через пятнадцать минут мы были на месте.

– Мне вас подождать? – спросил Паша.

– Меня не жди. Девочек заберёшь. Надеюсь, они скоро выйдут.

Паша снова кивнул. Он казался весьма почтенным и исполнительным. Видимо, Анжела хорошо платила ему.

Я зашёл в холл. Меня встретила сердобольная тётенька, которая постоянно поправляла очки, скорее, чтобы спрятать своё лицо. Она думала, что я её не узнаю. А я её помню. У меня память феноменальная. Иначе, как я уродов ловить буду?

Её звали Ольга Николаевна. Она учительница по русскому и литературе. Это на её уроках я списывать Анжелке давал.

Но я сделал вид, что не узнал. Пришлось подыграть. Вся наша жизнь игра… твою мать!

– Здравствуйте, – поздоровался я и сразу спросил: – Подскажите, где Катька и Надька?

– Я провожу тебя, – поправила она очки. – Девушки на втором этаже.

Мы остановились возле 12-го номера. Я без стука открыл дверь. Ольга Николаевна поспешила ретироваться; кто его знает, может, сейчас начнут стрелять?

Я зашёл. Огляделся. Большую часть комнаты занимала огромная кровать. Посредине неё лежал голый парень. Справа и слева к нему прижимались напуганные голые девочки.

"Ну что, будем спасать?" – подумал я.

Глава 3

Парень на кровати казался немногим старше меня, но выглядел он как ветеран, прошедший через мясорубку трёх войн.

Его тело было заштопано от коленок до переносицы. Это были как мелкие шрамы на ногах и животе, так и довольно крупные и глубокие рубцы на груди и правом плече. Полагаю, рядом с ним взорвался осколочно-фугасный боеприпас. И не осталось сомнений, что в 12-ом номере находился именно солдат нашей доблестной армии. Для полноты картины не хватало «Калаша», приставленного к изголовью, и военной формы, разбросанной на полу. Определённо, парень был действующим контрактником, подразделение которого вернулось с войны по своим военным делам.

Он лежал на спине, широко раскинув ноги и обнимая девиц, и недоумённо смотрел на меня, как на человека, который отказался от приглашения выпить за его здоровье. А ещё… солдат явно принимал меня за сутенёра. Но он ошибался, поскольку денег с проституток я никогда не брал и выручал их первый раз в жизни, исключительно по своей доброте и любознательности.

– Без обид, друг, но к Надежде приехала мать, – соврал я парню, а затем обратился к девицам: – Кто из вас здесь Надежда?

Одна из девиц, как школьница, подняла руку.

– Надя, это я, – отозвалась она.

– А ты, значит, Катерина? – задал я вопрос второй проститутке.

– Ага, я Катя, – быстро кивнула вторая.

Наде было лет двадцать. Кате, примерно, двадцать четыре года. Может, больше.

Я их видел впервые, но они меня знали.

Уже несколько раз я навещал Анжелу. Разговаривал с ней коротко. Девчонок своих она не показывала. А зачем? Но, возможно, Анжела показала им наши школьные фотки и рассказала, что Федя Спицын – это её одноклассник и честный парень, которому можно доверять.

И девочки мне доверяли.

– Мать твоя проездом в Москве. У неё завтра вечером поезд. Долго она ещё тебя будет ждать? – прикрикнул я на Надьку. – Одевайся живей, такси ждёт внизу. Хромой Паша отвезёт тебя к Анжеле. А дальше сами разбирайтесь.

Голая Надька с лёгкостью поверила, что к ней действительно приехала мать, которая неведомым образом нашла её в России, приехав из Николаева. Подскочив с кровати, девушка стала носиться по комнате, вспоминая, в каком месте бросила свои вещи.

– А ты чего смотришь? Тебя не касается, что ли? – прикрикнул я, смотря куда-то в сторону трахадрома.

Катя не поняла команды. А у солдатика дёрнулась бровь. Он решил, что вопрос адресован именно ему. И чтобы не злить служивого, я поторопил вторую проститутку, назвав её по имени:

– Катерина, ну чего ты лежишь? Вставай и тоже одевайся. Второй раз я за тобой не поеду. У меня дел по горло. Мне ещё три убийства расследовать!

Катька вылезла из-под руки солдата, тоже подскочила с кровати и в поисках своих трусов и лифчика стала бегать голышом по номеру.

Девицы собирали кофточки и носки, совсем меня не стесняясь. Сразу видно, работали профессионалки.

Но даже у профессионалок случаются сбои, потому что парень со шрамами им очень понравился. Уверен, что девочки сами остались с ним сверхурочно. Они только морочили голову моей бывшей учительнице, жалуясь через неё Анжеле, что не могут отделаться от злых-презлых солдат. План жриц любви был неоригинален и прост: никто не станет их выручать, поскольку кто захочет связываться с солдатами из Чечни? Солдатик казался им храбрым рыцарем. Или даже – волшебным принцем, который увезёт из реальности в сказку.

Через пару минут дамы полностью оделись. В скорости напяливания на себя шмотья солдатик мог им вполне позавидовать. Я даже улыбнулся, представив, чем они здесь занимались. Возможно, проститутки проходили курс молодого бойца. И кстати, солдат не произнёс ни единого слова, с улыбкой наблюдая, как носятся вокруг него две голые феи. Может быть, он даже отсчитывал секунды, принимая очередной норматив.

И только я подумал, что задание спасти двух шалав оказалось невероятно простым, как в номер ввалились ещё пятеро парней, которые были настроены очень решительно. Все они были в верхней гражданской одежде. У всех каменные лица и недоверчивый взгляд. Эти пятеро могли порвать меня на части, только дай им повод.

Они смотрели на меня с удивлением, не понимая, какого лешего я посмел зайти в эту комнату. Эти ребята не боялись ни Бога, ни чёрта, ни бандитов и ни ментов. Я сразу вспомнил истории о том, как в нашем городе дерутся солдаты Софринской бригады с местными омоновцами. Драки были довольно масштабные. Доходило до того, что на дискотеках они сходились двадцать на двадцать. Вероятно, что сейчас в 12-ом номере снова находились солдаты Софринской бригады, которые подозревали, что я либо мент, либо группировщик «южной» бригады, которых они тоже недолюбливали… А я надеялся, что солдатики здесь не затем, чтобы пить водку, а только хотят забрать своего разгулявшегося товарища.

Среди военнослужащих один парень особенно выделялся ростом и статью. Я сразу понял, что он офицер.

– У тебя всё нормально? – спросил высокий у солдата на кровати.

– Ну да… Я уже протрезвел, – ответил шрамированный.

– А за этих уплачено? – кивнул высокий в сторону девиц.

– Так точно, я заплатил. Но они своё отработали, – ответил солдат и поднялся с кровати.

На мгновение он повернулся спиной, и я заметил три жутких шрама от пулевых ранений. Этот парень однозначно побывал в аду. Любопытно знать, что у него в голове? Если бы он был местным, то, несомненно, попал в расширенный список подозреваемых в зверском убийстве бандитов.

Возникла пауза.

Шрамированный одевался. Другие солдаты ждали своего товарища и недобро косились на меня, преграждая путь девочкам. А высокий всё не успокаивался и снова задал вопрос:

– У тебя точно всё хорошо, Алексей?

Застёгивая джинсы, солдат с улыбкой ответил:

– Всё нормально, товарищ лейтенант. К Надежде мамка приехала. Девушкам пора уходить.

Высокий кивнул. Остальные солдаты освободили проход к входной двери, пропуская меня и девчонок.

"Пронесло, в смысле прокатило", – подумал я, двигая на выход.

Первыми из номера выскочили девчонки.

Я заметил в коридоре свою учительницу по литературе, которая ужасно переживала за проституток и за общий порядок в гостинице. Перед тем как закрыть дверь, я сказал на прощанье солдатам:

– Удачи вам, мужики.

Не дождавшись ответа, я закрыл дверь и замахал снизу вверх руками, не гоняя воздух, а прогоняя девочек из коридора вон.

Катька и Надька рванули по лестнице вниз и выбежали из гостиницы.

Я подошёл к окну и увидел, как они сели в "девятку" Паши хромого.

– Вот и всё, Анжелочка, – сказал я и сразу услышал голос за спиной:

– Скажи мне, Спицын…

Я обернулся.

В метре от меня стояла Ольга Николаевна, как всегда поправляя свои очки и недобро хмурясь.

– Что вам сказать, Ольга Николаевна? – поинтересовался я.

– Спицын, ты что, с ними? Ты тоже бандит? – неожиданно спросила она.

Я не знал, что ответить. Как можно объяснить моё присутствие в 12-ом номере? Забрал баб, чтобы трахнуть их в другом месте?

– Эх, Спицын, Спицын… – вздохнула Ольга Николаевна, а ныне администратор в гостинице «Викинг», которая, когда требуется, звонила Анжелке и вызывала девочек для солдат, для ментов и бандитов, а также загулявших мужей. Так недолго и своего сынка здесь встретить. Хотя тот вряд ли объявится в «Викинге», потому что он активный член «борисовской» группировки, которая враждует с «южными». Пусть Ольга Николаевна у сына своего узнает, почему он бандитствует, а не работает «как все нормальные люди». У меня спрашивать не нужно; в конце концов, это её сын бандит, а не я.

– Разрешите пройти, Ольга Николаевна.

Бывшая учительница строго посмотрела на меня, затем сделала шаг в сторону.

Я прошёл мимо, но всё же обернулся и сказал:

– Ольга Николаевна, а вы не вызывайте мужикам девчонок. Вы только выполняйте свои обязанности администратора…

Я не ждал ответа, хотел просто уйти, но она прошептала в спину:

– Не могу не звонить, Фёдор. Иначе меня отсюда выгонят, как бездомную сучку…

Добавить было нечего. Муму утонула снова… Сейчас всей стране тяжело…

– Прости меня, Фёдор Спицын, – тихо сказала моя школьная учительница литературы.

– И вы простите меня, Ольга Николаевна, – ответил я и направился в бильярдную, где пьянствовали и катали шары бандиты.

***

Зал ресторана и бильярдную разделял лишь муляж стены из тонких реек, украшенный плакатами известных голливудских актёров и искусственными цветами. В зале стояло восемь столиков, каждый на шесть человек, и бар, заполненный бутылками под завязку. В бильярдной было два стола: один для американки, второй – для игры в русскую версию.

В ресторане половина столов была занята. Возле бара не было никого. В бильярдной было четверо игроков. Я знал погремухи всех четверых.

Я направился к стойке бара. Присел на высокий стул. В баре работал юный худощавый парнишка лет двадцати. Все его звали Шуриком.

– Кружку немецкого пива. И дай зажигалку, – попросил я вежливо.

Шурик кивнул и стал наливать пиво из золотого краника. Мне показалось, что бармен улыбается. Да нет, он точно улыбался!

Странная реакция. Здесь никогда и никого не встречают улыбкой. Это не принято. И это даже оскорбительно. Могут рожу набить, если будешь скалиться. Но парнишка всё равно улыбался.

– Я что, смешно выгляжу? – спросил я.

Парнишка отрицательно мотнул головой, но могу поклясться, что улыбка не сходила с его лица.

Он поставил полную кружку на стойку.

Я сделал пару глотков, облизал пену на губах. Потом закурил сигарету.

Блин, а Шурик продолжал лыбиться. И непонятно, что его так веселило.

Я поманил бармена пальцем.

Он склонился ближе и, не дав мне задать вопрос, сказал:

– Днём подслушал, как о тебе говорили мои дядьки. Я знаю, что тебя зовут Робин.

Я снова пригубил. Получается, что какие-то дядьки говорили обо мне при нём и называли меня Робином?

– Что за дядьки? – осторожно поинтересовался я.

– Братья Виноградские. Я их родной племянник. Моя мама – их старшая сестра, – хитро подмигнул мне парнишка.

Чёрт возьми! Вот я сыщик! Я понятия не имел, что этот парень племянник Доктора и Серого.

– Они сказали, что ты его обязательно найдёшь, – сообщил мне Шурик. – А дядя Сергей хвалил тебя. Ты ему понравился. Я никогда не слышал, чтобы он кого-нибудь хвалил.

Я пил пиво, косился в зал. Интересно, кому ещё этот сопляк рассказал о нашей встрече в «Меридиане»?

– Не волнуйся, Фёдор, я никому не скажу, кто ты такой, – серьёзно сказал Шурик. – Я умею молчать. Потому и работаю здесь. Видишь, теперь и ты в курсе, кто я такой. Мы квиты.

В курсе я, значит? Я что, один знаю, кто такой этот мальчуган? Вот это доверие! Такое доверие нужно отработать! Может, мне кого-нибудь нахлобучить, а всё награбленное сдать в общак банды?

Хорошая идея. Вот Ольга Николаевна обрадуется.

Я снова поманил бармена пальцем.

Шурик наклонился.

– Когда узнаю, кто маньяк, тебе сообщу первому. А ты пока держи язык за зубами, – предупредил я.

– Как скажешь, Робин, – снова подмигнул парнишка, будто мы закадычные друзья.

Я недовольно качнул головой и спросил:

– Очередь большая на американку?

– Нет очереди. Вот тебе жетон. Можешь заряжать, – ответил Шурик Виноградский.

Я взял жетон, хлебнул пива.

– Сколько с меня?

Шурик пожал плечами.

– Это скромный подарок. За счёт заведения. Только найди этого гада, Робин.

Странно, что бармен отказался от оплаты. В «Викинге» платили все. В том числе сами Виноградские и тот же Гусь.

Я подумал, что разменяю свои сто баксов позже, когда приду за добавкой, – и направился в бильярдную.

Там играли четверо. Всем немногим за тридцать. Это был Каравай, Фейс, Балу и Калмык. У Караваева была фамилия Караваев, у Фейса – Губин, у Балу – Медведев, а Калмык был настоящим калмыком, из Элисты.

– С кем играть будешь? – не здороваясь, спросил у меня Каравай.

– Сам с собой. А хочешь, с тобой сыграю, – ответил я, тоже не здороваясь.

Караваев усмехнулся и запел:

– Каравай, каравай – кого хочешь выбирай!

Трое других пацанов заржали. Но агрессии от них не исходило. Они сами не понимали, за что меня надо уважать, но уважали. Я мог зайти в любое заведение в городе, и нигде не возникали конфликты. Если даже что-то нехорошее назревало, я всегда разруливал споры, не дожидаясь мордобоя, стрельбы и поножовщины.

Каравай разбил пирамиду.

Я укладывал один полосатый шар за другим. Казалось, что играю в американку действительно сам с собой.

Пацаны подшучивали над Караваем. Тот стоял, прислонившись спиной к стене, и мелом натирал кончик кия. На его поясном ремне в чехле висел огромный охотничий нож. Каравай часто поправлял его. Выёживался. Все мужчины любят оружие.

– Да сами с ним играйте, – бубнил под нос Каравай. – У Фёдора глаз – алмаз. Хер его победишь.

Калмык щурился своими узкими глазами и улыбался. Одного переднего зуба у него не было, потому он немного присвистывал.

– С Караваем надо на бабки играть. Каравай у нас жадный. Зуб даю, он сразу начнёт попадать в лузу.

Пацаны заулыбались.

Каравай скривил лицо, передразнивая Калмыка, и сказал:

– Выпил бы ты с моё, братан, на ногах не стоял… В лузу, бля…

Мне осталось загнать только «чёрного». Но я специально промахнулся. Потому что так воспитан. Никогда не добиваю противника. Всегда даю шанс отыграться.

– Ну всё, пиздец! Сейчас Каравай его порвёт! – подшучивал Балу; это был огромный парень, который никогда не пил, не курил и целыми днями тягал в качалке железо.

Караваев важно обошёл стол, выбирая шар. Затем поправил нож на поясе, склонился, приметился, врезал кием и промахнулся.

– Вот ты чукча! – заржал Калмык.

Каравай покосился на узкоглазого Калмыка.

– Сам ты чукча!

Теперь смеялись все парни. Даже я улыбнулся, потому что Калмык стал исполнять народный танец, раскинув руки в стороны и переступая ступнёй особенным образом.

– Да ну вас! – обиделся Каравай, потому что я уложил в середину последний чёрный шар.

Каравай поставил кий на специальную полку в стене, снял со спинки стула серую тёплую куртку и накинул её на плечи. Он злился, говорил всем, что выдохся, но движения его были точные, без намёка на усталость. Он даже не качался, и руки его не дрожали.